Я не буду возражать, если вам этого захочется. Этот вопрос мы никогда не обсуждали. Я знаю, что многие светские пары имеют отдельные спальни, и если вы предпочитаете такой вариант, в вашем распоряжении будет отдельная спальня, как вам будет угодно долго.
Произнося свой монолог, он проводил рукой по извивающимся морским водорослям стойки.
— Внизу у нас есть Желтая комната, которую, по мнению моей матери, вы предпочтете, поскольку она солнечная. А Красная комната историческая. Я думаю, там однажды ночевала какая-то принцесса; есть еще Голубая комната, это ведь ваш любимый цвет. На самом деле у нас есть комнаты всех цветов радуги. Или мы можем оклеить заново любую комнату, которую вы выберете. Не хотите ли взглянуть на них, прежде чем сделаете выбор? Или вы хотели бы сначала отдохнуть?
Она по-прежнему смотрела в сторону.
— Вы хотите отдельную комнату? — спросила она.
— Я хочу то, чего хотите вы.
— Так нечестно. — Она подняла голову. Ее глаза, голубые, как зимородок, гневно сверкнули. — Это не решение и не ответ. И это жестоко — заставлять меня принимать решение. Особенно теперь, — пробормотала она еле слышно. — Скажите мне, Майлс, какого решения вы от меня ждете?
Он растерялся, не зная, что ей ответить.
— Только честно, — добавила она.
На самом деле он хотел видеть ее счастливой. Но если бы он это сказал, она только рассердилась бы еще больше, и он не мог винить ее в этом, потому что это не было бы решением. Но он действительно был в полной растерянности. И вновь он пожалел о том, что так плохо ее знает. Решение, которое необходимо было принять, было гораздо важнее, чем он думал раньше. Это было решение, которое будет иметь серьезные последствия, при условии что им предстоит прожить вместе долго, если не до конца своей жизни. Он лихорадочно искал выход, и тут он вспомнил, что же показалось ему таким странным в ее словах. Она назвала его по имени легко и непринужденно, раньше она этого не делала.
Его ответ был готов.
— В таком случае никакой сложности. Я бы хотел, чтобы вы были со мной.
Она отбросила в сторону капор и положила голову ему на грудь.
Он почувствовал облегчение и торжество. Его рука обвила ее талию.
— Ну вот и хорошо, что все решилось, — выдохнула она, расслабляясь у него на груди. — И еще, Майлс… — добавила она изменившимся голосом.
Он посмотрел на нее, и ему захотелось, чтобы Аннабелла почувствовала себя в его доме настолько свободно, чтобы снять не только капор, но и чепец.
— Да?
Она прошептала:
— Все, о чем я хотела попросить, — это… пожалуйста, не высылайте на чердак кровать. Я еще не изучила и половину водяных.
— В самом деле? Какую именно половину? — спросил он.
Их смех прозвучал так громко, что испугал горничную.
* * *
— На рыбалку? — оживленно переспросил Бернард. Он положил нож и вилку. — Я могу взять ее на рыбалку, Майлс.
— Вздор, — сказала его сестра, размахивая ножом и вилкой. — У тебя леска запутывается в ветках. Если она хочет ловить яблоки, тогда ее нужно отправить с Бернардом, Майлс. А вот я знаю, где хороший лов, и я не имею в виду тех ленивых карпов, которых Бернард ловит у мельничной запруды.
Аннабелла старалась делать вид, что всецело поглощена разрезанием куска говядины на своей тарелке. Брат и сестра Майлса сражались за право повести ее на рыбалку, даже не поинтересовавшись ее желанием. Судя по тому, как они приветствовали ее этим утром, точнее, как они теперь себя вели, Аннабелла предположила, что Майлс до смерти напугал их.
Но даже теперь, когда брат и сестра, пререкаясь, решали, кто поведет ее куда-нибудь, чтобы развлечь — рыбалкой, катанием верхом, пешей прогулкой или осмотром окрестностей, — они избегали встречаться с Аннабеллой взглядом. Ей было тяжело сидеть за столом и вести себя так, словно она ничего не подозревает, и в то же время проявлять свою заинтересованность. Даже еда не доставляла ей никакого удовольствия. То, как они избегали смотреть на нее, напоминало бедняжке о ее внешнем виде больше, чем могли бы сказать слова.
