Министерство считает, что дальнейшие шаги со стороны профессора Мэтлока могли бы помешать ведению расследования в районе Карлайла. Мистер Мэтлок получил оригинал этого письма, что он и подтверждает своей подписью ниже».
— Что вы мне говорите, черт побери? Здесь же сказано, что я согласен выйти из игры.
— Юрист из вас никудышный. Не изобретайте велосипед, пока не выслушаете меня.
— Что?
— Нигде — понимаете, нигде! — в этой бумаге не сказано, что вы согласны выйти из игры. Сказано лишь, что министерство юстиции просит вас об этом.
— Тогда на кой черт мне ее подписывать?
— Великолепный вопрос. Вы должны подписать бумагу лишь при условии, что отказываетесь выйти из игры.
— О Господи! — Мэтлок слез со стола и бросил бумагу Гринбергу. — Я, может быть, и не разбираюсь в юриспруденции, но язык-то я знаю. Так вот: вы противоречите сами себе!
— Это только кажется... Разрешите задать вам вопрос. Предположим, вы продолжаете играть роль тайного агента. Разве не может так случиться, что вы попросите помощи? Даже срочной?
— Конечно, может. Наверняка.
— Вы не получите никакой помощи, если не подпишете это письмо и не отправите его обратно... Что вы на меня так смотрите? Меня через несколько дней заменят. Я и так уже засиделся в этом районе.
— Что за лицемерие! Значит, чтобы получить помощь, надо подписать бумагу, в которой сказано, что мне эта помощь не потребуется.
— После этого мне остается лишь заняться частной практикой... Сейчас для таких вещей есть новый термин — «безопасное продвижение». Используйте, что хотите, кого хотите. Но не берите вину на себя, если ваш оперативный план провалится. Не берите на себя ответственность.
— В общем, если я не поставлю здесь своей подписи, это Равносильно прыжку без парашюта.
— Я уже сказал. Можете получить у меня бесплатную консультацию. А юрист я хороший. Выходите из игры. Бросьте все это. Но бросьте совсем.
— А я вам говорю, что не могу.
— Поймите же, — мягко сказал Гринберг, беря стакан, — что бы вы ни предпринимали, вашего брата из могилы не вернешь.
— Я знаю. — Мэтлок был тронут, но голос его звучал твердо.
— Возможно, вам удалось бы спасти других младших братьев — или не удалось. В любом случае для этого можно найти профессионала. Как ни обидно признаваться, но Крессел прав. А если мы не схватим этих торговцев наркотиками, которые встречаются через пару недель, то будут и другие.
— Я полностью согласен с тем, что вы говорите.
— В таком случае чего же медлить? Выходите из игры.
— Почему?.. Я ведь еще не рассказал вам мою печальную историю. Помните? Вы решили рассказать первым, а теперь моя очередь.
— Давайте.
И Мэтлок рассказал ему все. Все, что знал о Лукасе Херроне, человеке-легенде, гиганте, «великом старце» Карлайла. Об этом скелете, который в ужасе бежал к себе в лес, откуда донеслось одно-единственное слово: «Нимрод». Гринберг слушал, и чем дальше Мэтлок рассказывал, тем печальнее становились глаза Гринберга. Когда Мэтлок кончил, Джейсон осушил свой стакан и мрачно покачал головой.
— Значит, вы все ему рассказали? Ко мне вы прийти не могли — отправились к нему. К этому вашему университетскому святому, у которого руки по локоть в крови... Лоринг был прав: нам недоставало только совестливого дилетанта... Дилетанты впереди и дилетанты позади. Но могу засвидетельствовать, что совесть у вас есть. Для арьергарда это немало.
— Так что же мне делать?
— Подпишите эту вонючую бумажонку. — Гринберг взял с бара письмо министерства юстиции и передал его Мэтлоку. — Вам понадобится помощь.
Патриция Бэллентайн прошла в сопровождении Мэтлока к столику в дальнем конце «Чеширского кота». По дороге Мэтлоку основательно досталось за сотрудничество с правительственными учреждениями, в частности и прежде всего — с Федеральным бюро расследований. Она говорила, что дело вовсе не в ее либеральных взглядах — просто подобные организации превратили страну почти в полицейское государство.
Она знает это не понаслышке, работу ФБР она видела собственными глазами, и таких случаев, как с ее отцом, было много.
Мэтлок пододвинул Патриции стул и, когда она села, положил руки ей на плечи — чтобы успокоить ее и уменьшить дурные предчувствия. Стол был маленький и стоял у окна, в нескольких футах от террасы, на которой уже скоро, в мае месяце, тоже будут обедать посетители. Мэтлок сел напротив Патриции и взял ее за руку.
