«Наша цель – лишить режимы, поддерживающие террор, возможности угрожать Америке, нашим друзьям и союзникам °Ружием массового уничтожения. Некоторые из этих режимов попритихли после событий 11 сентября. Но мы хорошо знаем их подлинный характер. Северная Корея вооружается ракетными системами и оружием массового уничтожения, в то время как ее народ голодает» (George W. Bush, "President's State of the Union Address», U.S. Capitol, Washington, D.C., Janu-агУ 29, 2002, см. http://www whitehouse gov/news/releases/2002/01/20020129-U.html).
Ирак под властью Саддама Хусейна – не менее репрессивное государство, однако он не представляет такой же военной угрозы. Да, он применял боевые отравляющие вещества против собственного народа, но впоследствии потерпел поражение в войне без использования химического и биологического оружия. Ирак, кроме того, не способен создать ядерное оружие. Саддам выплачивал вознаграждение семьям палестинских террористов-смертников, однако, в противоположность утверждениям администрации Буша, у него нет доказанных связей с «Аль-Каидой».
С Ираном все не так просто, как в предыдущих двух случаях. Он находится под властью шиитской теократии, которая принципиально против Америки и Израиля, но его народ устал от исламского фундаментализма. Там были избраны реформистски настроенные президент и парламент, а сторонники открытого общества даже более пламенны и готовы на жертвы, чем в Соединенных Штатах. Но реформаторы не могут добиться успеха, поскольку судебная власть и силовые институты – армия, полиция и разведка – находятся в руках сторонников жесткой линии. Издания регулярно закрывают, критиков режима сажают в тюрьму, а бывает, и казнят. Неудачи президента Хатами в борьбе с «ястребами» уже начали подрывать веру народа в его способность добиться ощутимых реформ.
Тем временем Иран продолжает поддерживать «Хезболла», террористическую организацию, базирующуюся в Ливане, пытается поставлять оружие Арафату в Палестине и осуществляет далеко идущую ядерную программу. Эта страна является участницей Договора о нераспространении ядерного оружия и заявляет, что ее программа имеет исключительно гражданские цели, однако инспекции, проведенные в рамках контроля соблюдения Договора, показали, что эта программа нарушает его положения. Что касается ядерного оружия, то Иран уже более десятилетия значительно опаснее, чем Ирак.
Каждая из трех стран представляет свой собственный набор проблем. Смешивание их в кучу под вывеской «ось зла» вводит в заблуждение и лишь ухудшает положение. Для них не подходит одна и та же стратегия. В Иране речь насчет «оси зла» лишь укрепила внутренние силы, которые мешают развитию открытого и демократического общества.
Афганистан
Предлогом для вторжения в Афганистан послужило то, что эта страна превратилась в базу для «Аль-Каиды». Операция в Афганистане получила поддержку международного сообщества и была санкционирована ООН. Еще до вторжения был инициирован политический процесс, нацеленный на создание временного правительства. Он начался с конференции, состоявшейся в ноябре 2001 года в Германии, недалеко от Бонна, и завершился проведением Лойя джирги в самом Афганистане 11 июня 2002 года. Правительству Хамида Карзая была обеспечена определенная законность. Я предоставил средства, позволившие рабочей группе приступить к подготовке политического процесса. Ее возглавили Барнетт Рубин из Центра по международному сотрудничеству Нью-Йоркского университета и Аш-Раф Гани, бывший представитель Всемирного банка, который впоследствии занял пост министра финансов в правительстве Карзая.
Вторжение в Афганистан стало яркой демонстрацией вновь обретенной военной удали Соединенных Штатов. Со времени войны в Персидском заливе в 1991 году высокоточные бомбы стали еще точнее, а использование специальных сил давало значительное тактическое преимущество. Америка показала, что ее военная мощь велика как никогда. Тем не менее операция не принесла тех положительных результатов, которых можно было бы ожидать.
