Наше доминирующее положение налагает уникальную ответственность на нас. Мы не можем ограничиться преследованием лишь собственных узких национальных интересов. Ради собственного блага мы обязаны заботиться также о благополучии остального мира, ибо только Соединенные Штаты в состоянии осуществить системные изменения. Если кто и способен поддерживать мировой порядок, то только США. Они не могут делать все, что им заблагорассудится (это ясно продемонстрировал Ирак), но в международном сотрудничестве практически ничего не добиться без их лидерства или как минимум активного участия. Это, конечно, не значит, что другие страны не должны заботиться о благополучии мира. Их участие тоже имеет значение, но главную роль играют все же Соединенные Штаты. Именно Соединенные Штаты задают направление движения для всего мира, другие страны должны подчиняться политике, которую проводят США.
Конечно же, Америка не может посвятить себя исключительно совершенствованию мирового порядка, точно так же, как не может она ограничиться лишь заботой об улучшении собственного положения в мире. У любой страны существует множество внешнеполитических целей, которые нередко противоречат друг другу. Когда общие интересы вступают в противоречие с национальными, верх обычно берут последние. Общие интересы должны иметь более высокий статус, чем сейчас. Чем более процветающими и богатыми будут Соединенные Штаты, тем больше внимания с их стороны должно уделяться благополучию мира. В наших собственных интересах, чтобы та система, в которой мы занимаем доминирующее положение, развивалась и процветала.
Прогресс в сфере технологии дает человечеству все большую власть над природой. В отсутствие адекватного контроля над этой властью человечество сейчас вполне способно уничтожить себя и погубить окружающую среду, если не найдет более эффективных методов защиты общих интересов. Именно Соединенные Штаты должны встать во главе этого процесса. Опасность распространения ядерного оружия очевидна, но есть и немало не столь явных опасностей, особенно в сфере экологии. Цивилизации исчезали задолго до изобретения ядерных бомб.

Национальные интересы против общих

Существующий мировой порядок не дает ответа на серьезнейший вопрос: как защитить общий интерес в сообществе, состоящем из суверенных государств, которые обыкновенно ставят собственный интерес выше общего? Такое поведение характерно не только для администрации Буша, которую справедливо обвиняют в чрезмерной односторонности, но и для других правительств. В Европейском союзе государства-члены пытаются тянуть одеяло на себя. Среди членов Организации Объединенных Наций также идет борьба за собственные интересы. Внутри организации они бьются за работу и должности; это одна из причин, по которым агентства ООН так неэффективны. Но нас интересуют не отдельные факты, а общее правило. Генри Киссинджер, перефразируя кардинала Ришелье, сформулировал его так: у государств есть интересы, но нет принципов. Henry Kissinger, Diplomacy (New York: Simon & Schuster, 1995), pp. 58-67.


Проблема не имеет решения, но некоторые подходы более перспективны. В этом нет ничего необычного: неразрешимые проблемы постоянно встают перед человечеством. Было бы несерьезно предлагать покончить с суверенными государствами и заменить их международными институтами. Тем не менее необходимо найти способ, позволяющий примирить общий интерес с принципом суверенности. Наиболее перспективный и демократичный путь – создать многостороннюю систему, в которой все государства руководствовались бы одними и теми же правилами и участвовали в одних и тех же соглашениях. Это позволило бы опираться на международное общественное мнение при определении общего интереса и защищать его значительно эффективнее, чем сегодня. Встать во главе этого процесса должны Соединенные Штаты в силу их доминирующего положения. Наша позиция в результате лишь укрепилась бы, поскольку Соединенные Штаты эффективнее других; однако и нам пришлось бы подчиняться международным правилам и обычаям точно так же, как остальным государствам.
Администрация Буша видит роль Америки в мире совершенно иначе. Она испытывает инстинктивную антипатию ко всем многосторонним соглашениям. С ее точки зрения международные отношения строятся исключительно на силе, а не на законе, и так как Америка – самая могущественная держава, международные договоры и институты лишь мешают ей использовать силу. Администрация Буша признает лишь одну форму сотрудничества, при которой США принимают решения, а остальные подчиняются им. Именно такая позиция привела к появлению доктрины Буша.
Нам нужно изменить подход радикальным образом. Мы должны возглавить коллективные усилия по совершенствованию мирового порядка, поскольку только мы способны сделать это. И Международный уголовный суд, и Киотский протокол по глобальному потеплению ясно показали, что международные соглашения существенно менее эффективны, когда Соединенные Штаты не участвуют в них. В силу нашего доминирующего положения мы должны получить наибольшую выгоду от совершенствования мирового порядка.