— Я не собираюсь просить прощения за то, что я делаю. Я уверен, что так надо. Я не герой и вовсе не осведомитель. Меня никто не просит быть героем, а информация, которая им нужна, в конечном счете поможет многим людям. Людям, которые нуждаются в помощи. Отчаянно нуждаются.
— Но получат ли эти люди помощь? Или на них просто заведут дело? И вместо больниц и клиник... они окажутся в тюрьме?
— Министерство юстиции не интересует больная молодежь. Они хотят найти тех, кто ее заражает. И я тоже хочу.
— А тем временем все это ударяет по ребятам.
— По некоторым — возможно. Их не так много.
— Как ты снисходительно о них говоришь! — Пэт высвободила руку из руки Мэтлока. — Кто же принимает эти решения? Ты?
— Ты начинаешь прокручивать одну и ту же запись.
— Я была там. Это малоприятно.
— Но теперь совсем иначе. Я видел всего двоих: один... отошел от дела, другой — это Гринберг. Ничего общего с теми жуткими типами пятидесятых годов. Можешь поверить мне на слово.
— Хотелось бы.
К их столику подошел управляющий.
— Вас к телефону, мистер Мэтлок.
Что-то неприятно кольнуло у него под ложечкой. Страх. Лишь один человек знал, где он, и это был Джейсон Гринберг.
— Спасибо, Гарри.
Мэтлок встал и посмотрел на Пэт. Он уже давно водил ее в рестораны, на ужины, на вечеринки, но никто ему ни разу не звонил. Он понял по ее взгляду, что она тоже об этом подумала, и быстро направился к телефону.
— Слушаю!
— Джим? — Это, конечно, был Гринберг.
— Джейсон?
— Простите, что беспокою вас. Я бы не стал, если бы не обстоятельства.
— Господи, что случилось?
— Лукас Херрон мертв. Он покончил с собой час назад.
У Мэтлока снова вспыхнула боль под ложечкой — на этот раз сильная и острая, он даже задохнулся. Перед глазами возникло видение: насмерть перепуганный старик бежит по ухоженной лужайке и скрывается в лесу, окружающем его владения. А потом стонущий звук, всхлип и шепотом произнесенное — с ненавистью — имя Нимрода.
— С вами все в порядке?
— Да. — Мэтлоку вдруг вспомнилась небольшая фотография в черной рамке — темноволосый офицер с автоматом в одной руке и картой в другой: лицо худощавое, волевое, взгляд обращен вверх.
Четверть века назад.
— Возвращайтесь-ка к себе домой... — Это был приказ, хотя у Гринберга хватило ума произнести фразу достаточно мягко.
— Кто его нашел?
— Мой человек. Еще никто не знает.
— Ваш человек?
— После нашего с вами разговора я взял Херрона под наблюдение. Вы могли это предвидеть. Мой человек вошел и обнаружил его.
— Как он это сделал?
— Вскрыл себе вены в ванне.
— О Боже, что я натворил!
— Прекратите! Возвращайтесь к себе. Нам необходимо связаться кое с кем... Давайте, Джим.
— Что я скажу Пэт? — Мэтлок тщетно пытался собраться с мыслями, перед глазами по-прежнему стоял старый, напуганный человек.
— Чем меньше, тем лучше. И не задерживайтесь. Мэтлок повесил трубку и несколько раз глубоко вздохнул-Поискал в карманах сигареты и вспомнил, что оставил их на столике.
Столик. Пэт. Надо возвращаться, а по пути придумать, что ей сказать.
Правду. Черт подери, только правду.
Мэтлок обогнул две античные колонны и направился в дальний конец зала, к столику у окна. Он был потрясен сообщением Гринберга, но когда он решил ничего не скрывать от Пэт, ему стало легче. Должен же у него быть еще кто-то, помимо Гринберга и Крессела, с кем можно откровенно поговорить.
Крессел! Ведь он же должен быть у Крессела в семь часов. Он совершенно забыл об этом!
Но мысль о Сэме Кресселе тотчас вылетела у него из головы. За столиком у окна никого не было.
Пэт исчезла.
Глава 13
— И никто не видел, как она ушла?
Гринберг вслед за расстроенным Мэтлоком прошел из передней в гостиную. Из спальни доносился голос Сэма Крессела: он что-то возбужденно кричал в трубку. Мэтлок заметил это, хоть его внимание рассеивалось, расщеплялось.
— Это Сэм? — спросил Мэтлок. — Он знает о Херроне?
— Да. Я позвонил ему после того, как поговорил с вами... Ну а официантки? Вы спросили их?