Во-первых, специальные силы так и не нашли бен Ладена. Это высвечивало одно из ограничений, с которыми имела дело Америка при ведении войны. Может, у нас и была вся мыслимая военная мощь, но мы не хотели нести потери. В результате поиски в значительной мере были возложены на местных полевых командиров, которые оказались ненадежными. Одно из возможных объяснений видится в том, что войска США берегли для вторжения в Ирак
На начальном этапе в штурме разветвленной системы пещер Тора-Бора на афгано-пакистанской границе, где предположительно укрылся бен Ладен, участвовали только афганские вооруженные силы при американской авиационной поддержке. Американские сухопутные силы появились в регионе лишь на третий день сражения, когда выяснилось, что значительное число талибов и сторонников «Аль-Каиды» вырвались из кольца афганских вооруженных формирований или просто откупились от них. После того как позднее остатки талибов и сил «Аль-Каиды» были блокированы в долине Шахи-Кот, американские войска приняли куда более активное участие в операции «Анаконда». И все равно, большинству террористов удалось уйти.
А во-вторых, администрации Буша не удалось добиться мира. Это вполне можно было предвидеть, опираясь на балканский опыт, и действовать более успешно, чем в Боснии или Косово, однако администрации помешала ее инстинктивная антипатия к международному сотрудничеству и обещанная Джорджем У. Бушем во время избирательной кампании политика невмешательства в строительство государств.
Возможность для этого была. В Афганистане народ отчаянно нуждался в помощи, а различные агентства Организации Объединенных Наций имели там прочные позиции и множество местных работников. Международное сообщество было готово выделить значительные суммы на конференции стран-доноров. Задачу контроля администрирования этих фондов следовало возложить на ООН. Представителей этой организации с деньгами можно было бы направить в каждую деревню в сопровождении миротворческих сил для охраны. Их встретили бы с распростертыми объятиями. Они могли бы создавать местные административные органы от имени правительства Карзая, а полевые командиры потеряли бы влияние, поскольку не могут конкурировать в предоставлении услуг. Такой подход я предлагал еще в 2001 году («Assembling Afghanistan», Washington Post, December 3, 2001).
У администрации Буша, однако, были совершенно другие идеи. Министерство обороны волновало не строительство государства, а охота на бен Ладена, и оно нуждалось в поддержке со стороны полевых командиров. Ему ни к чему были миротворцы ООН, бродящие за пределами Кабула и путающиеся под ногами вооруженных сил США и их мнимых афганских союзников. Я публично спрашивал Дональда Рамсфелда об этом на конференции в апреле 2002 года. Поначалу он отрицал свое нежелание видеть миротворцев ООН за пределами Кабула, однако позднее все же допустил, что ему не нравится идея продолжительной интернациональной миротворческой операции, подобной косовской. Рамсфелд настаивал на создании национальной армии и полиции.
Результаты налицо. Вместо яркой демонстрации возможностей, которые международная помощь открывает мусульманской стране, в глаза бросается чуть ли не полное отсутствие прогресса в регионе и исчезновение первоначального энтузиазма по поводу свержения «Талибана». Соединенные Штаты, хотя и с запозданием, все же выделяют миллиард долларов на восстановление Афганистана, но большинство обещаний, данных на конференции стран-доноров, так и остались невыполненными. Оказанию помощи мешает отсутствие безопасности и власть местных полевых командиров, которая все еще сильна. Через два года после начала американского вторжения Афганистан остается нестабильным, а «Талибан» поднимает голову среди пуштунов на юге страны. Говорят, что вторжение в Ирак отвлекло внимание от Афганистана, и это действительно так, но попытка восстановления последнего потерпела бы провал в любом случае из-за решения Рамсфелда не выпускать миротворцев ООН за пределы Кабула.
Теперь, когда ответственность перешла к НАТО, союзники могут отменить это решение, однако исторический момент для рождения нового Афганистана упущен. В 2002 году в Афганистане получено небывалое количество опиума, по оценкам оно достигает 3400 тонн. Ahmed Rashid, Far Eastern Economic Review, October 16, 2003.
