— Она ездила на Мурано, — объяснил старик. — Утром я посадил ее здесь на корабль.
— Ее? Ты имеешь в виду Джулию?
— Разумеется. Кого же еще, по-твоему?
— Ну.., я немного перепутал. Наверное, выпил лишнего. А что ей понадобилось на Мурано?
— Она хочет разыскать человека по имени Брюс Хейдон.
Судно подошло ближе, Джулия, стоявшая у поручней, наконец заметила встречающих. Ее лицо осветилось улыбкой, и она помахала рукой.
Мужчины тоже замахали в ответ, и Винченцо увидел на лице у Пьеро выражение полного счастья. Кто виделся старику на приближающемся судне — об этом можно было только гадать.
Когда они втроем сидели возле печки, Винченцо спросил:
— Как все прошло, удачно?
— Нет, — мрачно ответила Джулия, — все прошло как нельзя хуже. Люди, к которым я приехала, сейчас в круизе и вернутся только в январе. Альбом с фотографиями человека, которого я разыскиваю, на обратном пути упал за борт. Так что надежды почти не осталось.
Винченцо нахмурился.
— Этот человек, которого вы разыскиваете, — осторожно начал он, — имеет какое-то отношение к.., тому, о чем вы говорили мне накануне вечером?
— К моему пребыванию в тюрьме? Да, он меня и упек туда. Обманом и ложью добился, чтобы меня посадили за его преступление. — Она изучающе посмотрела на обоих мужчин. — Это мой муж.
— Муж?..
— Мое имя — не Джулия. Меня зовут Софи Хейдон. Мужа — Брюс Хейдон. Мама предупреждала меня насчет него, но я ее не послушала.
— А ваш отец? — спросил Пьеро.
— Я его совсем не помню. Он умер, когда я была в младенческом возрасте. Мы с Брюсом поженились около девяти лет назад. На следующий год после свадьбы у нас родилась дочь — красавица малышка по имени Натали. Я любила ее без памяти.
Она.., ей сейчас почти девять. — Ее голос дрогнул, но она торопливо продолжила, словно для того, чтобы не дать другим ничего заметить:
— У Брюса был небольшой бизнес, импорт-экспорт. Дело не очень процветало, и он злился, что я зарабатываю больше, чем он. Я работала реставратором, от клиентов отбою не было, меня стали приглашать музеи и знатные дома. А потом произошла серия краж произведений искусства, причем из тех домов, где я работала. Разумеется, полиция заподозрила меня. Я знала все о ключах и системах охранной сигнализации.
Джулия снова замолчала и долгое время смотрела в никуда. Потом вскочила и стала ходить взад-вперед.
— Рассказывайте дальше, — попросил Винченцо напряженным голосом.
— Мне предъявили обвинение и отдали под суд.
Брюс утешал меня, говорил, что будет бороться. И я ему верила. Мы ведь любили друг друга, видите ли. — Она засмеялась коротко и безрадостно. — Это и есть самое смешное.
Джулия замолчала. Ее слушатели также хранили молчание.
— В последние дни перед судом, — продолжила она немного погодя, — мне казалось, что голова у меня работает на двух уровнях одновременно. С одной стороны, я просто не могла поверить, что меня признают виновной. А с другой, я точно знала, что именно произойдет. Знала, что меня разлучат с Брюсом и Натали, и поэтому проводила с ними все время, какое могла. Мы с Брюсом… — Джулия остановилась. Лучше не вспоминать эти страстные ночи, его клятвы в вечной любви… — Мы возили Натали на пикник. На обратном пути заехали в магазин игрушек, и она влюбилась там в кролика. Я купила его, и она прижимала его к себе всю дорогу домой. Когда начался суд, я утром прощалась с ней, а она крепко вцеплялась в кролика, ища утешения. Когда я возвращалась домой, она все так же сжимала его в ручонках. Присматривавшая за ней соседка говорила, что она не выпускала его из рук весь день. В последний день суда, когда я собралась уезжать из дома, Натали вдруг заплакала. Раньше такого с ней никогда не было, но в этот раз она будто знала, что я не вернусь. Она прильнула ко мне, крепко обвила ручонками мою шею и стала кричать: «Нет, мамочка! Мамочка, не уходи, пожалуйста, не уходи.., пожалуйста, мамочка…»
Джулия содрогнулась, заставляя себя говорить сквозь струившиеся по щекам слезы.
— Под конец им пришлось силой отрывать ее ручонки от моей шеи, а она все кричала и кричала.
