Граф тихо рассмеялся, присел с ним рядом, нашел чистые пеленки и начал освобождать сынишку от промоченных за ночь. Кэтрин приподняла голову и, стараясь не выдать себя, стала наблюдать за происходящим. Такого до нее явно не видел еще никто: сиятельный граф Монкриф меняет пеленки своему сыну!Неужели существует какая-то необъяснимая связь между ними, заставившая Фрэдди подняться так рано в это холодное утро и прийти, чтобы поменять белье малышу? Робби не плакал, это точно. Если бы он закричал она бы давно проснулась и сама бы поменяла пеленки. Может, он и мокрым не был? Лишь только граф его развернул, Робби тут же выпустил струйку, будто только и ждал этого момента, чтобы «окрестить» папашу.Фрэдди с каким-то благоговейным удивлением смотрел на маленькое обнаженное тельце, которое со временем должно стать таким же большим и сильным, как и его. Робби отвечал ему ликующим взглядом. Пожалуй, она еще никогда не видела, чтобы сын разглядывал кого-то с такой радостью.Граф заглянул в глаза малыша и поднял его с диванчика. Кэтрин успела заметить во взгляде Фрэдди целую гамму чувств: испуг, решимость и нежность. Он словно пытался разгадать загадку этого маленького человечка и начинал понимать, что малыш требует его заботы, нежности, внимания и уважения. Действуя неумело, он два раза безуспешно попытался завернуть сына в пеленку, но на третий ему все-таки удалось добиться того, чтобы края ее не болтались. Он неуклюже перевернул Робби, нежно похлопал его по попке и, сморщив нос, бросил грязные пеленки в горшок.Мальчику, видимо, вся эта возня надоела, и он возвестил об этом громким плачем. Кэтрин набросила пеньюар, взятый у графини, и встала.— Он голоден, — сказала она, протягивая руки малышу.— Ты сумеешь его накормить? — озабоченно спросил граф.— Сумею ли накормить? Проблема будет скорее с тем, как остановить его. Робби никогда не страдал отсутствием аппетита. Да, миленький? — обратилась она к сыну, с ласковой улыбкой прижимая его к себе.— Да, кстати, Кэтрин, — произнес он, решительно следуя за ней, — я еще вчера хотел сказать тебе, что Робби не совсем подходящее имя. Роберт — достойно, согласен, но не Робби.Посмотрев на Джули настороженным взглядом, граф вышел.— А мне кажется, что оно звучит куда лучше, чем Фрэдди, милорд. — Кэтрин обогнала его уже у лестницы. — Я об этом подумала, когда подбирала имя для моего ребенка.— Моего ребенка, Кэтрин!— Ну уж нет, милорд, — обернулась она к нему. — Это мой сын. Вы не имеете к нему никакого отношения, если не считать тот короткий миг, когда он был зачат. Не потому ли вы решили позаботиться о нем, что родился мальчик? А если бы он был не так хорош? Не отказались бы вы от него так же, как в свое время от Джули? Нет, милорд, Робби мой, и только мой сын! — почти прошипела она и, резко повернувшись, пошла вниз.— Я признаю, Кэтрин, что был не прав в своем отношении к Джули.— О, как это благородно с твоей стороны! Тебя можно причислить к святым. — Кэтрин говорила эти слова и продолжала свой путь. Хотя в этом доме она была первый раз и видела его только в темноте, какой-то безошибочный инстинкт помог ей быстро найти столовую и, не останавливаясь, пройти на кухню. — Ты видел Джули? Нет ни малейших сомнений в том, что она твоя дочь. Но я что-то не помню, чтобы ты заявлял о своих претензиях на нее, как на Робби. Да, ты тот, кто зачал этих детей. Но самец и отец — это не одно и то же. Существует огромная разница между этими двумя понятиями.— Что касается Роберта, то ты сама скрыла от меня его рождение, — немного раздраженно ответил Фрэдди. Он шел за ней следом, не обращая внимания на удивленные лица слуг. Работавшим на кухне никогда еще не приходилось видеть графа в своих владениях, тем более полураздетого и спорящего с какой-то только что приехавшей молодой женщиной. — Да и с Джули после того, как ты ее увезла, мне будет не просто установить нормальные отношения.— Я решилась увезти ее, только узнав о твоих планах, — сухо ответила Кэтрин. Гневный блеск ее глаз не оставлял сомнений в том, что ей действительно было известно о его прошлогодних намерениях в отношении дочери. — Что ты хотел сделать с ней, Фрэдди? Сбагрить ее с глаз долой, чтобы она не надоедала тебе и не портила настроение своим видом? Неужели я слишком помешала тебе в этом? — задавала она вопрос за вопросом, не давая возможности ответить на них. — А кто в действительности похитил моих детей прямо из постели, не скажешь ли, Фрэдди?