Производство наркотиков – это как минимум половина экономики страны. Доход от наркотиков оценивается в 2,5 млрд долл., что сопоставимо с размером иностранной помощи, которая составляет около 2 млрд долл. Данные оценки предоставлены устно международной организацией International Crisis Group (www crisisweb org).
Трудно даже представить, что центральное правительство сможет установить контроль над полевыми командирами, занятыми наркоторговлей. Произвол со стороны полевых командиров в сочетании с тайной поддержкой по межплеменным каналам из Пакистана способствуют возрождению «Талибана».
Распространение демократии
Вторжение в Афганистан потребовало создания военных баз в близлежащих странах. Это имело двойственный эффект на политическую ситуацию в них. Мой фонд широко представлен в Центральной Азии и на Кавказе, я был в этом регионе в мае-июне 2003 года и видел ситуацию собственными глазами.
Каждая из этих стран единственна в своем роде: со своей ли нефтью, другими полезными ископаемыми или без них она сама устанавливает и определяет внутренние условия. Вместе с тем для всех них характерна общая тенденция постепенной утраты тех свобод, которые они получили после распада Советского Союза. В регионе обычным делом является пожизненное президентство и зарождающаяся традиция передачи его по наследству. Усиление американского военного присутствия, конечно, несет с собой столь необходимое расширение финансовой и технической помощи, но все поступающие ресурсы привязываются к военному сотрудничеству, а не к политическим реформам.
Правительство США следит за тем, чтобы не сблизиться слишком сильно с репрессивными режимами, и в некоторых случаях оказывает сдерживающее влияние на местные правительства. Администрация Буша, например, надавила на Грузию, чтобы обеспечить свободу и справедливость предстоявших там выборов. Ей не удалось сделать этого в Азербайджане. Ричард Армитидж, заместитель госсекретаря, поздравил Ильхама Алиева по телефону с избранием на пост президента Азербайджана, а позднее независимые американские наблюдатели сообщили о многочисленных случаях подтасовки результатов и запугивания избирателей во время выборов. [Guy Dinmore, «US calls for inquiry into Azerbaijan election», Financial Times (U.S. ed.), October 22, 2003.]
В целом же американское присутствие в регионе работает прежде всего на усиление репрессивных режимов, хотя и в определенных рамках, поскольку США могут попасть в неловкое положение, если режим, с которым они связаны, переступит границы допустимого.
Особое беспокойство вызывает Узбекистан. Президент Ислам Каримов безжалостно подавляет все исламские религиозно-политические выступления. Многие брошены за решетку только за то, что они носили бороду. Исламское движение Узбекистана – террористическая группа, тесно связанная с «Аль-Каидой», активно противостояла режиму в конце 90-х годов, однако большинство ее членов были уничтожены в Афганистане. Это позволило режиму пойти на послабления и разрешить Партии освобождения («Хизб ут-Тахрир»), не проповедующему насилие исламскому движению, действовать легально. Тем не менее президент Каримов не изменился и продолжает репрессии в отношении религиозных групп и отдельных верующих. Его действия не удержали Соединенные Штаты от создания военного союза с режимом.
Президент Пакистана Первез Мушарраф стал ближайшим союзником США, хотя его претензии на проведение демократических выборов не имели под собой почвы, а его способность участвовать в войне против терроризма весьма сомнительна. Мы уже обожглись на союзе с Саудовской Аравией, однако продолжаем подвергать себя такому же риску в Пакистане, поскольку Мушаррафу приходится постоянно лавировать между нашими требованиями и давлением со стороны воинствующих исламистов у себя дома.
