— Повсюду. Это же не новость.
— Для меня — новость.
— Вы просто не знаете, что сейчас делается. Пройдитесь по университетским городкам...
Мэтлок сглотнул. Неужели только он ничего не замечал?
— Ну, знаете, предположим, я скажу вам, что хорошо знаком с... словом, бывал во многих студенческих городках?
— Отвечу, что вы просто вращались в других кругах. Во всяком случае, я к этому не имею отношения. Что еще?
— Давайте на минутку остановимся на этом... Зачем?
— Зачем — что?
— Зачем девушки этим занимаются?
— Ради хлеба насущного, дружище. Каждый зарабатывает, как может!
— Вы слишком умны, чтобы так думать... А это как-то организовано?
— Наверное. Я же вам сказал, я к этому не имею отношения.
— Поосторожней! У меня ведь достаточно на вас материала...
— Ладно. Да, организовано. Все организовано. Иначе ничего бы и не было.
— Где именно налажено дело?
— Я же вам сказал! Всюду!
— В самих университетах?
— Нет, не в университетах. В окрестностях. Обычно милях в двух, если это в сельской местности. В старых домах, подальше от пригородов. Если же университет в городе, дело налаживают в отеле, в частном клубе или просто в доме. Но не в этом.
— Вы говорите... о Колумбийском университете, Гарварде, Рэдклиффе, Смите, Холиоке? И о южных?
— Почему-то все забывают Принстон, — криво улыбнулся Пэйс. — А там ведь много уютных старых поместий на неезженых дорогах... Да, я говорю именно о них.
— Вот уже никогда бы не поверил... — сказал Мэтлок, обращаясь больше к себе, чем к Пэйсу. — Но зачем? Только не говорите мне о «хлебе насущном»...
— Хлеб насущный — это свобода, дружище. Для них — это свобода. Мы кое-чему научились. Заработаешь денег, приятель, и ты в фаворе у порядочных людей... К тому же — не знаю, заметили вы это или нет, — деньги теперь не так легко зарабатывать, как раньше. А молодежи деньги нужны.
— Вот эта девушка, о которой я говорил, — у меня такое впечатление, что ее заставили этим заниматься.
— О Господи! Никто никого не заставляет! Это все чепуха.
— Она мне кое-что рассказала... У тех, кто ее заставил, в руках такие рычаги, как суды, врачи, даже работа...
— Впервые слышу.
— И впоследствии. Угроза войти в контакт потом... возможно, спустя несколько лет. Эдакий простенький, старомодный шантаж. Типа того, который я сейчас использую против вас.
— Тогда она во что-то влипла прежде, эта девушка. Возможно, спуталась с кем-то или кому-то задолжала деньги.
— Кто такой Нимрод? — Мэтлок спросил это тихо, без нажима, но молодей человек тотчас отошел в дальний угол комнаты.
— Не знаю. Таких сведений у меня нет.
Мэтлок поднялся со стула и выпрямился во весь рост.
— Я еще раз задам вам этот вопрос; если я не получу на него ответа, я уйду отсюда, но вам конец. Весь благополучный ход вашей жизни изменится... если вообще вас оставят в живых... Кто такой Нимрод?
Молодой человек резко повернулся, и Мэтлок увидел страх в его глазах. Страх, который он видел на лице Лукаса Херрона, в глазах Лукаса Херрона.
— Будь что будет, но я не могу ответить.
— Не можете или не хотите?
— Не могу. Я не знаю.
— А я думаю, что знаете. Но я сказал вам, что задам этот вопрос еще только раз. Я это уже сделал. — И, не взглянув на студента, Мэтлок направился к двери.
— Нет!.. Я не знаю... Откуда мне знать? Вы не можете так поступить. — Пэйс бросился к Мэтлоку.
— Как?
— Так, как вы сказали... Я не знаю, кто они. У меня нет...
— Они?
Пэйс с удивлением посмотрел на Мэтлока.
— Угу... По-моему, это «они»... Я не знаю. У меня нет никаких контактов. У других есть, а у меня нет. Они меня не трогали.
— Но вы знаете об их существовании. — Это был не вопрос, а утверждение.
— Знаю?.. Да, знаю. Но кто они — честно, клянусь Богом, не знаю.
— Пойдем на компромисс. Пока что. Расскажите мне то, что знаете.
Испуганный Пэйс стал рассказывать. По мере того как он говорил, страх передавался Джеймсу Мэтлоку.
Нимрод был невидимый главный кукольник. Это был не «он» и не «они» — это, по словам Алана Пэйса, была сила, запустившая свои щупальца во все крупные университеты на северо-востоке страны, во все города и муниципалитеты, связанные с университетами, во все финансовые учреждения, за счет которых существует сложная система высшего образования в Новой Англии. А если верить слухам, и на юге — тоже.
