Он хочет, чтобы Наполеон бросил ему Монтавию и Кассан, когда пойдет на Россию. Вопрос в том, что он ему может предложить взамен.
Грегор снова начал подниматься по лестнице.
— Ты думаешь, что он нашел другой способ получить Джедалар?
— Не знаю, — устало ответил Джордан. — Мне сказали, что с тайной Джедалара знаком только мастер, который его создал. Не представляю себе, как Неброву вообще удалось разнюхать о его существовании. Может быть, ему известно что-то, чего не знаем мы.
— Или, может быть, он просто блефует, пытаясь продемонстрировать Наполеону, каким надежным союзником он может стать.
— Я велел Янусу следить за Небровым и сообщить мне, если узнает что-нибудь. Следующие несколько месяцев мы должны быть настороже. Не спускай с Алекса глаз.
Грегор покачал головой.
— Мы все время были очень бдительны. За последние три года к Камбарону не приближался ни один чужак. Небров не может знать, что они здесь.
— Надеюсь. — Джордан пожал плечами. — Может быть, опасности и нет. Но я хочу быть твердо уверен, что нас не захватят врасплох.
— Не захватят. — Грегор открыл дверь и вошел в спальню Джордана. — Ну как в Швеции?
— Холодно. — Джордан снял с себя дорожный сюртук и швырнул на постель. — Но успешно. Наполеон увидит, что Швеция ему больше не союзница. В случае вторжения Бернадот заключит союз с Россией.
Грегор уселся на свое любимое место в углу, лицом к витражу с изображением матери Джордана.
— Но относительно вторжения сомнений нет — это только вопрос времени, так?
— Да. — Джордан звонком вызвал своего камердинера и распустил узел галстука. — И это произойдет скоро. — Он встретился взглядом с отражением Грегора в зеркале. — Наше время на исходе. Я не знаю, какой срок ей потребуется, чтобы сделать Джедалар. Больше я ждать не могу.
Грегор застыл.
— Союзники могут нанести Наполеону поражение и без Джедалара. Ты сказал, что все идет успешно.
— Никогда еще у Наполеона не было столь мощной армии, как теперь. Если Россия падет, а возможность этого очень велика, то Кассан падет тоже. Я не могу рисковать. — Он одним движением расстегнул рубашку. — Я использую любые средства, чтобы это предотвратить. Я дам ей еще один шанс, но если она не согласится… Что ж, я вынужден буду прибегнуть к силе.
Помолчав, Грегор тихо сказал:
— Ты ожидал, что я буду с тобой спорить? Нельзя допустить, чтобы Кассан пал. — Он встал и направился к двери. — Но сегодня не причиняй ей боли. Она три долгих года делала этот Купол цветов, и я убедил Дороти разрешить ей пойти на бал, чтобы она могла насладиться мигом своего торжества. Пусть она сегодня будет счастлива.
Дверь за ним тихо закрылась, но слова его эхом отдались в сердце Джордана.
«Сегодня не причиняй ей боли».
Он вспомнил Марианну такой, какой видел ее в последний раз, четыре месяца тому назад: юной, невинной, полной радости жизни.
Его кулак тяжело опустился на крышку туалетного столика.
Черт подери!
* * *
— Сиди спокойно, — строго приказала Дороти. — Мне надо завязать тебе волосы лентой.
— Зачем трудиться? Никому не захочется смотреть на меня, когда можно будет смотреть на мой купол, — взволнованно рассмеялась Марианна. Буйная радость переполняла ее. Она ощущала необыкновенную легкость во всем теле, казалось, еще секунда — и она полетит. — Никто ни на кого не будет смотреть. Они будут только танцевать, глядя вверх на мои прекрасные витражи.
— Тогда у всех ужасно сведет шею, — усмехнулась Дороти. Она отступила на шаг и критически осмотрела стянутые белой шелковой лентой золотые локоны Марианны. — Выглядит как положено, в греческом стиле. Теперь наденем платье, — Она подошла к гардеробу. — Белое, как и полагается невинной молодой девушке, вступающей в свет.
— Опять белое? — Марианна шутливо поморщилась. — Я уже три года ношу только белое!
— Это — совсем другое белое. — Дороти вытащила из гардероба простого покроя платье с высокой талией и большим круглым вырезом. Сверкающий белый шелк был расшит бисером и казался скорее серебряным, чем белым, в мерцающем свете свечей.
— Оно прекрасно! — восторженно выдохнула Марианна. Протянув руку, она осторожно прикоснулась к ткани, оказавшейся гладкой и прохладной, как оконное стекло зимой. — Но я его никогда раньше не видела!
