Девушки кидали камни недалеко, без особой охоты. Но мужчины уже давно грозились наказать пришельца, если тот снова появится.
Она с надеждой взглянула на Учителя Джейми как раз когда всадник в плаще поскакал к нему. Кто-то вскрикнул. Гармония, затаив дыхание, видела, как мистер Джейми поднял двумя руками свою Библию.
— Камнями его, — вдруг закричал он мощным голосом, раскатившимся до холма. — Изгоните камнями дьявола!
Мимо просвистели большие камни, но ни один из них не попал в цель. Конь, миновав мистера Джейми, был вне их досягаемости. Тот опустил святую книгу и ликующе закричал:
— Мы победили! Смотрите, как бежит он от праведной руки Господней!
Мужчины стали нестройно выкрикивать радостные возгласы, но Гармония, молчаливо стоявшая среди других, увидела, как белый конь остановился как раз за Учителем Джейми и начал пятиться, изящно ставя одну ногу сзади другой.
Мужчина в маске на танцующем коне выглядывал поверх головы учителя Джейми. Под маской Арлекина Гармония не могла различить его рот, но не сомневалась, что он ухмыляется.
Учитель Джейми не обернулся. Он должен был знать, что происходит за его спиной, но стоял, выпрямившись, а потом направился к ним, как будто продолжал свой обычный путь к трапезной. Белый конь, пританцовывая, двигался за ним. Через каждые два-три шага он натыкался на учителя Джейми, и от этих толчков тот спотыкался. Он остановился, и тогда конь подхватил его шляпу и подбросил ее вверх-вниз.
Раздались смущенные смешки. Мужчины размахивали камнями, но не могли пустить их по прямому назначению, не рискуя попасть в Учителя Джейми. Внезапно человек с ружьем поднял его к плечу и прицелился.
Принц вытащил шпагу из ножен, бросив поводвя. Он держал лезвие шпаги у горла Учителя Джейми.
— Брось ружье на землю, — приказал он звучным, властным голосом.
Гармония с глубоким удивлением увидела, что Учитель Джейми затрясся и его лицо пошло белыми пятнами. Конь переступил ногами, снова подтолкнув его в спину. Он яростно обернулся и вцепился в шпагу.
— Стреляйте! — закричал он. — Убейте дьявола!
Его руки в перчатках без пальцев сомкнулись на лезвии шпаги. Шпага взметнулась. Гармония увидела кровь, услышала вопли людей и визгливый вскрик Учителя Джейми. Принц взмахнул шпагой и, перегнувшись, ухватил Учителя Джейми под грудь свободной рукой и наполовину затащил его на коня. Ноги Учителя Джейми повисли в воздухе.
— Стреляйте! — визжал он. — Стреляйте!
— Не могу, — закричал в ответ мужчина с ружьем. — Я не могу, Учитель Джейми… вырвитесь, вырвитесь от него.
Но Принц крепко держал его, несмотря на то, что священник извивался и брыкался как сумасшедший.
Мужчина отшвырнул ружье, едва не рыдая.
— Отпусти его! Опусти его на землю! Пусти его! — кричал он срывающимся от бессилия голосом. — Оставь нас в покое, чудовище! Что тебе здесь надо?
Принц отпустил Учителя Джейми. Тот упал на колени, но быстро и неуклюже поднялся и попытался бежать. Однако конь двинулся за ним, не оставляя Чилтона своим вниманием. Он схватил зубами воротник его пальто, и Учитель Джейми задергался и, споткнувшись, неловко и смешно плюхнулся задом на мостовую.
— Бедняга, — сказал Принц. — Ему не очень смешно.
Оттолкнувшись локтями от замерзшей земли, Чилтон перекатился на колени и, сцепив ладони, протянул их вперед.
— О, Господи, ты видишь мое унижение! Рассуди меня с ними! Ты видел их месть, их заговор против меня. Я предмет их насмешек. Отплати им, Господи. Да будет им твое проклятье. Преследуй их в гневе своем и уничтожь их под небом своим. Господи!
Дивный Ангел упала на колени и громко начала молиться вместе с ним. Один за другим все падали на колени. Гармония посмотрела на них, на Честь, стоявшую с крапивой в руках. Честь не могла оторвать глаз от Принца. Она вся дрожала. Внезапно она бросила крапиву и подбежала к всаднику.
— Ты говорил… — она замерла, когда Учитель Джейми поднял голову. Он не прекращал своей молитвы и только уставился на нее немигающим взором. Она скрестила руки на груди и застыла глядя на него, как птичка, завороженная змеей.
— Cherie, — Принц махнул ей руку в черной перчатке, его низкий голос прозвучал музыкой на фоне заунывной молитвы Учителя Джейми. — Хочешь отправиться со мной?
