Барбара поняла, что прошло не более четверти часа с тех пор, как они въехали на постоялый двор.
— Мне жаль, что твоя кольчуга жмет, — сказала она. — Давай сразу снимем ее, а завтра я что-нибудь придумаю.
Альфред открыл рот, чтобы сказать, что кольчуга его совсем не беспокоит. Он часто и подолгу носил свои доспехи, защищавшие его от ударов в сражении; они были столь хорошо подогнаны, а стальные кольца скреплены так искусно, что кольчуга сидела на нем, словно вторая кожа. Но он тоже посмотрел на удивленную хозяйку и понял, что из-за своего нетерпения им показалось, что она находилась наверху значительно дольше, чем это было на самом деле. Поэтому он закрыл рот, позволив Барбаре развязать пояс и снять кольчугу.
Хозяйка принесла поднос с едой и поставила его на стол. Она протянула руку к фляге, чтобы налить вино в пустые бокалы. Альфред оскалил зубы.
— Мы обслужим себя сами, — поспешно вмешалась Барбара, жестом прогоняя ее и многозначительно поглядывая на Альфреда.
Хозяйка подозрительно заморгала и быстро вышла из комнаты. Барбара разразилась хохотом. Она едва не пожаловалась, что теперь хозяйка наверняка подумает, что он скорее ее любовник, чем муж, но Альфред схватил ее и поцеловал, а затем отстранил и стал торопливо снимать свои доспехи. Продолжая смеяться, Барбара тоже начала раздеваться: она не шутя подозревала, что ее одежда будет порвана, если она не будет готова прежде своего мужа.
Если бы у ее сорочки были какие-нибудь завязки, ее опасения оправдались бы. К счастью, Альфред смог снять это легкое одеяние одним быстрым движением, ничего не повредив. Они вместе упали на постель, и ей показалось, что внутри у нее ожило какое-то дикое животное: она обвила его ногами, и они слились. Он застонал, будто хотел избежать этого заключения. Но Барбара сжала ноги, и он снова скользнул в теплую и приветливую тюрьму. Она крепко держала его, двигаясь вместе с ним и расцарапав ему спину своими острыми ноготками, когда он попытался лежать спокойно. В отчаянии он закрыл глаза и откинул голову, но высокий крик Барбары принес ему облегчение, и он закрыл ее рот поцелуем.
Они откатились друг от друга, смеясь над своей спешкой. Альфред ударился бедром о горячие камни, что заставило обоих еще больше рассмеяться. Немного погодя они собрались с силами, чтобы подняться, найти в дорожных сумках спальную одежду и поесть. Они почти не разговаривали.
Барбара знала, что ей нужно использовать момент, когда пережитое наслаждение еще согревало кровь, взгляды, улыбки, которыми они обменивались, обещая радость новой близости, — и настоять на том, чтобы Альфред послал Эдуарду сообщение, что он не вернется. Отъезд Альфреда не будет тяжелым испытанием для принца. Если Эдуард смог дать ему столько времени, чтобьГотвезти ее к Норфолку, он сможет расстаться с ним навсегда. Довод казался ей основательным, но она не осмелилась использовать его, чтобы не нарушить сладость момента разладом и не затуманить память о той радости, которую он дал ей.
Мысли Альфреда были сходны с ее, но тема была другой. Он не забыл о вопросе, которого она избегала. Почему она прятала от него его собственное зеркало? Но он выкинул его из головы, утешив себя воспоминаниями о том, как страстно она шла к нему, и снова ощутил ее полную грудь, ее ноги, сжимающие его, ее тело, откликающееся на его ласки. Он знал многих женщин, дурачивших его. Барби по-настоящему желала его и наслаждалась им.
Естественно, что такое направление мыслей снова привело их в постель еще до того, как они закончили есть. Потом Альфред охотно рассказал Барбаре подробности побега принца и о том, что заключение сделало Эдуарда опасно подозрительным и чувствительным. Вот почему он остался с принцем и не попросил об отъезде во Францию. И прежде чем она начала спор, он изменил тему, заговорив о кампании в низовьях Северна, о том, как важно удержать Лестера и отбросить его на запад. Если Эдуарду удастся вынудить Лестера сражаться, тот потерпит поражение.