— Потому что мадам Брэдшоу закончила его только вчера.
Марианна удивленно повернулась к Дороти.
— Так ты заранее знала, что я пойду на бал?
— Конечно, — грубовато отозвалась Дороти. — Мы с Грегором решили, что было бы несправедливо лишить тебя возможности видеть свой триумф. Кроме того, не может же тебе вечно оставаться пятнадцать лет! Пора тебе несколько раз показаться в качестве юной девушки. — Она расстегнула свободное детское платье Марианны, позволив ему упасть на пол. Марианна перешагнула через него без сожаления. — Хотя я опасаюсь, что после сегодняшней ночи нам придется умчать тебя в Лондон или Дорчестер.
— Нет!
Этот невольно вырвавшийся возглас показал, насколько Марианне не хочется покидать Камбарон.
— Мы поговорим об этом завтра. — Дороти осторожно надела на Марианну расшитое бисером платье. — Если бы ты согласилась пользоваться услугами Мэри, мне не пришлось бы исполнять роль твоей камеристки. — Она начала застегивать платье на спине. — Это очень вредит моему достоинству.
— Я сама справлюсь. Вовсе ни к чему… — Марианна замолчала на полуслове, увидев в большом зеркале свое отражение. Глаза ее изумленно раскрылись. — Как странно! Я кажусь…
— Да, безусловно. — Дороти вздохнула. — И мне определенно придется увезти тебя завтра в Дорчестер. Ни один нормальный человек не поверит, что Джордан может жить в одном доме с этой юной красавицей и не обольстить ее.
Обольстить.
За эти годы Марианна настолько свыклась со своим обликом девочки-подростка в свободных платьицах и с длинными косами, что сейчас с трудом узнала себя в зеркале; исчезла детская худоба, грудь, поднимающаяся над по-модному низким вырезом, казалась почти пышной.
Нет! Слово показалось Марианне неприятным. Это красотки на картинах Тициана бывают пышными, а у нее грудь просто чуть… округлая.
— Вырез не слишком велик?
— Он вполне скромен. — Дороти нахмурилась. — Вернее, я так думала.
Она подала Марианне длинные перчатки:
— Может, они немного помогут.
Натягивая их. Марианна пожаловалась:
— Мне в них душно.
Дороти все еще оценивающе смотрела на ее декольте:
— Может быть, приколоть цветок к корсажу? Это немного скроет… Впрочем, оставим все как есть. — Она отвернулась. — А перчатки — это абсолютная необходимость. Тебе больше не позволено будет показываться за стенами Камбарона без них.
— Тогда я никогда не буду выходить из замка. Да и все равно, мне больше всего нравится работать у себя мастерской. — Марианна стремительно отвернулась от зеркала и стиснула Дороти в объятиях. — Спасибо, — прошептала она. — Вы с Грегором так добры! Вы сделали мне такой чудесный сюрприз!
— Но ты все равно мастерскую предпочитаешь балам.
— He этому балу. Это… совсем другое.
Дороти поцеловала ее в лоб и откашлялась, прежде чем дать последние наставления:
— Этот неприличный новомодный вальс ты танцевать не будешь. Даже на балу в сельской местности это недопустимо без разрешения дам-патронесс высшего общества. Веди себя робко и скромно. Не отходи от меня ни на шаг. Правда, боюсь, моя засушенная добродетель еще больше оттенит твою красоту.
— Засушенная добродетель?
— А ты никогда не задумывалась, кто я? — В голосе Дороти послышалась горечь. — Старая дева без всякой надежды. По крайней мере я слышала, как меня так называли.
В Марианне волной поднялся гнев.
— Если ты и старая дева, то только потому, что сама этого захотела! Ты чудесная и красивая и такая умная, что половина мужчин с тобой не сравнится. Вот они и завидуют. Какое они имеют право…
— Молчи. — Дороти приложила пальцы к губам Марианны. — Я не озлобилась. Я смирилась с тем, что непривлекательна для мужчин. Отчасти я сама в этом виновата. Я могла бы удачно выйти замуж. У меня неплохое приданое, и любой мужчина был бы рад вступить в родственные связи с герцогом Камбаронским. Я выбрала дорогу сильных, а джентльмены предпочитают, чтобы женщины были слабыми и податливыми. Мне такое было бы невыносимо. — Она взяла флакон с духами и капнула немного на шею Марианне. — Розы. Правда, этот запах подходит к твоему Куполу цветов?
— Очень подходит.
