Спенсер подумал, что Элизабет еще никогда не выглядела такой привлекательной в черном бархатном платье. Он прижимал ее к себе, пока они танцевали, и смотрел на нее сияющими глазами.
– Ты счастлива, любовь моя?
– Как никогда раньше.
Ей нравилось представлять его своим друзьям. Он был невероятно красив. Она знала, что все девушки ей немного завидуют. Молодые люди поехали на следующий день кататься и остановились на ленч в Саусалито. Была суббота, все пребывали в прекрасном расположении духа, несмотря на усталость прошлой ночи. Они собирались еще поужинать попозже вечером и, может быть, немного потанцевать, пока их родители проводили тихий вечер в «Богем клаб». А в понедельник они опять разъедутся – молодые и старшие Хиллы в Нью-Йорк, а супруги Барклай – в Вашингтон. У них осталось только два дня и две ночи, и они хотели насладиться ими.
– Вчерашний вечер получился чертовски удачным, правда? – спросил Иэн своего будущего свояка, когда они смотрели на залив в Саусалито.
– Это было бесподобно. – Спенсеру еще казалось, что он видит все это во сне. Все казалось ему нереальным: люди, места. Он опять подумал, не навестить ли своих друзей в Александровской долине, но у него не оставалось времени. Это действительно ураганный визит.
– Подождите, вы еще не знаете, какую мама планирует свадьбу!
Они вернулись домой, чтобы немного отдохнуть, и в приподнятом настроении отправились проводить вечер. Сара была в захватывающем розовом платье, а Элизабет надела синее шифоновое платье для коктейлей. Она сказала, что платье подходит к ее новому кольцу, а Спенсер улыбнулся и поцеловал ее.
Обед прошел великолепно. Потом они отправились за напитками. Спенсер смотрел в сверкающую ночь и сжимал руку Элизабет. Она красива, и он любит ее. Они пробыли в «Тор Марн» до одиннадцати часов, а потом Иэн сказал, что знает одно потрясное местечко, где можно потанцевать. Все хором согласились, что это прекрасная идея, сели в машину и отправились по адресу, данному Иэном. Это был маленький ночной клуб. Он оказался заполненным, когда они приехали. Спенсер дал метрдотелю чаевые, и тот посадил их за столик. Маленький оркестрик играл «Заколдованный вечер», и Спенсер пригласил Элизабет на танец, тесно прижимая ее к себе. Ему нравилось чувствовать ее рядом. Когда они садились за стол, он взял ее за руку, а в зале постепенно погас свет, и на освещенную сцену вышла девушка с микрофоном в руке. Она была в светлом голубом атласном платье, а светлые волосы почти закрывали ее лицо. Спенсер затаил дыхание и не отрываясь смотрел на ее. Когда она запела, он был близок к обмороку, как будто тисками сжали его сердце. Это была Кристел. Она была даже красивее, чем он помнил ее. Он едва дышал, пока она пела. Она выглядела на десять лет старше, чем тогда, а голубое платье облегало фигуру и обрисовывало линии, о которых он не подозревал раньше. Но не на ее тело устремил он свой взгляд, а на лицо, преследовавшее его, на глаза, которые он так хорошо помнил, глаза цвета августовского неба. Голос Кристел проникал ему в душу, он чувствовал грусть и боль, слушая ее. Он едва дышал, смотря на нее, и не замечал взгляда Элизабет. Он хотел, чтобы этот момент никогда не заканчивался, но в конце концов она ушла со сцены, вновь зажегся свет, и оркестр заиграл танцевальную мелодию. Спенсер не мог ни с кем говорить. Ему хотелось найти Кристел. Элизабет увидела, как он побледнел. Казалось, что он сошел с ума, несколько раз в недоумении вскидывал руки.
– Ты знаешь эту девушку? – Ей не нравилось, как он смотрит на певицу. Она внимательно вгляделась, но не нашла, что они знакомы. Девушка была плохо видна из-за огней. Да и вряд ли Спенсер был здесь раньше.
– Нет... нет... я... она хорошо пела, правда? – Он сделал большой глоток виски. Иэн болтал с Сарой.
– Она очень хорошенькая, ты это имел в виду? – Элизабет была сбита с толку. Может, он выпил лишнее, но не похоже. Что на него нашло, он как загипнотизированный. Он опять пригласил ее танцевать, но оставался таким же странным, и они вскоре собрались уходить. Было около двух часов, когда Иэн сказал, что он уже устал, и все согласились, что пора ехать.