Война против терроризма все же принесла некоторые выгоды. Взаимоотношения с Китаем заметно потеплели, что дает реформаторам определенные преимущества перед сторонниками жесткой линии. Улучшились отношения и с Россией: президент Буш встретился с президентом Владимиром Путиным, заглянул в его душу – и она ему понравилась. Все ли в ней хорошо, трудно сказать, поскольку душа у Путина настроена менее демократично, чем у Бориса Ельцина. Отношение Путина к прессе, его политика в Чечне и попытки вернуть власть государства над олигархами и региональными правительствами ставят под большой вопрос приверженность свободе и демократии, не говоря уже о принципах открытого общества.
Война против терроризма в итоге взяла верх над политическими и экономическими реформами и совершенно не помогла делу распространения демократии. Последнее достойно осуждения еще и потому, что продвижение демократии стало основным оправданием вторжения в Ирак.
Вторая иракская война особенно негативно сказалась на молодой демократии Турции. Управление страной находится в руках умеренной исламской Партии справедливости и развития. Эта партия действительно стремится сделать Турцию более открытой, способной стать членом Европейского союза. Этот редкий феномен заслуживает поддержки. Армия в стране могущественна и относится с недоверием к Партии справедливости и развития. Соединенные Штаты, активно добиваясь поддержки Турцией вторжения в Ирак, навязали правительству сделку, которая не могла найти поддержки большинства в парламенте. Сделка была отвергнута демократическим путем. Это стало серьезным препятствием для осуществления наших военных планов. Пол Вулфовиц, прибыв в Турцию, публично упрекнул генералов в недостаточном влиянии – действие, совершенно не способствующее укреплению демократии, и это в стране с богатой историей военных переворотов. Paul Wolfowitz, «Deputy Secretary of Defense Wolfowitz interview with CNN Turk», May 6, 2003, см. http://www dod mil/transcripts/2003/tr20030506-depsecdef0156.html.
В плане развития международного сотрудничества наша война против терроризма определенно приносит обратные результаты. Возможно, она и помогла улучшить отношения с Китаем и Россией, которым идея такой войны пришлась по душе, однако эта война привела к беспрецедентным разногласиям с нашими старыми союзниками. Общественность всего мира глубоко возмущена односторонними действиями администрации Буша. Как мы уже видели, отношение к Америке повернулось на 180 градусов за сравнительно короткое время, которое прошло с 11 сентября 2001 года до момента вторжения в Ирак.
Глава 4
Иракское болото
Мотивы
Истинные мотивы стремления администрации Буша к свержению Саддама Хусейна остаются тайной. Можно лишь строить догадки по поводу их характера, но сказать наверняка нельзя, поскольку они никогда не выносились на обсуждение. И все же небольшой экскурс в прошлое позволяет лучше понять истоки сегодняшней проблемы Ирака.
Одним из мотивов может быть стремление к американскому превосходству – наглядная демонстрация того, что именно США задают тон. Ирак вполне мог оказаться демонстрационной целью просто в силу осуществимости подобного проекта. Боб Вудвард так подытожил комментарии заместителя министра обороны Пола Вулфовица на ключевой сессии по стратегии 15 сентября 2001 года:
– Эффект атаки против Афганистана был сомнительным. Беспокойство вызывала возможность того, что стотысячная американская группировка увязнет в боях в горных районах на полгода. Хрупкий же деспотический режим Ирака можно было легко сокрушить, это казалось вполне осуществимым. По его мнению, вероятность того, что Саддам имел отношение к террористической атаке 11 сентября, колебалась от 10 до 50%. США должны были раньше или позже замахнуться на Саддама, если хотели, чтобы войну против терроризма приняли всерьез. Bob Woodward, Bush at War (New York: Simon and Schuster, 2002), 83.
В своем интервью в мае 2003 года Вулфовиц заявил, что, хотя политика администрации определяется целым рядом факторов, «по бюрократическим соображениям мы сосредоточили внимание на одном аспекте – оружии массового уничтожения, поскольку с этим согласится каждый». Процитировано в статье: Sam Tanenhaus, «Bush's Brain Trust», Vanity Fair, July 2003, 169.