Честь радостно встрепенулась.
— Да! — она устремилась к всаднику. — Ты говорил, что я могу пойти за тобой. Разреши, возьми меня с собой…
Она потянулась к нему и охнула от боли, когда он дотронулся до ее распухших рук.
Он отпустил ее, но она прильнула к его руке. Гармония увидела, как он наклонился и нежно погладил ее по голове. Затем маска грозно застыла. Глаза в прорезях неподвижно смотрели на Учителя Джейми.
Гармония подалась вперед, чтобы лучше видеть и слышать. Она увидела гнев в этом взгляде.
— Молись, Чилтон, молись, — зловеще произнес Принц. — Тебе много грехов надо замаливать.
Ранним утром возле грязного окна в трактире «Двойной Эль» Ли смазывала маслом руки девушки, а потом бинтовала их. Хозяйка сама принесла им поднос с едой. Рукава ее были засучены выше локтей. С грохотом поставив поднос, она строго сказала:
— Это поможет. Но мне это не нравится. И что парень твой бродит где-то по ночам… Нам неприятностей не надо.
Честь с ужасом посмотрела на женщину.
— Пожалуйста, мэм, — неужели вы меня выдадите?
Женщина скрестила руки на груди.
— Доносы не по мне. Только ничего хорошего не найдешь, когда лезешь в котел с кипятком, и если твой парень в чем-то замешан, то вы нам здесь не нужны.
— Я поговорю с ним, — тихо ответила Ли. Хозяйка хмуро посмотрела в окно, где на конюшенном дворе Сеньор работал с Мистралем. В это утро, как и в другие, он поднялся на рассвете и учил своего коня ездить кругами, восьмеркой, змейкой. И всадник и конь были поглощены работой. Энергичное пофыркивание Мистраля задавало им темп. Голубка Мира стояла, закутанная в свой плащ, — верная тень Сеньора, всегда готовая подать, принести и оказать любую помощь.
— Что ж, поговори, только вряд ли будет польза, — покачала головой хозяйка, — я слышала как ты ругалась и шумела, а он все равно поехал. Разве не так? — Она тяжело затопала к двери, но, дойдя до нее, обернулась, — он красивый смелый парень, но хорош только для того, чтобы ездить верхом, драться и увиваться за глупыми девчонками, покоряя их своей лихостью. Поговори с ним!
Дверь захлопнулась, и они остались в распивочной одни. Честь сидела, склонив голову.
— Мне очень жаль, мэм, что причинила вам неприятности.
— Это не твоя вина, — ответила Ли, — но послушай меня, — она понизила голос, — ты видела его в маске и, если ты дорожишь его шеей, или моей, или своей, не упоминай об этом никому. Они здесь не знают, кто он такой. Поняла меня?
— Да, мэм, — кротко произнесла Честь. — Поняла.
— В конце дня мы снова сделаем перевязку. Постарайся не расчесывать свои руки. — Ли налила в ложку лекарства. — Выпей его.
Честь проглотила его и прошептала:
— Спасибочки, мэм.
Ли собрала бинты, бальзам и поставила поднос около девушки.
— Ты сможешь есть самостоятельно?
— Да, мэм.
Входная дверь отворилась, и Сеньор стремительно вошел. Он был одет в черный кожаный кафтан и черные высокие сапоги. За ним появилась Голубка. На Ли он не посмотрел, как будто ее не было. Стащил с руки свои перчатки без пальцев и запихал в карман. Уже четыре дня он с ней не заговаривал; работал с Мистралем и потом исчезал в своей комнате. Ли начала верить, что, может быть, он больше не отправится в Фелчестер.
Но, конечно, это было не так.
Она увидела, как посмотрела на него Честь. Глаза девушки, не мигая, впились в его лицо с выражением преданности. Она не прикоснулась к еде, не сказала ни слова и не сводила с него глаз.
— Fu va bien, petite conraqense? — весело спросил он. Честь покраснела. Она стала нервно крутить пальцы, дергая бинт и при этом продолжала безмолвно смотреть на него. Ли сдержала вздох.
— По-моему, ей больно, — ответила она за молчащую девушку, — Я дала ей немного опиумной настойки.
Он нежно потрепал Честь по щеке и сел в кресло с высокой спинкой, около очага. Голубка уселась около него так близко, чтобы касаться его рукава. Она бросила на него искоса взгляд из-под ресниц, полный восхищения и обожания.
Дело было не в том, что он требовал этого. Он только улыбался и принимал то, что предлагалось. Ли видела, как ему, дурачку, это нравится, чтобы вокруг него суетились, ахали, баловали его.
— Хозяйка таверны предупредила, что мы здесь нежелательные гости, — холодно заметила она, — если ты пропадаешь неведомо где.