Матушка Майлса была занята едой, прерываясь время от времени, чтобы утихомирить свой выводок, она бросала полные сочувствия взгляды на Аннабеллу. «В некотором отношении это еще хуже, чем ощущать, что на тебя избегают смотреть», — подумала Аннабелла. Эта женщина окружила ее такой чрезмерной заботой, что можно было подумать, что ее новоиспеченная невестка все еще находится на грани смерти.
Сегодня вечером она могла бы поужинать у себя в комнате. Майлс действительно осведомился, не предпочтет ли она сделать именно так после утомительного пути. Но Аннабелла собралась с духом и спустилась вниз, потому что это был вызов, а перед вызовом она никогда не отступала.
— Моя жена пойдет на рыбалку со мной, дети, — спокойно сказал Майлс, и дискуссия немедленно сменилась шумным возмущением по поводу того, что их назвали детьми. — Если, конечно, — сказал он, поднимая руку, призывая их успокоиться и глядя на Аннабеллу, — миледи не предпочтет кого-то другого.
— Нет, я действительно с удовольствием отправлюсь на рыбалку с вами, — ответила Аннабелла. — Знаете, я наблюдала, как он ловил форель, — обратилась она к окружающим, — но у меня не было возможности попробовать самой. Сейчас я чувствую себя настолько лучше, что, думаю, смогу это сделать. — Она помолчала в нерешительности, но все же отважилась и смело пошла в наступление, потому что так много оставалось неясного и она устала от незаданных вопросов и предположений. — С каждым днем я чувствую себя все лучше, — сказала она с улыбкой. — Знаю, что сейчас я сама на себя не похожа, но уверяю вас, что я поправляюсь, и надеюсь, что очень скоро вы начнете меня узнавать. Нет! — воскликнула она быстро, когда они хотели что-то сказать. — Пожалуйста, не надо снова извиняться. Это очень любезно с вашей стороны, но, поймите, я знаю, что сейчас похожа на какое-то огородное пугало. Однако уверяю вас, все изменится.
Майлс смотрел на нее с изумлением, но в его теплой улыбке она читала молчаливое поздравление в свой адрес. Брат и сестра Майлса на этот раз сидели молча, смущенные, но обуреваемые нестерпимым желанием рассмеяться.
— Но, моя дорогая, — сказала его мать, — вы не должны утомляться, чтобы не произошло рецидива.
— Я совсем не утомляюсь, — ответила Аннабелла, — и рецидив мне не грозит. — Она поспешила широко улыбнуться, когда осознала, что произнесла последние слова сквозь зубы. — Верьте мне, когда я говорю, что день ото дня я чувствую себя лучше и надеюсь чувствовать еще лучше. Пожалуйста, не думайте, что я нуждаюсь в особой заботе.
Прежде чем мать Майлса успела ответить, заговорила ее дочь.
— В самом деле? — живо воскликнула она. — Думаете, вы сможете пойти на званый вечер через несколько недель? Салли Хановер, дочь сквайра, устраивает вечер по случаю своего восемнадцатилетия и отовсюду наприглашала гостей! Она ведь не поедет в Лондон, чтобы быть представленной обществу, потому что уже обручена с Эндрю, сыном соседского помещика. Я не смогла появиться в свете в прошлом году. Но это будет немногим хуже. Как вам кажется, вы могли бы пойти? Майлс говорил, что вы сможете опекать и направлять меня в Лондоне, чтобы я не допустила никаких промахов. Ведь именно поэтому он вас выбрал. Я имею в виду… — Камилла шире распахнула глаза и ужасно покраснела, осознав, что она сказала. И тут же торопливо продолжила: — Уверена, этот бал не будет таким великолепным, к каким вы привыкли. Но если вы захотите пойти, вы могли бы подсказать, как мне себя вести, чтобы подготовиться к лондонскому выходу.
Ее мать подняла голову, и ее бесцветные глаза вдруг оживились.
— А знаете, — произнесла она медленно и задумчиво, — это, возможно, и в самом деле неплохая мысль, Аннабелла. Сквайр не принадлежит к тому высшему обществу, к которому вы привыкли, но он общается с некоторыми весьма достойными людьми. Из местного круга, конечно. И если у вас есть какие-то опасения, что они заметят последствия вашего недавнего недомогания, то об этом вам не стоит беспокоиться.
— Конечно же, я поеду, — заявила Аннабелла, прежде чем дама вновь начала распространяться относительно ее здоровья. — Даже если меня придется нести на носилках. — Она усмехнулась. — Нет, не волнуйтесь, не придется. Я там буду. Возможно, мне даже удастся выглядеть чуть лучше, чем больной кошке.