— Конечно. Но никто из них не мог сказать ничего определенного. Они все были заняты. Одна сказала, что, возможно, Пэт пошла в дамскую комнату. Другая — что она уехала с парочкой, сидевшей за соседним столиком.
— Разве она не должна была пройти мимо вас? Неужели вы бы ее не заметили?
— Не обязательно. Мы сидели в глубине зала. Оттуда на террасу ведут две или три двери. Летом, особенно когда много народу, столики выносят и на террасу.
— Вы уехали на собственной машине? — Естественно.
— И вы не видели, чтобы Пэт шла по дороге или по траве?
— Нет.
— А знакомых в ресторане не было?
— Я не приглядывался. У меня голова была... занята другим.
Мэтлок закурил сигарету. Рука его, державшая спичку, дрожала.
— Если хотите знать мое мнение, то скорее всего она увидела кого-то из знакомых и попросила подбросить ее домой. Такую девушку, как она, не очень-то увезешь, если ей этого не хочется.
— Я знаю. Мне это тоже приходило в голову.
— Вы поссорились?
— Можно сказать, что ссора была на исходе, но не совсем. Возможно, ее разозлил телефонный звонок. Преподавателям старой английской литературы редко звонят в рестораны.
— Простите.
— Да вы-то в чем виноваты? Я говорил вам, что она всегда на пределе. Без конца думает об отце. Попробую позвонить ей домой, когда Сэм освободит телефон.
— Странный он человек. Я ему рассказываю о Херроне, он, само собой, приходит в страшное волнение. Объявляет, что должен конфиденциально поговорить с Силфонтом, идет в спальню и орет так, что его можно услышать в Поукинси.
Мысли Мэтлока тотчас вернулись к Херрону.
— Его смерть, то есть самоубийство, будет самым большим потрясением для университета за последние двадцать лет. Такие люди, как Лукас, просто не умирают. И уж конечно не умирают так... Сэм знает, что я был у Лукаса?
— Знает. Я не мог скрыть это от него. Я сказал ему примерно то, что рассказали мне вы, — конечно вкратце. Он отказывается этому верить.
— Ничего удивительного. Этому нелегко поверить. Итак, что мы будем делать?
— Будем ждать. Рапорт я представил. Двое из лаборатории криминалистики хартфордского бюро сейчас уже там. Кроме того, вызвали местную полицию.
При слове «полиция» Мэтлок неожиданно вспомнил полицейского в коридоре возле корта. Он рассказал об этой встрече Гринбергу, но Гринберг так ничего и не объяснил ему — если, конечно, мог объяснить. Сейчас Мэтлок снова спросил его:
— А как насчет того полицейского в спортивном корпусе?
— Пока все нормально. Полицейские Карлайла имеют право заниматься в спортивном корпусе по утрам три раза в неделю. Это входит в систему отношений между городом и университетом. Так что просто совпадение.
— И вы на этом успокаиваетесь?
— Я ведь сказал — пока. Мы проверяем этого человека. На сегодня ничего, кроме безукоризненного послужного списка.
— Он расист, мерзавец.
— Вы, наверное, удивитесь, но это не преступление. Вспомните Билль о правах.
Из спальни быстро вышел Сэм Крессел. Он ступал подчеркнуто твердо, но сразу чувствовалось, что он до смерти перепуган — не человек, а воплощенный страх. Мэтлоку стало не по себе: такое же помертвевшее лицо было у Лукаса Херрона, когда старик бросился в лес.
— Я слышал, как вы пришли, — сказал Крессел. — Что же нам делать? Что нам делать, черт побери?.. Адриан не верит в эту бредовую историю, как, впрочем, и я. Лукас Херрон! Это же немыслимо!
—Возможно. Но это правда.
— Это потому, что вы так говорите? Откуда вы знаете? Вы ведь не профессионал в этих делах. Насколько я понимаю, Лукас признал, что он помогал одному студенту-наркоману.
— Он... они не студенты.
— Ясно. — Крессел умолк и посмотрел на Мэтлока, затем на Гринберга. — В таком случае я требую, чтобы мне сообщили имена.
— Вы их узнаете, — спокойно сказал Гринберг. — Продолжайте. Я хотел бы услышать, почему Мэтлок ошибается, а вся эта история — бредовая.
— Потому что Лукас Херрон не единственный... не был единственным среди преподавателей, который этим занимался. Многие из нас помогают, как могут!
— Я не совсем вас понимаю. — Гринберг в упор посмотрел на Крессела. — Итак, вы помогаете. Но вы же не кончаете жизнь самоубийством, когда один из ваших коллег узнает об этом.