Наркотики были лишь одной из сфер «их» деятельности и непосредственной причиной майской встречи, пропуском на которую служила корсиканская бумага.
Нимрод прибрал к рукам не только наркотики и прибыли от них — он хозяйничал в десятках университетов. Пэйс был убежден, что составление учебных программ, наем и увольнение преподавателей, присвоение степеней и назначение стипендий, — все это осуществлялось по указаниям организации Нимрода. Мэтлок мысленно перенесся в Карлайл. Вспомнил заместителя председателя приемной комиссии в Карлайле — человека Нимрода, как утверждал покойный Лоринг, Арчера Бисона, тренера университетской футбольной команды, дюжину других преподавателей и сотрудников, числившихся в списке Лоринга.
Сколько же их еще! Насколько глубоко Нимрод проник в университеты?
Зачем?
И вдобавок — организованная проституция. Вербовкой занимались сами юные проститутки в своей среде; новеньким давали адреса, устанавливали таксу. Молодые существа, достаточно ловкие и привлекательные, могли найти путь к Нимроду и заключить с ним соглашение. Это давало им «свободу», «хлеб насущный».
И никто от этого не погибал. Это было преступление без жертв.
— Никакого преступления — просто свобода, дружище. Ни у кого не пухнет голова. Не нужно набирать очки, чтобы получить стипендию.
Алан Пэйс видел немало хорошего в этой завуалированной деятельности практичного Нимрода. И не просто хорошего.
— Вы думаете, это чем-то отличается от всего остального? Ошибаетесь, мистер. Это же мини-Америка — высокоорганизованная, набитая счетно-вычислительными машинами и самоуправляющаяся. Все сделано по единому американскому образцу, дружище, и работает так же, как большие компании. Это то же, что «Дженерал моторс», «Интернэшнл телефон энд телеграф» и старушка «Белл», — просто нашелся ловкач, прибравший к рукам академические сферы. И дело быстро растет. С этим не бороться надо, а присоединяться.
— Так вы и собираетесь поступить? — спросил Мэтлок.
— Это единственный путь, дружище. Во что же еще верить? Насколько я понимаю, вы тоже в этом увязли. Наверное, вы вербовщик. От вас ведь не спрячешься; я вас уже давно жду.
— А если это не так?
— В таком случае вы лишились рассудка. А скоро лишитесь и головы.
Глава 27
Тот, кто обратил бы внимание на белый универсал, возвращавшийся в центр Нью-Хейвена, и его водителя, подумал бы: вот мчится дорогой автомобиль под стать богатому пригороду и за рулем сидит человек под стать автомобилю.
Сторонний наблюдатель не знал бы, конечно, что водитель не замечает или почти не замечает потока машин, не в силах прийти в себя от того, что узнал в течение последнего часа. Это был измученный человек, который не спал двое суток; ему казалось, что он держится за тоненькую веревку, натянутую над бездонной пропастью, и в любое мгновение эта его связь с жизнью может оборваться и он рухнет вниз.
Мэтлок пытался заставить себя ни о чем не думать. Он хорошо знал, что человеческий мозг, по крайней мере его мозг, не может нормально работать, если он устал и переполнен впечатлениями.
А ему надо действовать.
Он находился в неисследованных водах. В морях, где на крошечных островках обитали гротескные люди. Джулиан Дюнуа, Лукас Херрон, Бартолоцци, Айелло, Шарп, Стоктон и Пэйс. Отравленные и отравители.
Нимрод?
Неисследованные воды?
Нет, они не неисследованные, подумал Мэтлок.
Скорее, хорошо исследованные. Они нанесены на карты, и пользуются этими картами величайшие циники планеты.
Мэтлок подъехал к отелю «Шератон» и снял номер.
Он присел на кровать и позвонил Говарду Стоктону в Кармаунт. Стоктона не было.
Сухо и официально он попросил телефонистку в Кармаунте передать Стоктону, чтобы тот позвонил ему (Мэтлок посмотрел на часы — было без десяти два) через четыре часа. В шесть. Мэтлок назвал свой номер в «Шератоне» и повесил трубку.
Ему необходимо поспать хотя бы четыре часа. Неизвестно, когда теперь удастся прилечь.
Он опять снял телефонную трубку и попросил разбудить его без четверти шесть.