Разговор о войне заставил Барби задрожать от страха; ее отец и дядя были в безопасности, но, к своему ужасу, она поняла, что способна бросить их обоих в сражение, лишь бы удержать Альфреда в стороне от всего этого. Она знала, что попытка удержать его окончилась бы лишь бесполезными спорами и мольбами. Она не поняла, почему, но муж снова затащил ее в постель. Однако причина не имела никакого значения, так как она так же страстно желала его, как и он ее. Барбара не помнила, когда их тела разъединились. Альфред бодрствовал достаточно долго для того, чтобы успеть накрыть их одеялом, а потом они крепко заснули, не слыша, что гремел гром и налетал ветер, хлопая ставнями об оконную раму, пока Шалье не закрепил их. Когда утром Шалье сказал Клотильде, что лорд и леди не шевелятся, хотя занавески задернуты, она поглядела на дождь за окном и лукаво заметила, что они очень нуждаются в отдыхе и, дай Бог, проспят до тех пор, пока погода не улучшится.
Ей не стоило беспокоиться, хотя Альфред и проснулся позже, чем обычно, потому что в комнате было темно. Он понял, что уже наступило утро, а услышав шум дождя, решил, что спешить нет необходимости. Он лениво подумал о том, как удачно предупредил принца, что последует за Барби, если она уехала с людьми Норфолка. Со временем проблем не было. Потом он пощекотал ее, чтобы разбудить и снова начать любовную игру. Расслабленные и счастливые, они опять уснули, но внезапно их разбудил голос Клотильды за занавесками.
— Милорд, миледи, — шептала она настойчиво, — только что прибыли два человека с новостями о том, что к броду подходит армия.
Альфред вскочил с постели, натянул одежду и бросился вниз по лестнице. Барбара тоже подхватила одежду. Она завязывала последние шнурки, когда вошел Альфред, а следом за ним Шалье.
— Я не могу поверить, что нам так повезло, — рассказывал Альфред, взяв у Клотильды рубашку, которую она держала. — Люди, прибывшие с новостями, торговцы из Клиппинг-Нортона, были захвачены на дороге передовыми отрядами армии. У них забрали большую часть товаров, но всем обещали заплатить. Они немного огорчены но все же испытывают облегчение, что унесли ноги. Им очень хочется поговорить.
Альфред молчал, пока Шалье надевал ему через голову тунику. Барбара подошла, чтобы закрепить ее, в то время как Шалье готовил кольчугу.
— Барби, это армия Саймона де Монфорта. Ему приказано привезти твоего отца. Я не могу поверить, что он две недели плелся от Уинчестера до этого места. Эдуард, кажется, не думал, что у него займет больше двух дней дойти отсюда до Вустера.
Барбара кивнула:
— Это не больше тридцати пяти лье. Если нужно, можно проехать в день десять лье.
Она отступила назад, когда Шалье принес доспехи хозяина. Альфред наклонился вперед, вытянул руки, а затем выпрямился, просунув голову в горловину.
— Принц чуть голову не сломал, пытаясь понять, какую хитрую уловку планируют предпринять против него Лестер с Саймоном, и едва не обвинил людей в том, что они оставили неприкрытой северную часть Северна, позволив проскользнуть армии Саймона.
Шалье ровно натянул кольчугу и расправил кольца, Барбара принесла Альфреду меч и пояс, лежавшие на сундуке. Она глядела на пряжку, застегивая пояс, и пыталась вспомнить, кто из них и когда положил их на сундук. Она помнила только глухой стук, когда Альфред расстегнул пояс и он упал на пол. Он взял ее рукой за подбородок, приподняв голову.
— Они идут в Кенилуэрт, Барби. Торговцы уверены в этом. — Он наклонился и поцеловал ее, закрыв глаза. — Не смотри на меня так, словно я покидаю тебя навсегда. Я уеду на день или два. Ты ведь знаешь, я должен сказать об этом Эдуарду. — Его голос неуверенно оборвался, и Барбара, дрожа от волнения, открыла глаза. Она надеялась, что ее несчастье заставит его передумать, но он не смотрел на нее. — Тебе не известно, какое расстояние от Кенилуэрта до Вустера? — спросил он, обдумывая то, что не имело к ней никакого отношения.
Барбара не могла даже плакать; разочарование и страх отступили перед острой необходимостью отпустить своего мужа туда, где он нужен. Ее сдержанность никак не была связана с ее чувствами, она диктовалась только опасением, что муж будет смеяться над ней. Мужчины! Для них нет ничего важнее, чем война!
— Меньше десяти лье, — отрезала Барбара, отступив назад, чтобы он не мог дотянуться до нее.