В машине они праздно болтали, но Элизабет чувствовала, что Спенсер чем-то смущен. Когда они вошли в дом, она опять спросила, заглядывая ему в глаза:
– Спенсер, та девушка в ресторане, куда нас возил Иэн... Ты ее знаешь?
– Нет. – Он говорил спокойно, зная, что ему придется солгать. Это не имеет для нее значения, это не имеет значения даже для него. Никогда не имело. Но чувства все еще с ним. Даже более, чем раньше. – Она просто похожа на девушку, которую я знал.
– Ты никогда на меня так не смотрел. – Она впервые по-настоящему разозлилась на него, а он не знал, что ей сказать.
– Не глупи. – Он старался поскорее отделаться от нее и поцеловал на ночь. Но она не пришла к нему этой ночью, как делала всегда. Он почти час стоял у окна, глядя на залив и думая о Кристел. Она намного красивее, чем он помнил ее, и в ней было что-то, что как бы обращалось к нему. Он знал, что это лишь песня, знал, что за ней страдания и боль, одиночество... он опять услышал ее... эту песню, льющуюся с громом и молниями. Он улыбнулся себе, представив ангельские голоса, и скрипки, и арфы. Он знал – это безумие. Но когда он закрыл глаза, перед ним предстала Кристел.
20
В воскресенье Спенсер рано спустился к завтраку, мило побеседовал с судьей Барклаем и Иэном за яичницей с беконом и кофе. Элизабет, как и ее мать, завтракала у себя в комнате и не видела своего будущего мужа до позднего утра. Ничего не было сказано о прошлой ночи, она не спрашивала его больше о Кристел, но он чувствовал холодок между ними этим утром. Это было последнее утро в кругу ее семьи, на следующий день все возвращались в Нью-Йорк. Спенсер с ужасом подумал, что у него не будет больше шанса вернуться и увидеть Кристел. Он думал об этом до полудня, а позже позвонил по телефону. Ему сообщили, что заведение Гарри откроется вечером. Он пришел к определенному решению, но ужасно не хотелось лгать Элизабет. После телефонного разговора он коротко улыбнулся и сказал ей, что звонил своему другу по колледжу.
– Ты хочешь пригласить его куда-нибудь выпить? Она смягчилась после вчерашнего вечера, ведь он весь день был мил. Ей не о чем беспокоиться, он просто выпил немного лишнего, а девчонка действительно смазливенькая. Спенсер покачал головой:
– Я сказал, что освобожусь после обеда.
Он не пригласил ее. Ей все равно нужно собираться, и она еще хотела поговорить с матерью о свадьбе. Им еще столько нужно сделать до того, как она вернется в Вассар. Они рано пообедали, и отец предложил за нее тост. Это было спокойное приятное время, проведенное вместе после очаровательного уик-энда. До свадьбы, казалось, оставалась вечность. Ей была ненавистна мысль о том, что придется закончить этот год в школе, даже если Спенсер считает, что он пролетит быстро.
Спенсер вышел из дома в девять, взял такси и поехал в ресторан. Он молча сидел, уставившись в окно, с дурацким чувством вины. Он только обручился и уже бежит к другой. Раньше он не мог себе даже представить такое, но сейчас знал, что должен увидеть Кристел до отъезда, во всяком случае, попытаться. Может быть, она изменилась больше, чем он предполагал. Может, она стала проституткой. Он бы хотел, чтобы это случилось, чтобы она была бедной, скучной, глупой. Но сначала надо ее увидеть, хоть однажды, говорил он себе, расплачиваясь по счету и быстро направляясь к ресторану.
Он заказал порцию шотландского виски и ждал ее выхода. Он решил не подходить к ней, пока она не споет. Ему хотелось еще раз послушать. Когда она вышла, у него вновь перехватило дыхание. Она пела для его души, и он не отрываясь смотрел на нее. Когда она ушла, Спенсер обратился к главному официанту с просьбой передать ей записку. В записке он напомнил их встречу в Александровской долине, на свадьбе ее сестры и потом на крестинах ребенка. Он вдруг подумал, что она, может, даже не помнит его. Но когда она вошла в зал, секунду постояла, глядя на него так, будто это привидение, он встал ей навстречу, мгновенно поняв, что она, как и он, пронесла память об их встречах через годы. На ней было простое белое шелковое платье. С длинными волосами, раскинутыми по плечам, она выглядела как ангел. Прежде чем заговорить, она долго смотрела на него. Голос стал глубже, чем он помнил, она выросла и стала грациозной. Он никогда не видел таких глаз, полных любви и боли, глаз лани, медленно выходящей из леса. Он протянул ей руку, она взяла ее в свою, и он почувствовал мягкое прикосновение. Он не мог позволить ей уйти. Ему хотелось обнять ее и держать в своих объятиях. Это были те же чувства, которые она вызывала в нем раньше, только тогда она была совсем ребенком.
