Постепенное превращение отряда отчаявшихся изгоев в крупную военную единицу было отмечено двадцатью почти неизвестными битвами, в которых добровольцам приходилось сражаться против подавляющего по численности неприятеля и которые можно сравнить только с битвами Гарибальди, Гофера и Ларошжакелена. Вожди падали один за другим. Корнилов был убит в конце марта. Каледин, лидер донских казаков, потерпев поражение, кончил самоубийством. Самой тяжелой потерей была смерть Алексеева, крупного стратега, не уступавшего Фошу и Людендорфу и прекрасно знакомого с государственными делами страны. Тяжесть борьбы мог он вынести только до сентября 1918 г. Его заменил Деникин, обладавший всеми достоинствами и недостатками упорного, рассудительного, спокойного и честного вояки. Во второй половине 1918 г. русская добровольческая армия среди переменных успехов гражданской войны значительно расширила границы той территории, на которую распространялась ее власть. Впрочем, мы не можем говорить здесь сколько-нибудь подробно о ее приключениях и достижениях. На первых порах велись бесконечные споры и господствовал беспорядок, но тем не менее создалось чувство общения с внешним миром, на котором и покоился авторитет контрреволюционных вождей. Сотрудничество с союзниками скоро приняло практические формы.
В период революции Франция, Великобритания и США в огромных количествах поставляли России военное снаряжение. Для уплаты за это снаряжение царистская и революционная Россия заключала займы. В Архангельск и Мурманск было поставлено более 600 тыс. тонн военных материалов, не говоря уже об огромных количествах угля. Еще при царском режиме в Мурманск была проложена от Петрограда железнодорожная линия в 800 миль длиной, главным образом за счет труда и страданий военнопленных. Военное снаряжение и продовольственные запасы грудами лежали на пристанях. Большевистское правительство отказалось платить займы, за счет которых должны были оплачиваться все эти материалы, и поэтому они являлись по справедливости собственностью союзников. Но перед союзниками возник тревожный вопрос о том, в чьи руки попадет все это снаряжение. Такое же положение создалось и во Владивостоке, куда американцы и японцы навезли огромное количество военных припасов. Неужели вся эта масса смертоносного материала должна была пополнить арсеналы центральных держав и продлить бойню еще на неопределенное время? Можно ли было предоставить его в распоряжение малодушного правительства, изменившего союзному делу и открыто враждебного всякой цивилизации, дабы оно, пользуясь им, раздавило всякую оппозицию своей власти? Вопросы эти возникли еще зимой 1917 года и приобрели чрезвычайную остроту еще до подписания Брест-Литовского мира.
Условия Брест-Литовского мира делали совершенно ясным, что блокада центральных держав, осуществлявшаяся с помощью столь огромных морских сил, в значительной степени была прорвана. Россия очутилась в распоряжении немцев. Мы видели, что отныне германские армии, столь усилившиеся на западном фронте, и стоявшее за ними гражданское население неприятельских стран смогут пользоваться житницами Украины и Сибири, нефтью Каспийского побережья и всеми вообще ресурсами огромной страны. В первые месяцы 1918 г. Германия в сущности достигла больше того, чем сколько она могла выиграть два года тому назад, до того как Фалькенгайн не обломал столь неосторожно своих зубов о Верденские твердыни. В какой степени и насколько быстро дадут себя чувствовать все эти последствия, сказать было трудно; но из дополнительных соглашений Германии с Украиной было ясно, что немцы намереваются оккупировать эту страну и извлечь из нее максимальное количество запасов. В это время никто не ждал быстрого окончания войны, и по-видимому нельзя было сомневаться в том, что немцы и австрийцы располагают достаточным временем и силами, чтобы неопределенно долго существовать за счет склонившейся перед ними гигантской империи. Немцы уже перевозили с русского фронта на западный 70 дивизий, составлявших более одного миллиона человек, 3 тысячи орудий и соответствующее военное снаряжение. Австрийцы также подкрепили свой итальянский фронт и непрерывным потоком посылали новые подкрепления на запад. Французская армия едва оправилась от мятежей 1917 г., а британская армия, стараясь облегчить положение французов и дать им передышку, истекала кровью после бесконечных