Он глубоко вздохнул и откинулся на спинку.
— А это создает трудности?
— Только если ты будешь продолжать это сумасшествие.
Он наклонился отстегнуть шпоры.
— А если я перестану? Это ведь для нас все равно что уехать, все бросив.
— Она боится, что ты накличешь на них беду, — Ли поднялась, не в силах больше сидеть спокойно.
Повернула к маленькому утреннему огню, который дымил и трещал в большом очаге.
— Ты должен был убить его сразу, — сказала она тихо. — Ты что думаешь, что так и будешь красть его обращенных по одной, пока всех не освободишь? Некоторые из них могут не очень-то этого хотеть.
— Нельзя ли как-нибудь вернуться за Сладкой Гармонией, — робко спросила Честь, — Я боюсь… — голос ее нерешительно стих.
Сеньор поднял на нее глаза. Лицо его слегка покраснело, подбородок отвердел.
— Боишься чего?
— За нее. Ее накажут. Сладкая Гармония не бросила камень в вас, и еще она стояла… Не стала на колени, когда Учитель Джейми молился. А Дивный Ангел видела это, — она пожевала губами, — они очень рассердятся, ведь еще я уехала с вами…
— Вот видишь? — резко проговорила Ли. — Теперь они будут преследовать другую девушку, Сладкую Гармонию.
Он встал, позванивая шпорами.
— А чего бы ты хотела? — его пронзительный взгляд не отрывался от нее. — Что ты хочешь сказать? Что я должен был оставить Честь там? Ты ведь сама лечила ее руки и видела, что они с ней сделали, только потому, что я обратил на нее внимание.
— Конечно видела! Почему ты ничего не видишь? — Ли схватилась за высокую спинку кресла. — Ты ведь знаешь, на что он способен и все-таки отправляешься туда и будоражишь их. Ты бросаешься в этот омут, не зная, что тебя там ждет Честь рассказала, что у одного из них есть ружье, — она оттолкнулась от дерева. — Просто счастье, что тебя не подстрелили до того, как ты увидел лицо Чилтона.
Он нахмурился, наклонился к ней, облокотился на кресло.
— Но меня ведь не застрелили? Я знаю, что делаю, черт бы тебя подрал! Я стоял и не перед такими опасностями, как сломанное ружье.
— И вижу, совершенно не думал о последствиях!
Он выпрямился, как будто она его ударила.
— О, нет! — мягко произнес он. — Я никогда этого не забываю.
— Тогда хорошенько подумай обо всем, — она подошла к входной двери и с трудом открыла ее, — а я пока оставлю тебя наслаждаться своим гаремом.
Холодный утренний воздух обжег ее лицо. Она захлопнула за собой дверь, прошла мимо Мистраля, который стоял взнузданный, повод волочился за ним по земле. Конь смотрел, как она пересекла двор, но с места не двинулся. «И не двинется, — подумала Ли, — пока не возьмусь за повод. Еще одно бессловесное существо, зачарованное Сеньором».
Конюшня пахла морозом и сеном, ее пронизывали тонкие, не дающие тепла лучи солнца, в которых прыгали пылинки. Поперек ведра для корма лежала шпага в ножнах, с нее свисала перевязь. Сеньор снял их, когда тренировал Мистраля, стоя на земле. Она приперла дверь стулом, чтобы та не закрывалась и было больше света, затем потянулась к ящику со скребницами.
Тень человека заслонила дверь. Сеньор вошел в конюшню и закрыл дверь за собой. Он схватил ее за локоть.
— Гарем? Это и есть тот репейник под седлом, который тебя растревожил?
Краска ударила ей в лицо.
— Пусти меня.
Он не отпускал ее, а, наоборот, притягивал к себе, одновременно плотнее закрывал дверь, запечатывая их вдвоем в темной конюшне.
— Ты ревнуешь.
— А ты — невыносимый павлин.
Звучало это по-детски, она сама это знала. Он ослабил свою хватку. Что-то новое мягкое появилось в его лице, еле проступающая улыбка.
— Неужели павлин? — тихим голосом спросил он.
Ли хотела вырваться. Но вместо этого замерла, ослабла, парализованная его мягким объятием.
— Я думала, ты не собираешься возвращаться туда, — с болью проговорила она. — А ты делаешь еще хуже. Ты дразнишь Чилтона, доводишь его до безумия. Привез сюда эту девушку. Что мы будем с ней делать? Что мы будем делать с ними обеими?
Его рука поднялась и нежно сжала ее руку.
— В четверг из Хексхэма отправляется почтовая карета, — пробормотал он. — Я уже интересовался этим. Девушек можно отправить с ней.
— Куда?