Само по себе – это высокомерие в его наихудшем проявлении. Но есть и более прагматичные геополитические соображения, которые говорят в пользу свержения Саддама. Пожалуй, единственной серьезной помехой, не позволяющей Америке в полной мере быть хозяйкой собственной судьбы, является ее зависимость от импорта нефти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Ирак под властью Саддама Хусейна – не менее репрессивное государство, однако он не представляет такой же военной угрозы. Да, он применял боевые отравляющие вещества против собственного народа, но впоследствии потерпел поражение в войне без использования химического и биологического оружия. Ирак, кроме того, не способен создать ядерное оружие. Саддам выплачивал вознаграждение семьям палестинских террористов-смертников, однако, в противоположность утверждениям администрации Буша, у него нет доказанных связей с «Аль-Каидой».
С Ираном все не так просто, как в предыдущих двух случаях. Он находится под властью шиитской теократии, которая принципиально против Америки и Израиля, но его народ устал от исламского фундаментализма. Там были избраны реформистски настроенные президент и парламент, а сторонники открытого общества даже более пламенны и готовы на жертвы, чем в Соединенных Штатах. Но реформаторы не могут добиться успеха, поскольку судебная власть и силовые институты – армия, полиция и разведка – находятся в руках сторонников жесткой линии. Издания регулярно закрывают, критиков режима сажают в тюрьму, а бывает, и казнят. Неудачи президента Хатами в борьбе с «ястребами» уже начали подрывать веру народа в его способность добиться ощутимых реформ.
Тем временем Иран продолжает поддерживать «Хезболла», террористическую организацию, базирующуюся в Ливане, пытается поставлять оружие Арафату в Палестине и осуществляет далеко идущую ядерную программу. Эта страна является участницей Договора о нераспространении ядерного оружия и заявляет, что ее программа имеет исключительно гражданские цели, однако инспекции, проведенные в рамках контроля соблюдения Договора, показали, что эта программа нарушает его положения. Что касается ядерного оружия, то Иран уже более десятилетия значительно опаснее, чем Ирак.
Каждая из трех стран представляет свой собственный набор проблем. Смешивание их в кучу под вывеской «ось зла» вводит в заблуждение и лишь ухудшает положение. Для них не подходит одна и та же стратегия. В Иране речь насчет «оси зла» лишь укрепила внутренние силы, которые мешают развитию открытого и демократического общества.
Афганистан
Предлогом для вторжения в Афганистан послужило то, что эта страна превратилась в базу для «Аль-Каиды». Операция в Афганистане получила поддержку международного сообщества и была санкционирована ООН. Еще до вторжения был инициирован политический процесс, нацеленный на создание временного правительства. Он начался с конференции, состоявшейся в ноябре 2001 года в Германии, недалеко от Бонна, и завершился проведением Лойя джирги в самом Афганистане 11 июня 2002 года. Правительству Хамида Карзая была обеспечена определенная законность. Я предоставил средства, позволившие рабочей группе приступить к подготовке политического процесса. Ее возглавили Барнетт Рубин из Центра по международному сотрудничеству Нью-Йоркского университета и Аш-Раф Гани, бывший представитель Всемирного банка, который впоследствии занял пост министра финансов в правительстве Карзая.
Вторжение в Афганистан стало яркой демонстрацией вновь обретенной военной удали Соединенных Штатов. Со времени войны в Персидском заливе в 1991 году высокоточные бомбы стали еще точнее, а использование специальных сил давало значительное тактическое преимущество. Америка показала, что ее военная мощь велика как никогда. Тем не менее операция не принесла тех положительных результатов, которых можно было бы ожидать.