Сэм Крессел снял очки — вид у него сразу стал задумчивый, печальный.
— Есть еще один аспект, о котором никто из вас не подозревает. Я уже некоторое время об этом знаю, но куда меньше Силфонта... Лукас Херрон был очень больной человек. Прошлым летом ему удалили почку. Другая также была поражена раком, и он знал это. По-видимому, он очень страдал. Жить ему оставалось не долго.
Гринберг внимательно смотрел на Крессела, пока тот надевал очки. Мэтлок нагнулся к кофейному столику и потушил в пепельнице сигарету. Наконец Гринберг заговорил:
— Вы полагаете, что между самоубийством Херрона и визитом к нему Мэтлока нет никакой связи?
— Я ничего не полагаю. Я уверен, что есть какая-то связь... Но вы ведь не знали Лукаса. Вся его жизнь, почти полстолетия, не считая военных лет, прошла в Карлайлском университете. Он целиком посвятил себя университету. Он любил Карлайл больше, чем можно любить женщину или ребенка. Джим говорил вам об этом. И если он вдруг понял, что его мир рушится, разваливается на части, это наверняка причинило ему куда большую боль, чем та физическая пытка, которой подвергалось его тело. Разве можно выбрать лучший момент, чтобы свести счеты с жизнью?
— Черт бы вас побрал! — взорвался Мэтлок. — Вы же говорите, что это я его убил!
— Возможно, — тихо произнес Крессел. — Я просто не думал об этом в таком плане. И Адриан, я уверен, тоже.
— Но именно это вы говорите! Вы говорите, что я, не зная броду, полез в воду и убил его, как если бы сам вскрыл ему вены... Но вы-то там не были. А я был!
— Я вовсе не сказал, что вы, не зная броду, полезли в воду, — мягко заметил Крессел. — Я сказал только, что вы дилетант. Дилетант с наилучшими намерениями. Я думаю, Гринберг меня понял.
Джейсон Гринберг взглянул на Мэтлока.
— Есть старая словацкая пословица: «Когда старики себя убивают, города умирают».
Неожиданно раздался пронзительный телефонный звонок; все трое вздрогнули. Мэтлок снял трубку, затем повернулся к Гринбергу:
— Это вас.
— Благодарю. — Агент взял у Мэтлока трубку. — Гринберг... О'кей. Понимаю. Когда вы будете знать?.. Скорей всего, к тому времени я уже буду в пути. Я вам позвоню. Поговорим потом. — Он положил трубку на рычаг и встал у письменного стал спиной к Мэтлоку и Кресселу.
— В чем дело? — не выдержал декан. — Что случилось?
Гринберг повернулся и посмотрел на них. Мэтлоку показалось, что глаза его стали еще печальнее. Мэтлок уже знал, что это признак беды.
— Мы обращаемся в полицию и в суд за разрешением на вскрытие.
— Зачем?! — закричал, подскочив к агенту, Крессел. — Бога ради, зачем?! Он же покончил самоубийством. Он страшно страдал!.. О Боже! Вы не должны этого делать! Если только это станет известно...
— Все будет шито-крыто.
— Ничего не выйдет, и вы это знаете. Все равно станет известно, и здесь начнется ад кромешный! Я не позволю!
— Вы не можете этому помешать. Даже я не мог бы. Достаточно фактов, указывающих на то, что Херрон не совершал самоубийства. Он был убит. — Гринберг взглянул на Мэтлока и криво усмехнулся. — И не словами.
* * *
Крессел спорил, угрожал, снова позвонил Силфонту и наконец, когда увидел, что все это ни к чему, в ярости покинул квартиру Мэтлока.
Не успел Крессел захлопнуть за собой дверь, как снова зазвонил телефон. Гринберг заметил, что это выводит Мэтлока из себя — и не просто выводит из себя, а вызывает тревогу, возможно даже пугает.
— Прошу извинить... Ваша квартира становится сейчас чем-то вроде базы разведывательного отряда. Но не надолго. Может быть, это ваша девушка.
Мэтлок снял трубку, послушал и, повернувшись к Гринбергу, сказал только одно слово:
— Вас.
Гринберг взял трубку, тихо произнес свою фамилию и затем с минуту смотрел прямо перед собой. Мэтлок понаблюдал за Гринбергом, затем прошел на кухню. Ему не хотелось стоять точно идиоту и слушать, как агент получает инструкции.
Когда он снял трубку, голос на другом конце провода произнес:
— Говорят из Вашингтона.