— Изумительная женщина! — воскликнул он, удивившись, а не знает ли она, в самом деле, все расстояния; это было необычно для женщины. Возможно, она просто не хотела признаться в неосведомленности? Он не мог сказать это вслух, но восхищенно спросил: — Откуда ты это знаешь?
— Ты бы тоже знал, если бы провел десять лет, путешествуя по стране с королевой, — ядовито парировала Барбара. — Нужно было знать, сколько времени займет путешествие, чтобы послать вперед служанку или слугу и они успели выбрать хорошее место, подготовить комнату для королевы и все для большого обеда. Было время, когда мы часто ездили в Кенилуэрт, а Вустер — королевский город и, естественно, следующее место остановки.
Пока они разговаривали, Шалье и Клотильда уложили спальную одежду в дорожные корзины и крепко их перевязали. Альфред оглянулся по сторонам и, вызвав слабое ворчанье слуги, взвалившего на плечи две корзины, стал спускаться по лестнице.
— Я провожу тебя обратно в Ившем, — сказал он Барбаре. — Я действительно хотел бы послать тебя на восток, но там слишком велика опасность того, что придется столкнуться с армией. Я думаю, ты будешь в безопасности в аббатстве.
— Я буду там в безопасности. — Барбара с трудом удерживалась от того, чтобы дать пинок своему увлеченному супругу. — Нет необходимости сопровождать меня и задерживать твои новости принцу на час или больше. Есть кратчайший путь от Стратфорда к Вустеру, я тебе говорила о нем вчера. Выезжай из западных ворот на дорогу к Олстеру, затем снова на запад, и ты будешь в Вустере. Ты не сможешь ошибиться.
— Любимая!
Альфред подхватил ее на руки и так крепко прижал к себе, что кольца его кольчуги больно впились ей в тело. Он был слишком увлечен подсчетом того, как быстро сможет доставить принцу новости, чтобы услышать сарказм в ее голосе. До него дошли только слова. Так что он поверил, что, несмотря на ее прежнюю приверженность делу Лестера, она теперь так же, как и он, горячо желала победы Эдуарду. Еще более удивительным было то, что она поняла, как ценно было время. Даже несколько часов могли иметь значение, чтобы перехватить армию Саймона, пока он не достиг Кенилуэрта, и воспользоваться шансом сразиться, разогнать их, не дав укрыться за стенами крепости. У Эдуарда просто не хватило бы сил, чтобы осадить Кенилуэрт и сразиться с Лестером.
Одной из причин, почему принц до сих пор не двинулся в атаку на Лестера, было опасение, что сын Лестера зайдет к нему в тыл и две армии окружат его.
— Я пошлю с вами Шалье, — пообещал Альфред, благодарно поцеловав ее.
— В этом нет необходимости, — оттолкнула его Барбара. — Шалье может тебе понадобиться, а я поеду в направлении, противоположном тому, куда идет армия Саймона. Никто не заинтересуется женщиной и ее служанкой, путешествующими с небольшой охраной. Иди, иди скорее. Ты не должен тратить ни минуты.
— В мире нет ни одной женщины, которая сравнилась бы с тобой! — пылко воскликнул Альфред, воспринимая каждое слово, сказанное ею, в его прямом значении. Он еще раз крепко поцеловал ее и вышел прежде, чем Барбара успела что-то ответить.
26.
Барбара не плакала до тех пор, пока не оказалась в безопасности, в той же комнате гостиничного дома аббатства, из которой уехала днем раньше. Ярость, усиленная ужасной погодой, поддерживала ее всю первую половину обратного пути. Она много раз вспоминала сцену расставания с мужем, каждый раз придумывая более изящные и язвительные ответы на слова мужа, пока не поняла, что ничего «умного», что дошло бы до Альфреда, она бы не сказала. Ей пришлось бы дать ему пощечину, чтобы привлечь внимание к себе. Потом она начала смеяться над тем, как неправильно Альфред понимал ее. Обычно он не был тупым, скорее наоборот, но в этот момент он настолько сосредоточился на скорейшем возвращении в Вустер, что верил ее словам и вполне искренне восхищался тем, какая она изумительная женщина.
Несмотря на постоянно моросящий дождь, под которым ей пришлось возвращаться, казалось, что лошади бежали быстрее, чем когда они ехали в Стратфорд. Каждый поворот и холм были знакомыми — они возвращались по той же дороге. Когда Аьюис предупредил леди не ехать по краю, потому что под грязью могут быть скрыты большие колеи, она поняла, что они проезжают через деревню Оффенсхем и скоро будут в аббатстве.