Потом свернулась в комочек на диване, вцепившись в кролика и всхлипывая в его мех. Она поняла, что я ухожу.., навсегда.
Неожиданно Джулия с силой ударила рукой по спинке стула и повисла на ней, задыхаясь от горя.
Винченцо быстро встал и подошел к женщине, но она выпрямилась прежде, чем он успел к ней прикоснуться.
— Со мной все в порядке. На чем я остановилась?
— На суде, — мягко подсказал он.
— А, да… Меня признали виновной. Брюс пару раз навестил меня в тюрьме. Постоянно обещал «в следующий раз» привести Натали, но так и не привел. А потом вообще перестал приходить. Мама сказала мне, что Брюс исчез, забрав нашу девочку.
А потом я поняла: все это устроил он. Брюс сделал дубликаты моих ключей, привозил меня на работу и просил устроить ему экскурсию: «Мне так интересно, милая». Так что он знал, что искать, как попасть внутрь, как отключить сигнализацию. Всю добытую информацию он продавал воровской шайке, специализировавшейся на краже произведений искусства. Но к тому времени, как я убедилась в причастности Брюса, он уже скрылся.
— Но вы ведь рассказали это полиции? — спросил Пьеро.
— Конечно, но даже мне самой было ясно, как неубедительно все это звучало: человек хватается за соломинку в попытке спастись. Мне дали максимальный срок — за «нежелание сотрудничать». А моя девочка… Ей было два с половиной, когда я видела ее в последний раз. Где она была все это время? Что ей рассказывали обо мне? Может, ей снятся кошмары о наших последних мгновениях, как они снятся мне?
Последние слова Джулия произнесла полным отчаяния шепотом. Через минуту она снова заговорила:
— Потом пара картин всплыла в одном аукционном зале. Полиции удалось выйти на одного из членов шайки, и тот рассказал им все. Жить ему оставалось недолго, и он хотел, по его словам, «очистить совесть». Он рассказал, что Брюс часто смеялся над тем, как я ему доверяла и как легко было меня обманывать.
— Ублюдок! — сказал Винченцо с тихой яростью.
— Да, — согласилась она, — но я, наверное, должна радоваться, так как именно этот рассказ меня и оправдал. Он доказывал, что я не была в сговоре с Брюсом. Моя судимость была аннулирована, и меня освободили. — Еще немного походив взад-вперед, Джулия остановилась у окна. — Мой адвокат добивается компенсации, а я хочу потратить все деньги на оплату официального розыска Брюса, если к тому времени не найду его сама.
— Но ведь полиция его уже разыскивает? — предположил Винченцо.
— Да, но не с таким рвением, как я. Для них это просто еще один человек из списка находящихся в розыске. Для меня он — смертельный враг. Он сломал мне жизнь, оставил меня гнить в тюрьме и украл моего ребенка. Я хочу вернуть дочку — любой ценой.
— У вас нет родственников, которые могли бы вам помочь? — спросил Пьеро.
— Мама умерла от горя, пока я была в тюрьме.
Она оставила мне совсем немного денег, которых едва хватило на то, чтобы приехать сюда и начать розыск Брюса.
— Значит, вы приехали в Венецию поговорить с его родственниками? — продолжал расспрашивать старик.
— Да. Возможно, они знают что-то, что мне поможет. У меня были хорошие друзья, которые навещали меня в тюрьме, и они приходили с рассказами о том, где видели Брюса. Некоторые из этих историй были совершенно не правдоподобны. Якобы его видели в Аризоне, в Китае, в Австралии. Два человека сообщили, что встретили его в Италии: один раз в Риме, а другой раз, сравнительно недавно, в Венеции, на мосту Риальто. Вот почему я в первый же вечер пошла к мосту Риальто. Не спрашивайте меня, что я собиралась там делать, потому что ответить я все равно не смогу. У меня в голове творился кошмар. Ясно одно: если Брюса действительно видели здесь, то это либо может ничего не значить, либо он, возможно, живет в нескольких минутах ходьбы отсюда. Может быть, его видели даже вы.
— Неплохо было бы иметь какие-нибудь его фотографии, — заметил Винченцо.
— Знаю, но те, что у меня были, утонули час назад. — Джулия схватилась за голову. — Если бы только я показала их вам на прошлой неделе…
— На прошлой неделе вы лежали с высокой температурой, — сказал Пьеро. — Впрочем, мы все равно вряд ли узнали бы его.
Она кивнула.
— Монтресси были моей последней ниточкой. В январе они вернутся, и тогда я выслежу его и верну себе дочку.