На кухонном столе лежал пустой конверт, в котором ему прислали откровенно лицемерную бумагу из министерства юстиции. Еще одно напоминание о том, что самые мрачные его фантазии постепенно материализуются. Мэтлок начал понимать, что страна, где он вырос, становится чем-то уродливым, несущим разрушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Что вы мне говорите, черт побери? Здесь же сказано, что я согласен выйти из игры.
— Юрист из вас никудышный. Не изобретайте велосипед, пока не выслушаете меня.
— Что?
— Нигде — понимаете, нигде! — в этой бумаге не сказано, что вы согласны выйти из игры. Сказано лишь, что министерство юстиции просит вас об этом.
— Тогда на кой черт мне ее подписывать?
— Великолепный вопрос. Вы должны подписать бумагу лишь при условии, что отказываетесь выйти из игры.
— О Господи! — Мэтлок слез со стола и бросил бумагу Гринбергу. — Я, может быть, и не разбираюсь в юриспруденции, но язык-то я знаю. Так вот: вы противоречите сами себе!
— Это только кажется... Разрешите задать вам вопрос. Предположим, вы продолжаете играть роль тайного агента. Разве не может так случиться, что вы попросите помощи? Даже срочной?
— Конечно, может. Наверняка.
— Вы не получите никакой помощи, если не подпишете это письмо и не отправите его обратно... Что вы на меня так смотрите? Меня через несколько дней заменят. Я и так уже засиделся в этом районе.
— Что за лицемерие! Значит, чтобы получить помощь, надо подписать бумагу, в которой сказано, что мне эта помощь не потребуется.
— После этого мне остается лишь заняться частной практикой... Сейчас для таких вещей есть новый термин — «безопасное продвижение». Используйте, что хотите, кого хотите. Но не берите вину на себя, если ваш оперативный план провалится. Не берите на себя ответственность.
— В общем, если я не поставлю здесь своей подписи, это Равносильно прыжку без парашюта.
— Я уже сказал. Можете получить у меня бесплатную консультацию. А юрист я хороший. Выходите из игры. Бросьте все это. Но бросьте совсем.
— А я вам говорю, что не могу.
— Поймите же, — мягко сказал Гринберг, беря стакан, — что бы вы ни предпринимали, вашего брата из могилы не вернешь.
— Я знаю. — Мэтлок был тронут, но голос его звучал твердо.
— Возможно, вам удалось бы спасти других младших братьев — или не удалось. В любом случае для этого можно найти профессионала. Как ни обидно признаваться, но Крессел прав. А если мы не схватим этих торговцев наркотиками, которые встречаются через пару недель, то будут и другие.
— Я полностью согласен с тем, что вы говорите.
— В таком случае чего же медлить? Выходите из игры.
— Почему?.. Я ведь еще не рассказал вам мою печальную историю. Помните? Вы решили рассказать первым, а теперь моя очередь.
— Давайте.
И Мэтлок рассказал ему все. Все, что знал о Лукасе Херроне, человеке-легенде, гиганте, «великом старце» Карлайла. Об этом скелете, который в ужасе бежал к себе в лес, откуда донеслось одно-единственное слово: «Нимрод». Гринберг слушал, и чем дальше Мэтлок рассказывал, тем печальнее становились глаза Гринберга. Когда Мэтлок кончил, Джейсон осушил свой стакан и мрачно покачал головой.
— Значит, вы все ему рассказали? Ко мне вы прийти не могли — отправились к нему. К этому вашему университетскому святому, у которого руки по локоть в крови... Лоринг был прав: нам недоставало только совестливого дилетанта... Дилетанты впереди и дилетанты позади. Но могу засвидетельствовать, что совесть у вас есть. Для арьергарда это немало.
— Так что же мне делать?
— Подпишите эту вонючую бумажонку. — Гринберг взял с бара письмо министерства юстиции и передал его Мэтлоку. — Вам понадобится помощь.
Патриция Бэллентайн прошла в сопровождении Мэтлока к столику в дальнем конце «Чеширского кота». По дороге Мэтлоку основательно досталось за сотрудничество с правительственными учреждениями, в частности и прежде всего — с Федеральным бюро расследований. Она говорила, что дело вовсе не в ее либеральных взглядах — просто подобные организации превратили страну почти в полицейское государство.
Она знает это не понаслышке, работу ФБР она видела собственными глазами, и таких случаев, как с ее отцом, было много.
Мэтлок пододвинул Патриции стул и, когда она села, положил руки ей на плечи — чтобы успокоить ее и уменьшить дурные предчувствия. Стол был маленький и стоял у окна, в нескольких футах от террасы, на которой уже скоро, в мае месяце, тоже будут обедать посетители. Мэтлок сел напротив Патриции и взял ее за руку.