Все еще удивляясь тому, как по-разному думали они с Альфредом, она отогнала все мысли о нем, решая, что сказать аббату по поводу своего возвращения. Ему нужно было сообщить, что началось перемещение армий, но при этом не обнаружить симпатий ни к одной из сторон. Поэтому, когда аббат принял ее, она сказала, что путь на восток перекрыт армией, двигавшейся на север по направлению к Кенилуэрту, и мужу пришлось вернуться к исполнению своего долга.
Аббат горячо поблагодарил ее, но не спросил, кому служит Альфред. Позднее она узнала, что аббат велел передать всем, кто жил на дальних фермах, чтобы они спрятали скот. После того как деревни были предупреждены, ворота аббатства закрыли, хотя еще не стемнело, и братья собрались на пение особой мессы. Барбара слышала, как аббат молится за безопасность и благополучие всех людей и просит Бога из милосердия вселить в противников, участвующих в этой войне, вопреки их дикой и грешной натуре, стремление к перемирию.
Эта мольба показалась Барбаре совершенно безнадежной, особенно после того, как Альфред рассказал, как потемнела душа принца. Ее одолел страх, и она проплакала до тех пор, пока не уснула, а на следующее утро снова проснулась в слезах, уже считая себя вдовой. Не в состоянии вынести мысли о том, что Клотильда будет утешать ее, она надела костюм для верховой езды и убежала на конюшню.
Фриволь была как следует ухожена, ее ноги и живот вычищены щеткой, а бока лоснились. Желая сделать хоть что-нибудь, Барбара нашла в седельных сумках ленты, которые использовались для украшения животного в дни больших торжеств, и начала вплетать их в гриву лошади. Сначала при виде радостных цветов ее глаза снова наполнились слезами, но вскоре выглянуло солнце, вселившее в нее новую надежду. Молодой Саймон де Монфорт не был таким опытным полководцем, как его отец. Может, его люди и не готовы к битве! Если Саймона возьмут в плен, то его армия разбежится, имея мало надежды на другую помощь, и, может, тогда Лестер пойдет на переговоры?
Ее настроение поднялось, и она провела утро, заплетая хвост кобылы. Это была опасная работа, которая не позволяла особенно раздумывать на посторонние темы: кобыла могла неожиданно лягнуть своего конюха. Она поворачивала голову и приподнимала губу, словно усмехалась; не потому что ей было больно или она была напугана, а со злым умыслом.
Беви и Аьюис, которые часто посещали Барбару, когда она служила у королевы, и раньше видели эту битву с Фриволь и пришли насладиться зрелищем, однако были озадачены, увидев, что госпожа украшает лошадь, словно для празднества. Чтобы они не подумали, что она сошла с ума, после обеда Барбара репетировала с кобылой причудливые шаги, заставляла ее поднимать голову, кланяться, словом, делать все, что лошадь должна была выполнять в Дворцовых процессиях в счастливые дни. Она собрала большое количество зрителей — почти всех гостей аббатства, которые тоже были рады развеяться и забыть о приближающейся беде.
Однако непосредственной опасности не было. Во время ужина аббат передал гостям, что братья, которых он посылал предупредить об опасности, не видели в округе ни армии, ни вооруженных людей. Вместо того чтобы развеселить Барбару, которая знала, что любые военные действия будут происходить намного севернее, эти новости только напомнили ей об ее страхах. Она лежала без сна с сильно бьющимся сердцем большую часть ночи и, уснув под утро, видела сны об одиночестве и смерти. Когда Клотильда разбудила ее, вернув из глубин ночного кошмара, и сказала, что Шалье привез письмо от Альфреда и ждет ее в трапезной, она поняла, что не нужно доверять снам.
— Он… — Она запнулась, садясь и прижимая руку к груди.
— Ест свой обед, как голодный кабан, — едко заметила Клотильда, рукавом вытирая слезы на щеках своей госпожи и останавливая ее попытку вскочить с постели. — Веселый, как всегда, так что вы не должны бояться, что с сэром Альфредом случилась беда.