Он небрежно мотнул головой.
— Не знаю. Спрошу. Туда, откуда они пришли.
Его рука поднялась к ее вороту. Один палец просунулся между полотном и ее шеей.
— Тебе так нравится?
Ли стояла неподвижно, ощущая его ласку на своей коже, тепло его тела рядом с собой. Он собирался поцеловать ее. Она увидела, как смягчилось его лицо, опустились вниз ресницы, освещенные слабым светом.
— Не знаю, — прошептала она.
— Скажи, что мне сделать? — он коснулся губами ее виска. — Ты знаешь, я сделаю все, что ты попросишь.
Она закрыла глаза.
— Тогда сделай то, что я прошу. Не езди снова туда.
Его пальцы больно сжали ее плечо. Но он поцеловал ее глаза, щеку. Само дыхание его было лаской.
— Не бойся за меня, Солнышко, я знаю, что делаю.
Она медленно покачала головой. Обняв ее, он облокотился на перегородку пустого стойла.
— Я могу уничтожить Чилтона для тебя. Я могу поднять против него весь город. Ты ведь ради этого пришла ко мне, Ли, разве ты забыла? Я делаю то, что ты просила. И у меня есть опыт в таких вещах.
Она начала было вырываться, но затем вместо этого схватила его за кафтан и уткнулась лицом ему в грудь.
— Говорю тебе, говорю тебе… все изменилось. Я не хочу… — ей перехватило горло.
«Не хочу потерять тебя из-за него, — думала она. Она так вцепилась в кафтан, что побелели пальцы. — Будь ты проклят, будь ты проклят. Я этого не вынесу».
Он гладил ее волосы, легкими поцелуями осыпал ее щеки, подбородок. Теплое его дыхание согревало ее в морозном воздухе, его тело было так близко, — от него исходили сила, запах сена, конского пота и его собственный влекущий запах.
— Что ты хочешь? — прошептал он. Она резко откинулась назад.
— Я больше не хочу мстить! Все изменилось. Он уничтожил всех кого любила. В мести больше нет смысла, — она выпустила из рук кафтан. — Мне не надо мести. Я не хочу, чтобы ты мстил.
Он схватил ее за плечи, но она противилась ему.
— Ты понял? — она поглядела ему в глаза, — ты мне больше не нужен!
Руки его сжались. Золотые насмешливые брови опустились.
— Забудь о Чилтоне, — повторила она. — Возвращайся во Францию. Я не хочу, чтобы ты что-то делал для меня. Отправляйся в свой замок — к своим картинам и своему чесноку.
Он выпустил ее из рук. Мгновение он стоял неподвижно, прислонившись к перегородке.
— Чесноку, — повторил он таким тоном, будто это слово было смертельно оскорбительным,
Ли закрыла глаза и закинула голову назад.
— Ты вообще понимаешь, что я говорю?
— Понимаю, — с силой тихо проговорил он. — Ты считаешь, что я не в силах довести месть до конца.
Она отвернулась и, обмякнув, села на колоду, обхватив голову руками. В отчаянии она уставилась в грязный пол.
— Я смогу, — сказал он, и слова были полны горечи, — я смогу это сделать и сделаю, черт тебя побери. Я долго разбойничал, годами, черт побери! Меня ни разу не поймали, и в последний раз тоже. Я знаю, что мне делать. У меня самый могучий конь, какой только есть на свете. Со мной моя шпага и моя сноровка. Я могу это сделать. Будь ты проклята, не смей сомневаться во мне.
Она вся содрогнулась, обняла руками колени.
— Не хочу, чтобы ты делал это.
— Ну, конечно, ты хочешь отправить меня домой к моему чесноку. Так, что ли? Я должен думать, что тебе теперь наплевать на Чилтона, на твою семью, на все, что ты потеряла.
— Нет! Не наплевать! — вскочила она, прижимая ладони к вискам, — не наплевать!
— Чушь! — Он с такой силой ударил каблуком в перегородку, что вся конюшня загудела от этого звука. Ее лошадь, стоявшая через два стойла от них, с тревогой забила копытом. — Ты превращаешь меня в сумасшедшего.
— Ладно, тогда убивай себя, — с силой сказала она, — иди и убей себя.
Какое-то мгновение он смотрел на нее. Рот его сжался в прямую линию. Затем он медленно покачал головой.
— Ты просто не веришь, что я сумею все сделать. Ведь правда?
Она не ответила. Гнедой шумно задвигался в своем стойле и пытаясь заглянуть за перегородки,
— Бесконечно признателен, — произнес Сеньор с мягким сарказмом. Она услышала легкий скрип конюшенной двери. Широкая полоса света потемнела и засветилась снова, когда он прошел мимо нее.
Он оставил ее одну.