— Но будет ли это так просто сделать? — спросил Винченцо. — Прошло шесть лет…
Джулия посмотрела на Винченцо взглядом, от которого у него застыла кровь в жилах.
— Я ее мать. Она принадлежит мне. Если кто-то попытается меня остановить, то я…
— Что вы сделаете? — с тревогой спросил он.
— Сделаю то, что должна — пусть даже мне придется убить его.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Некоторое время Винченцо молчал, потом поднялся.
— Я, пожалуй, пойду. Проводите меня немного.
Джулия молча пошла за ним, и, когда они подошли к выходу, Винченцо сказал:
— До середины января еще долго. Как вы думаете провести это время?
— Буду точить свой меч, — с мрачным юмором ответила она.
— Не говорите таких вещей, — резко бросил он.
— Почему? Потому что в вашем воображении я вся соткана из доброты и света? Может, я и была такой — тогда. Но сейчас — нет.
Он приподнял одну бровь, умеряя ее возбуждение.
— Я просто собирался предложить вам более полезное времяпрепровождение. Поработайте у меня, пока не будет Силии. Конечно, художнику место официантки может показаться унизительным с точки зрения социального статуса…
— ..тогда как для бывшей заключенной это шаг наверх, — закончила она с сарказмом.
Винченцо и бровью не повел.
— Ну, так как — поработаете?
Джулия колебалась. Она обещала себе, что будет остерегаться его, но постоянно нарушала это обещание, потому что он трогал ее сердце.
Словно прочитав ее мысли, Винченцо спокойно сказал:
— Ничего не опасайтесь, я не причиню вам беспокойства. Напротив, мне следует извиниться.
— За что?
— За то, что давил на вас. Я догадывался, что с вами произошло что-то плохое, но такого даже предполагать не мог.
Джулия усмехнулась.
— Теперь вы знаете, как я превратилась в мстительную ведьму.
— Не мне вас судить. Какое у меня на это право?
Но я не могу поверить, что Софи мертва. Я думаю, она все еще где-то существует. Вам нужны покой и жилье, и я предоставлю их вам, пока вы будете у меня работать.
— Ладно, я согласна.
— Хорошо. Вы можете жить в квартире над рестораном.
Она покачала головой.
— Спасибо, но я останусь здесь. Я теперь не могу оставить Пьеро одного. Знаю, он раньше жил один, но сейчас что-то изменилось. Я чувствую, что нужна ему.
— Вы говорили, что у вас нет никаких чувств.
— Это семейное обязательство.
— А вы с ним разве семья?
— По крови — нет, но в других отношениях — да.
— А как же я? Я член этой семьи или нет?
Джулия не ответила, и он понял, что стоит вне круга избранных.
Это не должно было бы иметь никакого значения. У него есть еще родственники, с которыми он может провести Рождество, предоставив этим двум неудачникам находить утешение в обществе друг друга. Тем не менее ему стало обидно.
Джулия имела огромный успех в «Попугае».
Начинался рождественский наплыв туристов, и ресторан каждый вечер был переполнен посетителями. Некоторые клиенты настаивали на том, чтобы их обслуживала именно Джулия.
— Вы не должны допускать, чтобы Антонио вас монополизировал, — сказал Винченцо, когда они однажды ночью шли по темным улочкам. — У нас масса других клиентов.
— Он из тех людей, которые всегда добиваются, чтобы их замечали, — примирительно возразила Джулия. Настойчивая галантность Антонио принесла массу пользы ее самооценке. — К тому же он пообещал мне совершенно особенные чаевые, задумчиво произнесла она.
— Будьте осторожны. «Особенные чаевые» Антонио хорошо известны и выражаются не в деньгах.
Она взяла его под руку.
— Да ладно вам, не дуйтесь. Я просто делаю свою работу. А после шести лет отсидки в женском обществе я, может быть, не возражаю против чуточки восхищения.
— «Чуточка восхищения», — насмешливо передразнил Винченцо. — Еще секунда, и он повалил бы вас на пол.
Вместо ответа она взглянула на него с иронией.
— Понятно, — мрачно сказал он. — Похоже, что женщина, которая хвалится, будто не испытывает никаких чувств, не прочь заставить меня ревновать?
— Эта бесчувственная женщина не принадлежит вам, так что вы не имеете права ревновать. Винченцо, на что вы надеетесь?
Он пожал плечами.
— Может быть, я жду встречи с Софи.
— Ее нет. Она умерла где-то на второй год моего пребывания в тюрьме.
— Ошибаетесь. Она жива. Потому-то я и не могу освободиться от вас.
