Так он доехал до автосалона «шевроле» на Глейд-роуд и там вышел из машины. Полагалось войти в магазин и осмотреться: ему выдавали специальный ключ для временного отключения сигнализации. В тот вечер, когда он вышел из магазина, возле «плимута» его поджидал этот тип.
— Не оставите ли дверь открытой, сэр, чтобы я мог забрать ключи от моей машины?
Он сказал Ноблесу, что якобы собирался сегодня взять машину на пробу (пять тысяч миль бесплатного пробега!), да не успел до закрытия. Ему всего-то и нужно, что забрать ключи. Все это черный прохвост излагал Ноблесу со смешным кубинским акцентом, словно принимал его за идиота. Ноблес пару раз нетерпеливо хлопнул себя ладонью по обтянутой кожей заднице, но потом невольно ухмыльнулся, и негр явно воспринял это как поощрение и предложил:
— А если вы мне не верите, сэр, можно сделать так: вы кладете в карман пять сотен и отваливаете отсюда.
Ноблес всегда уважал храбрых людей, а этот кубинец к тому же знал вежливое обхождение, в глазах у него черти плясали.
Обычно Кундо Рей, ловко соединив проводки, угонял с парковки у магазина новехонькую машинку, ставил ворованные номера, ехал в Саут-Майами или в Хоумстид, в знакомые круглосуточно работавшие гаражи, и там продавал автомобиль на запчасти. Две вылазки в месяц по две с половиной штуки за авто. А еще он два раза в неделю выступал в стриптиз-шоу— попотеет хорошенько, оторвется на все сто, да еще и подзаработает.
Это поначалу озадачило Ноблеса. То есть как — стриптиз?!
Да, Кундо Рей был профессиональным стриптизером, он отплясывал в набедренной повязке, пятнистой, как шкура леопарда. Дамочки вскакивали на высокие стулья бара, совали деньги ему за повязку, он приостанавливался, давал им пощупать, легко уворачивался и грозил пальчиком — ни-ни, — если какая из них пыталась его пожмыхать. Грязные танцы, прыжки и ужимки в ритме сальсы, порой под металлический грохот барабана — прекрасное времяпрепровождение во всех клубах от дамского на Уэст-Палм до гей-бара «Чики» на Саут-бич, где Кундо тоже появлялся порой, хотя это, как он сам говорил, трудная работенка. Приходилось до отказа набивать нос кокаином, чтобы не сдали нервы, опасное местечко, и шоу только для сумасшедших.
Может, он и сам был из этих? По первости, когда они вместе усаживались в «плимут», высматривая подходящий автомобиль, Ноблес с тревогой ожидал, как бы Кундо не ухватил его за предмет его гордости, но кубинец на него не покушался, а насчет задниц рассуждал с видом знатока, и в конце концов Ноблес решил, что его приятель не столько извращенец, сколько похабник.
Но с какой стати мужик, пусть даже и кубинец, станет разыгрывать из себя извращенца, если он нормальный мужик?
— Зачем тебе это? — спросил он Кундо Рея, и Кундо Рей ему ответил:
— Я ворую машины в темноте, а танцую при полном освещении.
Только однажды Ноблес зашел посмотреть на его пляски, в заведении на обочине шоссе Майами Интернешнл. Он и сам возбудился, когда все эти леди начали жадно тянуться к паху Кундо, к его набедренной повязке, а тот крутился, извиваясь перед ними под эту странную музыку, сверкая белыми зубами, причмокивая, присюсюкивая. Господи Иисусе! С него хватило одного раза. Ноблес решил, что для таких вот безумных плясок кубинцу требуется больше наглости, нежели для ночного грабежа.
Они наладили дело. Ноблес заходил в магазин и доставал ключ, Кундо Рей заводил им машину, и Ноблес вешал ключ на место, чтобы потом вместе с остальными полицейскими озадаченно почесывать затылок, скосив взгляд, пинать ногой гравий на стоянке и всем своим видом выражать недоумение, как же это новенькая машинка исчезла из магазина. Несколько минут работы в потемках приносили ему штуку ежемесячно.
— Эта змея, которую я видел, она примерно вот такой длины, — продолжал Кундо Рей, широко расставив руки и переводя взгляд с левой ладони на правую. — Сколько это получается? И двух метров не будет. Она лежала на песочке и заглатывала летучую мышь три часа подряд, пока не остался только кончик крылышка, торчащий у нее изо рта. Она никуда не торопилась… змеи никогда не торопятся.
— Ну? — поторопил его Ноблес.
— У змеи что есть? Терпение. К чему ей спешить? Вот и насчет этой леди— ты считаешь, что набрел на золотую жилу? Прекрасно, остынь, пусть все идет само собой.