Она сидела на колоде и играла скребницей, вертя ее в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Она с надеждой взглянула на Учителя Джейми как раз когда всадник в плаще поскакал к нему. Кто-то вскрикнул. Гармония, затаив дыхание, видела, как мистер Джейми поднял двумя руками свою Библию.
— Камнями его, — вдруг закричал он мощным голосом, раскатившимся до холма. — Изгоните камнями дьявола!
Мимо просвистели большие камни, но ни один из них не попал в цель. Конь, миновав мистера Джейми, был вне их досягаемости. Тот опустил святую книгу и ликующе закричал:
— Мы победили! Смотрите, как бежит он от праведной руки Господней!
Мужчины стали нестройно выкрикивать радостные возгласы, но Гармония, молчаливо стоявшая среди других, увидела, как белый конь остановился как раз за Учителем Джейми и начал пятиться, изящно ставя одну ногу сзади другой.
Мужчина в маске на танцующем коне выглядывал поверх головы учителя Джейми. Под маской Арлекина Гармония не могла различить его рот, но не сомневалась, что он ухмыляется.
Учитель Джейми не обернулся. Он должен был знать, что происходит за его спиной, но стоял, выпрямившись, а потом направился к ним, как будто продолжал свой обычный путь к трапезной. Белый конь, пританцовывая, двигался за ним. Через каждые два-три шага он натыкался на учителя Джейми, и от этих толчков тот спотыкался. Он остановился, и тогда конь подхватил его шляпу и подбросил ее вверх-вниз.
Раздались смущенные смешки. Мужчины размахивали камнями, но не могли пустить их по прямому назначению, не рискуя попасть в Учителя Джейми. Внезапно человек с ружьем поднял его к плечу и прицелился.
Принц вытащил шпагу из ножен, бросив поводвя. Он держал лезвие шпаги у горла Учителя Джейми.
— Брось ружье на землю, — приказал он звучным, властным голосом.
Гармония с глубоким удивлением увидела, что Учитель Джейми затрясся и его лицо пошло белыми пятнами. Конь переступил ногами, снова подтолкнув его в спину. Он яростно обернулся и вцепился в шпагу.
— Стреляйте! — закричал он. — Убейте дьявола!
Его руки в перчатках без пальцев сомкнулись на лезвии шпаги. Шпага взметнулась. Гармония увидела кровь, услышала вопли людей и визгливый вскрик Учителя Джейми. Принц взмахнул шпагой и, перегнувшись, ухватил Учителя Джейми под грудь свободной рукой и наполовину затащил его на коня. Ноги Учителя Джейми повисли в воздухе.
— Стреляйте! — визжал он. — Стреляйте!
— Не могу, — закричал в ответ мужчина с ружьем. — Я не могу, Учитель Джейми… вырвитесь, вырвитесь от него.
Но Принц крепко держал его, несмотря на то, что священник извивался и брыкался как сумасшедший.
Мужчина отшвырнул ружье, едва не рыдая.
— Отпусти его! Опусти его на землю! Пусти его! — кричал он срывающимся от бессилия голосом. — Оставь нас в покое, чудовище! Что тебе здесь надо?
Принц отпустил Учителя Джейми. Тот упал на колени, но быстро и неуклюже поднялся и попытался бежать. Однако конь двинулся за ним, не оставляя Чилтона своим вниманием. Он схватил зубами воротник его пальто, и Учитель Джейми задергался и, споткнувшись, неловко и смешно плюхнулся задом на мостовую.
— Бедняга, — сказал Принц. — Ему не очень смешно.
Оттолкнувшись локтями от замерзшей земли, Чилтон перекатился на колени и, сцепив ладони, протянул их вперед.
— О, Господи, ты видишь мое унижение! Рассуди меня с ними! Ты видел их месть, их заговор против меня. Я предмет их насмешек. Отплати им, Господи. Да будет им твое проклятье. Преследуй их в гневе своем и уничтожь их под небом своим. Господи!
Дивный Ангел упала на колени и громко начала молиться вместе с ним. Один за другим все падали на колени. Гармония посмотрела на них, на Честь, стоявшую с крапивой в руках. Честь не могла оторвать глаз от Принца. Она вся дрожала. Внезапно она бросила крапиву и подбежала к всаднику.
— Ты говорил… — она замерла, когда Учитель Джейми поднял голову. Он не прекращал своей молитвы и только уставился на нее немигающим взором. Она скрестила руки на груди и застыла глядя на него, как птичка, завороженная змеей.
— Cherie, — Принц махнул ей руку в черной перчатке, его низкий голос прозвучал музыкой на фоне заунывной молитвы Учителя Джейми. — Хочешь отправиться со мной?
Честь радостно встрепенулась.