— Но как еще я мог поступить, если ты заявила, что не допустишь меня к ним?Раздражение графа возрастало с каждой минутой, но он старался говорить спокойным, ровным голосом. Он посмотрел на Кэтрин, и их горящие взгляды встретились. На щеках женщины выступили пунцовые пятна, и это почему-то еще больше раздражало графа. Воспоминания о событиях годичной давности захлестнули его подобно бурной реке, прорвавшей сдерживавшую ее плотину, и вызывали щемящее чувство вины.— А никогда не приходило вам в голову, мой великий, могущественный и властительный господин, что и вы порой можете ошибаться?— Черт побери, да конечно же, приходило! — громко вскричал Фрэдди, обескуражив таким ответом Кэтрин настолько, что она даже забыла о том, что пришла сюда, чтобы приготовить завтрак для сына. — Неужели ты никак не можешь понять этого?Это была правда. Непривычное для него чувство вины не давало ему уснуть всю ночь. Он действительно понял свою ошибку в отношении Джули. И не только эту. Слишком много ошибок на его совести. Чертовски много!— Ты слишком смело пытаешься все вокруг подчинить своей воле, Фрэдди. Тебе и в голову не приходит, что есть сражения, которые ты никогда не выиграешь. — Кэтрин смотрела в сторону, голос ее чуть дрожал. Страстное признание, вырвавшееся сгоряча у графа, сбило бушевавшее в ней пламя гнева. — Ты всегда получал то, что хотел? Каждый раз?— Почти всегда, — честно ответил он. Он не совсем понял вопрос Кэтрин.Кэтрин прикоснулась кончиком носа к головке Робби и, успокаивая его, покачала извечными материнскими движениями. Впрочем, она скорее успокаивала себя. Малыш был совершенно спокоен. Он поворачивал головку и с явным удовольствием разглядывал то мать, то отца.Фрэдди вдруг ощутил непонятное желание — хотелось то ли содрать с Кэтрин юбку и тут же отшлепать, то ли стиснуть ее в объятиях и не выпускать до самой смерти. Боже! Как он соскучился по этой женщине.Взгляд Кэтрин невольно скользнул по его полуобнаженной груди, знакомым черным завиткам на ней, растрепанным волосам, утомленным от бессонной ночи глазам. Почему ей так хочется расцарапать его до крови, а уже через секунду нежно прижаться, забыв обо всем, к его груди? Боже, как она скучала по нему, несмотря ни на что!Вездесущий Петерсон — в который уже раз за минувшие сутки! — решил позвать графиню. Она вошла на кухню, остановилась в дверях и некоторое время молча разглядывала Фрэдди и Кэтрин. Похоже, что она успеет стать совсем седой и дряхлой, прежде чем удастся помирить этих двух милых ее сердцу людей. Хорошо хоть у нее теперь есть двое внучат — не так страшно, если придется провести остаток жизни, прикованной к постели. Внучата будут навещать ее, забираться к ней на кровать и читать ей интересные книжки, а она будет ласково ворчать на них. От такой жизни, пожалуй, и правда через пару месяцев окажешься в постели!— Дети мои, — сухо, с укором и болью произнесла она, — может быть, мы дадим возможность повару приготовить завтрак?Забывшие обо всем, Фрэдди и Кэтрин оглядели помещение, заполненное удивленно взирающими на них людьми. Лица обоих на мгновение приняли смущенное выражение.Кэтрин торопливо сказала повару, что приготовить для Роберта, и, не глядя на Фрэдди, направилась к двери. Ее нервы были настолько обострены в этот момент, что она даже почувствовала теплую волну, исходившую от него, когда проходила мимо графа. «Проклятие, — подумала она, — ему опять без особых усилий удалось так на нее подействовать. Стоило ему пошевельнуть бровью, и сердце ее заколотилось с удвоенной силой!»«Кэтрин не так проста, — размышлял Фрэдди после ее ухода. — Она знает, что делает». Знает и наслаждается своим влиянием на него! Он и сам не понимал, обижает его это или доставляет удовольствие. «Интересно, она знает, что ни у одной женщины, кроме нее, нет такой очаровательной походки», — думал он и смотрел, как она поднимается по лестнице. Будто расслышав его мысли, Кэтрин остановилась и бросила в его сторону хмурый взгляд. Он улыбнулся: с ребенком на руках никакая другая женщина уж точно не сможет выглядеть так соблазнительно.Графиня тяжело вздохнула — на этот раз не столько от усталости, сколько от жалости к обоим.