— Я не собираюсь просить прощения за то, что я делаю. Я уверен, что так надо. Я не герой и вовсе не осведомитель. Меня никто не просит быть героем, а информация, которая им нужна, в конечном счете поможет многим людям. Людям, которые нуждаются в помощи. Отчаянно нуждаются.
— Но получат ли эти люди помощь? Или на них просто заведут дело? И вместо больниц и клиник... они окажутся в тюрьме?
— Министерство юстиции не интересует больная молодежь. Они хотят найти тех, кто ее заражает. И я тоже хочу.
— А тем временем все это ударяет по ребятам.
— По некоторым — возможно. Их не так много.
— Как ты снисходительно о них говоришь! — Пэт высвободила руку из руки Мэтлока. — Кто же принимает эти решения? Ты?
— Ты начинаешь прокручивать одну и ту же запись.
— Я была там. Это малоприятно.
— Но теперь совсем иначе. Я видел всего двоих: один... отошел от дела, другой — это Гринберг. Ничего общего с теми жуткими типами пятидесятых годов. Можешь поверить мне на слово.
— Хотелось бы.
К их столику подошел управляющий.
— Вас к телефону, мистер Мэтлок.
Что-то неприятно кольнуло у него под ложечкой. Страх. Лишь один человек знал, где он, и это был Джейсон Гринберг.
— Спасибо, Гарри.
Мэтлок встал и посмотрел на Пэт. Он уже давно водил ее в рестораны, на ужины, на вечеринки, но никто ему ни разу не звонил. Он понял по ее взгляду, что она тоже об этом подумала, и быстро направился к телефону.
— Слушаю!
— Джим? — Это, конечно, был Гринберг.
— Джейсон?
— Простите, что беспокою вас. Я бы не стал, если бы не обстоятельства.
— Господи, что случилось?
— Лукас Херрон мертв. Он покончил с собой час назад.
У Мэтлока снова вспыхнула боль под ложечкой — на этот раз сильная и острая, он даже задохнулся. Перед глазами возникло видение: насмерть перепуганный старик бежит по ухоженной лужайке и скрывается в лесу, окружающем его владения. А потом стонущий звук, всхлип и шепотом произнесенное — с ненавистью — имя Нимрода.
— С вами все в порядке?
— Да. — Мэтлоку вдруг вспомнилась небольшая фотография в черной рамке — темноволосый офицер с автоматом в одной руке и картой в другой: лицо худощавое, волевое, взгляд обращен вверх.
Четверть века назад.
— Возвращайтесь-ка к себе домой... — Это был приказ, хотя у Гринберга хватило ума произнести фразу достаточно мягко.
— Кто его нашел?
— Мой человек. Еще никто не знает.
— Ваш человек?
— После нашего с вами разговора я взял Херрона под наблюдение. Вы могли это предвидеть. Мой человек вошел и обнаружил его.
— Как он это сделал?
— Вскрыл себе вены в ванне.
— О Боже, что я натворил!
— Прекратите! Возвращайтесь к себе. Нам необходимо связаться кое с кем... Давайте, Джим.
— Что я скажу Пэт? — Мэтлок тщетно пытался собраться с мыслями, перед глазами по-прежнему стоял старый, напуганный человек.
— Чем меньше, тем лучше. И не задерживайтесь. Мэтлок повесил трубку и несколько раз глубоко вздохнул-Поискал в карманах сигареты и вспомнил, что оставил их на столике.
Столик. Пэт. Надо возвращаться, а по пути придумать, что ей сказать.
Правду. Черт подери, только правду.
Мэтлок обогнул две античные колонны и направился в дальний конец зала, к столику у окна. Он был потрясен сообщением Гринберга, но когда он решил ничего не скрывать от Пэт, ему стало легче. Должен же у него быть еще кто-то, помимо Гринберга и Крессела, с кем можно откровенно поговорить.
Крессел! Ведь он же должен быть у Крессела в семь часов. Он совершенно забыл об этом!
Но мысль о Сэме Кресселе тотчас вылетела у него из головы. За столиком у окна никого не было.
Пэт исчезла.
Глава 13
— И никто не видел, как она ушла?
Гринберг вслед за расстроенным Мэтлоком прошел из передней в гостиную. Из спальни доносился голос Сэма Крессела: он что-то возбужденно кричал в трубку. Мэтлок заметил это, хоть его внимание рассеивалось, расщеплялось.
— Это Сэм? — спросил Мэтлок. — Он знает о Херроне?
— Да. Я позвонил ему после того, как поговорил с вами... Ну а официантки? Вы спросили их?
— Конечно. Но никто из них не мог сказать ничего определенного. Они все были заняты. Одна сказала, что, возможно, Пэт пошла в дамскую комнату. Другая — что она уехала с парочкой, сидевшей за соседним столиком.