— Знаешь, что я делал, когда мне дарили подарок? — сказал ему Ноблес. — Я хотел скорее узнать, что там в коробке, я хватал ее и тряс изо всех сил. Я делал так, когда был маленьким. Будешь испытывать мое терпение, партнер, я и тебя потрясу.
Кундо Рей отпил глоток кофе — скверный кофе, вода водой, — наблюдая, как Ноблес вытирает широкие толстые ладони о туго накрахмаленную золотистую салфетку, посасывая больной зуб. Трущобный монстр. Шея такая красная, что водители могут принять ее за сигнал светофора. Кундо Рей всего несколько лет тому назад сошел на берег в округе Дейд — приплыл из Мариэля после отсидки в тюрьме «Камбинадо дель Эсте». Ему пришлось попотеть, чтобы освоить английский, он просил девочек поправлять его речь, а те не хотели — говорили, он так мило болтает. Ричард Ноблес вылез из Диких зарослей всего в нескольких часах езды отсюда, и все же Кундо Рей с уверенностью называл себя американцем, настоящим городским щеголем, а Ноблеса считал чужаком, который небось так и не научился мыть ноги. Здоровенный, светловолосый, вечно готовый все крушить, уверенный в своих силах— глаз не оторвать. Чудище болотное, вырвавшееся на волю.
— Ты мне угрожаешь? — весело переспросил Кундо Рей. Да, ему нравилось наблюдать за Ноблесом, порой даже поддразнивать его, главное— не заходить чересчур далеко. — Не стоит, право.
— Я пошутил, — сказал Ноблес— Ты же мой маленький помощник, верно?
Пусть себе тешится.
— Если твоя идея так хороша, почему бы не дождаться, когда она вернется домой? — предложил он.
— Потому что я хочу сделать это сейчас, хочу сбросить эту чертову униформу, напялить что-нибудь модное, спортивное. В смысле — навсегда, а не только в выходные. Этот вечно пьяный засранец на которого я работаю, в любой момент может разориться, совершенно не умеет вести дела. Нанял молокососов, только вчера из колледжа, у них мозгов не больше, чем у кактуса. Я вкалываю день и ночь точно ломовая лошадь, этому придурку на выпивку.
Кундо Рей покосился на своего напарника, подергал золотую серьгу:
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— К тому, что хочу покончить с этим прямо сейчас, ясно тебе? Прочисти уши и заодно сними свок девчачью побрякушку, с тобой стыдно на люди показаться.
— Хорошо, но плана-то у тебя пока нет, — возразил Кундо Рей, нисколько не смутившись. Он осторожно забрасывал удочку, ожидая, пока партнер клюнет на приманку. — Говоришь, у этой бабы большая квартира, очень дорогая, ты был там несколько раз, да?
— Один раз, прошлой ночью.
— Ладно, большая квартира, машина…
— «Кадиллак Эльдорадо».
— Может быть, драгоценности…
— К черту все это, я не собираюсь ее грабить.
— Нет? А что же мы с ней сделаем?
— Подвесим и заживо сдерем шкуру.
Кундо Рей вновь принялся играть со своей серьгой:
— Подвесим и сдерем шкуру. Заживо?
— Только сперва надо выяснить, куда она подевалась.
— Не хочешь подождать, пока она вернется домой?
— Когда еще это будет? Ее наверняка увезли в больницу или в какой-нибудь пансион.
Ноблес примолк, сощурив глаза в щелочки, усмехаясь, демонстрируя кубинцу свою изобретательность и вместе с тем искреннее расположение к нему.
— Ты легко разузнаешь. Такому хитрецу, как ты, это ничего не стоит. Заодно развлечешься. Можно подумать, ты сейчас очень занят.
Мимо шли три молоденькие девушки с подносами. Кундо Рей — теперь он дергал себя за кончики черных как воронье крыло локонов, напряженно размышляя, но не упуская из виду все, что происходит вокруг, — рассеянно посмотрел им вслед. Ноблес же и слова не сказал телкам, даже не попытался щипнуть за задницу. Сосредоточен он нынче, делом занят.
Надкусив первый гамбургер, Ноблес пустился разглагольствовать насчет парня, которому он выпустит кишки. Как его зовут, Ноблес не знает, тот был одет в рубаху с бананами и еще какими-то фруктами. Этот парень— как его бишь— «вырубил» Ноблеса. Он хотел узнать, где тот живет, но главное — хотел найти ту женщину, которая раньше снималась в кино.
— Ты что, на нее запал? — поинтересовался кубинец.