Мириам с победной улыбкой рассматривала записку, которую держала в руках. Время пришло! Она позвонила и приказала немедленно явившемуся Петерсону пригласить графа и Кэтрин в гостиную. Шурша юбкой из тяжелой тафты, графиня присела и постаралась собраться с мыслями и силами, необходимыми для предстоящей схватки.Кэтрин и Фрэдди появились в дверях одновременно. Он пришел из столовой, где только что закончил в одиночестве свой завтрак. Она спустилась с верхнего этажа. Кэтрин уложила Робби и убедилась, что Джули полностью увлечена игрой с блестящими оловянными солдатиками, принадлежащими, наверное, еще ее отцу. С детьми осталась молодая горничная. Она пришла в спальню и сообщила о приглашении графини.С момента утренней стычки прошло семь часов. Оба противника все это время уговаривали себя успокоиться, твердо решив больше не проявлять своих сокровенных мыслей и тем более чувств.Кэтрин молча прошла мимо него и села на диван справа от Мириам. Граф занял было свое любимое место у камина, но графиня, строго взглянула на него и указала на стоящий возле нее стул. Она не могла допустить, чтобы во время разговора он возвышался над ними. Разговор предстоял весьма трудный, и все участники должны находиться в равном положении.— Ситуация, в которой мы оказались, — начала Мириам, обращаясь сразу к обоим собеседникам, — имеет все черты классической греческой драмы. Проще говоря, вы находитесь на грани открытого столкновения. Если вы не остановитесь, то в первую очередь пострадают дети. Ты, насколько я понимаю, сделаешь все возможное, чтобы оставить их у себя, Фрэдди. Правильно? — Сын только кивнул головой, не решаясь ответить. — И ты тоже, Кэтрин, не правда ли?Кэтрин, поджав губы, кивнула.— При этом Джули и Роберт, законно или нет, являются моими внуками. — Мириам успокаивающим жестом положила ладонь на напрягшуюся руку Кэтрин. — Прошу извинить меня за слишком откровенное заявление, может быть, но сейчас между нами не должно быть никаких недомолвок.— Я понимаю вас, — тихо сказала Кэтрин. Она не заметила странного выражения, промелькнувшего в глазах Фрэдди.— Поэтому, — продолжила Мириам, — мне тоже небезразлично будущее ваших детей. Ты, Фрэдди, своей борьбой за них можешь серьезно испортить репутацию Кэтрин. А Кэтрин, отстаивая свои интересы, может серьезно навредить нашей семье. Таким образом, мои дорогие, все мы оказались в тупике, из которого трудно найти выход. Но надо что-то делать. Кстати, — она многозначительно взглянула на Кэтрин, — тот дурацкий контракт теперь находится у меня, и не имеет смысла угрожать Фрэдди его разглашением.Глаза графа победно блеснули, но под взглядом графини блеск этот быстро потух.— Речь идет о твоей копии, сынок. Твой стряпчий готов сделать все, что угодно, лишь бы скрыть от жены свои неблаговидные делишки.Взглянув на настороженные лица обоих собеседников, графиня улыбнулась.— Кажется, я сумела вызвать в вас интерес к этому разговору, не так ли? Это уже хорошо. Вы не подумали о ваших детях: каково им будет, если вы не сумеете мирно разрешить свои проблемы. А ведь тебе, Фрэдди, лучше других известно, как чувствует себя человек, неожиданно оказавшийся в центре скандала. Должна же была научить тебя чему-то история с Моникой.— Давай оставим Монику в покое, мама, — натянуто предложил граф.Мириам не обратила на это ни малейшего внимания.— Моника была женой Фрэдди, — объяснила она Кэтрин, делая вид, что не замечает рассерженного взгляда сына. — Эта молоденькая глупая женщина, будучи замужем, влюбилась в женатого мужчину. Она бросила Фрэдди, не думая ни о мнении общества, ни о семье своего нового возлюбленного. — Графиня похлопала ладонью по руке Кэтрин и опустила глаза. — Этот ее возлюбленный был моим мужем, — произнесла она ровным голосом, в котором не чувствовалось ни боли, ни обиды. — Да, отец Фрэдди вдруг решил, что он в первый раз в своей жизни полюбил по-настоящему, и оставил меня, забыв о своих семейных обязанностях, да и обо всем остальном. Для нас с Фрэдди это были ужасные времена! Общественное мнение почему-то больше всех в этом скандале винила моего сына. Будто он мог удержать Монику или собственного отца!