— Разве она не должна была пройти мимо вас? Неужели вы бы ее не заметили?
— Не обязательно. Мы сидели в глубине зала. Оттуда на террасу ведут две или три двери. Летом, особенно когда много народу, столики выносят и на террасу.
— Вы уехали на собственной машине? — Естественно.
— И вы не видели, чтобы Пэт шла по дороге или по траве?
— Нет.
— А знакомых в ресторане не было?
— Я не приглядывался. У меня голова была... занята другим.
Мэтлок закурил сигарету. Рука его, державшая спичку, дрожала.
— Если хотите знать мое мнение, то скорее всего она увидела кого-то из знакомых и попросила подбросить ее домой. Такую девушку, как она, не очень-то увезешь, если ей этого не хочется.
— Я знаю. Мне это тоже приходило в голову.
— Вы поссорились?
— Можно сказать, что ссора была на исходе, но не совсем. Возможно, ее разозлил телефонный звонок. Преподавателям старой английской литературы редко звонят в рестораны.
— Простите.
— Да вы-то в чем виноваты? Я говорил вам, что она всегда на пределе. Без конца думает об отце. Попробую позвонить ей домой, когда Сэм освободит телефон.
— Странный он человек. Я ему рассказываю о Херроне, он, само собой, приходит в страшное волнение. Объявляет, что должен конфиденциально поговорить с Силфонтом, идет в спальню и орет так, что его можно услышать в Поукинси.
Мысли Мэтлока тотчас вернулись к Херрону.
— Его смерть, то есть самоубийство, будет самым большим потрясением для университета за последние двадцать лет. Такие люди, как Лукас, просто не умирают. И уж конечно не умирают так... Сэм знает, что я был у Лукаса?
— Знает. Я не мог скрыть это от него. Я сказал ему примерно то, что рассказали мне вы, — конечно вкратце. Он отказывается этому верить.
— Ничего удивительного. Этому нелегко поверить. Итак, что мы будем делать?
— Будем ждать. Рапорт я представил. Двое из лаборатории криминалистики хартфордского бюро сейчас уже там. Кроме того, вызвали местную полицию.
При слове «полиция» Мэтлок неожиданно вспомнил полицейского в коридоре возле корта. Он рассказал об этой встрече Гринбергу, но Гринберг так ничего и не объяснил ему — если, конечно, мог объяснить. Сейчас Мэтлок снова спросил его:
— А как насчет того полицейского в спортивном корпусе?
— Пока все нормально. Полицейские Карлайла имеют право заниматься в спортивном корпусе по утрам три раза в неделю. Это входит в систему отношений между городом и университетом. Так что просто совпадение.
— И вы на этом успокаиваетесь?
— Я ведь сказал — пока. Мы проверяем этого человека. На сегодня ничего, кроме безукоризненного послужного списка.
— Он расист, мерзавец.
— Вы, наверное, удивитесь, но это не преступление. Вспомните Билль о правах.
Из спальни быстро вышел Сэм Крессел. Он ступал подчеркнуто твердо, но сразу чувствовалось, что он до смерти перепуган — не человек, а воплощенный страх. Мэтлоку стало не по себе: такое же помертвевшее лицо было у Лукаса Херрона, когда старик бросился в лес.
— Я слышал, как вы пришли, — сказал Крессел. — Что же нам делать? Что нам делать, черт побери?.. Адриан не верит в эту бредовую историю, как, впрочем, и я. Лукас Херрон! Это же немыслимо!
—Возможно. Но это правда.
— Это потому, что вы так говорите? Откуда вы знаете? Вы ведь не профессионал в этих делах. Насколько я понимаю, Лукас признал, что он помогал одному студенту-наркоману.
— Он... они не студенты.
— Ясно. — Крессел умолк и посмотрел на Мэтлока, затем на Гринберга. — В таком случае я требую, чтобы мне сообщили имена.
— Вы их узнаете, — спокойно сказал Гринберг. — Продолжайте. Я хотел бы услышать, почему Мэтлок ошибается, а вся эта история — бредовая.
— Потому что Лукас Херрон не единственный... не был единственным среди преподавателей, который этим занимался. Многие из нас помогают, как могут!
— Я не совсем вас понимаю. — Гринберг в упор посмотрел на Крессела. — Итак, вы помогаете. Но вы же не кончаете жизнь самоубийством, когда один из ваших коллег узнает об этом.
Сэм Крессел снял очки — вид у него сразу стал задумчивый, печальный.
