Но она не обратила никакого внимания на мой тон. И спросила: - Ему не дает спокойно спать Галахвар?
- Да-
- Им неймется… Шакалья свора, - произнесла она глухо, со сдерживаемой злобой.
Ну и ну. Всегда сдержанная СС дала волю чувствам и упустила возможность взгреть меня…
- Осторожнее с Торрелом, лейтенант. Я кивнул.
- В тренажер…
На этот раз в тренажере мне была отведена роль пилота. Я знал, что в пилотском кресле в боевой обстановке буду себя ощущать не хуже, чем в кресле стрелка. Обучали в Галахварской летной школе хорошо, стресс первого боя и сработку с напарником я прошел. И еще я знал, что в следующий бой поменяюсь с Таланой местами - я буду вести «Альбатрос», а она управляться с оружием. Это элемент становления стажера.
А потом - одноместный истребитель «Морской ястреб» - знак того, что пилот наконец стал пилотом… Когда это будет? Через полгода? Год?
И сколько нам торчать здесь, в порту приписки без дела? История войны показывала, что в таком режиме активного безделия можно проторчать и год, и два, и пять лет. Если бы все кампании шли так, как в системе Фаланги, от нашего флота давно бы осталось только воспоминание, и промышленность просто не успевала бы клепать новые корабли. Война идет большей частью позиционная, вялая, однако время от времени, по не вполне понятным законам, она вспыхивает с новой силой, будто бог войны подливает в огонь горючее. В последние два года количество боестолкновений росло лавинообразно, и я со смешанным чувством страха и надежды ждал, что прозвучит сигнал «сбор» и на построении поставят новую боевую задачу - это будет означать, что враг опять делает попытку нащупать слабину в нашем «объеме».
- Стопроцентная чувствительность, - сказала Талана, когда мы вошли в контакт с компом «картонной коробки».
Отлично! Я сегодня пилот. И не собираюсь жалеть ни себя. Ни Талану. Пришла твоя пора, СС, взвыть.
Ну, Талана, как тебе понравятся такие перегрузочки? Ты железная, ты слишком хорошо их переносишь. Но, как показала практика, я тоже состою не из желе. И перегрузки переношу не хуже тебя, а то и лучше.
Мелькание кораблей. Зеленая планета, вокруг которой разворачиваются боевые действия. Линкор противника перед нами. И небо, усеянное точками мерканских машин, - кажется, их столько же, сколько звезд. Я едва успеваю уворачиваться, и мы вдавливаемся все дальше, идя во втором эшелоне штурмовой группы.
В глазах меркнет. Сознание готово отключиться Но я не жалею себя. Я не жалею ее… Впрочем, Талану жалеть смешно. Она работает красиво - снимает цель за целью.
Когда я сбрасывал с хвоста три мерканских истребителя, перегрузки достигли запредельных величин. Громадным усилием воли я остался на поверхности и хоть смутно, но воспринимал окружающее, управлял машиной и даже вывел ее из «объема боя». А Талана выключилась! Выключилась надолго…
Впервые из «картонной коробки» я вылез раньше нее. Я сам еле дышал, и медактиватор комбинезона накачивал меня медикаментозными стабилизаторами состояния. На лбу СС светились бусинки пота. Да, отмордоваля ее по полной программе. Единственное, что было непонятно, как я сумел сам вынести этот цирк. Но вынес.
- Ну что, лейтенант. Не так плохо, - помолчав немного, ровным голосом, который давался ей нелегко, произнесла она. - Возможно, из вас выйдет толк.
Я расширил удивленно глаза. Похвала от СС! Нет, это слишком. И, самое интересное, я вовсе не радовался переменам в ней. В моем командире будто что-то надламывалось
- И нечего глаза пучить, как рак! - воскликнула она. - Сутки отдыха. И за вами еще наряды! Послезавтра поупражняетесь с тестером. Ясно?!
- Так точно…
Меня этот всплеск даже порадовал.
- А сегодня можете надраться до соплей в баре. Сейчас вам это не помешает, лейтенант.
Больше не глядя на меня, она энергично устремилась к лифтовому проему.
И что значат эти метаморфозы?
Ладно, чего голову ломать? Какие она сказала последние слова. Кажется, что-то вроде того, что я могу с чистой совестью утопиться в вине…
Ну что же. Ионный душ. Акупунктурное стимулирование. Полчаса отдыха. Потом вытащить свободного от нарядов и учебы Корвена и угостить его стаканчиком… Другим… Третьим… *** Переливчатая, мягко пробирающаяся куда-то в печенки космомузыка Абстрактные голограммы переливаются, приобретают фантастические формы, на них хочется смотреть и смотреть. Они расползаются, охватывают всех, будто затягивая в себя, потом распадаются. По коже идет покалывание, когда голограмма касается ее.