— А теперь улыбнись. У тебя сегодня праздник, и я не хочу, чтобы хоть что-то омрачало его. Сейчас ты спустишься вниз и закружишься в вихре беззаботного веселья.
И снова предчувствие счастья охватило Марианну. Долой все сомнения и тревоги! Сегодня все должно быть прекрасно. Она повернулась к двери:
— Я буду ждать тебя на площадке. Мне надо показаться Алексу в своем новом наряде. Он не поверит, что это я! — И, улыбнувшись Дороти, она выскользнула из комнаты.
* * *
Обычно мрачный и величественный, в этот вечер холл камбаронского замка сиял тысячью огней. Из большой залы доносились звуки музыки. Строгая элегантность мужских костюмов подчеркивала изысканную роскошь сверкавших драгоценностями нарядов дам. В холле раздавались смех и возбужденные голоса.
Марианна помедлила. На миг ей показалось, что глаза всех собравшихся внизу гостей устремлены прямо на нее.
— Спокойно, девочка! Все идет хорошо. — Дороти ободряюще сжала ее руку. — Не спеши! Дай им как следует разглядеть тебя.
— Зачем им я? Пусть они любуются моими витражами.
— Нет! — Дороти покачала головой. — Сегодня я хочу, чтобы они смотрели на тебя. Ты — мое произведение, и мне надо, чтобы его оценили по достоинству.
Марианна успела заметить Джордана, стоявшего в дверях кабинета по другую сторону холла. Он улыбался леди Карлейль. «Вот уж кого можно назвать пышной, — с привычным раздражением подумала Марианна. — Тициан пришел бы в восторг от ее форм. И Джордан, кажется, тоже». Пышнотелая Кэтрин Карлейль была последней из бесконечной череды женщин проходивших по жизни Джордана. Марианна не смогла бы припомнить, сколько их сменилось в его постели со времени прекрасной графини Ральбон.
Нет, смогла бы. Она ясно помнит каждую из них. Среди них была та рыжеволосая очаровательница Кэролайн Дюмарк, потом Хелен Джекбар, потом — Элизабет…
Джордан закрыл дверь кабинета.
— Перестань хмуриться, — укоризненно прошептала Дороти.
— Это тоже не принято в светском обществе? — Но Дороти права. Какое ей дело, если Джордан захочет удовлетворить свои плотские аппетиты с этой женщиной? Сегодняшний вечер должен быть полон радости, она не позволит себе огорчаться из-за пустяков. — Я не вижу Грегора.
— Он собирался проследить за тем, как будут зажигать факелы.
— Этим должна была заниматься я.
— Только не в этом платье! Карабкаться по крышам в светском обществе не принято — это уж совершенно определенно.
Марианна тревожно нахмурилась:
— На меня смотрят.
— Еще бы! Может быть, даже чересчур внимательно. — Дороти на секунду остановилась на последней ступеньке, а потом взяла Марианну за локоть и легонько подтолкнула в сторону бальной залы. — Идем. Тебе лучше затеряться в толпе. — Она осмотрела собравшихся и обрадованно кивнула: — Вон там — сэр Тимоти Шеридан. Ты, наверное, найдешь с ним общий язык. Он пописывает стихи, как твой отец, и он идеальный партнер для танцев. Не сомневаюсь, что его следующая поэма будет посвящена твоим глазам и кудрям.
Марианна почти не слышала ее слов: она не отрываясь смотрела на витражный купол в центре залы. Пламя факелов, которые под руководством Грегора зажгли вокруг купола, заставило цветы и лозы сиять яркими красками. Лиловая сирень и кремовые гардении оттеняли пылающий оранжевым огнем гибискус. В четырех углах среди цветов величественно выступали павлины с великолепным бирюзовым и сапфировым оперением.
— Получилось, — прошептала она. — У меня хорошо получилось, правда?
— Очень хорошо. Он прекрасен, — мягко ответила Дороти. — А теперь пойдем, — я представлю тебе сэра Тимоти.
Ошеломленная Марианна позволила увести себя на другую сторону залы, к белокурому молодому человеку, стоявшему в углу. Цветы витража отбрасывали причудливые блики на сверкающий пол, по которому в сложных фигурах котильона грациозно двигались танцующие. Зрелище было именно таким, какое надеялась увидеть Марианна.
Она глянула через плечо: дверь кабинета по-прежнему оставалась закрытой. Не все сложилось так, как она мечтала. Неужели даже в такой день он не может забыть о своих женщинах и уделить несколько минут ей. А она так старалась доставить ему радость!