наступлений по всему фронту от Арраса до Пашенделе. Таково было положение после краха в России. Вскоре начались величайшие битвы всей кампании, и ситуация стала еще более грозной. Даже в конце 1917 года, для того чтобы выиграть войну, союзникам было чрезвычайно важно снова создать восточный фронт против Германии и не пропустить русские припасы в центральные державы. Поэтому 23 декабря военные представители Верховного союзного совета постановили, что все национальные войска в России, решившие продолжать войну, должны поддерживаться всеми средствами, какие только имеются в нашем распоряжении. В Сибири один из союзников мог действовать, преимущественно перед всеми прочими, чрезвычайно быстро и энергично. Япония была расположена поблизости, располагала сильными и свежими силами, была вполне готова к выступлению и непосредственно заинтересована в нем. Но против ее выступления выдвигались веские аргументы. Если бы Япония выступила против России, то большевики, при поддержке русского народа, могли бы заключить прямой союз с Германией против союзников. Японцы были не прочь выступить и обнаруживали готовность взять под свой контроль значительную часть сибирской магистрали, но говорили, что участие в этой экспедиции американцев будет встречено в Японии недоброжелательно. 31 декабря британское правительство вступило в переговоры по этому вопросу с президентом Вильсоном. Соединенные Штаты высказались как против индивидуальной интервенции Японии, так и против совместной интервенции Америки и Японии. Японцев оскорбило такое отношение, которое на первых порах чувствовало себя обязанным разделять британское правительство. Японцы считали, что им нужно поручить все решительно интервенционистские выступления во Владивостоке, на которые изъявят согласие союзные державы, ибо укрепление враждебного германского влияния на берегах Тихого океана было бы непосредственной угрозой Японии. В конце января британское правительство, при поддержке французского, решило предложить Японии действовать в качестве уполномоченного союзных держав. Президент Вильсон по-прежнему противился всякой интервенции и в особенности индивидуальному выступлению Японии. С другой стороны, японцы требовали, чтобы в том случае, если Япония будет уполномочена на выступление державами, она получала от Америки помощь деньгами и военным снаряжением.
Брест-Литовский мир, последовавший вслед за натиском Людендорфа на западном фронте, и критическое положение, создавшееся в связи с этим, заставили обоих смертельно борющихся союзников усилить свои просьбы. Но президент Вильсон оказался непреклонным. В течение четырех драгоценных месяцев Япония и Америка продолжали спорить, и либо та, либо другая по очереди возражали против всякого варианта, выдвигаемого французами и англичанами. Тем не менее страшная борьба во Франции и Бельгии и все усиливавшаяся эксплуатация России Германией являлись аргументами, против которых ничего нельзя было возразить. Вскоре союзники получили поддержку оттуда, откуда они менее всего ее ожидали. С поразительной энергией создавалась Красная армия для защиты революции в России. 26 марта Троцкий сообщил Локкарту, нашему представителю в Москве, что он не возражает против вступления в Россию японских сил для противодействия германскому натиску, если только в этом выступлении будут участвовать другие союзники и дадут со своей стороны некоторые гарантии. Он просил, чтобы Великобритания назначила британскую морскую комиссию для реорганизации русского черноморского флота и выделила британского офицера для контроля над русскими железными дорогами. Как говорили, даже Ленин не возражал против иностранного вмешательства, имеющего целью борьбу с немцами, если союзники дадут гарантии, что они не будут вмешиваться во внутренние дела России. Англичане приложили все усилия, чтобы получить формальное приглашение от большевистских вождей. Оно было особенно важно потому, что таким путем удалось бы преодолеть нерасположение к интервенции со стороны США. По всей вероятности, большевики только маневрировали, чтобы до некоторой степени получить для своего режима санкцию иностранных держав и одурачить и внутренне расколоть патриотов, подымавших оружие против них. Чтобы окончательно разрешить вопрос и привести пять главнейших союзников к практическому соглашению, требовалось нечто иное. Этот новый фактор вскоре явился.