Они засмеялись, потому что засмеялась она. Но Аннабелла была довольна. Это поставит перед ней определенную цель, к которой она будет стремиться, теперь она не просто будет пытаться выжить. Общение в светском обществе пробуждало в ней все самые лучшие черты, равно как и инстинкт соперничества. Естественно, она не будет соперничать с Камиллой. И не потому, что она ни с кем не может сейчас соперничать, но скорее всего у бедной девочки и без того будет достаточно проблем в свете.
У Камиллы было приятное лицо, и она была очень общительна. Но она слишком высокая, и у нее слишком широкий костяк и крепкое сложение, чтобы стать настоящей красавицей. Лицо девушки было чуть грубоватым, как и ее фигура, цвет лица был слишком свежим, а румянец слишком ярким. Да, у нее был и живые большие карие глаза, красивые вьющиеся каштановые волосы и заразительная улыбка, но Аннабелла знала, что таким девушкам джентльмены стихи не посвящают.
Аннабелла была решительно настроена присутствовать на балу. Она могла помочь Камилле и начать готовить ее к дебюту в Лондоне, могла помочь самой себе, вновь появившись в свете. Если она встретит там кого-то из своих знакомых и ее изменившаяся внешность так их шокирует, что они не смогут удержаться от замечаний, она это стерпит. Аннабелла, конечно же, могла по-прежнему скрываться от света, но она отбросила эту мысль. Ей и раньше приходилось становиться объектом насмешек, не раз терпеть шокирующие слухи. Именно поэтому она и вышла замуж. Если она станет прятаться, это не положит конец пересудам. Если она смогла избежать смерти, то и с этим она тоже справится.
— Я страстно хочу отправиться на бал, — заявила Ан-набелла в темноте спальни. Когда пришел Майлс, она еще не спала. Они врозь лежали на огромной кровати, и ее голос отчетливо слышался в ночной тишине. — Но и сельские танцы меня вполне устроят, — добавила она. — На самом деле в моем нынешнем положении я была бы в восторге и от танцев с кухарками. Слишком долго я болела. Мне нужно показать всем, что я еще жива.
— Вы живы и такой останетесь, — произнес он, зевая. — А теперь, ш-ш. Спите. Чем больше вы будете спать, тем быстрее будете поправляться.
— Вы разговариваете со мной как с ребенком, — пожаловалась она. — Я не ребенок.
— Я прекрасно это знаю, — сказал он и, потянувшись, подвинул ее к себе. Она не противилась. Он заключил ее в свои объятия и легким поцелуем коснулся бровей. Когда она ответила ему удивленным взглядом, он прикоснулся губами к ее губам. Он почувствовал, как ее бархатистые губы откликнулись на его поцелуй и как ожило ее тело и поднялись соски, касающиеся его груди. Но он чувствовал также, как упираются в него ее ребра.
Он отнял свои губы от ее губ.
— А сейчас спать, — сказал он. — Для этого наступит свой черед.
Она отвернулась от него резко, почти рывком, и зарылась лицом в подушку. Он тихонько рассмеялся и вновь притянул ее к себе, подгоняя ее тело под изгибы своего, обхватив ее небольшую грудь своей крупной ладонью. Сначала она лежала напряженная, потом постепенно расслабилась и наконец изогнулась, прильнув к нему. Майлс положил подбородок ей на плечо.
— Ш-ш-ш, — вновь тихо повторил он. — Теперь спать.
Они лежали, как сложенные ложки; она точно подходила ему, ее ягодицы плотно прилегали к его животу. По крайней мере ее хорошо сформированные ягодицы ни в коей мере не были костлявыми, подумал он, усмехаясь. Ее тело становилось все теплее, и он почувствовал, как в его ноздри проникает запах ее духов, пахнущих фрезией. Но он не волновался, что случайное возбуждение вдруг побеспокоит его или ее. Майлс слишком остро ощущал ее хрупкость, которая заставляла его чувствовать себя крепким, очень большим, почти грубым по сравнению с ней. Если он чего и боялся, так это причинить ей боль, физическую или душевную. Он должен быть очень бережным, прикасаясь к ней, и в такой же степени осторожным, чтобы ни в коем случае не выдать своих неприятных ощущений при этом.