Они остановились под фонарем, в свете которого казались друг другу окрашенными в какие-то блеклые, неземные тона. Лицо Джулии, которое раньше было слишком худым, немного округлилось и несколько утратило свое измученное выражение. Это ей шло — она даже выглядела моложе.
— Для этого вы должны стараться более настойчиво, — сказала она. — Это лишь вопрос решительности.
— А если я не хочу быть решительным?
Пошел снег, сначала редкими хлопьями, потом все гуще и гуще. Сквозь эту завесу она изучала его лицо, освещаемое холодным светом.
— Все равно я уйду и оставлю тебя, — прошептала она. — Рано или поздно.
— Я знаю, — печально сказал он. — Но кто знает, когда? Во всяком случае, не сегодня.
С этими словами он притянул ее к себе, и она прижалась к нему, подставив губы для поцелуя и со страстью ответив на него.
В канун Рождества, в полдень, с башни Кастель Сант-Анджело в Риме был произведен пушечный выстрел, означавший официальное начало рождественских праздников.
Джулия и Пьеро слушали праздничную программу по купленному ею транзистору. Ресторан был закрыт, Винченцо отправился к семье, а она устроилась на Рождество в палаццо.
Они запаслись праздничными сладостями, включая pannettone, традиционный фруктовый кекс. За едой Джулия сказала:
— Помню, когда была маленькая, в канун Рождества я вывешивала свой чулок.
— В Италии дети так не делают, — объяснил Пьеро. — Чулки вывешиваются только на Епифанию, шестого января.
— Ну, я не буду ждать так долго и вручу вам свой подарок сейчас.
— Ты уже подарила мне перчатки и шарф две недели назад, — напомнил он ей.
— Да, я была вынуждена подарить их вам раньше, потому что иначе вы бы замерзли до смерти. А что случилось с деньгами, которые вы обещали потратить на себя?
— Я их проиграл. Когда-то я был известен тем, что срывал банк в Монте-Карло.
— Ладно, можете не рассказывать. Как бы то ни было, получайте ботинки и теплые носки. Не знаю, правильно ли я определила размер.
Размер подошел идеально. Старик надел обновки и гордо продефилировал по комнате. Джулия улыбалась и аплодировала.
— А это тебе. — Старик вытащил из кармана какой-то маленький предмет, заботливо завернутый в газету.
Развернув сверток, она увидела фарфоровую фигурку Пьеро в черной маске и трико из разноцветных лоскутков. Теперь она поняла, куда подевались его деньги. Она видела фигурку в магазине, и она стоила целое состояние…
Винченцо подарил ей сотовый телефон. Он позвонил ей в середине дня на Рождество.
— У тебя грустное Рождество.
— Да нет, не очень. Теперь у меня есть друзья и есть надежда. Я слышу, там с тобой твоя племянница? — Она расслышала смех маленькой девочки.
— Да, это Роза.
— Какой приятный звук, — задумчиво сказала Джулия.
— Придет и твое время. Держись за эту надежду.
После рождественского затишья на них сразу налетел шквал работы. Когда они убирались на второй вечер, Джулия спросила:
— Не возражаешь, если я уйду пораньше? Мне надо вернуться к Пьеро.
— Он что, неважно себя чувствует? — быстро спросил Винченцо.
— Немного простудился. Просто я хочу поухаживать за ним.
— Наверное, простудился, когда ходил на Сан-Заккария. — Винченцо застонал. — Не надо бы ему этого делать в такую погоду.
— А он больше и не ходит. Он не был там с тех пор как… С того дня, когда я ездила на Мурано.
Подходя к дому, Джулия посмотрела на окно: не стоит ли там Пьеро, как он иногда делал, поджидая ее. Но за стеклом она не увидела его лица, и это почему-то заставило ее побежать.
Он, наверное, просто спит, но все же…
Войдя в комнату, она не сразу увидела его. Старик лежал вытянувшись и тяжело дышал. Джулия старалась не шуметь, чтобы не разбудить его, но потом поняла, что он вряд ли проснется, что бы она ни делала.
Его лоб был горячим на ощупь, и дышал он с каким-то ужасным скребущим звуком.
— Пьеро. — Джулия легонько потрясла его. — Пьеро!
Старик приоткрыл глаза.
— Ciao, cara , — прохрипел он.
— Боже мой, — выдохнула она. — Плохо дело.
Слушайте, я пошла за помощью…
— Не надо. — Его горячая рука нашарила ее руку. Я останусь здесь, — прошептал он. — Останусь с тобой.., только с тобой.