Облегчение от этих слов, казалось, придало Барбаре новые силы. Она быстро оделась и обнаружила Шалье в кругу восхищенных слушателей, которым он рассказывал, что принц обратил в бегство армию, вызванную Лестером с востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Мне жаль, что твоя кольчуга жмет, — сказала она. — Давай сразу снимем ее, а завтра я что-нибудь придумаю.
Альфред открыл рот, чтобы сказать, что кольчуга его совсем не беспокоит. Он часто и подолгу носил свои доспехи, защищавшие его от ударов в сражении; они были столь хорошо подогнаны, а стальные кольца скреплены так искусно, что кольчуга сидела на нем, словно вторая кожа. Но он тоже посмотрел на удивленную хозяйку и понял, что из-за своего нетерпения им показалось, что она находилась наверху значительно дольше, чем это было на самом деле. Поэтому он закрыл рот, позволив Барбаре развязать пояс и снять кольчугу.
Хозяйка принесла поднос с едой и поставила его на стол. Она протянула руку к фляге, чтобы налить вино в пустые бокалы. Альфред оскалил зубы.
— Мы обслужим себя сами, — поспешно вмешалась Барбара, жестом прогоняя ее и многозначительно поглядывая на Альфреда.
Хозяйка подозрительно заморгала и быстро вышла из комнаты. Барбара разразилась хохотом. Она едва не пожаловалась, что теперь хозяйка наверняка подумает, что он скорее ее любовник, чем муж, но Альфред схватил ее и поцеловал, а затем отстранил и стал торопливо снимать свои доспехи. Продолжая смеяться, Барбара тоже начала раздеваться: она не шутя подозревала, что ее одежда будет порвана, если она не будет готова прежде своего мужа.
Если бы у ее сорочки были какие-нибудь завязки, ее опасения оправдались бы. К счастью, Альфред смог снять это легкое одеяние одним быстрым движением, ничего не повредив. Они вместе упали на постель, и ей показалось, что внутри у нее ожило какое-то дикое животное: она обвила его ногами, и они слились. Он застонал, будто хотел избежать этого заключения. Но Барбара сжала ноги, и он снова скользнул в теплую и приветливую тюрьму. Она крепко держала его, двигаясь вместе с ним и расцарапав ему спину своими острыми ноготками, когда он попытался лежать спокойно. В отчаянии он закрыл глаза и откинул голову, но высокий крик Барбары принес ему облегчение, и он закрыл ее рот поцелуем.
Они откатились друг от друга, смеясь над своей спешкой. Альфред ударился бедром о горячие камни, что заставило обоих еще больше рассмеяться. Немного погодя они собрались с силами, чтобы подняться, найти в дорожных сумках спальную одежду и поесть. Они почти не разговаривали.
Барбара знала, что ей нужно использовать момент, когда пережитое наслаждение еще согревало кровь, взгляды, улыбки, которыми они обменивались, обещая радость новой близости, — и настоять на том, чтобы Альфред послал Эдуарду сообщение, что он не вернется. Отъезд Альфреда не будет тяжелым испытанием для принца. Если Эдуард смог дать ему столько времени, чтобьГотвезти ее к Норфолку, он сможет расстаться с ним навсегда. Довод казался ей основательным, но она не осмелилась использовать его, чтобы не нарушить сладость момента разладом и не затуманить память о той радости, которую он дал ей.
Мысли Альфреда были сходны с ее, но тема была другой. Он не забыл о вопросе, которого она избегала. Почему она прятала от него его собственное зеркало? Но он выкинул его из головы, утешив себя воспоминаниями о том, как страстно она шла к нему, и снова ощутил ее полную грудь, ее ноги, сжимающие его, ее тело, откликающееся на его ласки. Он знал многих женщин, дурачивших его. Барби по-настоящему желала его и наслаждалась им.
Естественно, что такое направление мыслей снова привело их в постель еще до того, как они закончили есть. Потом Альфред охотно рассказал Барбаре подробности побега принца и о том, что заключение сделало Эдуарда опасно подозрительным и чувствительным. Вот почему он остался с принцем и не попросил об отъезде во Францию. И прежде чем она начала спор, он изменил тему, заговорив о кампании в низовьях Северна, о том, как важно удержать Лестера и отбросить его на запад. Если Эдуарду удастся вынудить Лестера сражаться, тот потерпит поражение.
