Хоторн не знал, как высказать Маргарет все, что накипело у него в душе, рассказать обо всем, что он придумал. Должны же, должны быть более простые, понятные слова! Так нет же, слова в его голове не складывались во внятные предложения, а, неуклюже путаясь, застревали у него в горле.
«Я признаю твою силу, Маргарет, восхищаюсь твоим умом, тем, как ты смотришь на мир. Я горжусь твоим разумом, высоко ценю твои мысли. Даже твой гнев мне по нраву».
Господи, да когда же его охватило это наваждение? Может, когда они веселились у реки? Или в театре, когда Маргарет – гордая и спокойная – так замечательно держалась, прекрасно понимая, что все судачат о ней? Или на террасе, когда миссис Эстерли чуть не поцеловала его?
– Неужели ты сможешь так просто забыть меня, Маргарет? – упавшим голосом спросил Хоторн.
– Нет, – тихо отозвалась она. Однако Монтрейн успел заметить, что при этом Маргарет старалась не смотреть ему в глаза.
– Но что же ты будешь делать, Маргарет? Как поступишь? – допытывался Хоторн. – Ты считаешь, что деревенские жители не сочтут странной беременность женщины, которая овдовела целых два года назад? Думаю, их будет непросто убедить в том, что отец ребенка – твой святоша Джером. – И вдруг, глядя на огорченное лицо Маргарет, Монтрейн догадался – его словно осенило. – Так вот что ты хочешь сделать, не так ли? – Внезапно Майкл вспомнил слова Маргарет, сказанные неделю назад. Она же прямо намекнула ему на сложившуюся ситуацию. «Даже где я живу, тебя не должно касаться», – сказала она ему тогда.
– Возможно, – кивнула Маргарет.
Отвернувшись, Монтрейн провел пальцем по одной из двух фарфоровых статуэток стаффордширских терьеров, стоявших на каминной полке.
– Итак, ты собираешься уехать, потому что должна это сделать, – задумчиво промолвил граф. – Ты хочешь начать новую жизнь, притворишься, что овдовела недавно и что отцом ребенка является Джером. – Хоторн медленно повернулся и посмотрел на нее. – Я прав, Маргарет?
Красноречивое молчание миссис Эстерли говорило само за себя.
– Я должен радоваться тому, что ты хочешь оставить меня. А мне будет хорошо и с Джейн Хестли, которая станет моей женой.
Эту женщину, его потенциальную жену, будет не так-то просто развлечь или удивить чем-то. Нет, она будет серьезной и сдержанной. И еще всегда будет соблюдать все нормы морали. Ей, к примеру, никогда не придет в голову постукивать ногтями по книжному переплету, когда она читает. Эта привычка Маргарет всегда заставляла Хоторна улыбаться. Его жена никогда не сможет заставить его усомниться в себе. И уж конечно, понял граф Монтрейн, жена не сможет ранить его гордость.
Маргарет молча стояла перед ним, ожидая его решения. Терпеливо ждала, пока Майкл сумеет справиться с неожиданной болью и настолько овладеет собой, что сможет заговорить.
Всю жизнь граф Монтрейн избегал сантиментов, потому что излишняя чувствительность была противна его натуре. Потому что ею его в свое время перекормили. И вот сейчас эта самая чувствительность переполняла его, да с такой энергией, что оставалось только дивиться ее силе. Странное сочетание ярости и повышенно-радостного настроения.
Прежде Майклу казалось, что его отношение к Маргарет можно описать словами «очарован», «пленен», однако со временем он понял, что они не отражают его чувства в полной мере. Те чувства, которые вызывала в нем миссис Эстерли, невозможно было выразить словами, все казались для них неподходящими. Или, можно сказать, их было слишком мало, и Монтрейн находил их недостаточно определенными. Сама мысль о том, что он размышляет о подобных романтических вещах, потрясла его до глубины души.
Внезапно Хоторна осенило – это было мгновенное, молниеносное озарение.
Как мог он, подчинявший всю свою жизнь логике, до сих пор не понять очевидного? Разве человек, чья жизнь посвящена загадкам, кодам и шифрам, имел право не додуматься до четкого осознания того, что с ним происходит?! Он не должен был идти к пониманию этого так долго – не должен!
Он любит ее. Это не простое чувство. Не та любовь, проявление которой видят в страсти или дружеской привязанности. Нет, любовь к Маргарет изменила его, превратила в другого человека. В такого, который ни в чем не уверен, во многом сомневается. Который уже не подчиняет все свои поступки разуму, не всегда рационален.