— Нет, — взволнованно возразила Джулия. — Ты должен поправиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
— Ее? Ты имеешь в виду Джулию?
— Разумеется. Кого же еще, по-твоему?
— Ну.., я немного перепутал. Наверное, выпил лишнего. А что ей понадобилось на Мурано?
— Она хочет разыскать человека по имени Брюс Хейдон.
Судно подошло ближе, Джулия, стоявшая у поручней, наконец заметила встречающих. Ее лицо осветилось улыбкой, и она помахала рукой.
Мужчины тоже замахали в ответ, и Винченцо увидел на лице у Пьеро выражение полного счастья. Кто виделся старику на приближающемся судне — об этом можно было только гадать.
Когда они втроем сидели возле печки, Винченцо спросил:
— Как все прошло, удачно?
— Нет, — мрачно ответила Джулия, — все прошло как нельзя хуже. Люди, к которым я приехала, сейчас в круизе и вернутся только в январе. Альбом с фотографиями человека, которого я разыскиваю, на обратном пути упал за борт. Так что надежды почти не осталось.
Винченцо нахмурился.
— Этот человек, которого вы разыскиваете, — осторожно начал он, — имеет какое-то отношение к.., тому, о чем вы говорили мне накануне вечером?
— К моему пребыванию в тюрьме? Да, он меня и упек туда. Обманом и ложью добился, чтобы меня посадили за его преступление. — Она изучающе посмотрела на обоих мужчин. — Это мой муж.
— Муж?..
— Мое имя — не Джулия. Меня зовут Софи Хейдон. Мужа — Брюс Хейдон. Мама предупреждала меня насчет него, но я ее не послушала.
— А ваш отец? — спросил Пьеро.
— Я его совсем не помню. Он умер, когда я была в младенческом возрасте. Мы с Брюсом поженились около девяти лет назад. На следующий год после свадьбы у нас родилась дочь — красавица малышка по имени Натали. Я любила ее без памяти.
Она.., ей сейчас почти девять. — Ее голос дрогнул, но она торопливо продолжила, словно для того, чтобы не дать другим ничего заметить:
— У Брюса был небольшой бизнес, импорт-экспорт. Дело не очень процветало, и он злился, что я зарабатываю больше, чем он. Я работала реставратором, от клиентов отбою не было, меня стали приглашать музеи и знатные дома. А потом произошла серия краж произведений искусства, причем из тех домов, где я работала. Разумеется, полиция заподозрила меня. Я знала все о ключах и системах охранной сигнализации.
Джулия снова замолчала и долгое время смотрела в никуда. Потом вскочила и стала ходить взад-вперед.
— Рассказывайте дальше, — попросил Винченцо напряженным голосом.
— Мне предъявили обвинение и отдали под суд.
Брюс утешал меня, говорил, что будет бороться. И я ему верила. Мы ведь любили друг друга, видите ли. — Она засмеялась коротко и безрадостно. — Это и есть самое смешное.
Джулия замолчала. Ее слушатели также хранили молчание.
— В последние дни перед судом, — продолжила она немного погодя, — мне казалось, что голова у меня работает на двух уровнях одновременно. С одной стороны, я просто не могла поверить, что меня признают виновной. А с другой, я точно знала, что именно произойдет. Знала, что меня разлучат с Брюсом и Натали, и поэтому проводила с ними все время, какое могла. Мы с Брюсом… — Джулия остановилась. Лучше не вспоминать эти страстные ночи, его клятвы в вечной любви… — Мы возили Натали на пикник. На обратном пути заехали в магазин игрушек, и она влюбилась там в кролика. Я купила его, и она прижимала его к себе всю дорогу домой. Когда начался суд, я утром прощалась с ней, а она крепко вцеплялась в кролика, ища утешения. Когда я возвращалась домой, она все так же сжимала его в ручонках. Присматривавшая за ней соседка говорила, что она не выпускала его из рук весь день. В последний день суда, когда я собралась уезжать из дома, Натали вдруг заплакала. Раньше такого с ней никогда не было, но в этот раз она будто знала, что я не вернусь. Она прильнула ко мне, крепко обвила ручонками мою шею и стала кричать: «Нет, мамочка! Мамочка, не уходи, пожалуйста, не уходи.., пожалуйста, мамочка…»
Джулия содрогнулась, заставляя себя говорить сквозь струившиеся по щекам слезы.
— Под конец им пришлось силой отрывать ее ручонки от моей шеи, а она все кричала и кричала.
Потом свернулась в комочек на диване, вцепившись в кролика и всхлипывая в его мех. Она поняла, что я ухожу.., навсегда.