* * *
Идем, Джордан! — Дороти распахнула дверь и решительно вошла в кабинет. Она уничтожающе взглянула на Кэтрин Карлейль, которая поспешно отодвинулась от герцога. — Я уверена, что вы его извините. Сегодня его время очень ограничено.
Джордан ясно видел, что Кэтрин была очень недовольна вторжением Дороги, но не решалась с ней спорить. Вместо этого она сосредоточила свои усилия на Джордане:
— Конечно, я подожду вас. — Она обворожительно улыбнулась. — Вы скоро вернетесь, ваше сиятельство?
Дороти утащила Джордана за собой прежде, чем он успел ответить.
— Ну и в чем я на этот раз провинился? — спросил Джордан, поправляя галстук. — Как всегда, ты явно мной недовольна.
— Потому что ты, как всегда, ведешь себя недопустимо. Скажи на милость, зачем тебе понадобилось полвечера проводить в своем кабинете с этой вульгарной толстухой? — прошипела она с неестественной улыбкой, рассчитанной на то, чтобы ввести в заблуждение тех, кто на них смотрит. — Впрочем, можешь вернуться и продолжать свое отвратительное ухлестывание за этой… дамой полусвета, но только после того, как скажешь Марианне, что тебе нравится ее работа.
Его лицо стало отчужденным.
— Мне нет нужды ей об этом говорить. Все и так осыпают ее похвалами.
— Она имеет право услышать это от тебя. Почему ты ее избегаешь?
— Не приставай ко мне сегодня, Дороти, — негромко проговорил он. — Сегодня это небезопасно.
— Глупости. Я не допущу, чтобы этот вечер хоть в чем-то обманул ожидания Марианны.
— Ну хорошо. Если ты считаешь, что я должен присоединиться к хору похвал, я готов доставить тебе удовольствие. Где она?
Дороти кивком указала на противоположную сторону бальной залы:
— С молодым Шериданом. Он очень ею увлекся.
Джордан посмотрел, куда она указала, но за весело кружащимися парами отыскать Марианну было не так-то легко.
— Шеридан питает пристрастие к младенцам?
— Младенцам? — изумленно переспросила Дороги, непонимающе глядя на него. — А, правильно. Ты ведь ее сегодня еще не видел!
Он тщательно избегал встречи с Марианной. Он не хотел видеть ее и говорить с ней. Ему хотелось забыться и сделать вид, что ее вовсе не существует, но Дороти помешала ему.
«Сегодня не причиняй ей боли».
В груди его что-то болезненно сжалось. Ну что ж — указания Грегора он не выполнит. Он пытался, но, похоже, сама судьба сегодня против него. Бороться с судьбой он бессилен: пусть будет, что будет. Он зашагал через залу.
— Ты желаешь, чтобы я произнес положенные комплименты? — жестко сказал он. — Ну, давай поскорее с этим покончим. Хотя я не понимаю, что ты имела в виду…
Тут он увидел Марианну и резко остановился.
— Младенец? — пробормотала ему на ухо Дороти.
О нет! Женщина, прекрасная и желанная, стояла перед ним, такая, какой она являлась ему в снах и фантазиях. Господи, можно подумать, что последних трех лет вообще не было: он снова стоит в комнате башни, смотрит на нее и хочет ее, желание горячей волной поднялось в нем, тело возбужденно напряглось. Да, именно такая реакция ему и нужна. Похоть жестока, неразумна, безжалостна. Он сумеет подчинить Марианну своей воле, он добьется от нее всего, что желает.
— Джордан! — предупреждающе вскрикнула Дороти, наблюдая за выражением его лица.
— Помолчи, Дороти, — бесшабашно усмехнулся он. — Я только выполняю твое приказание.
— Я не думала… Ты не был…
— Ты хочешь сказать — я был ручным, как старый пони Алекса, и ты уже решила, что меня можно кормить из рук? А может, мне надоело выполнять цирковые номера? — Он перевел взгляд на молодого Шеридана. — Но, судя по тому, как этот нахальный щенок смотрит на Марианну, он готов давать для нее целые представления. — Он плотно сжал губы. — Знаешь, мне не нравится, как он ведет себя с моей подопечной. Придумай предлог, чтобы его увести.
— Ничего подобного я не сделаю!
— Сделаешь. — Его глаза опасно сверкнули. — Или я найду предлог бросить ему вызов.
— Ты шутишь! — ужаснулась Дороти. — С тобой у него не будет шанса! Это все равно что убить безоружного.
— Тогда уведи его. — Этот подонок глазеет на ее груди, словно представляет себе, как высвободит их из платья, приподнимет на ладонях и поднесет к губам. Джордан почти физически ощутил их мягкость, почувствовал, как под его языком набухают соски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Грегор снова начал подниматься по лестнице.