В России вдруг обозначилась иностранная сила, единственная в своем роде по характеру и происхождению. После объявления войны многие чехо-словаки, проживавшие в России, поступили добровольцами в русскую армию. Отряд чехо-словацких военнопленных записался в сербскую добровольческую дивизию на Добрудже. Кроме того чехо-словаки в больших количествах дезертировали из австрийской армии и присоединялись к своим соплеменникам, сражавшимся в рядах русской армии, еще в первые месяцы войны и в особенности после победы Брусилова на реке Стырь в 1916 г. Люди эти находились под руководством почтенного профессора Масарика, который бежал из Австрии и в 1914, 1915 и 1916 гг. проживал в Лондоне на положении беженца. Проф. Масарик не только поддерживал идею чешской национальности, но и стремился к созданию значительного чехо-словацкого государства. Узы между ним и чешскими добровольцами покоились исключительно на разуме и чувстве, но благодаря своей высокой моральной выдержке люди эти превозмогли все страдания этого исключительного времени. Чешские солдаты, отрезанные от своей родины и семейств огромными расстояниями, войной, бесконечным хаосом и, наконец, преступлениями, формально совершенными ими против австрийского правительства, прекрасно понимали свои национальные интересы и все значение союзнической борьбы и ни в какой степени не поддавались влиянию местных русских элементов. Царское правительство включило чехо-словаков в русскую армию и дало им самостоятельную военную организацию, но не совсем доверяло лояльности этих иностранцев, отвергших власть своего законного повелителя. Как только началась русская революция, проф. Масарик отправился в Россию, добился объединения всех чехо-словацких боевых единиц в один отряд и дал им национальное красно-белое чешское знамя. Благодаря его хлопотам в Париже, отряд был признан частью союзной армии. С момента заключения Брест-Литовского мира отряды эти, полностью сохранившие свое вооружение, предоставили себя в распоряжение союзников для дальнейшего ведения войны. Отличаясь конечно гораздо большей численностью и некоторыми своеобразными особенностями, они походили на шотландских стрелков Людовика XI, ирландскую Сарсфильдскую бригаду и швейцарскую гвардию Людовика XVI. Подобно всем этим войскам, они жили совершенно самостоятельной жизнью, отрезанные от родины и родного им быта, окруженные чужим народом, чувства которого их не трогали и привычки которого их не привлекали. Но, в противоположность своим предшественникам, они были связаны с великим мировым делом, от которого они ни на йоту не отклонялись. Они совместно изучали ход военных операций, постоянно занимались гимнастическими упражнениями и отличались ярким сознанием интересов своей группы. Это помогло им выдержать все невзгоды и среди развалин русской империи остаться
Бесстрастными среди бесчисленных врагов.
И чуждыми соблазна, страха, колебаний.
Когда после подписания Брест-Литовского трактата русские перестали бороться с германцами, чехо-словацкая армия потребовала, чтобы ее перебросили на Западный фронт. Большевикам также очень хотелось, чтобы чехо-словацкие отряды оставили Россию. Большевистский главнокомандующий дал чехам разрешение на свободный выезд, гарантированный соглашением между союзниками и Советским правительством. Это соглашение состоялось в Москве 26 марта. Самым надежным путем была сибирская магистраль, и чехи начали двигаться по ней через Пензу, Челябинск и Самару. Когда они начали путешествие, их было 42.500 чел., но в дальнейшем состав их пополнялся чехо-словацкими военнопленными, и в конце концов общая численность отряда достигла почти 60 тыс. чел.
Естественно, немцы косо смотрели на эти меры. Германский генеральный штаб решил во что бы то ни стало помешать переброске двух надежных армейских корпусов на Западный фронт. Мы не знаем, в какой форме немцы оказали давление на Советскую власть, но во всяком случае давление это оказалось успешным. Ленин и Троцкий решили изменить обязательствам, принятым на себя по отношению к чехам. Под руководством немцев быстро были приняты меры для того, чтобы задержать и взять в плен чешские отряды, пустившиеся в свое долгое путешествие. Несколько тысяч германских и австрийских военнопленных, наскоро вооруженных, начали формироваться в военные единицы под надзором германских офицеров. В то самое время как Троцкий детально выяснял с Локкартом вопрос о свободном пропуске чехов через Россию, он двинул красногвардейские отряды на предназначенные им пункты. 26 мая первый эшелон чехо-словацкой артиллерии прибыл в Иркутск. Согласно договору с большевиками, у чехов осталось только 30 карабинов и несколько гранат для личной самозащиты. Когда поезд вошел на станцию, чехи оказались лицом к лицу с большим, намного превосходящим их отрядом красногвардейцев. Им было приказано в 15 минут сдать все оставшееся у них оружие. Пока чехи, почти сплошь безоружные, обсуждали положение на железнодорожной платформе, из станционного здания по ним был открыт пулеметный огонь. Но чехи не уступили. В это время подготовка Красной армии ограничивалась лишь изучением принципов коммунизма, казнью пленных и обычными актами убийства и грабежа. Со своими 30 карабинами и ручными гранатами чехи не только разбили наголову своих противников, но и взяли их в плен и обезоружили.