Разговор о войне заставил Барби задрожать от страха; ее отец и дядя были в безопасности, но, к своему ужасу, она поняла, что способна бросить их обоих в сражение, лишь бы удержать Альфреда в стороне от всего этого. Она знала, что попытка удержать его окончилась бы лишь бесполезными спорами и мольбами. Она не поняла, почему, но муж снова затащил ее в постель. Однако причина не имела никакого значения, так как она так же страстно желала его, как и он ее. Барбара не помнила, когда их тела разъединились. Альфред бодрствовал достаточно долго для того, чтобы успеть накрыть их одеялом, а потом они крепко заснули, не слыша, что гремел гром и налетал ветер, хлопая ставнями об оконную раму, пока Шалье не закрепил их. Когда утром Шалье сказал Клотильде, что лорд и леди не шевелятся, хотя занавески задернуты, она поглядела на дождь за окном и лукаво заметила, что они очень нуждаются в отдыхе и, дай Бог, проспят до тех пор, пока погода не улучшится.
Ей не стоило беспокоиться, хотя Альфред и проснулся позже, чем обычно, потому что в комнате было темно. Он понял, что уже наступило утро, а услышав шум дождя, решил, что спешить нет необходимости. Он лениво подумал о том, как удачно предупредил принца, что последует за Барби, если она уехала с людьми Норфолка. Со временем проблем не было. Потом он пощекотал ее, чтобы разбудить и снова начать любовную игру. Расслабленные и счастливые, они опять уснули, но внезапно их разбудил голос Клотильды за занавесками.
— Милорд, миледи, — шептала она настойчиво, — только что прибыли два человека с новостями о том, что к броду подходит армия.
Альфред вскочил с постели, натянул одежду и бросился вниз по лестнице. Барбара тоже подхватила одежду. Она завязывала последние шнурки, когда вошел Альфред, а следом за ним Шалье.
— Я не могу поверить, что нам так повезло, — рассказывал Альфред, взяв у Клотильды рубашку, которую она держала. — Люди, прибывшие с новостями, торговцы из Клиппинг-Нортона, были захвачены на дороге передовыми отрядами армии. У них забрали большую часть товаров, но всем обещали заплатить. Они немного огорчены но все же испытывают облегчение, что унесли ноги. Им очень хочется поговорить.
Альфред молчал, пока Шалье надевал ему через голову тунику. Барбара подошла, чтобы закрепить ее, в то время как Шалье готовил кольчугу.
— Барби, это армия Саймона де Монфорта. Ему приказано привезти твоего отца. Я не могу поверить, что он две недели плелся от Уинчестера до этого места. Эдуард, кажется, не думал, что у него займет больше двух дней дойти отсюда до Вустера.
Барбара кивнула:
— Это не больше тридцати пяти лье. Если нужно, можно проехать в день десять лье.
Она отступила назад, когда Шалье принес доспехи хозяина. Альфред наклонился вперед, вытянул руки, а затем выпрямился, просунув голову в горловину.
— Принц чуть голову не сломал, пытаясь понять, какую хитрую уловку планируют предпринять против него Лестер с Саймоном, и едва не обвинил людей в том, что они оставили неприкрытой северную часть Северна, позволив проскользнуть армии Саймона.
Шалье ровно натянул кольчугу и расправил кольца, Барбара принесла Альфреду меч и пояс, лежавшие на сундуке. Она глядела на пряжку, застегивая пояс, и пыталась вспомнить, кто из них и когда положил их на сундук. Она помнила только глухой стук, когда Альфред расстегнул пояс и он упал на пол. Он взял ее рукой за подбородок, приподняв голову.
— Они идут в Кенилуэрт, Барби. Торговцы уверены в этом. — Он наклонился и поцеловал ее, закрыв глаза. — Не смотри на меня так, словно я покидаю тебя навсегда. Я уеду на день или два. Ты ведь знаешь, я должен сказать об этом Эдуарду. — Его голос неуверенно оборвался, и Барбара, дрожа от волнения, открыла глаза. Она надеялась, что ее несчастье заставит его передумать, но он не смотрел на нее. — Тебе не известно, какое расстояние от Кенилуэрта до Вустера? — спросил он, обдумывая то, что не имело к ней никакого отношения.
Барбара не могла даже плакать; разочарование и страх отступили перед острой необходимостью отпустить своего мужа туда, где он нужен. Ее сдержанность никак не была связана с ее чувствами, она диктовалась только опасением, что муж будет смеяться над ней. Мужчины! Для них нет ничего важнее, чем война!
— Меньше десяти лье, — отрезала Барбара, отступив назад, чтобы он не мог дотянуться до нее.