– Здравствуй, Кристел... – Голос его дрожал. – Давно мы не виделись.
– Да, это было давно, – сказала Кристел и улыбнулась светлой улыбкой. – Я... я не думала, что вы помните обо мне.
Он тоже думал, что она не помнит, но не сказал ей, что он о ней не забывал.
– Конечно, я помню тебя.
Он старался вести себя с ней как с ребенком, но у него не получалось. В ней не осталось ничего детского в этом облегающем платье, которое Перл помогла купить на деньги, которые Гарри выплачивал на «костюмы». И расходы оправдались. Люди стали приходить в ресторан только для того, чтобы увидеть Кристел.
– Ты можешь немного посидеть с мной?
– Конечно. – Ей не нужно было выходить больше до полуночи, и она присела рядом с ним за столик.
– Когда ты приехала в Сан-Франциско? – Он пытался подсчитать, сколько же ей лет, и выходило, что не более восемнадцати, хотя сейчас она выглядела старше. Он инстинктивно понял, что жизнь у нее не из легких. Он услышал это в ее песнях и сейчас увидел по глазам. В них скрывалось что-то ужасное и болезненное, он почувствовал это без слов, как будто всегда все о ней знал. Как будто она была частью его самого. И как два года назад, он почувствовал к ней непреодолимое влечение. Именно этого он и боялся.
– Я приехала сюда прошлой весной, – ответила Кристел, – сначала накрывала столы, но теперь, с лета, пою.
– Ты даже лучше, чем я тебя запомнил.
– Спасибо. – Кристел смутилась от его слов. Ей хотелось сидеть вот так и чувствовать его рядом. – Это просто. У меня получается, потому что мне нравится это.
Слова ничего не значили. Глядя друг на друга, они знали, о чем думает другой. Он не мог заставить себя остановиться, он должен знать о ней все, ведь он чувствует, что с ней что-то произошло.
– Что с тобой произошло? – спросил он нежно, и она была тронута его вопросом.
Она кивнула, и слезы выступили у нее на глазах:
– Ну, сейчас все в порядке.
Он чувствовал, что она что-то недоговаривает, и спросил:
– Что заставило тебя приехать в Сан-Франциско? Она долго колебалась, потом вздохнула, отбросила назад волосы, рассыпавшиеся по плечам, и в это мгновение опять стала тем ребенком, с которым он разговаривал на качелях в другом месте, в другой жизни.
– Папа умер. Это многое изменило для меня.
– Твоя мать продала ранчо? Она покачала головой:
– Нет, там теперь Том.
– А твой брат? – Спенсер хорошо помнил этого длинноногого, с взъерошенными волосами юношу, любившего поддразнить свою сестру. Он вспомнил, как тот дергал Кристел за волосы, а та в шутку его обстреливала. Тогда они были детьми.
– Джед умер весной. – Ей было очень тяжело произнести эти слова. Он даже не знал, насколько тяжело, не знал, как умер Джед, не знал – почему. Она все еще думала, что из-за нее погиб брат.
– Извини... это был несчастный случай? – спросил затем Спенсер, так как не помнил, чтобы парень болел. Он был так молод, у Спенсера защемило сердце, а Кристел вновь засомневалась. Она смотрела на свои руки, чтобы не смотреть на него, потом медленно подняла глаза, и он почувствовал боль в сердце от того, что в них увидел. В них были злоба, ненависть, страх, утерянные мечты. Все было очевидно, и он потихоньку взял ее руку и сжал в своей.
– Его застрелил Том.
Ее взгляд пронзил его, как вспышка молнии.
– Боже мой... Они что, охотились вместе?.. Что же произошло?
– Нет. – Кристел медленно покачала головой, она не могла рассказать ему все. Она никому не рассказывала, кроме Бойда с Хироко, и знала, что больше никому не расскажет. Ей придется жить с этим позором всегда. Вина велика, но она даже не позволяла ей плакать. – Кое-что произошло между мной и Томом, и я была не в себе. – Она тяжело вздохнула, как будто ей не хватало воздуха. Спенсер сильнее сжал ее руку. – Я побежала к нему с папиным ружьем. Том выстрелил в меня, а попал в Джеда.
– О Боже! – Он в ужасе смотрел на нее, стараясь представить, что могло заставить ее взяться за ружье. А затем мгновенно понял, с каким чувством вины она живет.
