Придворный лекарь беспрерывно готовил снадобья. Он приносил все новые и новые склянки, а король Витторио, как хороший ученик, благодарил доктора Тибаль-ти и тут же принимался мазать тело Констанции.Она лежала и под маской горько улыбалась.— Боже, это ужасная пытка для тебя, Витторио.— Нет, — это не пытка, Констанция, это всего лишь господь Бог проверяет, действительно ли я тебя люблю.— Ты хочешь сказать, Витторио, господь Бог пытается доказать мне, как сильна твоя любовь?— Не знаю, может быть.Король Витторио одну за одной, стараясь не пропускать, мазал кровоточащие язвы серой дурно пахнущей мазью. И сам он весь уже давным-давно провонял лекарствами, гноем, кровью и мало походилна короля, на того короля Пьемонта Витторио, который шествовал по залу своего дворца, перед которым придворные склоняли головы. Он больше походил на убитого горем отца, который борется за жизньсвоей дочери.Я задыхаюсь! — вдруг шептала Констачии— Позволь, я помогу тебе.Король склонялся и аккуратно снимал маску с уже подсохшей впитавшейся мазью и тут же принимался готовить следующую, а потом так же тщательно, как и предыдущую, накладывал на лицо. Он брал куски ткани, обильно намазывал их и потом в эту ткань пеленал израненное, зудящее тело Констанции.— Вот видишь, дорогая, как все хорошо, когда ты терпеливо переносишь боль и не капризничаешь.— Да, действительно, хорошо, — горько улыбалась под маской Констанция, — очень хорошо, просто прекрасно.— Не злись, Констанция, через все это надо пройти.— Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать, меня все время захлестывает злоба.— Да не стоит ни на кого злиться.— А я и не злюсь ни на кого, кроме себя.— Тем более, не надо злиться на себя, будь терпеливой и спокойной, кроткой и безропотной.— Король, тебе не кажется, что ты начал говорить, как священник?— Что ж, может быть, это не худшая роль.Да нет, король, тебе эта роль совершенно не подходит.— Беда меняет человека, Констанция, только в горе он выглядит естественным, таким, каким сотворил его Господь. А все остальное время он ведет себя неискренне, он лжет, насмехается над другими, кичится, бахвалится… И только когда ему плохо, когда его скручивает беда, он становится тем, чем есть на самом деле.— Если тебе верить, Витторио, то я, наверное, все время такая же мерзкая, как и сейчас. Ведь все время я в беде и веду себя, исходя из твоей теории, естественно.— Нет, дорогая, к тебе это не относится, а ведешь ты себя вполне достойно и не известно, как бы на твоем месте вел себя кто-нибудь иной.— А кого ты имеешь в виду, Витторио, свою жену?— Нет, я не могу представить королеву на твоем месте.— А себя?— Себя тоже.— А на своем месте ты можешь кого-нибудь представить? — шептала из-под маски Констанция.— Хотелось бы представить, — мечтательно произносил король Витторио.— Кого же? — настойчиво интересовалась Констанция. — Уж не меня ли?— Тебя, кротко отвечал король.— Нет уж, дорогой, я бы никогда не стала за тобой ухаживать, поверь, я не лгу.— Это просто говорит гордыня, которую ты никак не можешь смирить.— Это я не могу смирить гордыню? А не я ли пришла к тебе сама, помнишь ту ночь? Помнишь, как хлестал дождь?— Да, это была лучшая ночь в моей жизни.— А по-моему, это была ужасная ночь. И больше со мной не разговаривай, я прошу, не береди мои раны.— Хорошо, хорошо, — шептал король, отходя к окну и принимаясь готовить снадобья, перетирать какие-то травы, коренья, всыпать и смешивать сухие порошки.А Констанция, закрыв глаза, вспоминала горный ручей, вспоминала водопад. Ей грезилась прозрачная ледяная вода, в которой стоят форели, едва заметно шевеля плавниками. Ей нестерпимо хотелось вновь попасть туда, к тому горному ручью, к водопаду, сунуть горячие ноги в ледяные струи воды, ощутить на своем теле мириады обжигающих чистых брызг. Ей казалось, что только воды того ручья могут смыть с нее всю заразу, струпья и гной.Только там она бы могла как в сказке превратиться в прежнюю Констанцию, веселую, беззаботную, здоровую и мечтающую о большой любви.