Снабженные отобранным оружием, через несколько дней они разбили другие отряды, высланные против них местным Советом, и сообщили о происшедшем в штаб-квартиру.
После этого все чешские отряды перестали сдавать оружие и во всех местах, где они стояли, перешли к активной самообороне, а вскоре и к энергичной контрактаке Такое насквозь лживое изложение мятежа чехов, характерно для злейшего нашего врага – Черчиля, к которому тянулись все нити планомерной подготовки этого мятежа. – Ред .
. Их разбросанность придавала им теперь чрезвычайную силу. 11 тысяч чехов уже прибыло во Владивосток, остальные все еще были разбросаны вдоль транссибирской магистрали и по ее подъездным веткам на всем протяжении от Уральских гор до Тихого океана. 6 июня 1918 г. они уже владели всеми железнодорожными станциями между Омском и Красноярском. Их сотоварищи, оставшиеся в Европейской России, действовали столь же успешно. Они быстро захватили все главные железнодорожные сообщения между Пензой на западе и Нижнеудинском на востоке. 28 июня они захватили Владивосток, а 6 июля двинулись из Никольска к Харбину и Хабаровску. Иркутск они взяли 13 июля. На третьей неделе июля огромная часть России в несколько сот миль шириной и три тысячи миль длиной, включая основную линию сообщения от реки Волги до озера Байкала, находилась во владении этих иностранцев, на которых было совершено предательское нападение в тот самый момент, когда они оставляли страну на основании подписанного соглашения. В истории вряд ли можно встретить подобный эпизод, столь романтический по характеру и столь значительный по масштабу.
Ясно, чем должна была закончиться эта попытка. Чехи, уже доехавшие до Владивостока и овладевшие им, решили отправиться на выручку своих соотечественников, застрявших в центральной Сибири, и к середине сентября 1918 г. железнодорожное сообщение было восстановлено по всему транссибирскому пути. Таким образом, благодаря нарушению данного обещания и целому ряду случайных инцидентов, которых никто в мире не мог предвидеть, вся русская территория от реки Волги до Тихого океана, почти не меньшая по размерам, чем африканский континент, перешла, словно по мановению волшебного жезла, под контроль союзников.
Сообщение, посланное в конце июля чехо-словацкой армией профессору Масарику, находившемуся тогда в Соединенных штатах, в кратких чертах обрисовывало создавшееся положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
В период революции Франция, Великобритания и США в огромных количествах поставляли России военное снаряжение. Для уплаты за это снаряжение царистская и революционная Россия заключала займы. В Архангельск и Мурманск было поставлено более 600 тыс. тонн военных материалов, не говоря уже об огромных количествах угля. Еще при царском режиме в Мурманск была проложена от Петрограда железнодорожная линия в 800 миль длиной, главным образом за счет труда и страданий военнопленных. Военное снаряжение и продовольственные запасы грудами лежали на пристанях. Большевистское правительство отказалось платить займы, за счет которых должны были оплачиваться все эти материалы, и поэтому они являлись по справедливости собственностью союзников. Но перед союзниками возник тревожный вопрос о том, в чьи руки попадет все это снаряжение. Такое же положение создалось и во Владивостоке, куда американцы и японцы навезли огромное количество военных припасов. Неужели вся эта масса смертоносного материала должна была пополнить арсеналы центральных держав и продлить бойню еще на неопределенное время? Можно ли было предоставить его в распоряжение малодушного правительства, изменившего союзному делу и открыто враждебного всякой цивилизации, дабы оно, пользуясь им, раздавило всякую оппозицию своей власти? Вопросы эти возникли еще зимой 1917 года и приобрели чрезвычайную остроту еще до подписания Брест-Литовского мира.