— Да! — она устремилась к всаднику. — Ты говорил, что я могу пойти за тобой. Разреши, возьми меня с собой…
Она потянулась к нему и охнула от боли, когда он дотронулся до ее распухших рук.
Он отпустил ее, но она прильнула к его руке. Гармония увидела, как он наклонился и нежно погладил ее по голове. Затем маска грозно застыла. Глаза в прорезях неподвижно смотрели на Учителя Джейми.
Гармония подалась вперед, чтобы лучше видеть и слышать. Она увидела гнев в этом взгляде.
— Молись, Чилтон, молись, — зловеще произнес Принц. — Тебе много грехов надо замаливать.
Ранним утром возле грязного окна в трактире «Двойной Эль» Ли смазывала маслом руки девушки, а потом бинтовала их. Хозяйка сама принесла им поднос с едой. Рукава ее были засучены выше локтей. С грохотом поставив поднос, она строго сказала:
— Это поможет. Но мне это не нравится. И что парень твой бродит где-то по ночам… Нам неприятностей не надо.
Честь с ужасом посмотрела на женщину.
— Пожалуйста, мэм, — неужели вы меня выдадите?
Женщина скрестила руки на груди.
— Доносы не по мне. Только ничего хорошего не найдешь, когда лезешь в котел с кипятком, и если твой парень в чем-то замешан, то вы нам здесь не нужны.
— Я поговорю с ним, — тихо ответила Ли. Хозяйка хмуро посмотрела в окно, где на конюшенном дворе Сеньор работал с Мистралем. В это утро, как и в другие, он поднялся на рассвете и учил своего коня ездить кругами, восьмеркой, змейкой. И всадник и конь были поглощены работой. Энергичное пофыркивание Мистраля задавало им темп. Голубка Мира стояла, закутанная в свой плащ, — верная тень Сеньора, всегда готовая подать, принести и оказать любую помощь.
— Что ж, поговори, только вряд ли будет польза, — покачала головой хозяйка, — я слышала как ты ругалась и шумела, а он все равно поехал. Разве не так? — Она тяжело затопала к двери, но, дойдя до нее, обернулась, — он красивый смелый парень, но хорош только для того, чтобы ездить верхом, драться и увиваться за глупыми девчонками, покоряя их своей лихостью. Поговори с ним!
Дверь захлопнулась, и они остались в распивочной одни. Честь сидела, склонив голову.
— Мне очень жаль, мэм, что причинила вам неприятности.
— Это не твоя вина, — ответила Ли, — но послушай меня, — она понизила голос, — ты видела его в маске и, если ты дорожишь его шеей, или моей, или своей, не упоминай об этом никому. Они здесь не знают, кто он такой. Поняла меня?
— Да, мэм, — кротко произнесла Честь. — Поняла.
— В конце дня мы снова сделаем перевязку. Постарайся не расчесывать свои руки. — Ли налила в ложку лекарства. — Выпей его.
Честь проглотила его и прошептала:
— Спасибочки, мэм.
Ли собрала бинты, бальзам и поставила поднос около девушки.
— Ты сможешь есть самостоятельно?
— Да, мэм.
Входная дверь отворилась, и Сеньор стремительно вошел. Он был одет в черный кожаный кафтан и черные высокие сапоги. За ним появилась Голубка. На Ли он не посмотрел, как будто ее не было. Стащил с руки свои перчатки без пальцев и запихал в карман. Уже четыре дня он с ней не заговаривал; работал с Мистралем и потом исчезал в своей комнате. Ли начала верить, что, может быть, он больше не отправится в Фелчестер.
Но, конечно, это было не так.
Она увидела, как посмотрела на него Честь. Глаза девушки, не мигая, впились в его лицо с выражением преданности. Она не прикоснулась к еде, не сказала ни слова и не сводила с него глаз.
— Fu va bien, petite conraqense? — весело спросил он. Честь покраснела. Она стала нервно крутить пальцы, дергая бинт и при этом продолжала безмолвно смотреть на него. Ли сдержала вздох.
— По-моему, ей больно, — ответила она за молчащую девушку, — Я дала ей немного опиумной настойки.
Он нежно потрепал Честь по щеке и сел в кресло с высокой спинкой, около очага. Голубка уселась около него так близко, чтобы касаться его рукава. Она бросила на него искоса взгляд из-под ресниц, полный восхищения и обожания.
Дело было не в том, что он требовал этого. Он только улыбался и принимал то, что предлагалось. Ли видела, как ему, дурачку, это нравится, чтобы вокруг него суетились, ахали, баловали его.
— Хозяйка таверны предупредила, что мы здесь нежелательные гости, — холодно заметила она, — если ты пропадаешь неведомо где.