Мы с Корвеном утопали в просторных креслах небольшого уютного бара на пятой палубе. Два лейтенанта-артиллериста сидели прямо на мягком полу, скрестив ноги, и высасывали уже третью порцию «прозрачного вина». Командир звена пятой штурмовой эскадрильи вместе с пышнотелой капитаном-медиком хлестал крепкий грог хрустальными фужерами, которые ему подсовывал сервискомп бара.
Бар - это место расслабления. Космофлот вырос на традициях водного плоскостного флота прошлого, но тогда подобные заведения были запрещены, как подрывающие боевой дух. Сейчас время всесильных психологов, которые обязаны знать о боевом духе куда больше, чем командиры прошлого. И психологи считают, что военному необходимо место, где можно вот так расслабиться. Поэтому на «Бризе» функционируют одиннадцать баров и даже сенсор-арена…
Психологи правы. Мне лично в баре хорошо. Корвену, кажется, тоже.
Постепенно публика рассосалась. Командир звена, обняв пышнотелую медичку, повлек ее прочь. Артиллеристы с трудом поднялись и отправились по синусоиде прочь, когда комп бара, считав их психофизиологические параметры и придя к выводу, что приятели уже перебрали, отказал им в очередной порции.
- Два часа проторчал в «картонной коробке», - пожаловался Корвен. - Срабатывался с новым ведущим. Знаешь, Ломак в бою такой же тупой и упертый, как и в службе. Я боюсь.
- Зря. Все знают, что Ломак осторожен до трусости. И никогда не прет вперед.
- Я нанимался не прятаться, - запальчиво крикнул Корвен. - Я нанимался драться.
_ Какие мы страшные, - послышался язвительный голос.
Я скривился. Именно эти морды мне хотелось видеть меньше всего. Их появление означало, что день отдыха накрылся. Настроение будет изгажено. Ведь в баре появился капитан Вольген и двое его горилл.
Мне довелось с этими типами пересечься несколько раз И почему-то они выделяли меня из всех новеньких пилотов. Задираться к новобранцам - их любимое занятие, в связи с чем они давно бы стали бессменными обитателями гауптвахты и выбирались бы на волю для одного - чтобы получить новое взыскание, если бы не их туманный статус - то ли наемников, то ли союзников, то ли свободных пиратов. Грубые негодяи, неуправляемые, не желающие сдерживать свои животные порывы - то есть такие, какими и должны быть равванские наемники.
- Герои битвы при Фаланге, - хмыкнул Вольген, присаживаясь около нас - сервиссистема бара сработала вовремя, и стул гостеприимно словил мягким сидением его увесистый зад. - Герои космофлота Серг и Корвен.
Я видел, что Корвен начинает зеленеть от ярости
- Смотри, воротит нос от нас, - хмыкнул Вольген. - Мы ему не нравимся, парни… Мы никому не нравимся… Это обидно.
Вся свора послушно заржала. Наемники занимали места, в бокалы полились напитки покрепче - выходцы с Равваны принципиально презирали слабые напитки. По-моему, они уже поднабрались. Или нажевались наркотиков.
Говорят, что равване отлично справляются со своей работой. Вот только флот уже несколько лет не проводил операции с высадкой на планеты десантных и Диверсионных групп. Так что десантники занимались в основном тренингом и изнывали от бездействия В принципе, их службу трудной не назовешь По большому счету на «Бризе» они были балластом, впрочем, балластом, положенным по штатному расписанию Фактически они занимались космическим туризмом, мотаясь с эскадрой по космосу Это безделие вынуждало их авантюрные натуры искать привычных развлечений, поэтому драк на корабле и конфликтов с «плоскостниками» у них было больше, чем у остальных подразделений, вместе взятых.
- Ну расскажи, лейтенант, как ты развалил мерканский истребитель, - это Вольген обратился ко мне.
Я пожал плечами. Было понятно, что сегодня мы просто так с ними не разойдемся, поскольку я поймал на себе взгляд Вольгена, наполненный злобой. Интересно, чем я перешел ему дорогу? То, что его агрессия направлена на меня, было очевидно.
- С испугу. Навалил в штаны из-за страха перед СС и куском своего дерьма сшиб меркана. Так и было, признайся, - заржал один из десантников.