Как только голова утонула в подушке, он поднес руку к глазам. Даже через ткань рукава Мэтлок почувствовал, какая у него отросла щетина. Придется пойти в парикмахерскую, и еще он оставил свой чемодан в машине. Мэтлок настолько устал и был поглощен своими мыслями, что забыл захватить его в номер.
* * *
Три коротких, резких телефонных звонка: служба «Шератона» выполнила его просьбу. Было ровно без четверти шесть. Через пятнадцать минут раздался еще один звонок — на сей раз более длинный, нормальный. Звонил Говард Стоктон.
— Я буду краток, Мэтлок. С вами встретятся. Только не на самом Парусно-лыжном. Подъезжайте к восточному склону ущелья, откуда весной и летом туристам показывают окрестности, и поднимитесь наверх на подъемнике. Вы должны быть там в восемь тридцать сегодня вечером. Наверху вас встретит человек. Больше я вам ничего сказать не могу. Меня это не касается.
Стоктон повесил трубку, раздались короткие гудки.
Но он добился своего! Добился своего! Он установил контакт с Нимродом! С теми, кто будет на совещании.
Мэтлок прошел по тропинке к лыжному подъемнику. На автомобильной стоянке Парусно-лыжного курорта он дал сторожу десять долларов, и тот сразу понял, что у этого приятного мужчины, приехавшего на универсале, свидание с какой-то дамочкой. Муж явится не скоро, жизнь есть жизнь. Сторож оказался очень услужливым человеком.
Когда Мэтлок достиг восточного склона ущелья, начался дождь, который собирался весь день. В Коннектикуте апрельские ливни всегда оборачиваются майскими грозами, и Мэтлок выругал себя за то, что не купил плащ.
Он окинул взглядом безлюдный сейчас подъемник, его туго натянутые высоко над головой две линии тросов, смутно вырисовывающиеся в усиливающемся дожде, похожие на тугие канаты от кораблей к причалам в гавани. В помещении, где находились машины, приводившие в движение подъемник, горел едва заметный свет. Мэтлок подошел к двери и постучал. Невысокий жилистый человек открыл дверь и уставился на него.
— Это вы должны наверх подниматься?
— Похоже, что да.
— А зовут вас как?
— Мэтлок.
— Видать, вы и есть. Знаете, как держаться за штангу?
— Я катаюсь на лыжах. Согнутой рукой надо обхватить штангу, сесть на скамейку, ноги положить на перекладину.
— Помощь вам не потребуется. Я сейчас включу, а уж вы вскакивайте.
— Прекрасно.
— Промокнете вот только.
— Что делать.
Мэтлок встал справа от шахты подъемника и услышал, как заработали колеса. Канаты, поскрипывая, медленно поползли, задергались, и одновременно появилась штанга. Он вскочил в подъемник, уперся ногами в перекладину и закрыл планку, запиравшую его на уровне поясницы. Мэтлок ощутил, что канаты, раскачивая, отрывают его от земли.
Он двигался вверх по восточному склону ущелья на встречу с человеком Нимрода. Дождь уже не раздражал его, а наоборот — возбуждал. Его путешествие, его гонка подходила к концу. Тот, кто ждет его там, наверху, будет в сильном замешательстве. Мэтлок на это и рассчитывал, из этого исходил в своих планах. Если то, что рассказывали ему убитый Лоринг, а потом Гринберг, правда, — иначе и быть не может. Абсолютная секретность встречи; делегаты, не знающие друг друга; омерта; настоятельное требование пользоваться кодами и контркодами — все это было правдой. Он это видел в действии. А такая сложная система — особенно если она вдруг нарушается — неизбежно рождает подозрительность, страх и в конечном счете замешательство. На это Мэтлок и рассчитывал.
Лукас Херрон обвинял его в том, что он слишком дал волю воображению, возомнив всевозможные заговоры и контрзаговоры. Однако все это ему вовсе не мерещилось — он чувствовал, что они существуют на самом деле. В этом и была вся разница. Именно это внутреннее восприятие и привело Мэтлока к тому, что от Нимрода его отделяет один шаг.
Дождь усилился, сопровождаемый пронизывающим ветром, который здесь, наверху, ощущался намного сильнее, чем на земле. Штанга Мэтлока раскачивалась и крутилась все больше всякий раз, как он преодолевал очередной пролет над склоном. Слабый свет в машинном отделении был уже едва различим в темноте и потоках дождя. Он решил, что находится уже на полпути к вершине.
Неожиданный рывок: машина остановилась. Мэтлок вцепился в запорную планку и посмотрел вверх, пытаясь через Дождь рассмотреть, что могло попасть в шкив, чтобы воспрепятствовать подъему. Все вроде было нормально.