Условия Брест-Литовского мира делали совершенно ясным, что блокада центральных держав, осуществлявшаяся с помощью столь огромных морских сил, в значительной степени была прорвана. Россия очутилась в распоряжении немцев. Мы видели, что отныне германские армии, столь усилившиеся на западном фронте, и стоявшее за ними гражданское население неприятельских стран смогут пользоваться житницами Украины и Сибири, нефтью Каспийского побережья и всеми вообще ресурсами огромной страны. В первые месяцы 1918 г. Германия в сущности достигла больше того, чем сколько она могла выиграть два года тому назад, до того как Фалькенгайн не обломал столь неосторожно своих зубов о Верденские твердыни. В какой степени и насколько быстро дадут себя чувствовать все эти последствия, сказать было трудно; но из дополнительных соглашений Германии с Украиной было ясно, что немцы намереваются оккупировать эту страну и извлечь из нее максимальное количество запасов. В это время никто не ждал быстрого окончания войны, и по-видимому нельзя было сомневаться в том, что немцы и австрийцы располагают достаточным временем и силами, чтобы неопределенно долго существовать за счет склонившейся перед ними гигантской империи. Немцы уже перевозили с русского фронта на западный 70 дивизий, составлявших более одного миллиона человек, 3 тысячи орудий и соответствующее военное снаряжение. Австрийцы также подкрепили свой итальянский фронт и непрерывным потоком посылали новые подкрепления на запад. Французская армия едва оправилась от мятежей 1917 г., а британская армия, стараясь облегчить положение французов и дать им передышку, истекала кровью после бесконечных наступлений по всему фронту от Арраса до Пашенделе. Таково было положение после краха в России. Вскоре начались величайшие битвы всей кампании, и ситуация стала еще более грозной. Даже в конце 1917 года, для того чтобы выиграть войну, союзникам было чрезвычайно важно снова создать восточный фронт против Германии и не пропустить русские припасы в центральные державы. Поэтому 23 декабря военные представители Верховного союзного совета постановили, что все национальные войска в России, решившие продолжать войну, должны поддерживаться всеми средствами, какие только имеются в нашем распоряжении. В Сибири один из союзников мог действовать, преимущественно перед всеми прочими, чрезвычайно быстро и энергично. Япония была расположена поблизости, располагала сильными и свежими силами, была вполне готова к выступлению и непосредственно заинтересована в нем. Но против ее выступления выдвигались веские аргументы. Если бы Япония выступила против России, то большевики, при поддержке русского народа, могли бы заключить прямой союз с Германией против союзников. Японцы были не прочь выступить и обнаруживали готовность взять под свой контроль значительную часть сибирской магистрали, но говорили, что участие в этой экспедиции американцев будет встречено в Японии недоброжелательно. 31 декабря британское правительство вступило в переговоры по этому вопросу с президентом Вильсоном. Соединенные Штаты высказались как против индивидуальной интервенции Японии, так и против совместной интервенции Америки и Японии. Японцев оскорбило такое отношение, которое на первых порах чувствовало себя обязанным разделять британское правительство. Японцы считали, что им нужно поручить все решительно интервенционистские выступления во Владивостоке, на которые изъявят согласие союзные державы, ибо укрепление враждебного германского влияния на берегах Тихого океана было бы непосредственной угрозой Японии. В конце января британское правительство, при поддержке французского, решило предложить Японии действовать в качестве уполномоченного союзных держав. Президент Вильсон по-прежнему противился всякой интервенции и в особенности индивидуальному выступлению Японии. С другой стороны, японцы требовали, чтобы в том случае, если Япония будет уполномочена на выступление державами, она получала от Америки помощь деньгами и военным снаряжением.