Во-первых, специальные силы так и не нашли бен Ладена. Это высвечивало одно из ограничений, с которыми имела дело Америка при ведении войны. Может, у нас и была вся мыслимая военная мощь, но мы не хотели нести потери. В результате поиски в значительной мере были возложены на местных полевых командиров, которые оказались ненадежными. Одно из возможных объяснений видится в том, что войска США берегли для вторжения в Ирак
На начальном этапе в штурме разветвленной системы пещер Тора-Бора на афгано-пакистанской границе, где предположительно укрылся бен Ладен, участвовали только афганские вооруженные силы при американской авиационной поддержке. Американские сухопутные силы появились в регионе лишь на третий день сражения, когда выяснилось, что значительное число талибов и сторонников «Аль-Каиды» вырвались из кольца афганских вооруженных формирований или просто откупились от них. После того как позднее остатки талибов и сил «Аль-Каиды» были блокированы в долине Шахи-Кот, американские войска приняли куда более активное участие в операции «Анаконда». И все равно, большинству террористов удалось уйти.
А во-вторых, администрации Буша не удалось добиться мира. Это вполне можно было предвидеть, опираясь на балканский опыт, и действовать более успешно, чем в Боснии или Косово, однако администрации помешала ее инстинктивная антипатия к международному сотрудничеству и обещанная Джорджем У. Бушем во время избирательной кампании политика невмешательства в строительство государств.
Возможность для этого была. В Афганистане народ отчаянно нуждался в помощи, а различные агентства Организации Объединенных Наций имели там прочные позиции и множество местных работников. Международное сообщество было готово выделить значительные суммы на конференции стран-доноров. Задачу контроля администрирования этих фондов следовало возложить на ООН. Представителей этой организации с деньгами можно было бы направить в каждую деревню в сопровождении миротворческих сил для охраны. Их встретили бы с распростертыми объятиями. Они могли бы создавать местные административные органы от имени правительства Карзая, а полевые командиры потеряли бы влияние, поскольку не могут конкурировать в предоставлении услуг. Такой подход я предлагал еще в 2001 году («Assembling Afghanistan», Washington Post, December 3, 2001).
У администрации Буша, однако, были совершенно другие идеи. Министерство обороны волновало не строительство государства, а охота на бен Ладена, и оно нуждалось в поддержке со стороны полевых командиров. Ему ни к чему были миротворцы ООН, бродящие за пределами Кабула и путающиеся под ногами вооруженных сил США и их мнимых афганских союзников. Я публично спрашивал Дональда Рамсфелда об этом на конференции в апреле 2002 года. Поначалу он отрицал свое нежелание видеть миротворцев ООН за пределами Кабула, однако позднее все же допустил, что ему не нравится идея продолжительной интернациональной миротворческой операции, подобной косовской. Рамсфелд настаивал на создании национальной армии и полиции.
Результаты налицо. Вместо яркой демонстрации возможностей, которые международная помощь открывает мусульманской стране, в глаза бросается чуть ли не полное отсутствие прогресса в регионе и исчезновение первоначального энтузиазма по поводу свержения «Талибана». Соединенные Штаты, хотя и с запозданием, все же выделяют миллиард долларов на восстановление Афганистана, но большинство обещаний, данных на конференции стран-доноров, так и остались невыполненными. Оказанию помощи мешает отсутствие безопасности и власть местных полевых командиров, которая все еще сильна. Через два года после начала американского вторжения Афганистан остается нестабильным, а «Талибан» поднимает голову среди пуштунов на юге страны. Говорят, что вторжение в Ирак отвлекло внимание от Афганистана, и это действительно так, но попытка восстановления последнего потерпела бы провал в любом случае из-за решения Рамсфелда не выпускать миротворцев ООН за пределы Кабула.
Теперь, когда ответственность перешла к НАТО, союзники могут отменить это решение, однако исторический момент для рождения нового Афганистана упущен. В 2002 году в Афганистане получено небывалое количество опиума, по оценкам оно достигает 3400 тонн. Ahmed Rashid, Far Eastern Economic Review, October 16, 2003.
Производство наркотиков – это как минимум половина экономики страны. Доход от наркотиков оценивается в 2,5 млрд долл., что сопоставимо с размером иностранной помощи, которая составляет около 2 млрд долл. Данные оценки предоставлены устно международной организацией International Crisis Group (www crisisweb org).