Нет, он крепко держал ее в объятиях, поскольку сейчас Аннабелла остро нуждалась в утешении. Для нее это было очень важно. На миг Майлс поразился охватившему его умиротворению и, завороженный этим чувством, вместе с ней мягко погрузился в сон.
Глава 13
— Только не красное, — сказала Аннабелла, — но ты это и сама знаешь.
Камилла вздохнула, глядя на открытку с изображением модного платья, которую они рассматривали.
— Да, но я надеялась, что ты не знаешь. С таким же успехом можно было надеяться на чудо, верно?
Аннабелла подняла бровь в притворном ужасе, затем обе они рассмеялись.
— Но я не жду чуда, — сказала Камилла, — всего лишь одно-два симпатичных платьица. Не смотри на меня так! Я говорю серьезно. Я буду хорошо себя чувствовать в чем угодно, потому что не собираюсь искать принца. Я хочу лишь весело провести время.
— Ты, разумеется, хочешь познакомиться с достойными людьми! — сказала Аннабелла.
— И я, разумеется, познакомлюсь. Я даже могу встретить такого, за которого мне захочется выйти замуж. Но если этого не случится, переживать я не стану, потому что знаю, что когда-нибудь это все равно произойдет. Я легко схожусь с людьми.
Аннабелла не знала, что ответить, поэтому она промолчала и переключилась на другую открытку. Камилла относилась к числу самых приятных людей, которых она когда-либо встречала, поэтому она боялась хоть чем-то обидеть ее. Но ее золовка не была красавицей или особенно привлекательной, а Аннабелла слишком хорошо представляла, какое значение это имеет для молодой незамужней женщины. Нелегко будет найти ей мужа, какой бы обаятельной она ни была. Аннабелла могла лишь надеяться, что Камилла сумеет сохранить свою жизнерадостность, столкнувшись с неизбежным неприятием. Сейчас ничего не стоит ей говорить, чтобы ни в коем случае не поколебать ее уверенность. Возможно, именно это является главной задачей Аннабеллы в преддверии предстоящего Камилле лондонского сезона.
— А что ты скажешь об этом? — спросила Аннабелла, показывая Камилле открытку с платьем, которое могло бы лучше выявить достоинства ее фигуры.
— Ну, если ты так считаешь, — ответила та с веселой небрежностью.
Аннабелла бросила на нее теплый взгляд. За те несколько недель, что она провела в Холлифилдсе, Аннабелла нашла в своей золовке замечательную подружку. Девушка была не похожа ни на кого из ее знакомых. Открытая, как мальчишка, веселая, как ребенок, абсолютно без всякого притворства и настолько дружелюбно настроенная по отношению к ней, как не была настроена ни одна женщина. Возможно, последнее объяснялось тем, что теперь она перестала составлять конкуренцию, подумала Аннабелла. Ведь только из-за ее красоты женщины плохо относились к ней — так утверждала ее мать.
Какова бы ни была причина, даже несмотря на то что она не разделяла увлечений молодой девушки — Камилла безумно любила лошадей, обожала спортивные игры и предпочитала проводить время на свежем воздухе, — Аннабелла не могла не наслаждаться ее обществом. Ее золовка была не только занимательна и дружелюбна, она была единственным человеком в Холлифилдсе, который обращался с Аннабеллой как с равной.
Майлс был внимателен, но постоянно преисполнен заботы и поэтому обращался со своей супругой с величайшей осторожностью. А в этом как раз и заключалась проблема. Он следил за тем, чтобы ей было удобно, старался, чтобы она не скучала, когда ему приходилось ненадолго уезжать, возил ее на прогулки в экипаже, гулял с ней по саду и ни в коем случае не позволял ей утомляться. С местным доктором он договорился о регулярных визитах, и тот приходил и следил за ходом ее выздоровления. Майлс следил за тем, чтобы она хорошо ела и достаточно спала. Вся эта забота заставляла Аннабеллу постоянно задаваться вопросом: кого он видел в ней сейчас — жену или человека, за которого он несет ответственность?
Но в любом случае это было лучше, чем отношение его матери.
Элис Проктор обращалась с ней как с умирающей: она всегда одаривала Аннабеллу грустными улыбками, вскакивая в тревоге, стоило невестке чихнуть, громко выражала свое беспокойство, если Аннабелла не спала, не сидела, не шила, а занималась чем-либо еще. Это заставляло Аннабеллу задумываться над тем, не было ли это преувеличенное беспокойство на самом деле принятием желаемого за действительное. Элис не стремилась поддержать разговор. В действительности, помимо озабоченных замечаний относительно здоровья Аннабеллы, она обменивалась со своей невесткой лишь самыми общими любезностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Произнося свой монолог, он проводил рукой по извивающимся морским водорослям стойки.