Неожиданно Джулия с силой ударила рукой по спинке стула и повисла на ней, задыхаясь от горя.
Винченцо быстро встал и подошел к женщине, но она выпрямилась прежде, чем он успел к ней прикоснуться.
— Со мной все в порядке. На чем я остановилась?
— На суде, — мягко подсказал он.
— А, да… Меня признали виновной. Брюс пару раз навестил меня в тюрьме. Постоянно обещал «в следующий раз» привести Натали, но так и не привел. А потом вообще перестал приходить. Мама сказала мне, что Брюс исчез, забрав нашу девочку.
А потом я поняла: все это устроил он. Брюс сделал дубликаты моих ключей, привозил меня на работу и просил устроить ему экскурсию: «Мне так интересно, милая». Так что он знал, что искать, как попасть внутрь, как отключить сигнализацию. Всю добытую информацию он продавал воровской шайке, специализировавшейся на краже произведений искусства. Но к тому времени, как я убедилась в причастности Брюса, он уже скрылся.
— Но вы ведь рассказали это полиции? — спросил Пьеро.
— Конечно, но даже мне самой было ясно, как неубедительно все это звучало: человек хватается за соломинку в попытке спастись. Мне дали максимальный срок — за «нежелание сотрудничать». А моя девочка… Ей было два с половиной, когда я видела ее в последний раз. Где она была все это время? Что ей рассказывали обо мне? Может, ей снятся кошмары о наших последних мгновениях, как они снятся мне?
Последние слова Джулия произнесла полным отчаяния шепотом. Через минуту она снова заговорила:
— Потом пара картин всплыла в одном аукционном зале. Полиции удалось выйти на одного из членов шайки, и тот рассказал им все. Жить ему оставалось недолго, и он хотел, по его словам, «очистить совесть». Он рассказал, что Брюс часто смеялся над тем, как я ему доверяла и как легко было меня обманывать.
— Ублюдок! — сказал Винченцо с тихой яростью.
— Да, — согласилась она, — но я, наверное, должна радоваться, так как именно этот рассказ меня и оправдал. Он доказывал, что я не была в сговоре с Брюсом. Моя судимость была аннулирована, и меня освободили. — Еще немного походив взад-вперед, Джулия остановилась у окна. — Мой адвокат добивается компенсации, а я хочу потратить все деньги на оплату официального розыска Брюса, если к тому времени не найду его сама.
— Но ведь полиция его уже разыскивает? — предположил Винченцо.
— Да, но не с таким рвением, как я. Для них это просто еще один человек из списка находящихся в розыске. Для меня он — смертельный враг. Он сломал мне жизнь, оставил меня гнить в тюрьме и украл моего ребенка. Я хочу вернуть дочку — любой ценой.
— У вас нет родственников, которые могли бы вам помочь? — спросил Пьеро.
— Мама умерла от горя, пока я была в тюрьме.
Она оставила мне совсем немного денег, которых едва хватило на то, чтобы приехать сюда и начать розыск Брюса.
— Значит, вы приехали в Венецию поговорить с его родственниками? — продолжал расспрашивать старик.
— Да. Возможно, они знают что-то, что мне поможет. У меня были хорошие друзья, которые навещали меня в тюрьме, и они приходили с рассказами о том, где видели Брюса. Некоторые из этих историй были совершенно не правдоподобны. Якобы его видели в Аризоне, в Китае, в Австралии. Два человека сообщили, что встретили его в Италии: один раз в Риме, а другой раз, сравнительно недавно, в Венеции, на мосту Риальто. Вот почему я в первый же вечер пошла к мосту Риальто. Не спрашивайте меня, что я собиралась там делать, потому что ответить я все равно не смогу. У меня в голове творился кошмар. Ясно одно: если Брюса действительно видели здесь, то это либо может ничего не значить, либо он, возможно, живет в нескольких минутах ходьбы отсюда. Может быть, его видели даже вы.
— Неплохо было бы иметь какие-нибудь его фотографии, — заметил Винченцо.
— Знаю, но те, что у меня были, утонули час назад. — Джулия схватилась за голову. — Если бы только я показала их вам на прошлой неделе…
— На прошлой неделе вы лежали с высокой температурой, — сказал Пьеро. — Впрочем, мы все равно вряд ли узнали бы его.
Она кивнула.
— Монтресси были моей последней ниточкой. В январе они вернутся, и тогда я выслежу его и верну себе дочку.
— Но будет ли это так просто сделать? — спросил Винченцо. — Прошло шесть лет…
Джулия посмотрела на Винченцо взглядом, от которого у него застыла кровь в жилах.