— Чтоб я на нее запал, ей надо быть лет на двадцать помоложе, — огрызнулся Ноблес. — Старуха. Выглядит неплохо, знаешь ли, но ее время вышло. — Он навис над столом и добавил мрачно: — Что поделаешь, все мы не молодеем.
— Знаешь, почему я против, — сказал ему кубинец, — не хочу напиваться допьяна.
— Пропустишь пяток бокалов рома с колой, чтобы глаза малость остекленели, и хватит. Главное, чтобы выглядело правдоподобно. Я тебя арестую, отвезу туда, ты первым делом разыщешь журнал, выяснишь, куда ее отвезли. Гленн сказал, такой большой синий блокнот. Валяется на столе, но не в дальнем кабинете, а в главном, в западной части здания. Как войдешь, сразу поворачивай направо. Синий блокнот, в нем записано, кого куда отвезли — на дезинтоксикацию, в приют или передали кому-то на поруки, в таком случае записывают имя поручителя и его адрес.
— Если Гленн знает, где у них этот журнал, пусть сам и посмотрит, — предложил Кундо Рей. — Заглянет к ним и спросит, куда ее увезли.
— Не, Гленн не тот человек. Они спросят его, с какой стати ему это понадобилось, он начнет потеть, точно его какая муха укусила, начнет дергаться, как бы они не позвонили в полицейский участок Бока и не вычислили его. Нет, у Гленна для такого дела маловато наглости.
— Но ведь ты уже вовлек его…
— Нет. Ничего подобного. Я вышел из бара прошлой ночью, огляделся по сторонам, и тут Гленн сказал мне, что они ее загребли, вот и всё. Гленн из Уматиллы, как и я, мы с ним давно корешимся, но старина Гленн для этого дела не подходит. — Ноблес подмигнул и осклабился в усмешке. — У меня ведь есть такой напарник, как ты, зачем мне кто-то еще?
— Не хочу напиваться допьяна, — проворчал Кундо Рей.
— Да и не надо — так, разогрейся малость.
— Есть идея получше, — сказал Кундо Рей. — Ты доел наконец?
Они вышли из «Макдональдса» и уселись в казенный темно-синий «плимут» со звездой на Дверце.
— Однажды меня повязали, — сказал Кундо Рей, — в округе Волюсия— странное место, долен сказать. Не знаю, какого лешего меня туда понесло, спецзаказ, один парень хотел «корветт», помоему, он торгует виски. Там все говорят на твой манер.
Ноблес снова усмехнулся:
— Еще бы, это мои родные места. Я знаю ребят, которые гонят виски. — Тут он заметил, что Кундо неторопливо расстегивает рубашку и сбрасывает ее с плеч. — Эй, что ты надумал?
— Я попал в тюрьму, мне посоветовали признать себя виновным, дескать, посадят на год в «Апалачи» — так, кажется, называется это место.
Господи, да он уже и брюки стянул со своей тощей задницы! Ноблес переводил взгляд с полуобнаженного кубинца на федеральное шоссе, продвигаясь на север. Машин вокруг было мало.
— Исправительная тюрьма «Апалачи», — кивнул он, прикидываясь, будто его не колышет, чем там занят ниггер. — По-моему, она для малолеток, но такого шкета, как ты, вполне могли туда отправить.
— Я разорвал на себе одежду, — продолжал Кундо Рей.
— И что?
Он уже разделся догола, сложил брюки и шелковую рубашку, остались только красные трусики. Отстегивает золотые цепочки.
— Я сказал, будто у меня по всему телу ползают какие-то мелкие твари-невидимки, я стал орать и чесался аж до крови.
— Мелкие твари? — засмеялся Ноблес— Boт черт.
— Тогда они послали меня в «Чатахучи», слыхал о таком местечке?
— Еще бы. Сумасшедший дом на самой границе с Джорджией.
— И вот однажды ночью вышел я из сумасшедшего дома, пересек границу и оказался на свободе. Туфли я снимать не стану.
— Правильно. — Ноблес свернул на Четвертую Норт-Ист, направляясь к оштукатуренному зданию кризисного центра. Вдали у заправки виднелись автомобили, но поблизости не было ни души.
— Придется доверить тебе мои сокровища. Не вздумай их продать.
— Я присмотрю за ними. Слышь, я не хочу заходить туда с таким голожопым.
— И не надо, они и так меня впустят. Синяя записная книжка, говоришь?
Ноблес затормозил и пальцем указал на здание центра:
— Вон там, в том крыле.
— Ладно, я выйду на связь, — сказал Кундо Рей, распахивая дверцу.