– Шериф сказал, что смерть Джеда – несчастный случай, а я уехала через несколько дней после похорон Джеда.
Она произнесла это просто, хоть это и изменило в корне ее жизнь. Пока он ездил на вечеринки в Вашингтон, на озеро Тахо и Палм-Бич, Кристел потеряла отца и брата. Ужасно думать об этом, ужасно, что она пережила все это. Он благодарил Бога, что нашел ее в Сан-Франциско.
– У нас с мамой были сложные отношения после смерти папы, к тому же она считает, что я убила Джеда. В какой-то степени это так. Это моя ошибка. Мне не нужно было преследовать Тома, но... – Кристел внезапно расплакалась. Она знала, что не сможет все ему объяснить, а он, слушая, страстно хотел прижать ее к себе и поцеловать. – Мама и я никогда не ладили. Думаю, она ненавидела меня за то, что я была так привязана к отцу.
– Ты что-нибудь слышала о ней, с тех пор как уехала?
– Нет, это все в прошлом. – Она постаралась улыбнуться. – Теперь я здесь. Эта жизнь моя. А то – в прошлом. Я должна думать о том, как жить здесь, и не могу оглядываться назад. Прошлого для меня нет, есть настоящее.
Она спокойно смотрела на Спенсера. Потом поинтересовалась, не встречался ли он с Вебстерами.
– Ты не видел Бойда и Хироко?
Он виновато покачал головой, ведь он дважды так и не смог попасть в долину.
– Нет, я только собирался. Я здесь лишь несколько дней. Как они, ты не знаешь?
Она печально улыбнулась, и он опять почувствовал, как внутри у него все перевернулось. Она была неискушенным ребенком и стала неискушенной женщиной. В ней были чувственность, нежность, женственность, которые возбуждали в нем желание оставаться с ней всегда и защищать ее, но была и изумляющая сила. Эта сила и помогала ей все перенести.
– На прошлой неделе я получила письмо от Хироко. Она ожидает еще ребенка. Думаю, они теперь хотят мальчика, но и Джейн у них такая прелестная.
Она рассказала ему несколько историй об их дочурке, а потом извинилась и пошла на сцену. Он обещал ее подождать. Он мог говорить с ней часами. Он не хотел уходить. Никогда. Он чувствовал, что нужен ей. Он хотел быть здесь для нее, подле нее.
Она, казалось, пела только для него, и ее голос проникал в самое сердце. В ней странно смешались сексуальность и невинность. Она сошла со сцены около часа ночи, и еще час они сидели и разговаривали, пока не закрылся ресторан. Спенсер предложил проводить ее домой. Он подождал, пока она переодевалась, и как будто оглянулся на прошлое, когда увидел ее в шерстяной юбке, белой блузке и клетчатом жакете, купленном ею в дешевом магазине. Она опять выглядела маленькой девочкой, но смотрела на него глазами женщины. Женщины, о которой он мечтал три года, которую не мог забыть. Женщины, которая мечтала о нем, всегда зная, как она его любит.
Они медленно подошли к дому, где Кристел все еще снимала комнату у миссис Кастанья, и долго стояли, разговаривая о его жизни в Нью-Йорке, его друзьях, о чем угодно. Потом он наконец обнял и поцеловал ее.
– Спенсер... – прозвучал в холодном ночном воздухе шепот Кристел, и Спенсер крепче прижал ее к себе, чтобы согреть и почувствовать ее всю. – Я мечтала о тебе все годы. Иногда мне казалось, если бы ты был рядом со мной, все было бы по-другому.
Но она смогла пережить это даже без него. За это он ее уважал. Она сама смогла сделать что-то для себя. Ему хотелось узнать, мечтает ли она по-прежнему о Голливуде, но спрашивать не стал.
– Я хотел быть здесь. – Он мягко дотронулся пальцами до ее лица и поднял его, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я никогда не забывал наших встреч, часто думал о тебе и тоже надеялся, что ты меня помнишь. Я думал о том, как ты, должно быть, изменилась, может, вышла замуж.
Он не ожидал, что встретит ее одну, поющую в ночном клубе в Сан-Франциско, и был благодарен судьбе, приведшей его к ней. Ведь он мог вернуться в Нью-Йорк, не зная, что она здесь, не увидев ее. А теперь он не знал, что делать. Он приехал в Сан-Франциско, чтобы отпраздновать помолвку с Элизабет Барклай, а теперь стоит у дома на Грин-стрит со своей возлюбленной Кристел Уайтт.