Он глубоко вздохнул и откинулся на спинку.
— А это создает трудности?
— Только если ты будешь продолжать это сумасшествие.
Он наклонился отстегнуть шпоры.
— А если я перестану? Это ведь для нас все равно что уехать, все бросив.
— Она боится, что ты накличешь на них беду, — Ли поднялась, не в силах больше сидеть спокойно.
Повернула к маленькому утреннему огню, который дымил и трещал в большом очаге.
— Ты должен был убить его сразу, — сказала она тихо. — Ты что думаешь, что так и будешь красть его обращенных по одной, пока всех не освободишь? Некоторые из них могут не очень-то этого хотеть.
— Нельзя ли как-нибудь вернуться за Сладкой Гармонией, — робко спросила Честь, — Я боюсь… — голос ее нерешительно стих.
Сеньор поднял на нее глаза. Лицо его слегка покраснело, подбородок отвердел.
— Боишься чего?
— За нее. Ее накажут. Сладкая Гармония не бросила камень в вас, и еще она стояла… Не стала на колени, когда Учитель Джейми молился. А Дивный Ангел видела это, — она пожевала губами, — они очень рассердятся, ведь еще я уехала с вами…
— Вот видишь? — резко проговорила Ли. — Теперь они будут преследовать другую девушку, Сладкую Гармонию.
Он встал, позванивая шпорами.
— А чего бы ты хотела? — его пронзительный взгляд не отрывался от нее. — Что ты хочешь сказать? Что я должен был оставить Честь там? Ты ведь сама лечила ее руки и видела, что они с ней сделали, только потому, что я обратил на нее внимание.
— Конечно видела! Почему ты ничего не видишь? — Ли схватилась за высокую спинку кресла. — Ты ведь знаешь, на что он способен и все-таки отправляешься туда и будоражишь их. Ты бросаешься в этот омут, не зная, что тебя там ждет Честь рассказала, что у одного из них есть ружье, — она оттолкнулась от дерева. — Просто счастье, что тебя не подстрелили до того, как ты увидел лицо Чилтона.
Он нахмурился, наклонился к ней, облокотился на кресло.
— Но меня ведь не застрелили? Я знаю, что делаю, черт бы тебя подрал! Я стоял и не перед такими опасностями, как сломанное ружье.
— И вижу, совершенно не думал о последствиях!
Он выпрямился, как будто она его ударила.
— О, нет! — мягко произнес он. — Я никогда этого не забываю.
— Тогда хорошенько подумай обо всем, — она подошла к входной двери и с трудом открыла ее, — а я пока оставлю тебя наслаждаться своим гаремом.
Холодный утренний воздух обжег ее лицо. Она захлопнула за собой дверь, прошла мимо Мистраля, который стоял взнузданный, повод волочился за ним по земле. Конь смотрел, как она пересекла двор, но с места не двинулся. «И не двинется, — подумала Ли, — пока не возьмусь за повод. Еще одно бессловесное существо, зачарованное Сеньором».
Конюшня пахла морозом и сеном, ее пронизывали тонкие, не дающие тепла лучи солнца, в которых прыгали пылинки. Поперек ведра для корма лежала шпага в ножнах, с нее свисала перевязь. Сеньор снял их, когда тренировал Мистраля, стоя на земле. Она приперла дверь стулом, чтобы та не закрывалась и было больше света, затем потянулась к ящику со скребницами.
Тень человека заслонила дверь. Сеньор вошел в конюшню и закрыл дверь за собой. Он схватил ее за локоть.
— Гарем? Это и есть тот репейник под седлом, который тебя растревожил?
Краска ударила ей в лицо.
— Пусти меня.
Он не отпускал ее, а, наоборот, притягивал к себе, одновременно плотнее закрывал дверь, запечатывая их вдвоем в темной конюшне.
— Ты ревнуешь.
— А ты — невыносимый павлин.
Звучало это по-детски, она сама это знала. Он ослабил свою хватку. Что-то новое мягкое появилось в его лице, еле проступающая улыбка.
— Неужели павлин? — тихим голосом спросил он.
Ли хотела вырваться. Но вместо этого замерла, ослабла, парализованная его мягким объятием.
— Я думала, ты не собираешься возвращаться туда, — с болью проговорила она. — А ты делаешь еще хуже. Ты дразнишь Чилтона, доводишь его до безумия. Привез сюда эту девушку. Что мы будем с ней делать? Что мы будем делать с ними обеими?
Его рука поднялась и нежно сжала ее руку.
— В четверг из Хексхэма отправляется почтовая карета, — пробормотал он. — Я уже интересовался этим. Девушек можно отправить с ней.
— Куда?
Он небрежно мотнул головой.
— Не знаю. Спрошу. Туда, откуда они пришли.