— Минуточку, — остановил его Ноблес— Там такая девка работает, она вроде как главная. Темные волнистые волосы, ноги длинные-предлинные, задница неплохая, высоко посажена. Проверь, где она живет, работает ли в ночную смену, ясно?
— Не много ли хочешь? — Кундо Рей вышел из машины, снял красные трусы и бросил их в открытое окно на сиденье. — Спрячь их где-нибудь. чтобы я мог их найти.
— Я суну их в бумажный пакет и спрячу в кустах позади парковки. Пройдешь отсюда на городской пляж, на тебя никто и внимания не обратит.
— О'кей. До встречи.
Вы только посмотрите на этого сукина сына! Ноблес разинув рот наблюдал, как Кундо обходит машину— не считая темных носков и белых туфель, голенький, как в тот день, когда он появился на свет на какой-нибудь плантации сахарного тростника, — пересекает улицу и направляется прямиком к кризисному центру. Ягодицы, словно две половинки бледной луны, светлее, чем его смуглое тело, — почему-то это удивило Ноблеса. Идет себе, словно на прогулке. Обернулся, сделал приятелю ручкой— этого Ноблес уже не смог вынести, нажал на газ и был таков.
Глава 6
Ла Брава застал Мориса в номере 304, гостевом люксе с видом на океан, в комнате, залитой солнечным светом и уставленной зачехленной старой мебелью. Морис молча взял из его рук снимки и направился к закрытой двери спальни, на ходу изучая фотографии. Ла Брава поплелся за ним. Он дрожал от возбуждения, но заставил себя понизить голос:
— Почему ты не сказал мне, кто она такая?
— Я же сказал.
— Джин Шоу.
— Знаю, что Джин Шоу. Я тебе так и сказал вчера вечером.
— Якобы твоя старая знакомая — а ты даже не мог толком вспомнить ее имя.
— Вот этот хорош, посмотри, какое выражение у нее на лице — понятия не имеет, где она, на хрен, очутилась. — Морис оторвал взгляд от снимков, глаза его казались огромными за линзами очков. — что за чушь, как это я забыл ее имя? Она уже двадцать лет как Джини Брин. Я ведь говорил тебе: она ушла из кино, вышла замуж за своего Джерри Брина. Совершенно отчетливо помню, как рассказывал тебе.
— Как она сегодня?
— Не так плохо, как хотелось бы.
— Ты заказывал ей завтрак?
— Можно подумать, это гостиница! — Морис вошел в спальню, приостановился, взявшись за дверную ручку. — Подожди тут. — Он захлопнул за собой дверь, и Ла Брава успел разглядеть лишь какое-то бледно-розовое одеяние, свисавшее с края кровати.
«Подожди тут». Он подошел к окну, остановился, опершись на кондиционер. Ему-то казалось, он и время— старые знакомые. Тянущееся время. Время ожидания. Время на дежурстве. Он с точностью до минуты знал, сколько просидел в гостиной миссис Трумэн. Но теперь время шутило с ним странные шутки, сбивало с толку.
Он видел из окна пейзаж вне времени, открытку с видом штата Флорида. По ту сторону улицы — узкая полоса парка, пальмы— каждая точно на своем месте, за ними море. Низкая стенка— можно присесть на нее— из обломков кораллов и серого бетона. И пляж— огромное, словно пустыня, пространство песка, заполненное отдыхающими. Они сидят на подстилках под зонтиками, купаются в зеленой прибрежной воде, не отваживаясь заплывать в синюю глубину. Крошечные фигурки вне времени. Можно изменить перспективу, усесться на эту стену из коралла и бетона, посмотреть с нее на гостиницы вдоль Оушн-драйв и увидеть тридцатые годы. Глядя на эти гостиницы или на фотографии, украшавшие покои Мориса, Ла Брава вспоминал картинки из старых номеров «Лайф», которые коллекционировал его отец, и мог живо представить себе эпоху за десять лет до собственного рождения — тяжелые были времена, но облик всего и всех должен был соответствовать стилю «модерн».
И словно наплыв — иная эпоха, иные кадры, реальные и подсказанные памятью. Кинозвезда 50-х годов— темные волосы, разделенные на прямой пробор, чистая бледная кожа, очень черные зрачки, пристальный и спокойный взгляд, знающий что-то, редкая улыбка, скрывающая опасную тайну. Он вновь стал подростком, которому казалось, что герой фильма не в своем уме: почему он выбрал другую девушку — плаксу, утирающую глазки подолом фартука, а не эту, не Джин Шоу?!
Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Никакого предупреждения. Его застали врасплох— дверь распахнулась, Морис вышел из спальни, а за ним по пятам— она, в голубом халате, все те же темные волосы, разделенные на пробор, правда, не такие длинные, как ему показалось. Ла Брава не был готов к ее появлению, не мог выдавить из себя ни слова, чтобы дать понять, что узнал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Не оставите ли дверь открытой, сэр, чтобы я мог забрать ключи от моей машины?
Он сказал Ноблесу, что якобы собирался сегодня взять машину на пробу (пять тысяч миль бесплатного пробега!), да не успел до закрытия. Ему всего-то и нужно, что забрать ключи. Все это черный прохвост излагал Ноблесу со смешным кубинским акцентом, словно принимал его за идиота. Ноблес пару раз нетерпеливо хлопнул себя ладонью по обтянутой кожей заднице, но потом невольно ухмыльнулся, и негр явно воспринял это как поощрение и предложил:
— А если вы мне не верите, сэр, можно сделать так: вы кладете в карман пять сотен и отваливаете отсюда.
Ноблес всегда уважал храбрых людей, а этот кубинец к тому же знал вежливое обхождение, в глазах у него черти плясали.
Обычно Кундо Рей, ловко соединив проводки, угонял с парковки у магазина новехонькую машинку, ставил ворованные номера, ехал в Саут-Майами или в Хоумстид, в знакомые круглосуточно работавшие гаражи, и там продавал автомобиль на запчасти. Две вылазки в месяц по две с половиной штуки за авто. А еще он два раза в неделю выступал в стриптиз-шоу— попотеет хорошенько, оторвется на все сто, да еще и подзаработает.
Это поначалу озадачило Ноблеса. То есть как — стриптиз?!
Да, Кундо Рей был профессиональным стриптизером, он отплясывал в набедренной повязке, пятнистой, как шкура леопарда. Дамочки вскакивали на высокие стулья бара, совали деньги ему за повязку, он приостанавливался, давал им пощупать, легко уворачивался и грозил пальчиком — ни-ни, — если какая из них пыталась его пожмыхать. Грязные танцы, прыжки и ужимки в ритме сальсы, порой под металлический грохот барабана — прекрасное времяпрепровождение во всех клубах от дамского на Уэст-Палм до гей-бара «Чики» на Саут-бич, где Кундо тоже появлялся порой, хотя это, как он сам говорил, трудная работенка. Приходилось до отказа набивать нос кокаином, чтобы не сдали нервы, опасное местечко, и шоу только для сумасшедших.
Может, он и сам был из этих? По первости, когда они вместе усаживались в «плимут», высматривая подходящий автомобиль, Ноблес с тревогой ожидал, как бы Кундо не ухватил его за предмет его гордости, но кубинец на него не покушался, а насчет задниц рассуждал с видом знатока, и в конце концов Ноблес решил, что его приятель не столько извращенец, сколько похабник.
Но с какой стати мужик, пусть даже и кубинец, станет разыгрывать из себя извращенца, если он нормальный мужик?
— Зачем тебе это? — спросил он Кундо Рея, и Кундо Рей ему ответил:
— Я ворую машины в темноте, а танцую при полном освещении.
Только однажды Ноблес зашел посмотреть на его пляски, в заведении на обочине шоссе Майами Интернешнл. Он и сам возбудился, когда все эти леди начали жадно тянуться к паху Кундо, к его набедренной повязке, а тот крутился, извиваясь перед ними под эту странную музыку, сверкая белыми зубами, причмокивая, присюсюкивая. Господи Иисусе! С него хватило одного раза. Ноблес решил, что для таких вот безумных плясок кубинцу требуется больше наглости, нежели для ночного грабежа.
Они наладили дело. Ноблес заходил в магазин и доставал ключ, Кундо Рей заводил им машину, и Ноблес вешал ключ на место, чтобы потом вместе с остальными полицейскими озадаченно почесывать затылок, скосив взгляд, пинать ногой гравий на стоянке и всем своим видом выражать недоумение, как же это новенькая машинка исчезла из магазина. Несколько минут работы в потемках приносили ему штуку ежемесячно.
— Эта змея, которую я видел, она примерно вот такой длины, — продолжал Кундо Рей, широко расставив руки и переводя взгляд с левой ладони на правую. — Сколько это получается? И двух метров не будет. Она лежала на песочке и заглатывала летучую мышь три часа подряд, пока не остался только кончик крылышка, торчащий у нее изо рта. Она никуда не торопилась… змеи никогда не торопятся.
— Ну? — поторопил его Ноблес.
— У змеи что есть? Терпение. К чему ей спешить? Вот и насчет этой леди— ты считаешь, что набрел на золотую жилу? Прекрасно, остынь, пусть все идет само собой.