— Изумительная женщина! — воскликнул он, удивившись, а не знает ли она, в самом деле, все расстояния; это было необычно для женщины. Возможно, она просто не хотела признаться в неосведомленности? Он не мог сказать это вслух, но восхищенно спросил: — Откуда ты это знаешь?
— Ты бы тоже знал, если бы провел десять лет, путешествуя по стране с королевой, — ядовито парировала Барбара. — Нужно было знать, сколько времени займет путешествие, чтобы послать вперед служанку или слугу и они успели выбрать хорошее место, подготовить комнату для королевы и все для большого обеда. Было время, когда мы часто ездили в Кенилуэрт, а Вустер — королевский город и, естественно, следующее место остановки.
Пока они разговаривали, Шалье и Клотильда уложили спальную одежду в дорожные корзины и крепко их перевязали. Альфред оглянулся по сторонам и, вызвав слабое ворчанье слуги, взвалившего на плечи две корзины, стал спускаться по лестнице.
— Я провожу тебя обратно в Ившем, — сказал он Барбаре. — Я действительно хотел бы послать тебя на восток, но там слишком велика опасность того, что придется столкнуться с армией. Я думаю, ты будешь в безопасности в аббатстве.
— Я буду там в безопасности. — Барбара с трудом удерживалась от того, чтобы дать пинок своему увлеченному супругу. — Нет необходимости сопровождать меня и задерживать твои новости принцу на час или больше. Есть кратчайший путь от Стратфорда к Вустеру, я тебе говорила о нем вчера. Выезжай из западных ворот на дорогу к Олстеру, затем снова на запад, и ты будешь в Вустере. Ты не сможешь ошибиться.
— Любимая!
Альфред подхватил ее на руки и так крепко прижал к себе, что кольца его кольчуги больно впились ей в тело. Он был слишком увлечен подсчетом того, как быстро сможет доставить принцу новости, чтобы услышать сарказм в ее голосе. До него дошли только слова. Так что он поверил, что, несмотря на ее прежнюю приверженность делу Лестера, она теперь так же, как и он, горячо желала победы Эдуарду. Еще более удивительным было то, что она поняла, как ценно было время. Даже несколько часов могли иметь значение, чтобы перехватить армию Саймона, пока он не достиг Кенилуэрта, и воспользоваться шансом сразиться, разогнать их, не дав укрыться за стенами крепости. У Эдуарда просто не хватило бы сил, чтобы осадить Кенилуэрт и сразиться с Лестером.
Одной из причин, почему принц до сих пор не двинулся в атаку на Лестера, было опасение, что сын Лестера зайдет к нему в тыл и две армии окружат его.
— Я пошлю с вами Шалье, — пообещал Альфред, благодарно поцеловав ее.
— В этом нет необходимости, — оттолкнула его Барбара. — Шалье может тебе понадобиться, а я поеду в направлении, противоположном тому, куда идет армия Саймона. Никто не заинтересуется женщиной и ее служанкой, путешествующими с небольшой охраной. Иди, иди скорее. Ты не должен тратить ни минуты.
— В мире нет ни одной женщины, которая сравнилась бы с тобой! — пылко воскликнул Альфред, воспринимая каждое слово, сказанное ею, в его прямом значении. Он еще раз крепко поцеловал ее и вышел прежде, чем Барбара успела что-то ответить.
26.
Барбара не плакала до тех пор, пока не оказалась в безопасности, в той же комнате гостиничного дома аббатства, из которой уехала днем раньше. Ярость, усиленная ужасной погодой, поддерживала ее всю первую половину обратного пути. Она много раз вспоминала сцену расставания с мужем, каждый раз придумывая более изящные и язвительные ответы на слова мужа, пока не поняла, что ничего «умного», что дошло бы до Альфреда, она бы не сказала. Ей пришлось бы дать ему пощечину, чтобы привлечь внимание к себе. Потом она начала смеяться над тем, как неправильно Альфред понимал ее. Обычно он не был тупым, скорее наоборот, но в этот момент он настолько сосредоточился на скорейшем возвращении в Вустер, что верил ее словам и вполне искренне восхищался тем, какая она изумительная женщина.
Несмотря на постоянно моросящий дождь, под которым ей пришлось возвращаться, казалось, что лошади бежали быстрее, чем когда они ехали в Стратфорд. Каждый поворот и холм были знакомыми — они возвращались по той же дороге. Когда Аьюис предупредил леди не ехать по краю, потому что под грязью могут быть скрыты большие колеи, она поняла, что они проезжают через деревню Оффенсхем и скоро будут в аббатстве.