«Я лежала бы на теплом прогретом камне, опустив руки в воду, смотрела бы, как извиваются водоросли, как стремительно бросается в сторону форель, увидев стрекозу на поверхности воды. И мне былобы хорошо. Зачем я выросла? Почему не погибла тогда, в ту страшную ночь, когда Реньяры штурмовали дом Филиппа? Почему я осталась жива? Неужели для того, чтобы вот так страдать и мучиться? Ведь я не люблю короля Витторио, не люблю и не могу переступить через что-то очень большое. Я не могу любить его всем сердцем и душой, хотя мое тело и жаждет его». — Боже, какая же я несчастная, запутавшаяся женщина!— Ты что-то сказала, дорогая? — наклонялся к Констанции король.А Констанция делала вид, что спит, хотя король видел, как подрагивают ее длинные ресницы и он понимал, что Констанция задумалась о чем-то глубоко сокровенном, о том, чем она никогда не поделится с ним, даже если когда-нибудь произойдет чудо, и она полюбит его.— Констанция, — шептал король, — ты для меня дороже всего на свете, дороже семьи, дороже престола, дороже моего королевства. Ты заменила мне все, ты стала моей жизнью и единственной целью. И тыполюбишь меня, я это знаю, — в каком-то яростном исступлении произносил король Витторию.Затем он поднимался и начинал нервно расхаживать из угла в угол. Он, как ни напрягался, не мог себя заставить думать о королевстве, о войне, о том, что бросил войска и убежал с поля боя, лишь только узнав, что его возлюбленная заболела и ей угрожает смерть. А ведь война стоила жизни тысячам других людей, войналомала тысячи судеб. А король пожертвовал этими тысячами, решив спасти всего лишь одного единственного человека, одну женщину, причем ту, которая его не любила.Прошло еще несколько дней. Однажды, на рассвете, у загородного дворца короля Витторио остановилось несколько карет. Из них вышли министры и военачальники. Они были испуганы и суетливы.Дворецкий распахнув дверь, и министры оказались во дворце.— Где король?Дворецкий развел руки в стороны и указал головой наверх.— Но его величество никого не принимает, он не желает ни с кем встречаться и разговаривать.— Ох, — тяжело вздохнул министр. — Наш король уже совсем сошел с ума, — зашептал один военачальник другому.Королева Пьемонта сидела за письменным столом и плакала.— Как все ужасно! — шептала она. Дверь тихо открылась и к матери подошел сын. Он положил ей руки на плечи.— Почему ты плачешь, мама, что случилось?— Сынок, случилось самое ужасное, что только могло быть…— Что, кто-то умер?— Нет, война проиграна, французы требуют капитуляции.Тринадцатилетний Витторио наклонил голову.— Мама, не стоит плакать, я стану королем и тогда я верну все наши земли, я изгоню французов из Пьемонта, мы будем править вместе с тобой.— А отец?! — воскликнула королева.— Он мне после всего — не отец.— Но он король, сынок, опомнись, что ты говоришь!— Нет, мама, — слишком сурово и абсолютно не по-детски произнес Витторио, — он уже не король, королем буду я. И это время, поверь, наступит очень скоро.— Сынок, боже, как это все ужасно! — королева прижала наследника к груди и стала приглаживать взъерошенные волосы. — Сынок, ты сам не знаешь, что говоришь, ведь отец тебя любит.— Нет, он не любит меня, не любит тебя, он любит только эту женщину, — ребенок тряхнул головой, указывая вверх, туда, где находилась комната Констанции.— Он даже не вышел к своим министрам, — сказала королева.— Значит, он не король, — вновь сказал Витторио-младший.— Нет, сынок, не надо так говорить, твой отец пока еще король. У взрослых свои проблемы и понять их, зачастую, не так просто. Но поверь, твой отец хороший человек, честный.Я не хочу больше о нем слышать, — Витторио освободился от объятий матери, гордо вскинул голову и пошел в свою спальню.А королю Пьемонта Витторио было все равно, выиграна война или проиграна, лишился он короны или нет. Он сидел у жарко пылающего камина и пристально глядел в огонь на скачущие языки пламени, пожирающие толстые поленья. В его руках был остро отточенный нож, и он механически, ни о чем не думая, строгал тонкую щепку. За его спиной слуги носили в большую медную ванну, установленную посреди спальни, горячую воду.Констанция лежала на постели с привязанными к спинке кровати руками. На ее лице была маска, а все тело было закутано в густо намазанные куски ткани. Она время от времени открывала глаза и из ее уст слетал стон.