Из этой непростой ситуации существует один-единственный выход.
– Я хочу уехать домой, – раздался у Хоторна за спиной голос Маргарет.
Обернувшись, граф Монтрейн оторопело посмотрел на миссис Эстерли – внезапное понимание того, как ему следует поступить, ошеломило его. Хоторн больше не мог держать свои чувства при себе, был не в состоянии сдерживать себя еще хоть одно мгновение. Не успев понять, что он делает, Монтрейн схватил фарфоровую собачку с каминной полки и швырнул ее в окно. Раздался громкий звон, разбитое на мельчайшие осколки стекло со стоном рухнуло вниз – эта какофония звуков, как ни странно, абсолютно соответствовала настроению Хоторна.
Маргарет испуганно посмотрела на него, от изумления раскрыв рот.
Графа Монтрейна переполняли эмоции – это было так на него не похоже!
– Я с радостью отвезу тебя домой, Маргарет, – заявил он. – Ты даже не представляешь, какое удовольствие это мне доставит. Я буду просто счастлив. Тебя устроит, если мы отправимся в путь сегодня днем? Это не слишком поздно?
Маргарет молча кивнула, не сводя с Хоторна настороженного взгляда.
Сквозь пробитое стекло в комнату врывались яркие солнечные лучи, которые так и играли на осколках стекла и фарфора. Разбрасывая ногами самые крупные из них, Хоторн направился к двери.
Оглянувшись на Маргарет, Майкл подумал о том, что у нее до сих пор ошеломленный вид. Что ж, это неудивительно. К тому же как еще она могла отреагировать на столь бурную вспышку его эмоций? Он усмехнулся, а потом громко расхохотался, дав наконец волю чувствам.
Маргарет смотрела на него с таким видом, будто он сошел с ума.
Возможно, так оно и было.
Глава 25
Удовольствие может быть тихим, как дуновение от взмаха крыльев мотылька, или оглушающим – как грохот горного обвала.
Из «Записок» Августина X
Короткий проливной дождь чудесно освежил воздух, и вскоре после него на ярко-голубом небе не осталось ни намека на облака. Дождь смыл всю пыль с листвы на деревьях, окружавших площадь, вернув ей изумрудный блеск. Казалось, даже булыжная мостовая после омовения стала чище и обрела яркий, почти оранжевый цвет;
Майкл поднялся по ступенькам кареты и уселся напротив Маргарет. Она сидела, ссутулившись и сложив на коленях руки.
С тех пор как несколько часов назад Хоторн покинул комнату, оба не проронили ни слова. Однако, похоже, он немного пришел в себя. Майкл внимательно смотрел в окно, наблюдая за меняющимися картинами, или, возможно, он лишь скользил по ним глазами, поглощенный собственными мыслями.
Мейфэр казался совсем тихим, однако чем ближе они подъезжали к центру Лондона, тем сильнее становился шум. Стук колес по булыжным мостовым, ржание тысяч лошадей. Крики уличных торговцев и девушек-разносчиц, чьи-то разговоры, плач и смех – все это вливалось в городскую какофонию.
К западу дома и улицы стали меняться. Здания липли одно к другому, загораживая солнечный свет. Даже воздух здесь был другим – он казался неприятно густым и как будто отдавал серой. Было не поздно, но улицы уже начинали теряться в тени. Кирпичи в этом районе были покрыты копотью, отчего все окружающее казалось одного цвета – серого.
Серый – цвет бедности.
Наконец экипаж выехал из города, и все вокруг волшебным образом преобразилось. Остались позади дома, затихли крики тысяч людей.
Майкл с такой силой сжимал в ладони золотой набалдашник прогулочной трости, что у него заболела рука. Когда он поворачивал голову, чтобы выглянуть в окошко, было видно, как у него на щеках ходят желваки.
Возможно, после сцены в спальне Маргарет стала побаиваться его, если только недавний страх не уступил места другим воспоминаниям. Ведь не всегда Майкл Хоторн был таким разъяренным. Маргарет помнила и того графа, который смеялся вместе с ней на полу в утренней гостиной. Неутомимого труженика.
Да, Майкл упрям, он не желает слушать чужого мнения и подчиняется лишь логике. Ищет цифровые комбинации и значения кодов. Но при этом именно граф Монтрейн похитил Маргарет из дома, чтобы провести с ней целую неделю страсти. И она видела его веселым, смеющимся, по-мальчишески озорным. Все это не укладывалось у Маргарет в голове.