— Знаешь, что я делал, когда мне дарили подарок? — сказал ему Ноблес. — Я хотел скорее узнать, что там в коробке, я хватал ее и тряс изо всех сил. Я делал так, когда был маленьким. Будешь испытывать мое терпение, партнер, я и тебя потрясу.
Кундо Рей отпил глоток кофе — скверный кофе, вода водой, — наблюдая, как Ноблес вытирает широкие толстые ладони о туго накрахмаленную золотистую салфетку, посасывая больной зуб. Трущобный монстр. Шея такая красная, что водители могут принять ее за сигнал светофора. Кундо Рей всего несколько лет тому назад сошел на берег в округе Дейд — приплыл из Мариэля после отсидки в тюрьме «Камбинадо дель Эсте». Ему пришлось попотеть, чтобы освоить английский, он просил девочек поправлять его речь, а те не хотели — говорили, он так мило болтает. Ричард Ноблес вылез из Диких зарослей всего в нескольких часах езды отсюда, и все же Кундо Рей с уверенностью называл себя американцем, настоящим городским щеголем, а Ноблеса считал чужаком, который небось так и не научился мыть ноги. Здоровенный, светловолосый, вечно готовый все крушить, уверенный в своих силах— глаз не оторвать. Чудище болотное, вырвавшееся на волю.
— Ты мне угрожаешь? — весело переспросил Кундо Рей. Да, ему нравилось наблюдать за Ноблесом, порой даже поддразнивать его, главное— не заходить чересчур далеко. — Не стоит, право.
— Я пошутил, — сказал Ноблес— Ты же мой маленький помощник, верно?
Пусть себе тешится.
— Если твоя идея так хороша, почему бы не дождаться, когда она вернется домой? — предложил он.
— Потому что я хочу сделать это сейчас, хочу сбросить эту чертову униформу, напялить что-нибудь модное, спортивное. В смысле — навсегда, а не только в выходные. Этот вечно пьяный засранец на которого я работаю, в любой момент может разориться, совершенно не умеет вести дела. Нанял молокососов, только вчера из колледжа, у них мозгов не больше, чем у кактуса. Я вкалываю день и ночь точно ломовая лошадь, этому придурку на выпивку.
Кундо Рей покосился на своего напарника, подергал золотую серьгу:
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— К тому, что хочу покончить с этим прямо сейчас, ясно тебе? Прочисти уши и заодно сними свок девчачью побрякушку, с тобой стыдно на люди показаться.
— Хорошо, но плана-то у тебя пока нет, — возразил Кундо Рей, нисколько не смутившись. Он осторожно забрасывал удочку, ожидая, пока партнер клюнет на приманку. — Говоришь, у этой бабы большая квартира, очень дорогая, ты был там несколько раз, да?
— Один раз, прошлой ночью.
— Ладно, большая квартира, машина…
— «Кадиллак Эльдорадо».
— Может быть, драгоценности…
— К черту все это, я не собираюсь ее грабить.
— Нет? А что же мы с ней сделаем?
— Подвесим и заживо сдерем шкуру.
Кундо Рей вновь принялся играть со своей серьгой:
— Подвесим и сдерем шкуру. Заживо?
— Только сперва надо выяснить, куда она подевалась.
— Не хочешь подождать, пока она вернется домой?
— Когда еще это будет? Ее наверняка увезли в больницу или в какой-нибудь пансион.
Ноблес примолк, сощурив глаза в щелочки, усмехаясь, демонстрируя кубинцу свою изобретательность и вместе с тем искреннее расположение к нему.
— Ты легко разузнаешь. Такому хитрецу, как ты, это ничего не стоит. Заодно развлечешься. Можно подумать, ты сейчас очень занят.
Мимо шли три молоденькие девушки с подносами. Кундо Рей — теперь он дергал себя за кончики черных как воронье крыло локонов, напряженно размышляя, но не упуская из виду все, что происходит вокруг, — рассеянно посмотрел им вслед. Ноблес же и слова не сказал телкам, даже не попытался щипнуть за задницу. Сосредоточен он нынче, делом занят.
Надкусив первый гамбургер, Ноблес пустился разглагольствовать насчет парня, которому он выпустит кишки. Как его зовут, Ноблес не знает, тот был одет в рубаху с бананами и еще какими-то фруктами. Этот парень— как его бишь— «вырубил» Ноблеса. Он хотел узнать, где тот живет, но главное — хотел найти ту женщину, которая раньше снималась в кино.
— Ты что, на нее запал? — поинтересовался кубинец.
— Чтоб я на нее запал, ей надо быть лет на двадцать помоложе, — огрызнулся Ноблес. — Старуха. Выглядит неплохо, знаешь ли, но ее время вышло. — Он навис над столом и добавил мрачно: — Что поделаешь, все мы не молодеем.