– Я люблю тебя, Спенсер. – Она прошептала эти слова, как будто это был последний шанс их произнести, и он почувствовал, как тает его сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Ты счастлива, любовь моя?
– Как никогда раньше.
Ей нравилось представлять его своим друзьям. Он был невероятно красив. Она знала, что все девушки ей немного завидуют. Молодые люди поехали на следующий день кататься и остановились на ленч в Саусалито. Была суббота, все пребывали в прекрасном расположении духа, несмотря на усталость прошлой ночи. Они собирались еще поужинать попозже вечером и, может быть, немного потанцевать, пока их родители проводили тихий вечер в «Богем клаб». А в понедельник они опять разъедутся – молодые и старшие Хиллы в Нью-Йорк, а супруги Барклай – в Вашингтон. У них осталось только два дня и две ночи, и они хотели насладиться ими.
– Вчерашний вечер получился чертовски удачным, правда? – спросил Иэн своего будущего свояка, когда они смотрели на залив в Саусалито.
– Это было бесподобно. – Спенсеру еще казалось, что он видит все это во сне. Все казалось ему нереальным: люди, места. Он опять подумал, не навестить ли своих друзей в Александровской долине, но у него не оставалось времени. Это действительно ураганный визит.
– Подождите, вы еще не знаете, какую мама планирует свадьбу!
Они вернулись домой, чтобы немного отдохнуть, и в приподнятом настроении отправились проводить вечер. Сара была в захватывающем розовом платье, а Элизабет надела синее шифоновое платье для коктейлей. Она сказала, что платье подходит к ее новому кольцу, а Спенсер улыбнулся и поцеловал ее.
Обед прошел великолепно. Потом они отправились за напитками. Спенсер смотрел в сверкающую ночь и сжимал руку Элизабет. Она красива, и он любит ее. Они пробыли в «Тор Марн» до одиннадцати часов, а потом Иэн сказал, что знает одно потрясное местечко, где можно потанцевать. Все хором согласились, что это прекрасная идея, сели в машину и отправились по адресу, данному Иэном. Это был маленький ночной клуб. Он оказался заполненным, когда они приехали. Спенсер дал метрдотелю чаевые, и тот посадил их за столик. Маленький оркестрик играл «Заколдованный вечер», и Спенсер пригласил Элизабет на танец, тесно прижимая ее к себе. Ему нравилось чувствовать ее рядом. Когда они садились за стол, он взял ее за руку, а в зале постепенно погас свет, и на освещенную сцену вышла девушка с микрофоном в руке. Она была в светлом голубом атласном платье, а светлые волосы почти закрывали ее лицо. Спенсер затаил дыхание и не отрываясь смотрел на ее. Когда она запела, он был близок к обмороку, как будто тисками сжали его сердце. Это была Кристел. Она была даже красивее, чем он помнил ее. Он едва дышал, пока она пела. Она выглядела на десять лет старше, чем тогда, а голубое платье облегало фигуру и обрисовывало линии, о которых он не подозревал раньше. Но не на ее тело устремил он свой взгляд, а на лицо, преследовавшее его, на глаза, которые он так хорошо помнил, глаза цвета августовского неба. Голос Кристел проникал ему в душу, он чувствовал грусть и боль, слушая ее. Он едва дышал, смотря на нее, и не замечал взгляда Элизабет. Он хотел, чтобы этот момент никогда не заканчивался, но в конце концов она ушла со сцены, вновь зажегся свет, и оркестр заиграл танцевальную мелодию. Спенсер не мог ни с кем говорить. Ему хотелось найти Кристел. Элизабет увидела, как он побледнел. Казалось, что он сошел с ума, несколько раз в недоумении вскидывал руки.
– Ты знаешь эту девушку? – Ей не нравилось, как он смотрит на певицу. Она внимательно вгляделась, но не нашла, что они знакомы. Девушка была плохо видна из-за огней. Да и вряд ли Спенсер был здесь раньше.
– Нет... нет... я... она хорошо пела, правда? – Он сделал большой глоток виски. Иэн болтал с Сарой.
– Она очень хорошенькая, ты это имел в виду? – Элизабет была сбита с толку. Может, он выпил лишнее, но не похоже. Что на него нашло, он как загипнотизированный. Он опять пригласил ее танцевать, но оставался таким же странным, и они вскоре собрались уходить. Было около двух часов, когда Иэн сказал, что он уже устал, и все согласились, что пора ехать.
В машине они праздно болтали, но Элизабет чувствовала, что Спенсер чем-то смущен. Когда они вошли в дом, она опять спросила, заглядывая ему в глаза:
– Спенсер, та девушка в ресторане, куда нас возил Иэн... Ты ее знаешь?