Брест-Литовский мир, последовавший вслед за натиском Людендорфа на западном фронте, и критическое положение, создавшееся в связи с этим, заставили обоих смертельно борющихся союзников усилить свои просьбы. Но президент Вильсон оказался непреклонным. В течение четырех драгоценных месяцев Япония и Америка продолжали спорить, и либо та, либо другая по очереди возражали против всякого варианта, выдвигаемого французами и англичанами. Тем не менее страшная борьба во Франции и Бельгии и все усиливавшаяся эксплуатация России Германией являлись аргументами, против которых ничего нельзя было возразить. Вскоре союзники получили поддержку оттуда, откуда они менее всего ее ожидали. С поразительной энергией создавалась Красная армия для защиты революции в России. 26 марта Троцкий сообщил Локкарту, нашему представителю в Москве, что он не возражает против вступления в Россию японских сил для противодействия германскому натиску, если только в этом выступлении будут участвовать другие союзники и дадут со своей стороны некоторые гарантии. Он просил, чтобы Великобритания назначила британскую морскую комиссию для реорганизации русского черноморского флота и выделила британского офицера для контроля над русскими железными дорогами. Как говорили, даже Ленин не возражал против иностранного вмешательства, имеющего целью борьбу с немцами, если союзники дадут гарантии, что они не будут вмешиваться во внутренние дела России. Англичане приложили все усилия, чтобы получить формальное приглашение от большевистских вождей. Оно было особенно важно потому, что таким путем удалось бы преодолеть нерасположение к интервенции со стороны США. По всей вероятности, большевики только маневрировали, чтобы до некоторой степени получить для своего режима санкцию иностранных держав и одурачить и внутренне расколоть патриотов, подымавших оружие против них. Чтобы окончательно разрешить вопрос и привести пять главнейших союзников к практическому соглашению, требовалось нечто иное. Этот новый фактор вскоре явился.
В России вдруг обозначилась иностранная сила, единственная в своем роде по характеру и происхождению. После объявления войны многие чехо-словаки, проживавшие в России, поступили добровольцами в русскую армию. Отряд чехо-словацких военнопленных записался в сербскую добровольческую дивизию на Добрудже. Кроме того чехо-словаки в больших количествах дезертировали из австрийской армии и присоединялись к своим соплеменникам, сражавшимся в рядах русской армии, еще в первые месяцы войны и в особенности после победы Брусилова на реке Стырь в 1916 г. Люди эти находились под руководством почтенного профессора Масарика, который бежал из Австрии и в 1914, 1915 и 1916 гг. проживал в Лондоне на положении беженца. Проф. Масарик не только поддерживал идею чешской национальности, но и стремился к созданию значительного чехо-словацкого государства. Узы между ним и чешскими добровольцами покоились исключительно на разуме и чувстве, но благодаря своей высокой моральной выдержке люди эти превозмогли все страдания этого исключительного времени. Чешские солдаты, отрезанные от своей родины и семейств огромными расстояниями, войной, бесконечным хаосом и, наконец, преступлениями, формально совершенными ими против австрийского правительства, прекрасно понимали свои национальные интересы и все значение союзнической борьбы и ни в какой степени не поддавались влиянию местных русских элементов. Царское правительство включило чехо-словаков в русскую армию и дало им самостоятельную военную организацию, но не совсем доверяло лояльности этих иностранцев, отвергших власть своего законного повелителя. Как только началась русская революция, проф. Масарик отправился в Россию, добился объединения всех чехо-словацких боевых единиц в один отряд и дал им национальное красно-белое чешское знамя. Благодаря его хлопотам в Париже, отряд был признан частью союзной армии. С момента заключения Брест-Литовского мира отряды эти, полностью сохранившие свое вооружение, предоставили себя в распоряжение союзников для дальнейшего ведения войны. Отличаясь конечно гораздо большей численностью и некоторыми своеобразными особенностями, они походили на шотландских стрелков Людовика XI, ирландскую Сарсфильдскую бригаду и швейцарскую гвардию Людовика XVI. Подобно всем этим войскам, они жили совершенно самостоятельной жизнью, отрезанные от родины и родного им быта, окруженные чужим народом, чувства которого их не трогали и привычки которого их не привлекали. Но, в противоположность своим предшественникам, они были связаны с великим мировым делом, от которого они ни на йоту не отклонялись. Они совместно изучали ход военных операций, постоянно занимались гимнастическими упражнениями и отличались ярким сознанием интересов своей группы. Это помогло им выдержать все невзгоды и среди развалин русской империи остаться
Бесстрастными среди бесчисленных врагов.
И чуждыми соблазна, страха, колебаний.
Когда после подписания Брест-Литовского трактата русские перестали бороться с германцами, чехо-словацкая армия потребовала, чтобы ее перебросили на Западный фронт. Большевикам также очень хотелось, чтобы чехо-словацкие отряды оставили Россию. Большевистский главнокомандующий дал чехам разрешение на свободный выезд, гарантированный соглашением между союзниками и Советским правительством. Это соглашение состоялось в Москве 26 марта. Самым надежным путем была сибирская магистраль, и чехи начали двигаться по ней через Пензу, Челябинск и Самару. Когда они начали путешествие, их было 42.500 чел., но в дальнейшем состав их пополнялся чехо-словацкими военнопленными, и в конце концов общая численность отряда достигла почти 60 тыс. чел.