Он неуклюже повернулся на узкой планке, служащей сиденьем, и, прищурив глаза, стал вглядываться вниз по склону, Туда, где находилось машинное отделение. Оттуда не пробивалось ни малейшего света, даже мерцания. Мэтлок поднес руку ко лбу, наподобие козырька, чтобы по возможности предохранить глаза от попадания дождевых капель. Должно быть, он ошибся, ливень исказил его зрительное восприятие, возможно, металлический прут заслонил от него слабый свет. Мэтлок наклонился вправо, потом влево. Все напрасно — никакого света у подножия горы не было.
Возможно, перегорели предохранители? Если так, то они должны были захватить туда фонари. Ведь шел дождь, а управлять работой подъемника в такую погоду — дело нешуточное.
Мэтлок глянул себе под ноги. Он был футах в пятнадцати над землей. Если он повиснет на руках, уцепившись за нижнюю перекладину, ему придется падать с высоты не более восьми или девяти футов. Ничего, как-нибудь. И тогда оставшийся путь он проделает пешком. Медлить нельзя. Ибо подъем по склону займет двадцать минут, а то и больше.
Нельзя допустить, чтобы тот, с кем он должен встретиться, заподозрил неладное и ушел.
— Не шевелиться! Планку не снимать!
Голос донесся из темноты, сквозь дождь и ветер. Это было не только неожиданно, но и страшно. Внизу, справа от канатов, стоял человек в непромокаемом плаще и кепке. Было невозможно разглядеть его лицо или хотя бы определить рост.
— Кто вы?! Что вам надо?!
— Я тот, на встречу с кем вы пришли. Я хочу видеть бумагу. Бросьте ее вниз.
— Я покажу вам свою бумагу, когда увижу вашу. Такое условие я поставил.
— Бросьте бумагу, Мэтлок. Вот и все.
— Вы соображаете, что говорите?! Свет мощного фонаря ослепил его. Он потянулся рукой к запорной планке.
— Не трогать! Руки вперед, или я вас убью.
Яркий луч передвинулся с его лица на грудь. Когда зрение вернулось, Мэтлок увидел, что человек, освещая себе путь фонарем, подходит ближе к канатам. В правой руке он держал большой тупорылый автоматический пистолет. Слепящий свет снова ударил в лицо Мэтлоку — теперь прямо снизу.
— Ты что, угрожать? — крикнул Мэтлок, вспомнив, какое впечатление произвела вспышка его ярости на Стоктона в четыре часа утра. — Убери свою пушку и помоги мне слезть! У нас мало времени!
Однако на этот раз все получилось иначе. Человек, стоявший внизу, громко расхохотался.
— Ну и смешной же ты! Умора, да и только! Знаешь, на кого ты сейчас похож? На картонную обезьянку в тире. Ты меня понимаешь? А теперь кончай валять дурака и бросай мне бумагу!
Он снова расхохотался, и Мэтлоку вдруг все стало ясно.
Никакого контакта он так и не сумел установить. И никого не загнал в угол. Все его хитроумные планы и продуманные действия ни на шаг не приблизили его к Нимроду.
Он попал в западню.
Тем не менее, надо попытаться что-то сделать. Иного выхода у него нет.
— Ты делаешь большую глупость.
— Ладно, кончай трепаться! Давай сюда бумагу. Мы ее уже целую неделю ищем. Мне ведено без нее не возвращаться.
— Я не могу ее отдать.
— Тогда я вышибу тебе мозги!
— Я сказал, что не могу! Я не сказал, что не хочу!
— Не ври. Она при тебе! Без нее ты бы сюда не приехал.
— Она в пакете у меня на пояснице.
— Достань ее!
— Да не могу я! Я сижу на деревяшке десять сантиметров шириной, ноги у меня на перекладине, и я болтаюсь в воздухе на высоте около двадцати футов.
Половину его слов заглушил шум дождя. Человек внизу начал проявлять нетерпение.
— Я тебе сказал — достань ее!
— Тогда мне придется спрыгнуть вниз! Я не могу дотянуться до завязок! — кричал Мэтлок, стараясь, чтобы тот расслышал. — Я же ничего не могу сделать! И у меня нет оружия!
Человек с большим тупорылым пистолетом отошел от канатов и нацелил луч своего мощного фонаря, и пистолет на Мэтлока.
— О'кей, прыгай! Но одно неверное движение — и я прострелю тебе башку!
Мэтлок откинул планку, ухватился за перекладину для ног, соскользнул вниз и повис в воздухе.
— Убери фонарь! Я ничего не вижу!
— Как же, как же, сейчас! Падай!
Он упал, громко вскрикнул и схватился за ногу, извиваясь от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31