Глобальная капиталистическая система

Если все, что касается политики и безопасности, по-прежнему строится на принципе суверенности государств, то экономическая деятельность приобрела в полном смысле глобальный характер. Понятие «глобализация», которым нередко злоупотребляют, интерпретируется по-разному. Можно говорить о глобализации с точки зрения информации и культуры, распространения телевидения, Интернета и других средств коммуникации, облегчения обмена идеями и их коммерциализации. Я же, в рамках настоящей дискуссии, понимаю под глобализацией развитие глобальных финансовых рынков, рост транснациональных корпораций и усиление их влияния на национальную экономику государств.
Процентные ставки, курсы валют и акций в разных странах тесно взаимосвязаны, а глобальные финансовые рынки оказывают огромное влияние на экономическую ситуацию в каждом государстве. В свете того решающего значения, которое международный финансовый капитал имеет для богатства любой страны, вполне уместно говорить о глобальной капиталистической системе.
Характерная черта глобальной капиталистической системы – свободное перемещение финансового капитала; перемещение людей, напротив, остается жестко регламентированным. Поскольку капитал является главнейшим элементом производственной деятельности, странам приходится бороться за его привлечение, что заставляет их вести себя сдержанно в сферах налогообложения и регулирования, иначе капитал утечет.
В результате глобализации характер нашего экономического и социального порядка изменился коренным образом. Стремление к привлечению международного капитала стало довлеть над другими социальными целями. На мой взгляд, большинство проблем, которые ассоциируются в сознании людей с глобализацией, в том числе и проникновение рыночных ценностей в те области, где их традиционно не было, связано именно с этим феноменом.
Финансовый капитал имеет преимущества перед капиталом, вложенным в основные средства. Первый способен свободно перемещаться и обходить те страны, где существуют обременительные налоги и регулирование. Второй, из-за того, что лишен возможности свободно перемещаться, становится заложником любых ограничений в той стране, куда он попал. Можно возразить, что транснациональным корпорациям доступна гибкость трансфертного ценообразования и рычаги воздействия на национальные правительства через решения о будущих инвестициях, но их преимущества не идут ни в какое сравнение со свободой выбора, которой пользуются международные финансовые инвесторы.
Инвестиционные возможности, открытые для последних, расширяются еще и потому, что они находятся в центре глобальной экономики, а не на периферии глобальной капиталистической системы. Капитал устремляется к основным центрам финансовой активности и распределяется оттуда. Именно поэтому международные финансовые рынки играют главенствующую роль в современном мире, именно поэтому их влияние растет так стремительно.
Глобальные финансовые рынки работают как гигантская система кровообращения, всасывая капитал в финансовые институты и рынки в центре, а затем перегоняя их на периферию прямо, в форме кредитов и портфельных инвестиций, или опосредованно – через транснациональные корпорации. Пока эта система исправно функционирует, она подминает под себя все локальные рынки. Большинство из них постепенно превращается в международные. Но время от времени в ней происходят кризисы. Влияние финансовых кризисов на центр и периферию неодинаково. При возникновении угрозы кризиса международной финансовой системы предпринимаются меры для ее защиты. Наиболее защищенными оказываются страны, находящиеся в центре. Для тех же, кому не посчастливилось попасть туда, последствия могут быть катастрофическими.