— Знаешь, почему я против, — сказал ему кубинец, — не хочу напиваться допьяна.
— Пропустишь пяток бокалов рома с колой, чтобы глаза малость остекленели, и хватит. Главное, чтобы выглядело правдоподобно. Я тебя арестую, отвезу туда, ты первым делом разыщешь журнал, выяснишь, куда ее отвезли. Гленн сказал, такой большой синий блокнот. Валяется на столе, но не в дальнем кабинете, а в главном, в западной части здания. Как войдешь, сразу поворачивай направо. Синий блокнот, в нем записано, кого куда отвезли — на дезинтоксикацию, в приют или передали кому-то на поруки, в таком случае записывают имя поручителя и его адрес.
— Если Гленн знает, где у них этот журнал, пусть сам и посмотрит, — предложил Кундо Рей. — Заглянет к ним и спросит, куда ее увезли.
— Не, Гленн не тот человек. Они спросят его, с какой стати ему это понадобилось, он начнет потеть, точно его какая муха укусила, начнет дергаться, как бы они не позвонили в полицейский участок Бока и не вычислили его. Нет, у Гленна для такого дела маловато наглости.
— Но ведь ты уже вовлек его…
— Нет. Ничего подобного. Я вышел из бара прошлой ночью, огляделся по сторонам, и тут Гленн сказал мне, что они ее загребли, вот и всё. Гленн из Уматиллы, как и я, мы с ним давно корешимся, но старина Гленн для этого дела не подходит. — Ноблес подмигнул и осклабился в усмешке. — У меня ведь есть такой напарник, как ты, зачем мне кто-то еще?
— Не хочу напиваться допьяна, — проворчал Кундо Рей.
— Да и не надо — так, разогрейся малость.
— Есть идея получше, — сказал Кундо Рей. — Ты доел наконец?
Они вышли из «Макдональдса» и уселись в казенный темно-синий «плимут» со звездой на Дверце.
— Однажды меня повязали, — сказал Кундо Рей, — в округе Волюсия— странное место, долен сказать. Не знаю, какого лешего меня туда понесло, спецзаказ, один парень хотел «корветт», помоему, он торгует виски. Там все говорят на твой манер.
Ноблес снова усмехнулся:
— Еще бы, это мои родные места. Я знаю ребят, которые гонят виски. — Тут он заметил, что Кундо неторопливо расстегивает рубашку и сбрасывает ее с плеч. — Эй, что ты надумал?
— Я попал в тюрьму, мне посоветовали признать себя виновным, дескать, посадят на год в «Апалачи» — так, кажется, называется это место.
Господи, да он уже и брюки стянул со своей тощей задницы! Ноблес переводил взгляд с полуобнаженного кубинца на федеральное шоссе, продвигаясь на север. Машин вокруг было мало.
— Исправительная тюрьма «Апалачи», — кивнул он, прикидываясь, будто его не колышет, чем там занят ниггер. — По-моему, она для малолеток, но такого шкета, как ты, вполне могли туда отправить.
— Я разорвал на себе одежду, — продолжал Кундо Рей.
— И что?
Он уже разделся догола, сложил брюки и шелковую рубашку, остались только красные трусики. Отстегивает золотые цепочки.
— Я сказал, будто у меня по всему телу ползают какие-то мелкие твари-невидимки, я стал орать и чесался аж до крови.
— Мелкие твари? — засмеялся Ноблес— Boт черт.
— Тогда они послали меня в «Чатахучи», слыхал о таком местечке?
— Еще бы. Сумасшедший дом на самой границе с Джорджией.
— И вот однажды ночью вышел я из сумасшедшего дома, пересек границу и оказался на свободе. Туфли я снимать не стану.
— Правильно. — Ноблес свернул на Четвертую Норт-Ист, направляясь к оштукатуренному зданию кризисного центра. Вдали у заправки виднелись автомобили, но поблизости не было ни души.
— Придется доверить тебе мои сокровища. Не вздумай их продать.
— Я присмотрю за ними. Слышь, я не хочу заходить туда с таким голожопым.
— И не надо, они и так меня впустят. Синяя записная книжка, говоришь?
Ноблес затормозил и пальцем указал на здание центра:
— Вон там, в том крыле.
— Ладно, я выйду на связь, — сказал Кундо Рей, распахивая дверцу.
— Минуточку, — остановил его Ноблес— Там такая девка работает, она вроде как главная. Темные волнистые волосы, ноги длинные-предлинные, задница неплохая, высоко посажена. Проверь, где она живет, работает ли в ночную смену, ясно?