— Есть еще один аспект, о котором никто из вас не подозревает. Я уже некоторое время об этом знаю, но куда меньше Силфонта... Лукас Херрон был очень больной человек. Прошлым летом ему удалили почку. Другая также была поражена раком, и он знал это. По-видимому, он очень страдал. Жить ему оставалось не долго.
Гринберг внимательно смотрел на Крессела, пока тот надевал очки. Мэтлок нагнулся к кофейному столику и потушил в пепельнице сигарету. Наконец Гринберг заговорил:
— Вы полагаете, что между самоубийством Херрона и визитом к нему Мэтлока нет никакой связи?
— Я ничего не полагаю. Я уверен, что есть какая-то связь... Но вы ведь не знали Лукаса. Вся его жизнь, почти полстолетия, не считая военных лет, прошла в Карлайлском университете. Он целиком посвятил себя университету. Он любил Карлайл больше, чем можно любить женщину или ребенка. Джим говорил вам об этом. И если он вдруг понял, что его мир рушится, разваливается на части, это наверняка причинило ему куда большую боль, чем та физическая пытка, которой подвергалось его тело. Разве можно выбрать лучший момент, чтобы свести счеты с жизнью?
— Черт бы вас побрал! — взорвался Мэтлок. — Вы же говорите, что это я его убил!
— Возможно, — тихо произнес Крессел. — Я просто не думал об этом в таком плане. И Адриан, я уверен, тоже.
— Но именно это вы говорите! Вы говорите, что я, не зная броду, полез в воду и убил его, как если бы сам вскрыл ему вены... Но вы-то там не были. А я был!
— Я вовсе не сказал, что вы, не зная броду, полезли в воду, — мягко заметил Крессел. — Я сказал только, что вы дилетант. Дилетант с наилучшими намерениями. Я думаю, Гринберг меня понял.
Джейсон Гринберг взглянул на Мэтлока.
— Есть старая словацкая пословица: «Когда старики себя убивают, города умирают».
Неожиданно раздался пронзительный телефонный звонок; все трое вздрогнули. Мэтлок снял трубку, затем повернулся к Гринбергу:
— Это вас.
— Благодарю. — Агент взял у Мэтлока трубку. — Гринберг... О'кей. Понимаю. Когда вы будете знать?.. Скорей всего, к тому времени я уже буду в пути. Я вам позвоню. Поговорим потом. — Он положил трубку на рычаг и встал у письменного стал спиной к Мэтлоку и Кресселу.
— В чем дело? — не выдержал декан. — Что случилось?
Гринберг повернулся и посмотрел на них. Мэтлоку показалось, что глаза его стали еще печальнее. Мэтлок уже знал, что это признак беды.
— Мы обращаемся в полицию и в суд за разрешением на вскрытие.
— Зачем?! — закричал, подскочив к агенту, Крессел. — Бога ради, зачем?! Он же покончил самоубийством. Он страшно страдал!.. О Боже! Вы не должны этого делать! Если только это станет известно...
— Все будет шито-крыто.
— Ничего не выйдет, и вы это знаете. Все равно станет известно, и здесь начнется ад кромешный! Я не позволю!
— Вы не можете этому помешать. Даже я не мог бы. Достаточно фактов, указывающих на то, что Херрон не совершал самоубийства. Он был убит. — Гринберг взглянул на Мэтлока и криво усмехнулся. — И не словами.
* * *
Крессел спорил, угрожал, снова позвонил Силфонту и наконец, когда увидел, что все это ни к чему, в ярости покинул квартиру Мэтлока.
Не успел Крессел захлопнуть за собой дверь, как снова зазвонил телефон. Гринберг заметил, что это выводит Мэтлока из себя — и не просто выводит из себя, а вызывает тревогу, возможно даже пугает.
— Прошу извинить... Ваша квартира становится сейчас чем-то вроде базы разведывательного отряда. Но не надолго. Может быть, это ваша девушка.
Мэтлок снял трубку, послушал и, повернувшись к Гринбергу, сказал только одно слово:
— Вас.
Гринберг взял трубку, тихо произнес свою фамилию и затем с минуту смотрел прямо перед собой. Мэтлок понаблюдал за Гринбергом, затем прошел на кухню. Ему не хотелось стоять точно идиоту и слушать, как агент получает инструкции.
Когда он снял трубку, голос на другом конце провода произнес:
— Говорят из Вашингтона.
На кухонном столе лежал пустой конверт, в котором ему прислали откровенно лицемерную бумагу из министерства юстиции. Еще одно напоминание о том, что самые мрачные его фантазии постепенно материализуются. Мэтлок начал понимать, что страна, где он вырос, становится чем-то уродливым, несущим разрушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31