— Внизу у нас есть Желтая комната, которую, по мнению моей матери, вы предпочтете, поскольку она солнечная. А Красная комната историческая. Я думаю, там однажды ночевала какая-то принцесса; есть еще Голубая комната, это ведь ваш любимый цвет. На самом деле у нас есть комнаты всех цветов радуги. Или мы можем оклеить заново любую комнату, которую вы выберете. Не хотите ли взглянуть на них, прежде чем сделаете выбор? Или вы хотели бы сначала отдохнуть?
Она по-прежнему смотрела в сторону.
— Вы хотите отдельную комнату? — спросила она.
— Я хочу то, чего хотите вы.
— Так нечестно. — Она подняла голову. Ее глаза, голубые, как зимородок, гневно сверкнули. — Это не решение и не ответ. И это жестоко — заставлять меня принимать решение. Особенно теперь, — пробормотала она еле слышно. — Скажите мне, Майлс, какого решения вы от меня ждете?
Он растерялся, не зная, что ей ответить.
— Только честно, — добавила она.
На самом деле он хотел видеть ее счастливой. Но если бы он это сказал, она только рассердилась бы еще больше, и он не мог винить ее в этом, потому что это не было бы решением. Но он действительно был в полной растерянности. И вновь он пожалел о том, что так плохо ее знает. Решение, которое необходимо было принять, было гораздо важнее, чем он думал раньше. Это было решение, которое будет иметь серьезные последствия, при условии что им предстоит прожить вместе долго, если не до конца своей жизни. Он лихорадочно искал выход, и тут он вспомнил, что же показалось ему таким странным в ее словах. Она назвала его по имени легко и непринужденно, раньше она этого не делала.
Его ответ был готов.
— В таком случае никакой сложности. Я бы хотел, чтобы вы были со мной.
Она отбросила в сторону капор и положила голову ему на грудь.
Он почувствовал облегчение и торжество. Его рука обвила ее талию.
— Ну вот и хорошо, что все решилось, — выдохнула она, расслабляясь у него на груди. — И еще, Майлс… — добавила она изменившимся голосом.
Он посмотрел на нее, и ему захотелось, чтобы Аннабелла почувствовала себя в его доме настолько свободно, чтобы снять не только капор, но и чепец.
— Да?
Она прошептала:
— Все, о чем я хотела попросить, — это… пожалуйста, не высылайте на чердак кровать. Я еще не изучила и половину водяных.
— В самом деле? Какую именно половину? — спросил он.
Их смех прозвучал так громко, что испугал горничную.
* * *
— На рыбалку? — оживленно переспросил Бернард. Он положил нож и вилку. — Я могу взять ее на рыбалку, Майлс.
— Вздор, — сказала его сестра, размахивая ножом и вилкой. — У тебя леска запутывается в ветках. Если она хочет ловить яблоки, тогда ее нужно отправить с Бернардом, Майлс. А вот я знаю, где хороший лов, и я не имею в виду тех ленивых карпов, которых Бернард ловит у мельничной запруды.
Аннабелла старалась делать вид, что всецело поглощена разрезанием куска говядины на своей тарелке. Брат и сестра Майлса сражались за право повести ее на рыбалку, даже не поинтересовавшись ее желанием. Судя по тому, как они приветствовали ее этим утром, точнее, как они теперь себя вели, Аннабелла предположила, что Майлс до смерти напугал их.
Но даже теперь, когда брат и сестра, пререкаясь, решали, кто поведет ее куда-нибудь, чтобы развлечь — рыбалкой, катанием верхом, пешей прогулкой или осмотром окрестностей, — они избегали встречаться с Аннабеллой взглядом. Ей было тяжело сидеть за столом и вести себя так, словно она ничего не подозревает, и в то же время проявлять свою заинтересованность. Даже еда не доставляла ей никакого удовольствия. То, как они избегали смотреть на нее, напоминало бедняжке о ее внешнем виде больше, чем могли бы сказать слова.
Матушка Майлса была занята едой, прерываясь время от времени, чтобы утихомирить свой выводок, она бросала полные сочувствия взгляды на Аннабеллу. «В некотором отношении это еще хуже, чем ощущать, что на тебя избегают смотреть», — подумала Аннабелла. Эта женщина окружила ее такой чрезмерной заботой, что можно было подумать, что ее новоиспеченная невестка все еще находится на грани смерти.