— Ты думаешь, что он нашел другой способ получить Джедалар?
— Не знаю, — устало ответил Джордан. — Мне сказали, что с тайной Джедалара знаком только мастер, который его создал. Не представляю себе, как Неброву вообще удалось разнюхать о его существовании. Может быть, ему известно что-то, чего не знаем мы.
— Или, может быть, он просто блефует, пытаясь продемонстрировать Наполеону, каким надежным союзником он может стать.
— Я велел Янусу следить за Небровым и сообщить мне, если узнает что-нибудь. Следующие несколько месяцев мы должны быть настороже. Не спускай с Алекса глаз.
Грегор покачал головой.
— Мы все время были очень бдительны. За последние три года к Камбарону не приближался ни один чужак. Небров не может знать, что они здесь.
— Надеюсь. — Джордан пожал плечами. — Может быть, опасности и нет. Но я хочу быть твердо уверен, что нас не захватят врасплох.
— Не захватят. — Грегор открыл дверь и вошел в спальню Джордана. — Ну как в Швеции?
— Холодно. — Джордан снял с себя дорожный сюртук и швырнул на постель. — Но успешно. Наполеон увидит, что Швеция ему больше не союзница. В случае вторжения Бернадот заключит союз с Россией.
Грегор уселся на свое любимое место в углу, лицом к витражу с изображением матери Джордана.
— Но относительно вторжения сомнений нет — это только вопрос времени, так?
— Да. — Джордан звонком вызвал своего камердинера и распустил узел галстука. — И это произойдет скоро. — Он встретился взглядом с отражением Грегора в зеркале. — Наше время на исходе. Я не знаю, какой срок ей потребуется, чтобы сделать Джедалар. Больше я ждать не могу.
Грегор застыл.
— Союзники могут нанести Наполеону поражение и без Джедалара. Ты сказал, что все идет успешно.
— Никогда еще у Наполеона не было столь мощной армии, как теперь. Если Россия падет, а возможность этого очень велика, то Кассан падет тоже. Я не могу рисковать. — Он одним движением расстегнул рубашку. — Я использую любые средства, чтобы это предотвратить. Я дам ей еще один шанс, но если она не согласится… Что ж, я вынужден буду прибегнуть к силе.
Помолчав, Грегор тихо сказал:
— Ты ожидал, что я буду с тобой спорить? Нельзя допустить, чтобы Кассан пал. — Он встал и направился к двери. — Но сегодня не причиняй ей боли. Она три долгих года делала этот Купол цветов, и я убедил Дороти разрешить ей пойти на бал, чтобы она могла насладиться мигом своего торжества. Пусть она сегодня будет счастлива.
Дверь за ним тихо закрылась, но слова его эхом отдались в сердце Джордана.
«Сегодня не причиняй ей боли».
Он вспомнил Марианну такой, какой видел ее в последний раз, четыре месяца тому назад: юной, невинной, полной радости жизни.
Его кулак тяжело опустился на крышку туалетного столика.
Черт подери!
* * *
— Сиди спокойно, — строго приказала Дороти. — Мне надо завязать тебе волосы лентой.
— Зачем трудиться? Никому не захочется смотреть на меня, когда можно будет смотреть на мой купол, — взволнованно рассмеялась Марианна. Буйная радость переполняла ее. Она ощущала необыкновенную легкость во всем теле, казалось, еще секунда — и она полетит. — Никто ни на кого не будет смотреть. Они будут только танцевать, глядя вверх на мои прекрасные витражи.
— Тогда у всех ужасно сведет шею, — усмехнулась Дороти. Она отступила на шаг и критически осмотрела стянутые белой шелковой лентой золотые локоны Марианны. — Выглядит как положено, в греческом стиле. Теперь наденем платье, — Она подошла к гардеробу. — Белое, как и полагается невинной молодой девушке, вступающей в свет.
— Опять белое? — Марианна шутливо поморщилась. — Я уже три года ношу только белое!
— Это — совсем другое белое. — Дороти вытащила из гардероба простого покроя платье с высокой талией и большим круглым вырезом. Сверкающий белый шелк был расшит бисером и казался скорее серебряным, чем белым, в мерцающем свете свечей.
— Оно прекрасно! — восторженно выдохнула Марианна. Протянув руку, она осторожно прикоснулась к ткани, оказавшейся гладкой и прохладной, как оконное стекло зимой. — Но я его никогда раньше не видела!
— Потому что мадам Брэдшоу закончила его только вчера.