— Я ее мать. Она принадлежит мне. Если кто-то попытается меня остановить, то я…
— Что вы сделаете? — с тревогой спросил он.
— Сделаю то, что должна — пусть даже мне придется убить его.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Некоторое время Винченцо молчал, потом поднялся.
— Я, пожалуй, пойду. Проводите меня немного.
Джулия молча пошла за ним, и, когда они подошли к выходу, Винченцо сказал:
— До середины января еще долго. Как вы думаете провести это время?
— Буду точить свой меч, — с мрачным юмором ответила она.
— Не говорите таких вещей, — резко бросил он.
— Почему? Потому что в вашем воображении я вся соткана из доброты и света? Может, я и была такой — тогда. Но сейчас — нет.
Он приподнял одну бровь, умеряя ее возбуждение.
— Я просто собирался предложить вам более полезное времяпрепровождение. Поработайте у меня, пока не будет Силии. Конечно, художнику место официантки может показаться унизительным с точки зрения социального статуса…
— ..тогда как для бывшей заключенной это шаг наверх, — закончила она с сарказмом.
Винченцо и бровью не повел.
— Ну, так как — поработаете?
Джулия колебалась. Она обещала себе, что будет остерегаться его, но постоянно нарушала это обещание, потому что он трогал ее сердце.
Словно прочитав ее мысли, Винченцо спокойно сказал:
— Ничего не опасайтесь, я не причиню вам беспокойства. Напротив, мне следует извиниться.
— За что?
— За то, что давил на вас. Я догадывался, что с вами произошло что-то плохое, но такого даже предполагать не мог.
Джулия усмехнулась.
— Теперь вы знаете, как я превратилась в мстительную ведьму.
— Не мне вас судить. Какое у меня на это право?
Но я не могу поверить, что Софи мертва. Я думаю, она все еще где-то существует. Вам нужны покой и жилье, и я предоставлю их вам, пока вы будете у меня работать.
— Ладно, я согласна.
— Хорошо. Вы можете жить в квартире над рестораном.
Она покачала головой.
— Спасибо, но я останусь здесь. Я теперь не могу оставить Пьеро одного. Знаю, он раньше жил один, но сейчас что-то изменилось. Я чувствую, что нужна ему.
— Вы говорили, что у вас нет никаких чувств.
— Это семейное обязательство.
— А вы с ним разве семья?
— По крови — нет, но в других отношениях — да.
— А как же я? Я член этой семьи или нет?
Джулия не ответила, и он понял, что стоит вне круга избранных.
Это не должно было бы иметь никакого значения. У него есть еще родственники, с которыми он может провести Рождество, предоставив этим двум неудачникам находить утешение в обществе друг друга. Тем не менее ему стало обидно.
Джулия имела огромный успех в «Попугае».
Начинался рождественский наплыв туристов, и ресторан каждый вечер был переполнен посетителями. Некоторые клиенты настаивали на том, чтобы их обслуживала именно Джулия.
— Вы не должны допускать, чтобы Антонио вас монополизировал, — сказал Винченцо, когда они однажды ночью шли по темным улочкам. — У нас масса других клиентов.
— Он из тех людей, которые всегда добиваются, чтобы их замечали, — примирительно возразила Джулия. Настойчивая галантность Антонио принесла массу пользы ее самооценке. — К тому же он пообещал мне совершенно особенные чаевые, задумчиво произнесла она.
— Будьте осторожны. «Особенные чаевые» Антонио хорошо известны и выражаются не в деньгах.
Она взяла его под руку.
— Да ладно вам, не дуйтесь. Я просто делаю свою работу. А после шести лет отсидки в женском обществе я, может быть, не возражаю против чуточки восхищения.
— «Чуточка восхищения», — насмешливо передразнил Винченцо. — Еще секунда, и он повалил бы вас на пол.
Вместо ответа она взглянула на него с иронией.
— Понятно, — мрачно сказал он. — Похоже, что женщина, которая хвалится, будто не испытывает никаких чувств, не прочь заставить меня ревновать?
— Эта бесчувственная женщина не принадлежит вам, так что вы не имеете права ревновать. Винченцо, на что вы надеетесь?
Он пожал плечами.
— Может быть, я жду встречи с Софи.
— Ее нет. Она умерла где-то на второй год моего пребывания в тюрьме.
— Ошибаетесь. Она жива. Потому-то я и не могу освободиться от вас.