Сегодня вечером она могла бы поужинать у себя в комнате. Майлс действительно осведомился, не предпочтет ли она сделать именно так после утомительного пути. Но Аннабелла собралась с духом и спустилась вниз, потому что это был вызов, а перед вызовом она никогда не отступала.
— Моя жена пойдет на рыбалку со мной, дети, — спокойно сказал Майлс, и дискуссия немедленно сменилась шумным возмущением по поводу того, что их назвали детьми. — Если, конечно, — сказал он, поднимая руку, призывая их успокоиться и глядя на Аннабеллу, — миледи не предпочтет кого-то другого.
— Нет, я действительно с удовольствием отправлюсь на рыбалку с вами, — ответила Аннабелла. — Знаете, я наблюдала, как он ловил форель, — обратилась она к окружающим, — но у меня не было возможности попробовать самой. Сейчас я чувствую себя настолько лучше, что, думаю, смогу это сделать. — Она помолчала в нерешительности, но все же отважилась и смело пошла в наступление, потому что так много оставалось неясного и она устала от незаданных вопросов и предположений. — С каждым днем я чувствую себя все лучше, — сказала она с улыбкой. — Знаю, что сейчас я сама на себя не похожа, но уверяю вас, что я поправляюсь, и надеюсь, что очень скоро вы начнете меня узнавать. Нет! — воскликнула она быстро, когда они хотели что-то сказать. — Пожалуйста, не надо снова извиняться. Это очень любезно с вашей стороны, но, поймите, я знаю, что сейчас похожа на какое-то огородное пугало. Однако уверяю вас, все изменится.
Майлс смотрел на нее с изумлением, но в его теплой улыбке она читала молчаливое поздравление в свой адрес. Брат и сестра Майлса на этот раз сидели молча, смущенные, но обуреваемые нестерпимым желанием рассмеяться.
— Но, моя дорогая, — сказала его мать, — вы не должны утомляться, чтобы не произошло рецидива.
— Я совсем не утомляюсь, — ответила Аннабелла, — и рецидив мне не грозит. — Она поспешила широко улыбнуться, когда осознала, что произнесла последние слова сквозь зубы. — Верьте мне, когда я говорю, что день ото дня я чувствую себя лучше и надеюсь чувствовать еще лучше. Пожалуйста, не думайте, что я нуждаюсь в особой заботе.
Прежде чем мать Майлса успела ответить, заговорила ее дочь.
— В самом деле? — живо воскликнула она. — Думаете, вы сможете пойти на званый вечер через несколько недель? Салли Хановер, дочь сквайра, устраивает вечер по случаю своего восемнадцатилетия и отовсюду наприглашала гостей! Она ведь не поедет в Лондон, чтобы быть представленной обществу, потому что уже обручена с Эндрю, сыном соседского помещика. Я не смогла появиться в свете в прошлом году. Но это будет немногим хуже. Как вам кажется, вы могли бы пойти? Майлс говорил, что вы сможете опекать и направлять меня в Лондоне, чтобы я не допустила никаких промахов. Ведь именно поэтому он вас выбрал. Я имею в виду… — Камилла шире распахнула глаза и ужасно покраснела, осознав, что она сказала. И тут же торопливо продолжила: — Уверена, этот бал не будет таким великолепным, к каким вы привыкли. Но если вы захотите пойти, вы могли бы подсказать, как мне себя вести, чтобы подготовиться к лондонскому выходу.
Ее мать подняла голову, и ее бесцветные глаза вдруг оживились.
— А знаете, — произнесла она медленно и задумчиво, — это, возможно, и в самом деле неплохая мысль, Аннабелла. Сквайр не принадлежит к тому высшему обществу, к которому вы привыкли, но он общается с некоторыми весьма достойными людьми. Из местного круга, конечно. И если у вас есть какие-то опасения, что они заметят последствия вашего недавнего недомогания, то об этом вам не стоит беспокоиться.
— Конечно же, я поеду, — заявила Аннабелла, прежде чем дама вновь начала распространяться относительно ее здоровья. — Даже если меня придется нести на носилках. — Она усмехнулась. — Нет, не волнуйтесь, не придется. Я там буду. Возможно, мне даже удастся выглядеть чуть лучше, чем больной кошке.