Марианна удивленно повернулась к Дороти.
— Так ты заранее знала, что я пойду на бал?
— Конечно, — грубовато отозвалась Дороти. — Мы с Грегором решили, что было бы несправедливо лишить тебя возможности видеть свой триумф. Кроме того, не может же тебе вечно оставаться пятнадцать лет! Пора тебе несколько раз показаться в качестве юной девушки. — Она расстегнула свободное детское платье Марианны, позволив ему упасть на пол. Марианна перешагнула через него без сожаления. — Хотя я опасаюсь, что после сегодняшней ночи нам придется умчать тебя в Лондон или Дорчестер.
— Нет!
Этот невольно вырвавшийся возглас показал, насколько Марианне не хочется покидать Камбарон.
— Мы поговорим об этом завтра. — Дороти осторожно надела на Марианну расшитое бисером платье. — Если бы ты согласилась пользоваться услугами Мэри, мне не пришлось бы исполнять роль твоей камеристки. — Она начала застегивать платье на спине. — Это очень вредит моему достоинству.
— Я сама справлюсь. Вовсе ни к чему… — Марианна замолчала на полуслове, увидев в большом зеркале свое отражение. Глаза ее изумленно раскрылись. — Как странно! Я кажусь…
— Да, безусловно. — Дороти вздохнула. — И мне определенно придется увезти тебя завтра в Дорчестер. Ни один нормальный человек не поверит, что Джордан может жить в одном доме с этой юной красавицей и не обольстить ее.
Обольстить.
За эти годы Марианна настолько свыклась со своим обликом девочки-подростка в свободных платьицах и с длинными косами, что сейчас с трудом узнала себя в зеркале; исчезла детская худоба, грудь, поднимающаяся над по-модному низким вырезом, казалась почти пышной.
Нет! Слово показалось Марианне неприятным. Это красотки на картинах Тициана бывают пышными, а у нее грудь просто чуть… округлая.
— Вырез не слишком велик?
— Он вполне скромен. — Дороти нахмурилась. — Вернее, я так думала.
Она подала Марианне длинные перчатки:
— Может, они немного помогут.
Натягивая их. Марианна пожаловалась:
— Мне в них душно.
Дороти все еще оценивающе смотрела на ее декольте:
— Может быть, приколоть цветок к корсажу? Это немного скроет… Впрочем, оставим все как есть. — Она отвернулась. — А перчатки — это абсолютная необходимость. Тебе больше не позволено будет показываться за стенами Камбарона без них.
— Тогда я никогда не буду выходить из замка. Да и все равно, мне больше всего нравится работать у себя мастерской. — Марианна стремительно отвернулась от зеркала и стиснула Дороти в объятиях. — Спасибо, — прошептала она. — Вы с Грегором так добры! Вы сделали мне такой чудесный сюрприз!
— Но ты все равно мастерскую предпочитаешь балам.
— He этому балу. Это… совсем другое.
Дороти поцеловала ее в лоб и откашлялась, прежде чем дать последние наставления:
— Этот неприличный новомодный вальс ты танцевать не будешь. Даже на балу в сельской местности это недопустимо без разрешения дам-патронесс высшего общества. Веди себя робко и скромно. Не отходи от меня ни на шаг. Правда, боюсь, моя засушенная добродетель еще больше оттенит твою красоту.
— Засушенная добродетель?
— А ты никогда не задумывалась, кто я? — В голосе Дороти послышалась горечь. — Старая дева без всякой надежды. По крайней мере я слышала, как меня так называли.
В Марианне волной поднялся гнев.
— Если ты и старая дева, то только потому, что сама этого захотела! Ты чудесная и красивая и такая умная, что половина мужчин с тобой не сравнится. Вот они и завидуют. Какое они имеют право…
— Молчи. — Дороти приложила пальцы к губам Марианны. — Я не озлобилась. Я смирилась с тем, что непривлекательна для мужчин. Отчасти я сама в этом виновата. Я могла бы удачно выйти замуж. У меня неплохое приданое, и любой мужчина был бы рад вступить в родственные связи с герцогом Камбаронским. Я выбрала дорогу сильных, а джентльмены предпочитают, чтобы женщины были слабыми и податливыми. Мне такое было бы невыносимо. — Она взяла флакон с духами и капнула немного на шею Марианне. — Розы. Правда, этот запах подходит к твоему Куполу цветов?
— Очень подходит.
— А теперь улыбнись. У тебя сегодня праздник, и я не хочу, чтобы хоть что-то омрачало его. Сейчас ты спустишься вниз и закружишься в вихре беззаботного веселья.