Последняя фраза была произнесена с юмором, и в ней не чувствовалось ни капли злости. Кэтрин посмотрела на нее с удивлением.— Много лет прошло с тех пор, и много часов я провела в душевных муках. Это сейчас я могу говорить об этом спокойно. А тогда я обвиняла знакомых, общество — весь мир. Но никогда мой гнев не относился к моей семье. — Она тепло и нежно взглянула на хмурое лицо сына. — Я знала, за кого вышла замуж, и поступок моего мужа не был для меня неожиданностью. Но больше всех страдал Фрэдди. Он был тогда еще очень молод, и ему казалось, что он безумно любит свою жену. Неудивительно, что ее измена была страшным ударом для него.— Не надо, мама. Ты слегка преувеличиваешь, — сухо проговорил граф.Мириам улыбнулась ему и подумала, что Фрэдди с тех пор успел превратиться в весьма упрямого и потому порой неразумного мужчину. Как любая мать, она была готова простить ему многое и сквозь пальцы смотрела на некоторые его поступки. Но прощать — не значит не замечать.Граф резко поднялся, подошел к камину и принял свою любимую позу, облокотившись на мраморную плиту. Подняв брови, он пытался дать матери знак, что она говорит лишнее. Та, казалось, ничего не замечала.Зато Кэтрин ощутила непонятное волнение. В принципе эта безмолвная борьба между матерью и сыном ее должна была бы позабавить. Но ей стало жаль Фрэдди. Страшно даже представить, что он пережил, узнав о предательстве и жены, и собственного отца! Впрочем, это ни в коем случае не оправдывает его действия по отношению к ней самой и детям.— И что же побудило тебя вдруг раскрыть перед Кэтрин самую неприятную и грязную страницу нашей семейной истории? — спросил граф, стараясь за дерзким тоном скрыть боль, которую причинила ему мать.— Я сделала это только для того, чтобы немного освежить твою память, Фрэдди, — спокойно ответила Мириам. — Может быть, это поможет тебе понять, каково будет твоим детям, если ты и дальше будешь продолжать в том же духе. Именно о них, пойми, а ни о ком-то другом я сейчас думаю. Мелисса помолвлена, и скоро состоится ее свадьба. Джереми уже женат и очень счастлив. Возможный скандал угрожает прежде всего невинным детям, которых мы все вроде бы любим. Попробуйте представить себя на месте Роберта, услышавшего, как его маму называют шлюхой! А что будет с Джули. Ты, конечно, сможешь при своих деньгах подобрать ей мужа, Фрэдди, но уважение и душевное спокойствие купить нельзя. Такие раны остаются надолго, тем более что всегда найдется желающий напомнить об этом. Не исключено, что шепот за спиной будет преследовать Роберта и Джули всю жизнь.Графиня посмотрела на своих слушателей. Те опустили глаза.— Неужели кто-нибудь из вас желает этого детям, которых вы любите?Кэтрин заметила, что ладонь графини лежит на ee руке. Фрэдди смотрел на мать и вспоминал, каким он был наивным, не знающим цинизма юношей двенадцать лет назад.— И если вы думаете о своих детях, — продолжили Мириам, расценив молчание как добрый знак, — то кто-то из вас должен взять на себя заботу о них, а другой — не мешать этому. Нет, Фрэдди, — опередила она злой вопрос, мелькнувший в глазах сына, — я не строю из себя царя Соломона. И я не предлагаю вам поделить Роберта и Джули. Они — брат и сестра и должны расти вместе. Хорошенько подумайте над тем, что я вам сейчас скажу, дети мои, — произнесла она почти торжественно. — У Фрэдди есть деньги, влияние, титул. — Графиня начала загибать пальцы. — Роберт и Джули могут и должны унаследовать это.Кэтрин испуганно встрепенулась, и Мириам нежно погладила ее руку.— Кэтрин любит этих детей, как никто из нас. Только благодаря ей мы не потеряли Джули. А ведь было время, когда вся наша семья и ты, Фрэдди, считали ее почти чужой. Кэтрин нужны были только ее дети, она даже не сообщила тебе о Роберте, хотя ей пришлось многое пережить. — На этот раз тревожно вздрогнул граф. — Это многого стоит и не надо забывать об этом.На несколько секунд в гостиной воцарилась напряженная тишина.— Выход есть. И вы должны его хорошенько обдумать, каким бы неприемлемым он вам сейчас ни казался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39