— Скорее! Скорее! — обернувшись, торопил слуг король Витторио, хотя те и так суетились изо всех сил.Наконец, ванна была полна. Король Витторио поднялся и, взглянув на старого лекаря, отдал распоряжение.— Засыпайте, доктор.— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился лекарь и, засучив рукава, принялся сыпать в горячую ванну всевозможные порошки и лить какие-то зловонные зелья.Над ванной сразу же заклубился едкий пар, пахнущий серой.— Это невыносимо, — прошептала Констанция, судорожно дергаясь на постели.— Потерпи, скоро тебе станет легче.— Мне никогда не станет легче! — выкрикнула Констанция, дергая связанными руками.Король пощупал воду и подошел к постели больной. Констанция вновь открыла глаза и воскликнула:— Зеркало, дай мне зеркало!— Оно тебе ни к чему, — ласково сказал король.— Нет, я прошу, дай, я хочу глянуть, на что я стала похожа.— Это не очень прятное зрелище, дорогая, но зеркало ты вскоре получишь.— Я хочу сейчас, — закапризничала Констанция, — немедленно!— Сейчас ты его не получишь, — строго сказал король и взмахом руки отослал слуг из комнаты.Когда захлопнулась дверь, к королю приблизился лекарь и прошептал:— Ваше величество, ванна готова, можете приступать.— Благодарю тебя.Старый лекарь учтиво поклонился и семенящей походкой направился к двери.Когда она закрылась, король Витторио подошел к постели Констанции, держа в руках острый нож, быстро перерезал веревки, связывающие руки, а затем бережно и аккуратно снял маску с лица своей возлюбленной. Констанция понимала, что зеркало король не даст и поэтому смотрела на выражение его лица, пытаясь прочесть на нем, как она выглядит. Но на лице короля было всего лишь ласковая, немногоробкая улыбка. Сняв маску, король принялся раскручивать ткань, которой была укутана его возлюбленная.Констанция лежала неподвижно, полностью отдавшись в руки королю Витторио.Она немного брезгливо смотрела на пропитанную мазью ткань, которую Витторио бросал на пол.И наконец, ее будто прорвало— Это омерзительно, это очень гадко! Зачем ты это делаешь, Витторио?Король на несколько мгновений замер и посмотрел в глаза Констанции.— Я говорю тебе, это очень гадко!— А мне нравится, — равнодушно промолвил Витторио.— Нравится? Ты что, сошел с ума?— Возможно, дорогая.— Это не может нравиться нормальному человеку, потому что это мерзко — гной, кровь, зловоние…— Успокойся, Констанция, если я говорю, что мне это нравится, значит так оно и есть.— Да я же вся в гное, от меня буквально воняет, — отбрасывая кусок ткани, выкрикнула Констанция и оттолкнула руку короля.Король схватил руку Констанции и прижал к своей груди. На лице женщины была растерянность и страдание. — Витторио, найди себе другую любовницу, и ты будешь счастлив, ты быстро забудешь обо мне.— Замолчи, я прошу, — король положил ладонь на губы Констанции.— Я говорю правду, мне больно на все это смотреть.— А ты не смотри, закрой глаза.— Найди себе другую любовницу, и ты будешь счастлив.— Нет, Констанция, — ответил король, — ты теперь стала другой.Он просунул руку под плечи Констанции, бережно прижал к себе, высвободив от простыней и кусков липкой вонючей ткани, и аккуратно понес к ванне.— Нет! Нет! — вскричала Констанция. — я не хочу!— Так надо, — все еще прижимая к себе Констанцию, прошептал Витторио, — тебе станет легче, ты увидишь.— Я не хочу, мне все это противно и надоело!— Нет, ты будешь это делать, потому что я, король, этого желаю.— Да, я и забыла, что ты король, а я всего лишь твоя подданная, твоя…— Если ты не замолчишь, я тебя ударю.— Бей! Ты можешь делать со мной все, что угодно! Король крепче прижал к себе возлюбленную, а потом бережно опустил в горячую ванну.— А теперь ты должна дышать. Констанция попыталась выскочить, вода нестерпимо жгла раскрывшиеся язвы.— Нет-нет! — король схватил ее за плечи и буквально втолкнул в ванну. — Ты должна сидеть в этой воде, несмотря на то, что она воняет и горячая. Так надо, это пойдет тебе на пользу, ты будешь принимать такие ванны каждый день.— Нет! — воскликнула Констанция, пытаясь выбраться.Вода выплеснулась на пол, на ноги королю, но он даже не обратил на это внимания.— Констанция, сиди, — засучив рукава и помешивая воду, шептал король, — тебе сейчас будет легче.