Равване славились пошлыми и неумными шутками.
- Нет, было не так, - тщетно пытаясь сохранить спокойствие, произнес я, ощущая, что внутри поднимается ярость и желание сровнять с землей всю эту свору, и вместе с тем понимая, что мы с Корвеном равванам на один зуб.
- Считаешь, что ты военный, Серг, - приблизившись ко мне, негромко произнес Вольген с какой-то грустью - Вы, пилоты, считаете себя кем-то. Вы презираете «плоскостников» Делаете вид, что воюете, хотя просто нажимаете на кнопочки… Нет, воробушки. Это не война. Это игрушки. А война - это когда хребет врага хрустит в твоих пальцах. Когда ты заливаешься его кровью. Когда ты рвешь его на части, - он растопырил толстые пальцы и сделал движение, как будто действительно кого-то рвал на части, и лицо при этом исказилось гримасой. - На части…
- В кабаках, - поддакнул Корвен.
- Что ты сказал? - обернулся к нему Вольген.
- Что я сказал? - Корвена понесло. Он, не обладавший моей уравновешенностью и быстро выходящий из себя, был взбешен, голос его срывался. - Наша война - сбитые мерканские истребители. Ваша - облеванные кабаки.
- Ха, - Вольген обрадовался такому повороту. - Другой разговор.
Он сграбастал Корвена за грудки и приценился, как приценивается художник к холсту, раздумывая, куда бы нанести мазок. Корвен сжал сухой кулак и готов был засветить в лыбящуюся морду С таким же успехом он мог бы попытаться избить металле пластовую стену. Я огляделся в поисках чего-нибудь, годящегося для драки, но в баре ничего увесистого не было, да и для разговора с равванскими десантниками сгодилась бы только кувалда Лейтенант Гоцельген, заместитель Вольгена, который был поближе, необычайно резво для такой туши оказался рядом, и я внутренне сжался в комок, представив, что будет со мной, когда его громадный кулак начнет ровнять выступы на моем лице. И, что обидно, ничего не сделаешь. Это как истребителю устраивать дуэль с линкором.
Корвен все-таки извернулся и засветил командиру десантников кулаком. Удар получился скользящим и только позабавил детину.
- А теперь я, - кивнул Вольген.
Я понял, что Корвену обеспечен реанимационный блок, и из сидячего положения сумел дотянуться до каменного зада Вольгена и пнуть со всей силы в него ногой.
Командир десантников сдвинулся всего на несколько сантиметров. А я попал в тиски - лейтенант Гоцельген сграбастал меня, как котенка, и играюче ткнул лбом в мягкую барную стойку, от чего в глазах потемнело.
- Ты сам начал, ублюдок, - прошипел он, и я вдруг понял, что равване меня не просто недолюбливают, а искренне ненавидят. Именно меня. Почему?
- Тихо! - раздался громкий крик. Хватка ослабла. Потом меня отпустили, и я увидел Талану в проеме входа.
Она стремительно подлетела к Вольгену.
- Оставьте их, капитан, - спокойно произнесла она.
- Да? - насмешливо оглядел ее с ног до головы Вольген. - Почему бы это? Они напали на нас. Это самооборона, капитан.
- Я сказала отпустите, - она подняла руку с браслетом, и было понятно, что сейчас подаст сигнал тревоги.
- Да получи своего щенка, - Вольген отбросил Корвена, тот упал на пол и готов был кинуться в бой, но СС срезала его острым взглядом.
- Сосунок забыл немножко, где подают молоко, - хмыкнул Вольген.
Тут в бар заскочили два битюга в шлемах, комбезах с бронепластинами и с парализующими пистолетами наизготовке - наша корабельная полиция.
- Что тут происходит? - спросил старший.
- Все в порядке, лейтенант, - отчеканила СС. Полицейские подозрительно осмотрели присутствующих и неторопливо удалились.
- Ладно, мир, - поднял руки Вольген, а потом потянулся к мягкому пластиковому барному манипулятору, тот с готовностью вложил в ладонь стаканчик. - Выпьем, Талана?
- Лучше пить воду из лужи, чем самое замечательное вино с тобой, Вольген, - с неожиданной злостью, нехарактерной для ее сдержанной натуры, кинула Талана и посмотрела на нас с Корвеном. - Что разинули рты? Марш отсюда!
Нам оставалось только удалиться.
Уже выйдя из бара, я остановился, прислушиваясь к разговору.
- Оставь парней в покое, Вольген, - произнесла зло Талана.