Они остановились под фонарем, в свете которого казались друг другу окрашенными в какие-то блеклые, неземные тона. Лицо Джулии, которое раньше было слишком худым, немного округлилось и несколько утратило свое измученное выражение. Это ей шло — она даже выглядела моложе.
— Для этого вы должны стараться более настойчиво, — сказала она. — Это лишь вопрос решительности.
— А если я не хочу быть решительным?
Пошел снег, сначала редкими хлопьями, потом все гуще и гуще. Сквозь эту завесу она изучала его лицо, освещаемое холодным светом.
— Все равно я уйду и оставлю тебя, — прошептала она. — Рано или поздно.
— Я знаю, — печально сказал он. — Но кто знает, когда? Во всяком случае, не сегодня.
С этими словами он притянул ее к себе, и она прижалась к нему, подставив губы для поцелуя и со страстью ответив на него.
В канун Рождества, в полдень, с башни Кастель Сант-Анджело в Риме был произведен пушечный выстрел, означавший официальное начало рождественских праздников.
Джулия и Пьеро слушали праздничную программу по купленному ею транзистору. Ресторан был закрыт, Винченцо отправился к семье, а она устроилась на Рождество в палаццо.
Они запаслись праздничными сладостями, включая pannettone, традиционный фруктовый кекс. За едой Джулия сказала:
— Помню, когда была маленькая, в канун Рождества я вывешивала свой чулок.
— В Италии дети так не делают, — объяснил Пьеро. — Чулки вывешиваются только на Епифанию, шестого января.
— Ну, я не буду ждать так долго и вручу вам свой подарок сейчас.
— Ты уже подарила мне перчатки и шарф две недели назад, — напомнил он ей.
— Да, я была вынуждена подарить их вам раньше, потому что иначе вы бы замерзли до смерти. А что случилось с деньгами, которые вы обещали потратить на себя?
— Я их проиграл. Когда-то я был известен тем, что срывал банк в Монте-Карло.
— Ладно, можете не рассказывать. Как бы то ни было, получайте ботинки и теплые носки. Не знаю, правильно ли я определила размер.
Размер подошел идеально. Старик надел обновки и гордо продефилировал по комнате. Джулия улыбалась и аплодировала.
— А это тебе. — Старик вытащил из кармана какой-то маленький предмет, заботливо завернутый в газету.
Развернув сверток, она увидела фарфоровую фигурку Пьеро в черной маске и трико из разноцветных лоскутков. Теперь она поняла, куда подевались его деньги. Она видела фигурку в магазине, и она стоила целое состояние…
Винченцо подарил ей сотовый телефон. Он позвонил ей в середине дня на Рождество.
— У тебя грустное Рождество.
— Да нет, не очень. Теперь у меня есть друзья и есть надежда. Я слышу, там с тобой твоя племянница? — Она расслышала смех маленькой девочки.
— Да, это Роза.
— Какой приятный звук, — задумчиво сказала Джулия.
— Придет и твое время. Держись за эту надежду.
После рождественского затишья на них сразу налетел шквал работы. Когда они убирались на второй вечер, Джулия спросила:
— Не возражаешь, если я уйду пораньше? Мне надо вернуться к Пьеро.
— Он что, неважно себя чувствует? — быстро спросил Винченцо.
— Немного простудился. Просто я хочу поухаживать за ним.
— Наверное, простудился, когда ходил на Сан-Заккария. — Винченцо застонал. — Не надо бы ему этого делать в такую погоду.
— А он больше и не ходит. Он не был там с тех пор как… С того дня, когда я ездила на Мурано.
Подходя к дому, Джулия посмотрела на окно: не стоит ли там Пьеро, как он иногда делал, поджидая ее. Но за стеклом она не увидела его лица, и это почему-то заставило ее побежать.
Он, наверное, просто спит, но все же…
Войдя в комнату, она не сразу увидела его. Старик лежал вытянувшись и тяжело дышал. Джулия старалась не шуметь, чтобы не разбудить его, но потом поняла, что он вряд ли проснется, что бы она ни делала.
Его лоб был горячим на ощупь, и дышал он с каким-то ужасным скребущим звуком.
— Пьеро. — Джулия легонько потрясла его. — Пьеро!
Старик приоткрыл глаза.
— Ciao, cara , — прохрипел он.
— Боже мой, — выдохнула она. — Плохо дело.
Слушайте, я пошла за помощью…
— Не надо. — Его горячая рука нашарила ее руку. Я останусь здесь, — прошептал он. — Останусь с тобой.., только с тобой.
— Нет, — взволнованно возразила Джулия. — Ты должен поправиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13