Трудно даже представить, что центральное правительство сможет установить контроль над полевыми командирами, занятыми наркоторговлей. Произвол со стороны полевых командиров в сочетании с тайной поддержкой по межплеменным каналам из Пакистана способствуют возрождению «Талибана».
Распространение демократии
Вторжение в Афганистан потребовало создания военных баз в близлежащих странах. Это имело двойственный эффект на политическую ситуацию в них. Мой фонд широко представлен в Центральной Азии и на Кавказе, я был в этом регионе в мае-июне 2003 года и видел ситуацию собственными глазами.
Каждая из этих стран единственна в своем роде: со своей ли нефтью, другими полезными ископаемыми или без них она сама устанавливает и определяет внутренние условия. Вместе с тем для всех них характерна общая тенденция постепенной утраты тех свобод, которые они получили после распада Советского Союза. В регионе обычным делом является пожизненное президентство и зарождающаяся традиция передачи его по наследству. Усиление американского военного присутствия, конечно, несет с собой столь необходимое расширение финансовой и технической помощи, но все поступающие ресурсы привязываются к военному сотрудничеству, а не к политическим реформам.
Правительство США следит за тем, чтобы не сблизиться слишком сильно с репрессивными режимами, и в некоторых случаях оказывает сдерживающее влияние на местные правительства. Администрация Буша, например, надавила на Грузию, чтобы обеспечить свободу и справедливость предстоявших там выборов. Ей не удалось сделать этого в Азербайджане. Ричард Армитидж, заместитель госсекретаря, поздравил Ильхама Алиева по телефону с избранием на пост президента Азербайджана, а позднее независимые американские наблюдатели сообщили о многочисленных случаях подтасовки результатов и запугивания избирателей во время выборов. [Guy Dinmore, «US calls for inquiry into Azerbaijan election», Financial Times (U.S. ed.), October 22, 2003.]
В целом же американское присутствие в регионе работает прежде всего на усиление репрессивных режимов, хотя и в определенных рамках, поскольку США могут попасть в неловкое положение, если режим, с которым они связаны, переступит границы допустимого.
Особое беспокойство вызывает Узбекистан. Президент Ислам Каримов безжалостно подавляет все исламские религиозно-политические выступления. Многие брошены за решетку только за то, что они носили бороду. Исламское движение Узбекистана – террористическая группа, тесно связанная с «Аль-Каидой», активно противостояла режиму в конце 90-х годов, однако большинство ее членов были уничтожены в Афганистане. Это позволило режиму пойти на послабления и разрешить Партии освобождения («Хизб ут-Тахрир»), не проповедующему насилие исламскому движению, действовать легально. Тем не менее президент Каримов не изменился и продолжает репрессии в отношении религиозных групп и отдельных верующих. Его действия не удержали Соединенные Штаты от создания военного союза с режимом.
Президент Пакистана Первез Мушарраф стал ближайшим союзником США, хотя его претензии на проведение демократических выборов не имели под собой почвы, а его способность участвовать в войне против терроризма весьма сомнительна. Мы уже обожглись на союзе с Саудовской Аравией, однако продолжаем подвергать себя такому же риску в Пакистане, поскольку Мушаррафу приходится постоянно лавировать между нашими требованиями и давлением со стороны воинствующих исламистов у себя дома.
Война против терроризма все же принесла некоторые выгоды. Взаимоотношения с Китаем заметно потеплели, что дает реформаторам определенные преимущества перед сторонниками жесткой линии. Улучшились отношения и с Россией: президент Буш встретился с президентом Владимиром Путиным, заглянул в его душу – и она ему понравилась. Все ли в ней хорошо, трудно сказать, поскольку душа у Путина настроена менее демократично, чем у Бориса Ельцина. Отношение Путина к прессе, его политика в Чечне и попытки вернуть власть государства над олигархами и региональными правительствами ставят под большой вопрос приверженность свободе и демократии, не говоря уже о принципах открытого общества.