Они засмеялись, потому что засмеялась она. Но Аннабелла была довольна. Это поставит перед ней определенную цель, к которой она будет стремиться, теперь она не просто будет пытаться выжить. Общение в светском обществе пробуждало в ней все самые лучшие черты, равно как и инстинкт соперничества. Естественно, она не будет соперничать с Камиллой. И не потому, что она ни с кем не может сейчас соперничать, но скорее всего у бедной девочки и без того будет достаточно проблем в свете.
У Камиллы было приятное лицо, и она была очень общительна. Но она слишком высокая, и у нее слишком широкий костяк и крепкое сложение, чтобы стать настоящей красавицей. Лицо девушки было чуть грубоватым, как и ее фигура, цвет лица был слишком свежим, а румянец слишком ярким. Да, у нее был и живые большие карие глаза, красивые вьющиеся каштановые волосы и заразительная улыбка, но Аннабелла знала, что таким девушкам джентльмены стихи не посвящают.
Аннабелла была решительно настроена присутствовать на балу. Она могла помочь Камилле и начать готовить ее к дебюту в Лондоне, могла помочь самой себе, вновь появившись в свете. Если она встретит там кого-то из своих знакомых и ее изменившаяся внешность так их шокирует, что они не смогут удержаться от замечаний, она это стерпит. Аннабелла, конечно же, могла по-прежнему скрываться от света, но она отбросила эту мысль. Ей и раньше приходилось становиться объектом насмешек, не раз терпеть шокирующие слухи. Именно поэтому она и вышла замуж. Если она станет прятаться, это не положит конец пересудам. Если она смогла избежать смерти, то и с этим она тоже справится.
— Я страстно хочу отправиться на бал, — заявила Ан-набелла в темноте спальни. Когда пришел Майлс, она еще не спала. Они врозь лежали на огромной кровати, и ее голос отчетливо слышался в ночной тишине. — Но и сельские танцы меня вполне устроят, — добавила она. — На самом деле в моем нынешнем положении я была бы в восторге и от танцев с кухарками. Слишком долго я болела. Мне нужно показать всем, что я еще жива.
— Вы живы и такой останетесь, — произнес он, зевая. — А теперь, ш-ш. Спите. Чем больше вы будете спать, тем быстрее будете поправляться.
— Вы разговариваете со мной как с ребенком, — пожаловалась она. — Я не ребенок.
— Я прекрасно это знаю, — сказал он и, потянувшись, подвинул ее к себе. Она не противилась. Он заключил ее в свои объятия и легким поцелуем коснулся бровей. Когда она ответила ему удивленным взглядом, он прикоснулся губами к ее губам. Он почувствовал, как ее бархатистые губы откликнулись на его поцелуй и как ожило ее тело и поднялись соски, касающиеся его груди. Но он чувствовал также, как упираются в него ее ребра.
Он отнял свои губы от ее губ.
— А сейчас спать, — сказал он. — Для этого наступит свой черед.
Она отвернулась от него резко, почти рывком, и зарылась лицом в подушку. Он тихонько рассмеялся и вновь притянул ее к себе, подгоняя ее тело под изгибы своего, обхватив ее небольшую грудь своей крупной ладонью. Сначала она лежала напряженная, потом постепенно расслабилась и наконец изогнулась, прильнув к нему. Майлс положил подбородок ей на плечо.
— Ш-ш-ш, — вновь тихо повторил он. — Теперь спать.
Они лежали, как сложенные ложки; она точно подходила ему, ее ягодицы плотно прилегали к его животу. По крайней мере ее хорошо сформированные ягодицы ни в коей мере не были костлявыми, подумал он, усмехаясь. Ее тело становилось все теплее, и он почувствовал, как в его ноздри проникает запах ее духов, пахнущих фрезией. Но он не волновался, что случайное возбуждение вдруг побеспокоит его или ее. Майлс слишком остро ощущал ее хрупкость, которая заставляла его чувствовать себя крепким, очень большим, почти грубым по сравнению с ней. Если он чего и боялся, так это причинить ей боль, физическую или душевную. Он должен быть очень бережным, прикасаясь к ней, и в такой же степени осторожным, чтобы ни в коем случае не выдать своих неприятных ощущений при этом.
Нет, он крепко держал ее в объятиях, поскольку сейчас Аннабелла остро нуждалась в утешении. Для нее это было очень важно. На миг Майлс поразился охватившему его умиротворению и, завороженный этим чувством, вместе с ней мягко погрузился в сон.