Констанция понемногу успокоилась. Она прикрыла глаза и откинулась на спинку медной ванны.— Мне плохо, — скрежетала зубами женщина — мне противно от того, что ты меня видишь, что ты видишь эти язвы, что ты к ним прикасаешься.— А мне нравится, и если ты не замолчишь, я вытащу тебя из ванны и буду любоваться.— Ты безумец, Витторио, безумец, ты лишился рассудка…— А вот это не твоя забота, Констанция, дыши ртом и поменьше разговаривай.Затем король взял большую простыню из плотной ткани и набросил на ванну.— Дыши, дыши глубже, дыши ртом, — шептал король, гладя Констанцию по голове, — доктор говорил, что это очень полезно.— Мне плохо, плохо, — воскликнула Констанция.— Так и должно быть, дорогая. И чтобы хоть как-то успокоить возлюбленную, король сам сунул голову под простыню.— Вот видишь, Констанция, и я с тобой, все будет хорошо.Женщина не отвечала, ее дыхание было судорожным.— Мне плохо, — шептала она.Ни Констанция, ни король Пьемонта Витторио не слышали грохота канонады, не слышали криков вокруг дворца. А там двигались солдаты, лошади тащили тяжелые пушки, на горизонте пылало несколько селений. Маркиз Лоренцетти вбежал во дворец.— Я хочу видеть короля, — сказал он, обращаясь к дворецкому, — немедленно позовите его!— Король никого не принимает, — ответил дворецкий.— Тогда я сам пойду к нему.— Не ведено пускать! — дворецкий хотел загородить дорогу, но разгневанный маркиз отшвырнул пожилого мужчину и направился наверх, туда, где была спальня Констанции.Услышав шум, король оставил свою возлюбленную и вышел из ее спальни.— Маркиз?! — воскликнул король.— Да, ваше величество, это я. Французы все ближе и ближе, завтра они будут в Риволи. Так что надо спешно эвакуироваться. — Да? — как бы думая о чем-то своем, обронил король. — Спасибо, маркиз, что предупредили.— Ваше величество, поспешите, иначе будет поздно.— Да-да, маркиз, — король прислушивался больше не к тому, что говорит маркиз, а к тому, что происходит в спальне Констанции. — Извините, маркиз, я очень занят, — король резко развернулся и скрылся за дверью.Маркиз пожал плечами.— Кто это приходил? — спросила Констанция.— Маркиз Лоренцетти, — ответил король, всыпая в ванну белый едкий порошок.— Что он хотел? — морщась от удушливого запаха, спросила Констанция.— Он говорит, что французы завтра могут быть в Риволи.— Французы в Риволи! — воскликнула женщина. — Боже, а что же будет с нами?!— Не волнуйся, я тебя спасу.— Но как, как, Витторио?— Не волнуйся, дорогая, вот только примешь ванну, я наложу маску, спеленаю тебя, а потом сразу же отдам распоряжения, начнем эвакуацию.— Боже, как это ужасно! Почему они дошли до Риволи?Король пожал плечами.— Не думай об этом, дыши как можно глубже.— Ты сумасшедший, — прошептала Констанция уже который раз за день.— Да, возможно, но я, тем не менее, люблю тебя и не представляю свою жизнь без тебя.— Любишь, не любишь, какая разница? Французы захватили Пьемонт, а ты говоришь мне о любви.— Ну и что? Они могут захватить всю землю, а я, Констанция, буду продолжать любить тебя.— Это ужасно, Витторио, ты даже сам не понимаешь, до какого безумства дошел.— Это неважно. Не разговаривай, дыши ртом, вдыхай этот пар, доктор говорит, что он очень целебный.— Я сомневаюсь, что меня вообще что-либо может спасти.— Я, Констанция, спасу тебя.Через час, когда вода в ванной уже остыла, король бережно вытащил Констанцию и на руках перенес в постель. А затем принялся обмазывать ее тело серой мазью и укутывать тканью.— Как ты себя чувствуешь, тебе легче?— Да, — заскрежетав зубами, ответила Констанция, — мне легче. Иди отдавай распоряжения, пусть из твоего дворца все увозят, а самое главное, пусть заберут картины.— Еще будут какие-то пожелания? — осведомился король Витторио, с улыбкой глядя на Констанцию.— Пока нет.— Значит, дорогая, твои дела пошли на поправку, ты начинаешь разговаривать, как и прежде.Король привязал Констанцию, а сам, собрав охрану и челядь, быстро стал отдавать распоряжения.— Карета с наследником уедет первой.— Нет, — воскликнула королева, — я хочу уехать вместе с тобой. Король зло сверкнул глазами, и королева замолчала.— Скажи моему сыну, пусть собирается. Королева поклонилась и покинула гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26