Исторический аспект

Глобализация, в том виде, как мы ее здесь определили, относительно новый феномен, которому насчитывается не более 50 или даже 25 лет. После Второй мировой войны экономика носила в основном национальный характер, большинство валют было неконвертируемыми, международная торговля была очень вялой, а международные прямые инвестиции в основные средства и прочие финансовые операции практически отсутствовали. Бреттон-Вудские институты – Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк – были созданы для содействия международной торговле в мире, где отсутствовало свободное перемещение международного капитала. С целью устранения дисбаланса в торговле Всемирный банк должен был компенсировать отсутствие прямых инвестиций, а МВФ – отсутствие кредитов. В то время международный капитал в слаборазвитых странах вкладывался главным образом в добычу полезных ископаемых, а многие из этих стран находились в колониальной зависимости. Те, кто добивался независимости, чаще экспроприировали международный капитал, находящийся в пределах их досягаемости, а не привлекали иностранные инвестиции из-за рубежа. Так, в 1951 году была национализирована Англо-иранская нефтяная компания, а 1973 году прошла новая волна национализации и появилась Организация стран – экспортеров нефти (ОПЕК). Национализация стратегических отраслей стала модной и в Европе.
После Второй мировой войны сначала восстановилась международная торговля, а затем наступила очередь прямых инвестиций. Американские фирмы пришли в Европу, а потом и в другие части света. Не отставали от них и компании из других стран, которые также стали превращаться в международные. Во многих отраслях – автомобильной, химической, средств вычислительной техники – начали доминировать транснациональные корпорации. Международные финансовые рынки развивались медленнее из-за того, что многие валюты не были полностью конвертируемыми, а немало стран сохраняли жесткий контроль над капитальными операциями. Контроль за движением капитала ослабевал очень медленно: в Великобритании, например, он был официально снят только в 1979 году.
Когда я в 1953 году начал заниматься бизнесом в Лондоне, финансовые рынки и банки жестко регулировались на национальной основе, господствовала система с фиксированными валютными курсами и многочисленными ограничениями на перемещение капитала. Существовал рынок «свитч стерлингов» и «премиум долларов» – специальных обменных курсов для капитальных счетов. После 1956 года, когда я переехал в США, начался процесс постепенной либерализации международной торговли ценными бумагами. С появлением европейского Общего рынка американские инвесторы стали покупать европейские ценные бумаги, однако бухгалтерский учет в выпускающих их компаниях и условия расчета оставляли желать лучшего; ситуация не сильно отличалась от той, что существует сегодня на некоторых развивающихся рынках, разве что аналитики и трейдеры были не такими опытными. Так начиналась моя финансовая карьера: я был тем самым одноглазым, который становится королем среди слепых. В 1963 году президент Джон Ф. Кеннеди ввел так называемый уравнительный налог на процентный доход американских инвесторов, покупающих иностранные акции, который практически лишил меня бизнеса.
Глобальные финансовые рынки стали появляться в 70-х годах. ОПЕК после своего появления подняла цены на нефть; доходы экспортеров нефти резко повысились, а странам-импортерам пришлось финансировать значительный дефицит торгового баланса. На коммерческие банки при негласной поддержке со стороны западных правительств была возложена задача возврата на рынок валютных средств, полученных экспортерами. Появились евродоллары и крупные офшорные рынки. Правительства стали делать налоговые послабления и другие уступки международному финансовому капиталу, пытаясь вернуть его к себе. По иронии судьбы эти меры дали офшорному капиталу еще большую возможность для маневра. Бум в международном кредитовании завершился крахом 1982 года, однако к этому времени свободное перемещение финансового капитала прочно вошло в практику.
В сфере глобализации произошел мощный скачок в начале 80-х, когда к власти пришли Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган с их программами отлучения государства от экономики и предоставления полной свободы рыночным механизмам. Это предполагало строгую денежно-кредитную дисциплину, которая поначалу привела к мировому экономическому спаду и приблизила наступление кредитного кризиса, который произошел в 1982 году. На восстановление мировой экономики потребовалось несколько лет – в Латинской Америке говорят о потерянном десятилетии. Но с тех пор вплоть до 1997 года глобальная экономика развивалась практически без эксцессов.
Затем отмена привязки национальной валюты к доллару в Таиланде вызвала финансовый кризис, который эхом прокатился по всему миру. Финансовые рынки превратились в снежный ком, который подминал одну экономику за другой. Непосредственно пострадали только так называемые развивающиеся страны на периферии глобальной капиталистической системы. Когда в России дефолт стал угрожать существованию самой системы, финансовые власти своим вмешательством эффективно предотвратили крах. Страны в центре капиталистической системы – в Северной Америке и Европе – едва ощутили сотрясение, а международные финансовые рынки вышли из переделки практически невредимыми.
Это не первый случай в истории, когда международные финансовые рынки играют столь важную роль. Корни международного капитализма уходят в далекое прошлое – к итальянским городам-государствам и Ганзейскому союзу, где различные политические единицы были связаны друг с другом коммерческими и финансовыми узами. Капитализм стал господствующей формацией в XIX веке и оставался ею до Первой мировой войны. Глобальный режим, существующий сегодня, характеризуется новыми чертами, которые выделяют его на фоне его прежних проявлений. Одна из них – это скорость коммуникаций, хотя насчет ее новизны можно и поспорить: появление железных дорог, телеграфа и телефона знаменовало не менее революционное ускорение в XIX веке, чем электронные каналы связи в наше время. Информационная революция уникальна, но такой же была и транспортная революция XIX века. В целом нынешний режим во многом сходен с тем, который существовал 100 лет назад, хотя и отличается коренным образом от того, что было 50 лет назад.
Когда началась современная фаза глобального капитализма? В 70-х годах прошлого века с появлением офшорного рынка евродолларов? В 80-х с приходом к власти Тэтчер и Рейгана? Или в 1989 году, когда распалась Советская империя и капитализм стал воистину глобальным? Я предпочитаю 80-е годы, поскольку глобализация – это дело рук рыночных фундаменталистов. Цель администрации Рейгана в США и правительства Тэтчер в Великобритании заключалась в ограничении возможности государства вмешиваться в экономику, и глобализация очень хорошо отвечала ей. Другие страны должны были следовать их примеру, если хотели привлечь или сохранить капитал. Инициаторы же получали конкурентное преимущество. Преимущество усиливалось и тем, что главные финансовые центры мира находились в Нью-Йорке и Лондоне. С точки зрения рыночного фундаментализма глобализация представляла собой чрезвычайно успешный проект.
Она была желательной по многим причинам. Международная торговля выгодна всем участникам: победители могли возместить проигравшим убыток и при этом остаться с прибылью. Частные предприятия эффективнее создают богатство, чем государство. Кроме того, государства нередко злоупотребляют властью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18