Его рука поднялась к ее вороту. Один палец просунулся между полотном и ее шеей.
— Тебе так нравится?
Ли стояла неподвижно, ощущая его ласку на своей коже, тепло его тела рядом с собой. Он собирался поцеловать ее. Она увидела, как смягчилось его лицо, опустились вниз ресницы, освещенные слабым светом.
— Не знаю, — прошептала она.
— Скажи, что мне сделать? — он коснулся губами ее виска. — Ты знаешь, я сделаю все, что ты попросишь.
Она закрыла глаза.
— Тогда сделай то, что я прошу. Не езди снова туда.
Его пальцы больно сжали ее плечо. Но он поцеловал ее глаза, щеку. Само дыхание его было лаской.
— Не бойся за меня, Солнышко, я знаю, что делаю.
Она медленно покачала головой. Обняв ее, он облокотился на перегородку пустого стойла.
— Я могу уничтожить Чилтона для тебя. Я могу поднять против него весь город. Ты ведь ради этого пришла ко мне, Ли, разве ты забыла? Я делаю то, что ты просила. И у меня есть опыт в таких вещах.
Она начала было вырываться, но затем вместо этого схватила его за кафтан и уткнулась лицом ему в грудь.
— Говорю тебе, говорю тебе… все изменилось. Я не хочу… — ей перехватило горло.
«Не хочу потерять тебя из-за него, — думала она. Она так вцепилась в кафтан, что побелели пальцы. — Будь ты проклят, будь ты проклят. Я этого не вынесу».
Он гладил ее волосы, легкими поцелуями осыпал ее щеки, подбородок. Теплое его дыхание согревало ее в морозном воздухе, его тело было так близко, — от него исходили сила, запах сена, конского пота и его собственный влекущий запах.
— Что ты хочешь? — прошептал он. Она резко откинулась назад.
— Я больше не хочу мстить! Все изменилось. Он уничтожил всех кого любила. В мести больше нет смысла, — она выпустила из рук кафтан. — Мне не надо мести. Я не хочу, чтобы ты мстил.
Он схватил ее за плечи, но она противилась ему.
— Ты понял? — она поглядела ему в глаза, — ты мне больше не нужен!
Руки его сжались. Золотые насмешливые брови опустились.
— Забудь о Чилтоне, — повторила она. — Возвращайся во Францию. Я не хочу, чтобы ты что-то делал для меня. Отправляйся в свой замок — к своим картинам и своему чесноку.
Он выпустил ее из рук. Мгновение он стоял неподвижно, прислонившись к перегородке.
— Чесноку, — повторил он таким тоном, будто это слово было смертельно оскорбительным,
Ли закрыла глаза и закинула голову назад.
— Ты вообще понимаешь, что я говорю?
— Понимаю, — с силой тихо проговорил он. — Ты считаешь, что я не в силах довести месть до конца.
Она отвернулась и, обмякнув, села на колоду, обхватив голову руками. В отчаянии она уставилась в грязный пол.
— Я смогу, — сказал он, и слова были полны горечи, — я смогу это сделать и сделаю, черт тебя побери. Я долго разбойничал, годами, черт побери! Меня ни разу не поймали, и в последний раз тоже. Я знаю, что мне делать. У меня самый могучий конь, какой только есть на свете. Со мной моя шпага и моя сноровка. Я могу это сделать. Будь ты проклята, не смей сомневаться во мне.
Она вся содрогнулась, обняла руками колени.
— Не хочу, чтобы ты делал это.
— Ну, конечно, ты хочешь отправить меня домой к моему чесноку. Так, что ли? Я должен думать, что тебе теперь наплевать на Чилтона, на твою семью, на все, что ты потеряла.
— Нет! Не наплевать! — вскочила она, прижимая ладони к вискам, — не наплевать!
— Чушь! — Он с такой силой ударил каблуком в перегородку, что вся конюшня загудела от этого звука. Ее лошадь, стоявшая через два стойла от них, с тревогой забила копытом. — Ты превращаешь меня в сумасшедшего.
— Ладно, тогда убивай себя, — с силой сказала она, — иди и убей себя.
Какое-то мгновение он смотрел на нее. Рот его сжался в прямую линию. Затем он медленно покачал головой.
— Ты просто не веришь, что я сумею все сделать. Ведь правда?
Она не ответила. Гнедой шумно задвигался в своем стойле и пытаясь заглянуть за перегородки,
— Бесконечно признателен, — произнес Сеньор с мягким сарказмом. Она услышала легкий скрип конюшенной двери. Широкая полоса света потемнела и засветилась снова, когда он прошел мимо нее.
Он оставил ее одну.
Она сидела на колоде и играла скребницей, вертя ее в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44