«В моей жизни должен быть определенный порядок».
Маргарет часто вспоминала эти слова Монтрейна. Однако он не всегда вел себя рационально.
Утро кончилось, день вступил в свои права, а они все ехали на запад, но, кроме нескольких скупых вопросов и таких же немногословных ответов, в карете не прозвучало ни слова.
– Не хочешь ли остановиться в гостинице? – вежливо предложил Хоторн.
– Нет, спасибо, не хочу, – так же вежливо ответила она. – Я бы предпочла поскорее добраться до места.
– Тебе удобно? – поинтересовался граф часом позже.
– Да, очень, – отозвалась Маргарет.
Слезы навернулись ей на глаза, и она смахнула их затянутой в перчатку рукой, а затем сделала вид, будто любуется расстилавшимся за окном пейзажем. Они все ближе подъезжали к Силбери.
Еще несколько мгновений – и граф Монтрейн скажет ей «прощай» навсегда.
«Как быть, если в твоей налаженной и размеренной жизни происходит что-то неожиданное? Как ты поступаешь?»
Этот вопрос Маргарет задала Майклу в тот день, когда они ездили на речную прогулку. Ответ на него был прост, но не очевиден, поэтому пришлось немало поработать. Майкл несколько долгих часов провел в библиотеке, составляя письменные указания поверенному относительно своего наследного имущества. Следовало запустить в действие машину его разрушения.
За последние десять лет усадьба Монтрейнов Торрент почти не приносила доход, но в тех местах, где она располагалась, было необычайно красиво, да и охота там была прекрасная. Хавершем не мог похвалиться такими же живописными пейзажами, но при определенных усилиях и с этой части собственности можно было получить неплохой доход. Так что оба поместья удастся без труда продать.
Оставался еще Сеттон, обстановкой которого Хоторн мог распоряжаться, правда, с некоторыми ограничениями. Там можно было увидеть несколько древних китайских ваз и делфтский фаянс, которые чудом не были разбиты, пока родители Майкла еще состояли в браке. Сохранилось и несколько дивных картин, и чудесные статуи, которые собирала его бабушка. Да, и еще дорогие ювелирные украшения – их никто никогда не носил, но не достались они и сестрам Хоторна. Бабушка часто говорила, что рубины не приносят счастья. Что ж, возможно, их удастся выгодно продать!
При этом граф Монтрейн твердо намеревался оставить за собой лондонские дома. С матерью и сестрами Хоторн жить не мог, как не мог отправить своих ближайших родственниц в Сеттон. Во всяком случае, до того, как сестры попытают счастья в новом светском сезоне. Кстати, траты на это он сумеет возместить продажей двух-трех дорогих безделушек – например, шелковой ширмы, которой так дорожила его мать, или золотой табакерки, изготовленной не меньше нескольких десятилетий назад.
Если быть предельно осторожным, то он не прикоснется к приданому сестер. В таком случае каждая из них сумеет выгодно выйти замуж, даже если в свете распространятся слухи о его финансовых манипуляциях.
Граф Монтрейн скрупулезно пересчитал всю свою собственность – как представший перед судьей человек, которому угрожает долговая яма. Вообще-то сумма получалась не очень внушительная, даже учитывая тот факт, что за Торрент и Хавершем, вероятно, дадут приличную цену. Однако этих денег должно хватить на то, чтобы жить спокойно, пусть и экономно остаток дней. Да, траты будут урезаны, но такое существование вполне устраивало графа Монтрейна.
Самая большая перемена ждала его мать. Хоторн намеревался разослать письма всем кредиторам матери с уведомлением о том, что больше он не будет оплачивать ее экстравагантные покупки. В дополнение к этому граф собирался сократить число прислуги в ее доме и установить незнакомый матери прежде режим строгой экономии. Дни расточительства, когда он искал себе в жены подходящую богатую наследницу, остались позади. Перед графом Монтрейном открывалось широкое поле деятельности.
Единственное, о чем Хоторн всерьез сожалел, так это о необходимости продать несколько земельных наделов в Шотландии, оставленных ему бабушкой по материнской линии. До принятия этого решения Монтрейн надеялся, что сможет передать их своему ребенку, который будет владеть землей без каких-либо ограничений.