И снова предчувствие счастья охватило Марианну. Долой все сомнения и тревоги! Сегодня все должно быть прекрасно. Она повернулась к двери:
— Я буду ждать тебя на площадке. Мне надо показаться Алексу в своем новом наряде. Он не поверит, что это я! — И, улыбнувшись Дороти, она выскользнула из комнаты.
* * *
Обычно мрачный и величественный, в этот вечер холл камбаронского замка сиял тысячью огней. Из большой залы доносились звуки музыки. Строгая элегантность мужских костюмов подчеркивала изысканную роскошь сверкавших драгоценностями нарядов дам. В холле раздавались смех и возбужденные голоса.
Марианна помедлила. На миг ей показалось, что глаза всех собравшихся внизу гостей устремлены прямо на нее.
— Спокойно, девочка! Все идет хорошо. — Дороти ободряюще сжала ее руку. — Не спеши! Дай им как следует разглядеть тебя.
— Зачем им я? Пусть они любуются моими витражами.
— Нет! — Дороти покачала головой. — Сегодня я хочу, чтобы они смотрели на тебя. Ты — мое произведение, и мне надо, чтобы его оценили по достоинству.
Марианна успела заметить Джордана, стоявшего в дверях кабинета по другую сторону холла. Он улыбался леди Карлейль. «Вот уж кого можно назвать пышной, — с привычным раздражением подумала Марианна. — Тициан пришел бы в восторг от ее форм. И Джордан, кажется, тоже». Пышнотелая Кэтрин Карлейль была последней из бесконечной череды женщин проходивших по жизни Джордана. Марианна не смогла бы припомнить, сколько их сменилось в его постели со времени прекрасной графини Ральбон.
Нет, смогла бы. Она ясно помнит каждую из них. Среди них была та рыжеволосая очаровательница Кэролайн Дюмарк, потом Хелен Джекбар, потом — Элизабет…
Джордан закрыл дверь кабинета.
— Перестань хмуриться, — укоризненно прошептала Дороти.
— Это тоже не принято в светском обществе? — Но Дороти права. Какое ей дело, если Джордан захочет удовлетворить свои плотские аппетиты с этой женщиной? Сегодняшний вечер должен быть полон радости, она не позволит себе огорчаться из-за пустяков. — Я не вижу Грегора.
— Он собирался проследить за тем, как будут зажигать факелы.
— Этим должна была заниматься я.
— Только не в этом платье! Карабкаться по крышам в светском обществе не принято — это уж совершенно определенно.
Марианна тревожно нахмурилась:
— На меня смотрят.
— Еще бы! Может быть, даже чересчур внимательно. — Дороти на секунду остановилась на последней ступеньке, а потом взяла Марианну за локоть и легонько подтолкнула в сторону бальной залы. — Идем. Тебе лучше затеряться в толпе. — Она осмотрела собравшихся и обрадованно кивнула: — Вон там — сэр Тимоти Шеридан. Ты, наверное, найдешь с ним общий язык. Он пописывает стихи, как твой отец, и он идеальный партнер для танцев. Не сомневаюсь, что его следующая поэма будет посвящена твоим глазам и кудрям.
Марианна почти не слышала ее слов: она не отрываясь смотрела на витражный купол в центре залы. Пламя факелов, которые под руководством Грегора зажгли вокруг купола, заставило цветы и лозы сиять яркими красками. Лиловая сирень и кремовые гардении оттеняли пылающий оранжевым огнем гибискус. В четырех углах среди цветов величественно выступали павлины с великолепным бирюзовым и сапфировым оперением.
— Получилось, — прошептала она. — У меня хорошо получилось, правда?
— Очень хорошо. Он прекрасен, — мягко ответила Дороти. — А теперь пойдем, — я представлю тебе сэра Тимоти.
Ошеломленная Марианна позволила увести себя на другую сторону залы, к белокурому молодому человеку, стоявшему в углу. Цветы витража отбрасывали причудливые блики на сверкающий пол, по которому в сложных фигурах котильона грациозно двигались танцующие. Зрелище было именно таким, какое надеялась увидеть Марианна.
Она глянула через плечо: дверь кабинета по-прежнему оставалась закрытой. Не все сложилось так, как она мечтала. Неужели даже в такой день он не может забыть о своих женщинах и уделить несколько минут ей. А она так старалась доставить ему радость!
* * *
Идем, Джордан! — Дороти распахнула дверь и решительно вошла в кабинет. Она уничтожающе взглянула на Кэтрин Карлейль, которая поспешно отодвинулась от герцога. — Я уверена, что вы его извините. Сегодня его время очень ограничено.