– Нет. – Он говорил спокойно, зная, что ему придется солгать. Это не имеет для нее значения, это не имеет значения даже для него. Никогда не имело. Но чувства все еще с ним. Даже более, чем раньше. – Она просто похожа на девушку, которую я знал.
– Ты никогда на меня так не смотрел. – Она впервые по-настоящему разозлилась на него, а он не знал, что ей сказать.
– Не глупи. – Он старался поскорее отделаться от нее и поцеловал на ночь. Но она не пришла к нему этой ночью, как делала всегда. Он почти час стоял у окна, глядя на залив и думая о Кристел. Она намного красивее, чем он помнил ее, и в ней было что-то, что как бы обращалось к нему. Он знал, что это лишь песня, знал, что за ней страдания и боль, одиночество... он опять услышал ее... эту песню, льющуюся с громом и молниями. Он улыбнулся себе, представив ангельские голоса, и скрипки, и арфы. Он знал – это безумие. Но когда он закрыл глаза, перед ним предстала Кристел.
20
В воскресенье Спенсер рано спустился к завтраку, мило побеседовал с судьей Барклаем и Иэном за яичницей с беконом и кофе. Элизабет, как и ее мать, завтракала у себя в комнате и не видела своего будущего мужа до позднего утра. Ничего не было сказано о прошлой ночи, она не спрашивала его больше о Кристел, но он чувствовал холодок между ними этим утром. Это было последнее утро в кругу ее семьи, на следующий день все возвращались в Нью-Йорк. Спенсер с ужасом подумал, что у него не будет больше шанса вернуться и увидеть Кристел. Он думал об этом до полудня, а позже позвонил по телефону. Ему сообщили, что заведение Гарри откроется вечером. Он пришел к определенному решению, но ужасно не хотелось лгать Элизабет. После телефонного разговора он коротко улыбнулся и сказал ей, что звонил своему другу по колледжу.
– Ты хочешь пригласить его куда-нибудь выпить? Она смягчилась после вчерашнего вечера, ведь он весь день был мил. Ей не о чем беспокоиться, он просто выпил немного лишнего, а девчонка действительно смазливенькая. Спенсер покачал головой:
– Я сказал, что освобожусь после обеда.
Он не пригласил ее. Ей все равно нужно собираться, и она еще хотела поговорить с матерью о свадьбе. Им еще столько нужно сделать до того, как она вернется в Вассар. Они рано пообедали, и отец предложил за нее тост. Это было спокойное приятное время, проведенное вместе после очаровательного уик-энда. До свадьбы, казалось, оставалась вечность. Ей была ненавистна мысль о том, что придется закончить этот год в школе, даже если Спенсер считает, что он пролетит быстро.
Спенсер вышел из дома в девять, взял такси и поехал в ресторан. Он молча сидел, уставившись в окно, с дурацким чувством вины. Он только обручился и уже бежит к другой. Раньше он не мог себе даже представить такое, но сейчас знал, что должен увидеть Кристел до отъезда, во всяком случае, попытаться. Может быть, она изменилась больше, чем он предполагал. Может, она стала проституткой. Он бы хотел, чтобы это случилось, чтобы она была бедной, скучной, глупой. Но сначала надо ее увидеть, хоть однажды, говорил он себе, расплачиваясь по счету и быстро направляясь к ресторану.
Он заказал порцию шотландского виски и ждал ее выхода. Он решил не подходить к ней, пока она не споет. Ему хотелось еще раз послушать. Когда она вышла, у него вновь перехватило дыхание. Она пела для его души, и он не отрываясь смотрел на нее. Когда она ушла, Спенсер обратился к главному официанту с просьбой передать ей записку. В записке он напомнил их встречу в Александровской долине, на свадьбе ее сестры и потом на крестинах ребенка. Он вдруг подумал, что она, может, даже не помнит его. Но когда она вошла в зал, секунду постояла, глядя на него так, будто это привидение, он встал ей навстречу, мгновенно поняв, что она, как и он, пронесла память об их встречах через годы. На ней было простое белое шелковое платье. С длинными волосами, раскинутыми по плечам, она выглядела как ангел. Прежде чем заговорить, она долго смотрела на него. Голос стал глубже, чем он помнил, она выросла и стала грациозной. Он никогда не видел таких глаз, полных любви и боли, глаз лани, медленно выходящей из леса. Он протянул ей руку, она взяла ее в свою, и он почувствовал мягкое прикосновение. Он не мог позволить ей уйти. Ему хотелось обнять ее и держать в своих объятиях. Это были те же чувства, которые она вызывала в нем раньше, только тогда она была совсем ребенком.