Естественно, немцы косо смотрели на эти меры. Германский генеральный штаб решил во что бы то ни стало помешать переброске двух надежных армейских корпусов на Западный фронт. Мы не знаем, в какой форме немцы оказали давление на Советскую власть, но во всяком случае давление это оказалось успешным. Ленин и Троцкий решили изменить обязательствам, принятым на себя по отношению к чехам. Под руководством немцев быстро были приняты меры для того, чтобы задержать и взять в плен чешские отряды, пустившиеся в свое долгое путешествие. Несколько тысяч германских и австрийских военнопленных, наскоро вооруженных, начали формироваться в военные единицы под надзором германских офицеров. В то самое время как Троцкий детально выяснял с Локкартом вопрос о свободном пропуске чехов через Россию, он двинул красногвардейские отряды на предназначенные им пункты. 26 мая первый эшелон чехо-словацкой артиллерии прибыл в Иркутск. Согласно договору с большевиками, у чехов осталось только 30 карабинов и несколько гранат для личной самозащиты. Когда поезд вошел на станцию, чехи оказались лицом к лицу с большим, намного превосходящим их отрядом красногвардейцев. Им было приказано в 15 минут сдать все оставшееся у них оружие. Пока чехи, почти сплошь безоружные, обсуждали положение на железнодорожной платформе, из станционного здания по ним был открыт пулеметный огонь. Но чехи не уступили. В это время подготовка Красной армии ограничивалась лишь изучением принципов коммунизма, казнью пленных и обычными актами убийства и грабежа. Со своими 30 карабинами и ручными гранатами чехи не только разбили наголову своих противников, но и взяли их в плен и обезоружили.
Снабженные отобранным оружием, через несколько дней они разбили другие отряды, высланные против них местным Советом, и сообщили о происшедшем в штаб-квартиру.
После этого все чешские отряды перестали сдавать оружие и во всех местах, где они стояли, перешли к активной самообороне, а вскоре и к энергичной контрактаке Такое насквозь лживое изложение мятежа чехов, характерно для злейшего нашего врага – Черчиля, к которому тянулись все нити планомерной подготовки этого мятежа. – Ред .
. Их разбросанность придавала им теперь чрезвычайную силу. 11 тысяч чехов уже прибыло во Владивосток, остальные все еще были разбросаны вдоль транссибирской магистрали и по ее подъездным веткам на всем протяжении от Уральских гор до Тихого океана. 6 июня 1918 г. они уже владели всеми железнодорожными станциями между Омском и Красноярском. Их сотоварищи, оставшиеся в Европейской России, действовали столь же успешно. Они быстро захватили все главные железнодорожные сообщения между Пензой на западе и Нижнеудинском на востоке. 28 июня они захватили Владивосток, а 6 июля двинулись из Никольска к Харбину и Хабаровску. Иркутск они взяли 13 июля. На третьей неделе июля огромная часть России в несколько сот миль шириной и три тысячи миль длиной, включая основную линию сообщения от реки Волги до озера Байкала, находилась во владении этих иностранцев, на которых было совершено предательское нападение в тот самый момент, когда они оставляли страну на основании подписанного соглашения. В истории вряд ли можно встретить подобный эпизод, столь романтический по характеру и столь значительный по масштабу.
Ясно, чем должна была закончиться эта попытка. Чехи, уже доехавшие до Владивостока и овладевшие им, решили отправиться на выручку своих соотечественников, застрявших в центральной Сибири, и к середине сентября 1918 г. железнодорожное сообщение было восстановлено по всему транссибирскому пути. Таким образом, благодаря нарушению данного обещания и целому ряду случайных инцидентов, которых никто в мире не мог предвидеть, вся русская территория от реки Волги до Тихого океана, почти не меньшая по размерам, чем африканский континент, перешла, словно по мановению волшебного жезла, под контроль союзников.
Сообщение, посланное в конце июля чехо-словацкой армией профессору Масарику, находившемуся тогда в Соединенных штатах, в кратких чертах обрисовывало создавшееся положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65