Джордан ясно видел, что Кэтрин была очень недовольна вторжением Дороги, но не решалась с ней спорить. Вместо этого она сосредоточила свои усилия на Джордане:
— Конечно, я подожду вас. — Она обворожительно улыбнулась. — Вы скоро вернетесь, ваше сиятельство?
Дороти утащила Джордана за собой прежде, чем он успел ответить.
— Ну и в чем я на этот раз провинился? — спросил Джордан, поправляя галстук. — Как всегда, ты явно мной недовольна.
— Потому что ты, как всегда, ведешь себя недопустимо. Скажи на милость, зачем тебе понадобилось полвечера проводить в своем кабинете с этой вульгарной толстухой? — прошипела она с неестественной улыбкой, рассчитанной на то, чтобы ввести в заблуждение тех, кто на них смотрит. — Впрочем, можешь вернуться и продолжать свое отвратительное ухлестывание за этой… дамой полусвета, но только после того, как скажешь Марианне, что тебе нравится ее работа.
Его лицо стало отчужденным.
— Мне нет нужды ей об этом говорить. Все и так осыпают ее похвалами.
— Она имеет право услышать это от тебя. Почему ты ее избегаешь?
— Не приставай ко мне сегодня, Дороти, — негромко проговорил он. — Сегодня это небезопасно.
— Глупости. Я не допущу, чтобы этот вечер хоть в чем-то обманул ожидания Марианны.
— Ну хорошо. Если ты считаешь, что я должен присоединиться к хору похвал, я готов доставить тебе удовольствие. Где она?
Дороти кивком указала на противоположную сторону бальной залы:
— С молодым Шериданом. Он очень ею увлекся.
Джордан посмотрел, куда она указала, но за весело кружащимися парами отыскать Марианну было не так-то легко.
— Шеридан питает пристрастие к младенцам?
— Младенцам? — изумленно переспросила Дороги, непонимающе глядя на него. — А, правильно. Ты ведь ее сегодня еще не видел!
Он тщательно избегал встречи с Марианной. Он не хотел видеть ее и говорить с ней. Ему хотелось забыться и сделать вид, что ее вовсе не существует, но Дороти помешала ему.
«Сегодня не причиняй ей боли».
В груди его что-то болезненно сжалось. Ну что ж — указания Грегора он не выполнит. Он пытался, но, похоже, сама судьба сегодня против него. Бороться с судьбой он бессилен: пусть будет, что будет. Он зашагал через залу.
— Ты желаешь, чтобы я произнес положенные комплименты? — жестко сказал он. — Ну, давай поскорее с этим покончим. Хотя я не понимаю, что ты имела в виду…
Тут он увидел Марианну и резко остановился.
— Младенец? — пробормотала ему на ухо Дороти.
О нет! Женщина, прекрасная и желанная, стояла перед ним, такая, какой она являлась ему в снах и фантазиях. Господи, можно подумать, что последних трех лет вообще не было: он снова стоит в комнате башни, смотрит на нее и хочет ее, желание горячей волной поднялось в нем, тело возбужденно напряглось. Да, именно такая реакция ему и нужна. Похоть жестока, неразумна, безжалостна. Он сумеет подчинить Марианну своей воле, он добьется от нее всего, что желает.
— Джордан! — предупреждающе вскрикнула Дороти, наблюдая за выражением его лица.
— Помолчи, Дороти, — бесшабашно усмехнулся он. — Я только выполняю твое приказание.
— Я не думала… Ты не был…
— Ты хочешь сказать — я был ручным, как старый пони Алекса, и ты уже решила, что меня можно кормить из рук? А может, мне надоело выполнять цирковые номера? — Он перевел взгляд на молодого Шеридана. — Но, судя по тому, как этот нахальный щенок смотрит на Марианну, он готов давать для нее целые представления. — Он плотно сжал губы. — Знаешь, мне не нравится, как он ведет себя с моей подопечной. Придумай предлог, чтобы его увести.
— Ничего подобного я не сделаю!
— Сделаешь. — Его глаза опасно сверкнули. — Или я найду предлог бросить ему вызов.
— Ты шутишь! — ужаснулась Дороти. — С тобой у него не будет шанса! Это все равно что убить безоружного.
— Тогда уведи его. — Этот подонок глазеет на ее груди, словно представляет себе, как высвободит их из платья, приподнимет на ладонях и поднесет к губам. Джордан почти физически ощутил их мягкость, почувствовал, как под его языком набухают соски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40