– Здравствуй, Кристел... – Голос его дрожал. – Давно мы не виделись.
– Да, это было давно, – сказала Кристел и улыбнулась светлой улыбкой. – Я... я не думала, что вы помните обо мне.
Он тоже думал, что она не помнит, но не сказал ей, что он о ней не забывал.
– Конечно, я помню тебя.
Он старался вести себя с ней как с ребенком, но у него не получалось. В ней не осталось ничего детского в этом облегающем платье, которое Перл помогла купить на деньги, которые Гарри выплачивал на «костюмы». И расходы оправдались. Люди стали приходить в ресторан только для того, чтобы увидеть Кристел.
– Ты можешь немного посидеть с мной?
– Конечно. – Ей не нужно было выходить больше до полуночи, и она присела рядом с ним за столик.
– Когда ты приехала в Сан-Франциско? – Он пытался подсчитать, сколько же ей лет, и выходило, что не более восемнадцати, хотя сейчас она выглядела старше. Он инстинктивно понял, что жизнь у нее не из легких. Он услышал это в ее песнях и сейчас увидел по глазам. В них скрывалось что-то ужасное и болезненное, он почувствовал это без слов, как будто всегда все о ней знал. Как будто она была частью его самого. И как два года назад, он почувствовал к ней непреодолимое влечение. Именно этого он и боялся.
– Я приехала сюда прошлой весной, – ответила Кристел, – сначала накрывала столы, но теперь, с лета, пою.
– Ты даже лучше, чем я тебя запомнил.
– Спасибо. – Кристел смутилась от его слов. Ей хотелось сидеть вот так и чувствовать его рядом. – Это просто. У меня получается, потому что мне нравится это.
Слова ничего не значили. Глядя друг на друга, они знали, о чем думает другой. Он не мог заставить себя остановиться, он должен знать о ней все, ведь он чувствует, что с ней что-то произошло.
– Что с тобой произошло? – спросил он нежно, и она была тронута его вопросом.
Она кивнула, и слезы выступили у нее на глазах:
– Ну, сейчас все в порядке.
Он чувствовал, что она что-то недоговаривает, и спросил:
– Что заставило тебя приехать в Сан-Франциско? Она долго колебалась, потом вздохнула, отбросила назад волосы, рассыпавшиеся по плечам, и в это мгновение опять стала тем ребенком, с которым он разговаривал на качелях в другом месте, в другой жизни.
– Папа умер. Это многое изменило для меня.
– Твоя мать продала ранчо? Она покачала головой:
– Нет, там теперь Том.
– А твой брат? – Спенсер хорошо помнил этого длинноногого, с взъерошенными волосами юношу, любившего поддразнить свою сестру. Он вспомнил, как тот дергал Кристел за волосы, а та в шутку его обстреливала. Тогда они были детьми.
– Джед умер весной. – Ей было очень тяжело произнести эти слова. Он даже не знал, насколько тяжело, не знал, как умер Джед, не знал – почему. Она все еще думала, что из-за нее погиб брат.
– Извини... это был несчастный случай? – спросил затем Спенсер, так как не помнил, чтобы парень болел. Он был так молод, у Спенсера защемило сердце, а Кристел вновь засомневалась. Она смотрела на свои руки, чтобы не смотреть на него, потом медленно подняла глаза, и он почувствовал боль в сердце от того, что в них увидел. В них были злоба, ненависть, страх, утерянные мечты. Все было очевидно, и он потихоньку взял ее руку и сжал в своей.
– Его застрелил Том.
Ее взгляд пронзил его, как вспышка молнии.
– Боже мой... Они что, охотились вместе?.. Что же произошло?
– Нет. – Кристел медленно покачала головой, она не могла рассказать ему все. Она никому не рассказывала, кроме Бойда с Хироко, и знала, что больше никому не расскажет. Ей придется жить с этим позором всегда. Вина велика, но она даже не позволяла ей плакать. – Кое-что произошло между мной и Томом, и я была не в себе. – Она тяжело вздохнула, как будто ей не хватало воздуха. Спенсер сильнее сжал ее руку. – Я побежала к нему с папиным ружьем. Том выстрелил в меня, а попал в Джеда.
– О Боже! – Он в ужасе смотрел на нее, стараясь представить, что могло заставить ее взяться за ружье. А затем мгновенно понял, с каким чувством вины она живет.
– Шериф сказал, что смерть Джеда – несчастный случай, а я уехала через несколько дней после похорон Джеда.