Во всяком случае, подумал граф Монтрейн, мельком взглянув на Маргарет, он позаботился о том, чтобы не оставить ребенка в нужде.
Кучер притормозил, карета свернула на улочку, ведущую к коттеджу Маргарет. Погода начала портиться, но тучи уже не могли испортить настроение влюбленным. Карета остановилась напротив коттеджа, затем прокатилась еще несколько футов и замерла.
Маргарет переглянулась с Майклом. Возможно, она в последний раз вот так открыто и спокойно смотрит на него. Интересно, кого он видит? Женщину, почти готовую уступить уговорам? Или измученное существо, которое из последних сил цепляется за гордость и достоинство, словно бедняк, опасающийся потерять свой рваный плащ, и молит Бога только том, чтобы он не дал ей разрыдаться?
Откинув ступеньки, Монтрейн соскочил на покрытую гравием дорожку. Затем он повернулся и подал Маргарет руку. Она молча вышла из экипажа.
Всю дорогу Маргарет ждала, что Хоторн начнет снова упрашивать ее остаться с ним, приводя какие-то новые, все более убедительные доводы. Он будет соблазнять ее обещаниями и лестью. Но похоже, Маргарет заразила графа Монтрейна своим молчанием. Или, возможно, гнев настолько охватил его, что он не смог бы терпеть ее дальнейших возражений. Не исключено также, что Хоторн понял: бывают в жизни мгновения, когда слов попросту не хватает.
Мгновения ползли медленно. Маргарет хотелось о многом поговорить с Монтрейном, но она боялась и рот открыть, чтобы не сказать лишнего. Ну как, например, может женщина отблагодарить мужчину за страсть? За то, что он обучил ее испытывать желание, понимать его? За то, что так хорошо обращался с ней, делился радостью и всегда был тактичен?
Хоторн молча подошел к дверям домика. Маргарет корила себя за то, что они вот-вот расстанутся, между тем она надеялась, что Хоторн не станет затягивать мучительные минуты прощания.
«Пожалуйста, оставь меня немедленно!» Эти слова так громко звучали у Маргарет в голове, что ей казалось, будто она слышит их наяву. Отвернувшись, она прижала руку к груди. Молчаливая благодарность за его доброту. Маргарет очень не хотела, чтобы Монтрейн видел, как она плачет.
Хоторн взял Маргарет за подбородок и приподнял ее голову. Она ждала поцелуя. Последнего сладостного поцелуя и прощального горького объятия, которые она запомнит навсегда. Вместо этого граф долго разглядывал ее лицо, потом провел большим пальцем по верхней губе Маргарет. Время спрессовалось настолько плотно, что казалось, она может видеть сквозь него.
– Выходи за меня, Маргарет, – тихо проговорил Майкл.
Она оторопело уставилась на Монтрейна.
– Ч... что? – хрипло переспросила Маргарет. И добавила: – Я не могу стать твоей женой.
– Почему же? – мрачно поинтересовался Хоторн.
– Ты делаешь мне предложение только из-за ребенка, – едва слышно выдохнула она.
– Что ж, если тебе отрадна мысль о том, что дело обстоит именно так, я не возражаю, – промолвил Хоторн.
Маргарет, моргая, смотрела на него.
– Есть ли еще какая-то причина? – нерешительно поинтересовалась она. Сердце замерло в тревожном ожидании.
– Рядом с тобой я испытываю необыкновенные эмоции – таких я раньше даже не знал, – приподнимая одну бровь, произнес Майкл.
Маргарет стало трудно дышать. Он пристально смотрел прямо ей в глаза.
– Выходи за меня замуж, – повторил Хоторн.
Маргарет посмотрела через его плечо на карету. Похоже, кучер был полностью поглощен их разговором. Отвернувшись, женщина сунула большой палец в щеколду и отворила дверь.
Хоторн вошел в дом следом за ней, озираясь по сторонам.
– Что ж, – проговорил он, – тут все именно так, как я себе представлял.
Маргарет ожидала, что Монтрейн начнет критиковать ее жилище. Вместо этого он принялся мерить маленькую комнату большими шагами, то и дело бросая на нее яростные взгляды.
Маргарет молча наблюдала за ним.
– Ты снова хочешь что-нибудь разбить? – спросила она наконец.
– Вполне могу сделать это! – прорычал Хоторн. – Во всяком случае, настроение у меня подходящее. – Он остановился на мгновение, глядя, пол, а потом поднял глаза на Маргарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36