Все еще удивляясь тому, как по-разному думали они с Альфредом, она отогнала все мысли о нем, решая, что сказать аббату по поводу своего возвращения. Ему нужно было сообщить, что началось перемещение армий, но при этом не обнаружить симпатий ни к одной из сторон. Поэтому, когда аббат принял ее, она сказала, что путь на восток перекрыт армией, двигавшейся на север по направлению к Кенилуэрту, и мужу пришлось вернуться к исполнению своего долга.
Аббат горячо поблагодарил ее, но не спросил, кому служит Альфред. Позднее она узнала, что аббат велел передать всем, кто жил на дальних фермах, чтобы они спрятали скот. После того как деревни были предупреждены, ворота аббатства закрыли, хотя еще не стемнело, и братья собрались на пение особой мессы. Барбара слышала, как аббат молится за безопасность и благополучие всех людей и просит Бога из милосердия вселить в противников, участвующих в этой войне, вопреки их дикой и грешной натуре, стремление к перемирию.
Эта мольба показалась Барбаре совершенно безнадежной, особенно после того, как Альфред рассказал, как потемнела душа принца. Ее одолел страх, и она проплакала до тех пор, пока не уснула, а на следующее утро снова проснулась в слезах, уже считая себя вдовой. Не в состоянии вынести мысли о том, что Клотильда будет утешать ее, она надела костюм для верховой езды и убежала на конюшню.
Фриволь была как следует ухожена, ее ноги и живот вычищены щеткой, а бока лоснились. Желая сделать хоть что-нибудь, Барбара нашла в седельных сумках ленты, которые использовались для украшения животного в дни больших торжеств, и начала вплетать их в гриву лошади. Сначала при виде радостных цветов ее глаза снова наполнились слезами, но вскоре выглянуло солнце, вселившее в нее новую надежду. Молодой Саймон де Монфорт не был таким опытным полководцем, как его отец. Может, его люди и не готовы к битве! Если Саймона возьмут в плен, то его армия разбежится, имея мало надежды на другую помощь, и, может, тогда Лестер пойдет на переговоры?
Ее настроение поднялось, и она провела утро, заплетая хвост кобылы. Это была опасная работа, которая не позволяла особенно раздумывать на посторонние темы: кобыла могла неожиданно лягнуть своего конюха. Она поворачивала голову и приподнимала губу, словно усмехалась; не потому что ей было больно или она была напугана, а со злым умыслом.
Беви и Аьюис, которые часто посещали Барбару, когда она служила у королевы, и раньше видели эту битву с Фриволь и пришли насладиться зрелищем, однако были озадачены, увидев, что госпожа украшает лошадь, словно для празднества. Чтобы они не подумали, что она сошла с ума, после обеда Барбара репетировала с кобылой причудливые шаги, заставляла ее поднимать голову, кланяться, словом, делать все, что лошадь должна была выполнять в Дворцовых процессиях в счастливые дни. Она собрала большое количество зрителей — почти всех гостей аббатства, которые тоже были рады развеяться и забыть о приближающейся беде.
Однако непосредственной опасности не было. Во время ужина аббат передал гостям, что братья, которых он посылал предупредить об опасности, не видели в округе ни армии, ни вооруженных людей. Вместо того чтобы развеселить Барбару, которая знала, что любые военные действия будут происходить намного севернее, эти новости только напомнили ей об ее страхах. Она лежала без сна с сильно бьющимся сердцем большую часть ночи и, уснув под утро, видела сны об одиночестве и смерти. Когда Клотильда разбудила ее, вернув из глубин ночного кошмара, и сказала, что Шалье привез письмо от Альфреда и ждет ее в трапезной, она поняла, что не нужно доверять снам.
— Он… — Она запнулась, садясь и прижимая руку к груди.
— Ест свой обед, как голодный кабан, — едко заметила Клотильда, рукавом вытирая слезы на щеках своей госпожи и останавливая ее попытку вскочить с постели. — Веселый, как всегда, так что вы не должны бояться, что с сэром Альфредом случилась беда.
Облегчение от этих слов, казалось, придало Барбаре новые силы. Она быстро оделась и обнаружила Шалье в кругу восхищенных слушателей, которым он рассказывал, что принц обратил в бегство армию, вызванную Лестером с востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41