Глава 13
— Только не красное, — сказала Аннабелла, — но ты это и сама знаешь.
Камилла вздохнула, глядя на открытку с изображением модного платья, которую они рассматривали.
— Да, но я надеялась, что ты не знаешь. С таким же успехом можно было надеяться на чудо, верно?
Аннабелла подняла бровь в притворном ужасе, затем обе они рассмеялись.
— Но я не жду чуда, — сказала Камилла, — всего лишь одно-два симпатичных платьица. Не смотри на меня так! Я говорю серьезно. Я буду хорошо себя чувствовать в чем угодно, потому что не собираюсь искать принца. Я хочу лишь весело провести время.
— Ты, разумеется, хочешь познакомиться с достойными людьми! — сказала Аннабелла.
— И я, разумеется, познакомлюсь. Я даже могу встретить такого, за которого мне захочется выйти замуж. Но если этого не случится, переживать я не стану, потому что знаю, что когда-нибудь это все равно произойдет. Я легко схожусь с людьми.
Аннабелла не знала, что ответить, поэтому она промолчала и переключилась на другую открытку. Камилла относилась к числу самых приятных людей, которых она когда-либо встречала, поэтому она боялась хоть чем-то обидеть ее. Но ее золовка не была красавицей или особенно привлекательной, а Аннабелла слишком хорошо представляла, какое значение это имеет для молодой незамужней женщины. Нелегко будет найти ей мужа, какой бы обаятельной она ни была. Аннабелла могла лишь надеяться, что Камилла сумеет сохранить свою жизнерадостность, столкнувшись с неизбежным неприятием. Сейчас ничего не стоит ей говорить, чтобы ни в коем случае не поколебать ее уверенность. Возможно, именно это является главной задачей Аннабеллы в преддверии предстоящего Камилле лондонского сезона.
— А что ты скажешь об этом? — спросила Аннабелла, показывая Камилле открытку с платьем, которое могло бы лучше выявить достоинства ее фигуры.
— Ну, если ты так считаешь, — ответила та с веселой небрежностью.
Аннабелла бросила на нее теплый взгляд. За те несколько недель, что она провела в Холлифилдсе, Аннабелла нашла в своей золовке замечательную подружку. Девушка была не похожа ни на кого из ее знакомых. Открытая, как мальчишка, веселая, как ребенок, абсолютно без всякого притворства и настолько дружелюбно настроенная по отношению к ней, как не была настроена ни одна женщина. Возможно, последнее объяснялось тем, что теперь она перестала составлять конкуренцию, подумала Аннабелла. Ведь только из-за ее красоты женщины плохо относились к ней — так утверждала ее мать.
Какова бы ни была причина, даже несмотря на то что она не разделяла увлечений молодой девушки — Камилла безумно любила лошадей, обожала спортивные игры и предпочитала проводить время на свежем воздухе, — Аннабелла не могла не наслаждаться ее обществом. Ее золовка была не только занимательна и дружелюбна, она была единственным человеком в Холлифилдсе, который обращался с Аннабеллой как с равной.
Майлс был внимателен, но постоянно преисполнен заботы и поэтому обращался со своей супругой с величайшей осторожностью. А в этом как раз и заключалась проблема. Он следил за тем, чтобы ей было удобно, старался, чтобы она не скучала, когда ему приходилось ненадолго уезжать, возил ее на прогулки в экипаже, гулял с ней по саду и ни в коем случае не позволял ей утомляться. С местным доктором он договорился о регулярных визитах, и тот приходил и следил за ходом ее выздоровления. Майлс следил за тем, чтобы она хорошо ела и достаточно спала. Вся эта забота заставляла Аннабеллу постоянно задаваться вопросом: кого он видел в ней сейчас — жену или человека, за которого он несет ответственность?
Но в любом случае это было лучше, чем отношение его матери.
Элис Проктор обращалась с ней как с умирающей: она всегда одаривала Аннабеллу грустными улыбками, вскакивая в тревоге, стоило невестке чихнуть, громко выражала свое беспокойство, если Аннабелла не спала, не сидела, не шила, а занималась чем-либо еще. Это заставляло Аннабеллу задумываться над тем, не было ли это преувеличенное беспокойство на самом деле принятием желаемого за действительное. Элис не стремилась поддержать разговор. В действительности, помимо озабоченных замечаний относительно здоровья Аннабеллы, она обменивалась со своей невесткой лишь самыми общими любезностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32