Война против терроризма в итоге взяла верх над политическими и экономическими реформами и совершенно не помогла делу распространения демократии. Последнее достойно осуждения еще и потому, что продвижение демократии стало основным оправданием вторжения в Ирак.
Вторая иракская война особенно негативно сказалась на молодой демократии Турции. Управление страной находится в руках умеренной исламской Партии справедливости и развития. Эта партия действительно стремится сделать Турцию более открытой, способной стать членом Европейского союза. Этот редкий феномен заслуживает поддержки. Армия в стране могущественна и относится с недоверием к Партии справедливости и развития. Соединенные Штаты, активно добиваясь поддержки Турцией вторжения в Ирак, навязали правительству сделку, которая не могла найти поддержки большинства в парламенте. Сделка была отвергнута демократическим путем. Это стало серьезным препятствием для осуществления наших военных планов. Пол Вулфовиц, прибыв в Турцию, публично упрекнул генералов в недостаточном влиянии – действие, совершенно не способствующее укреплению демократии, и это в стране с богатой историей военных переворотов. Paul Wolfowitz, «Deputy Secretary of Defense Wolfowitz interview with CNN Turk», May 6, 2003, см. http://www dod mil/transcripts/2003/tr20030506-depsecdef0156.html.
В плане развития международного сотрудничества наша война против терроризма определенно приносит обратные результаты. Возможно, она и помогла улучшить отношения с Китаем и Россией, которым идея такой войны пришлась по душе, однако эта война привела к беспрецедентным разногласиям с нашими старыми союзниками. Общественность всего мира глубоко возмущена односторонними действиями администрации Буша. Как мы уже видели, отношение к Америке повернулось на 180 градусов за сравнительно короткое время, которое прошло с 11 сентября 2001 года до момента вторжения в Ирак.
Глава 4
Иракское болото
Мотивы
Истинные мотивы стремления администрации Буша к свержению Саддама Хусейна остаются тайной. Можно лишь строить догадки по поводу их характера, но сказать наверняка нельзя, поскольку они никогда не выносились на обсуждение. И все же небольшой экскурс в прошлое позволяет лучше понять истоки сегодняшней проблемы Ирака.
Одним из мотивов может быть стремление к американскому превосходству – наглядная демонстрация того, что именно США задают тон. Ирак вполне мог оказаться демонстрационной целью просто в силу осуществимости подобного проекта. Боб Вудвард так подытожил комментарии заместителя министра обороны Пола Вулфовица на ключевой сессии по стратегии 15 сентября 2001 года:
– Эффект атаки против Афганистана был сомнительным. Беспокойство вызывала возможность того, что стотысячная американская группировка увязнет в боях в горных районах на полгода. Хрупкий же деспотический режим Ирака можно было легко сокрушить, это казалось вполне осуществимым. По его мнению, вероятность того, что Саддам имел отношение к террористической атаке 11 сентября, колебалась от 10 до 50%. США должны были раньше или позже замахнуться на Саддама, если хотели, чтобы войну против терроризма приняли всерьез. Bob Woodward, Bush at War (New York: Simon and Schuster, 2002), 83.
В своем интервью в мае 2003 года Вулфовиц заявил, что, хотя политика администрации определяется целым рядом факторов, «по бюрократическим соображениям мы сосредоточили внимание на одном аспекте – оружии массового уничтожения, поскольку с этим согласится каждый». Процитировано в статье: Sam Tanenhaus, «Bush's Brain Trust», Vanity Fair, July 2003, 169.
Само по себе – это высокомерие в его наихудшем проявлении. Но есть и более прагматичные геополитические соображения, которые говорят в пользу свержения Саддама. Пожалуй, единственной серьезной помехой, не позволяющей Америке в полной мере быть хозяйкой собственной судьбы, является ее зависимость от импорта нефти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18