Она произнесла это просто, хоть это и изменило в корне ее жизнь. Пока он ездил на вечеринки в Вашингтон, на озеро Тахо и Палм-Бич, Кристел потеряла отца и брата. Ужасно думать об этом, ужасно, что она пережила все это. Он благодарил Бога, что нашел ее в Сан-Франциско.
– У нас с мамой были сложные отношения после смерти папы, к тому же она считает, что я убила Джеда. В какой-то степени это так. Это моя ошибка. Мне не нужно было преследовать Тома, но... – Кристел внезапно расплакалась. Она знала, что не сможет все ему объяснить, а он, слушая, страстно хотел прижать ее к себе и поцеловать. – Мама и я никогда не ладили. Думаю, она ненавидела меня за то, что я была так привязана к отцу.
– Ты что-нибудь слышала о ней, с тех пор как уехала?
– Нет, это все в прошлом. – Она постаралась улыбнуться. – Теперь я здесь. Эта жизнь моя. А то – в прошлом. Я должна думать о том, как жить здесь, и не могу оглядываться назад. Прошлого для меня нет, есть настоящее.
Она спокойно смотрела на Спенсера. Потом поинтересовалась, не встречался ли он с Вебстерами.
– Ты не видел Бойда и Хироко?
Он виновато покачал головой, ведь он дважды так и не смог попасть в долину.
– Нет, я только собирался. Я здесь лишь несколько дней. Как они, ты не знаешь?
Она печально улыбнулась, и он опять почувствовал, как внутри у него все перевернулось. Она была неискушенным ребенком и стала неискушенной женщиной. В ней были чувственность, нежность, женственность, которые возбуждали в нем желание оставаться с ней всегда и защищать ее, но была и изумляющая сила. Эта сила и помогала ей все перенести.
– На прошлой неделе я получила письмо от Хироко. Она ожидает еще ребенка. Думаю, они теперь хотят мальчика, но и Джейн у них такая прелестная.
Она рассказала ему несколько историй об их дочурке, а потом извинилась и пошла на сцену. Он обещал ее подождать. Он мог говорить с ней часами. Он не хотел уходить. Никогда. Он чувствовал, что нужен ей. Он хотел быть здесь для нее, подле нее.
Она, казалось, пела только для него, и ее голос проникал в самое сердце. В ней странно смешались сексуальность и невинность. Она сошла со сцены около часа ночи, и еще час они сидели и разговаривали, пока не закрылся ресторан. Спенсер предложил проводить ее домой. Он подождал, пока она переодевалась, и как будто оглянулся на прошлое, когда увидел ее в шерстяной юбке, белой блузке и клетчатом жакете, купленном ею в дешевом магазине. Она опять выглядела маленькой девочкой, но смотрела на него глазами женщины. Женщины, о которой он мечтал три года, которую не мог забыть. Женщины, которая мечтала о нем, всегда зная, как она его любит.
Они медленно подошли к дому, где Кристел все еще снимала комнату у миссис Кастанья, и долго стояли, разговаривая о его жизни в Нью-Йорке, его друзьях, о чем угодно. Потом он наконец обнял и поцеловал ее.
– Спенсер... – прозвучал в холодном ночном воздухе шепот Кристел, и Спенсер крепче прижал ее к себе, чтобы согреть и почувствовать ее всю. – Я мечтала о тебе все годы. Иногда мне казалось, если бы ты был рядом со мной, все было бы по-другому.
Но она смогла пережить это даже без него. За это он ее уважал. Она сама смогла сделать что-то для себя. Ему хотелось узнать, мечтает ли она по-прежнему о Голливуде, но спрашивать не стал.
– Я хотел быть здесь. – Он мягко дотронулся пальцами до ее лица и поднял его, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я никогда не забывал наших встреч, часто думал о тебе и тоже надеялся, что ты меня помнишь. Я думал о том, как ты, должно быть, изменилась, может, вышла замуж.
Он не ожидал, что встретит ее одну, поющую в ночном клубе в Сан-Франциско, и был благодарен судьбе, приведшей его к ней. Ведь он мог вернуться в Нью-Йорк, не зная, что она здесь, не увидев ее. А теперь он не знал, что делать. Он приехал в Сан-Франциско, чтобы отпраздновать помолвку с Элизабет Барклай, а теперь стоит у дома на Грин-стрит со своей возлюбленной Кристел Уайтт.
– Я люблю тебя, Спенсер. – Она прошептала эти слова, как будто это был последний шанс их произнести, и он почувствовал, как тает его сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49