- А где сейчас покой, Талана?
- Что ты хочешь от Серга?
- Хочу? Уж не сексуслуг.
- Правильно, для этого у тебя есть твои обезьяны…
- Что?!
- Зачем тебе Серг?
- Он мне не нравится, Талана. В нем все неправильно. Он чужой.
- Откуда ты набрался этой мути, Вольген?
- Он мне не нравится. И мне не нравишься ты. Вы, две твари, нашли друг друга, - не говорил, а шидел Вольген. - Вам остается только спутаться.
- Ты животное, Вольген.
- Может быть. Но не люблю, когда мне об этом напоминают… Мы посчитаемся с тобой, Талана. За все. За тобой слишком много долгов…
Корвен дернул меня за руку, и мы рванули к лифту. Когда проем затягивался, я увидел вылетевшую из бара СС, лицо ее было искажено яростью.
Глава седьмая

АНОМАЛИЯ
«Альбатрос» неторопливо вывалился из стартового ангара и устремился на девятичасовое патрулирование. Это мероприятие осуществлялось на случай, если кибер или одинокий мерканский катер-пробойник с клонами-смертниками на борту пройдет незаметным через все датчики контроля за возмущением среды, преодолеет заграждения и двинется к орбитальной базе. Конечно, вероятность мала, но не настолько, чтобы пренебречь мерами безопасности. Истребитель, осуществляющий патрулирование, охватывает визуальными и иными методами обнаружения «контролируемый объем».
Мой ведущий мне скучать не дает. То и дело слышно:
- Новая вводная.
Мы с ней сто раз повторяем пройденное. Оттачиваем рефлексы. Учимся понимать друг друга не с полуслова, а с полумысли. Дело это, конечно, полезное, но надоело - дальше некуда.
Я который раз поймал себя на мысли, что мне хочется, чтобы приборы показали вакуумвозмущение и из глубин вакуума начали бы выныривать туши мерканских кораблей-пробойников. И тогда повторится отчаяние и сладость боя. Тогда снова все станет в мире просто - уничтожить врага или быть уничтоженными им. Возможно, «плоскостники» не так уж и неправы, держа нас за психов, склонных к насилию над собой и другими. Интересно, я один такой псих? Вряд ли. По-моему, большинство пилотов мечтают о боевой работе и готовы платить за это по самой высокой цене - своими жизнями.
Тело электрически покалывало. Медицинский сервис скафа получил смутивший его сигнал и начал восстанавливать кровообращение в спине. Интересно, сумел бы я без этих процедур просидеть столько часов в тесной кабине.
- Разрешите вопрос, содруг капитан? - неожиданно для самого себя обнаглел я.
- Разрешаю.
- Вы давно знаете Вольгена и его десантников?
Я ожидал, что Талана в своей обычной манере отошьет меня так, что надолго отобьет желание на подобные вольности. Но она спокойно ответила:
- Восемь лет.
- Сколько? - я не поверил ушам.
- За десять лет боевой работы много с кем можно познакомиться.
Десять лет! Вот это номер. Пилоты столько не живут! Они или сгорают в своих истребителях, или, пройдя десяток раз через реанимационный контейнер, становятся полными неврастениками, годными только на то, чтобы разводить экзотические цветы в своем саду на провинциальной тихой планете.
- Равванские наемники. Кабацкие воины, - усмехнулся я.
- Это вы зря, лейтенант. Они умеют делать дела… И чаще дела грязные…
- Почему они выбрали меня объектом для забав?
- А вы мало ощущали на себе нездорового внимания?
- Последний из Галахварской школы?
- Последний.
- А вас этот факт не смущает? - я прижмурился, представив, какую бурю вызовут мои слова Но СС спокойно произнесла:
- Меня давно ничего не смущает, лейтенант. Но… но функционировало только жизнеобеспечение скафандров.
«Альбатрос» застыл неподвижно в пяти километрах от центра воронки. Теперь я мог рассмотреть объект. В центре воронки было темное пятно диаметром несколько сот метров. Такая темень, будто кто-то съел звезды.
- Там что-то есть, - прошептал я.
- Думаешь? - произнесла Талана, впервые обратившись ко мне на ты.
- Точно. Там какой-то предмет. Заслоняет звезды
- Может быть…
И тут в темном провале будто включили свет…
И я увидел ЕГО!
Яркий, полосатый - синий с белым, идеальный равнобедренный треугольник со стороной в пару сотен метров. Мне было ясно, что он соткан из нематериальной субстанции, но причину этой уверенности назвать не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27