— Не много ли хочешь? — Кундо Рей вышел из машины, снял красные трусы и бросил их в открытое окно на сиденье. — Спрячь их где-нибудь. чтобы я мог их найти.
— Я суну их в бумажный пакет и спрячу в кустах позади парковки. Пройдешь отсюда на городской пляж, на тебя никто и внимания не обратит.
— О'кей. До встречи.
Вы только посмотрите на этого сукина сына! Ноблес разинув рот наблюдал, как Кундо обходит машину— не считая темных носков и белых туфель, голенький, как в тот день, когда он появился на свет на какой-нибудь плантации сахарного тростника, — пересекает улицу и направляется прямиком к кризисному центру. Ягодицы, словно две половинки бледной луны, светлее, чем его смуглое тело, — почему-то это удивило Ноблеса. Идет себе, словно на прогулке. Обернулся, сделал приятелю ручкой— этого Ноблес уже не смог вынести, нажал на газ и был таков.
Глава 6
Ла Брава застал Мориса в номере 304, гостевом люксе с видом на океан, в комнате, залитой солнечным светом и уставленной зачехленной старой мебелью. Морис молча взял из его рук снимки и направился к закрытой двери спальни, на ходу изучая фотографии. Ла Брава поплелся за ним. Он дрожал от возбуждения, но заставил себя понизить голос:
— Почему ты не сказал мне, кто она такая?
— Я же сказал.
— Джин Шоу.
— Знаю, что Джин Шоу. Я тебе так и сказал вчера вечером.
— Якобы твоя старая знакомая — а ты даже не мог толком вспомнить ее имя.
— Вот этот хорош, посмотри, какое выражение у нее на лице — понятия не имеет, где она, на хрен, очутилась. — Морис оторвал взгляд от снимков, глаза его казались огромными за линзами очков. — что за чушь, как это я забыл ее имя? Она уже двадцать лет как Джини Брин. Я ведь говорил тебе: она ушла из кино, вышла замуж за своего Джерри Брина. Совершенно отчетливо помню, как рассказывал тебе.
— Как она сегодня?
— Не так плохо, как хотелось бы.
— Ты заказывал ей завтрак?
— Можно подумать, это гостиница! — Морис вошел в спальню, приостановился, взявшись за дверную ручку. — Подожди тут. — Он захлопнул за собой дверь, и Ла Брава успел разглядеть лишь какое-то бледно-розовое одеяние, свисавшее с края кровати.
«Подожди тут». Он подошел к окну, остановился, опершись на кондиционер. Ему-то казалось, он и время— старые знакомые. Тянущееся время. Время ожидания. Время на дежурстве. Он с точностью до минуты знал, сколько просидел в гостиной миссис Трумэн. Но теперь время шутило с ним странные шутки, сбивало с толку.
Он видел из окна пейзаж вне времени, открытку с видом штата Флорида. По ту сторону улицы — узкая полоса парка, пальмы— каждая точно на своем месте, за ними море. Низкая стенка— можно присесть на нее— из обломков кораллов и серого бетона. И пляж— огромное, словно пустыня, пространство песка, заполненное отдыхающими. Они сидят на подстилках под зонтиками, купаются в зеленой прибрежной воде, не отваживаясь заплывать в синюю глубину. Крошечные фигурки вне времени. Можно изменить перспективу, усесться на эту стену из коралла и бетона, посмотреть с нее на гостиницы вдоль Оушн-драйв и увидеть тридцатые годы. Глядя на эти гостиницы или на фотографии, украшавшие покои Мориса, Ла Брава вспоминал картинки из старых номеров «Лайф», которые коллекционировал его отец, и мог живо представить себе эпоху за десять лет до собственного рождения — тяжелые были времена, но облик всего и всех должен был соответствовать стилю «модерн».
И словно наплыв — иная эпоха, иные кадры, реальные и подсказанные памятью. Кинозвезда 50-х годов— темные волосы, разделенные на прямой пробор, чистая бледная кожа, очень черные зрачки, пристальный и спокойный взгляд, знающий что-то, редкая улыбка, скрывающая опасную тайну. Он вновь стал подростком, которому казалось, что герой фильма не в своем уме: почему он выбрал другую девушку — плаксу, утирающую глазки подолом фартука, а не эту, не Джин Шоу?!
Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Никакого предупреждения. Его застали врасплох— дверь распахнулась, Морис вышел из спальни, а за ним по пятам— она, в голубом халате, все те же темные волосы, разделенные на пробор, правда, не такие длинные, как ему показалось. Ла Брава не был готов к ее появлению, не мог выдавить из себя ни слова, чтобы дать понять, что узнал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29