Мужчина сразу опустил руку.
— Извините, — ответил он тоже по-английски. Не бойтесь меня. Почему вы прячетесь?
— Я.., не.., прячусь. Просто я.., не знала, кто вы такой.
— Меня зовут Винченцо, я друг Пьеро. Я приходил вчера, но вы спали.
— Он говорил мне о вас, — нетвердым голосом сказала Джулия, — но я не была уверена…
— Простите, если я напугал вас.
Он говорил ласково, стараясь успокоить ее, и постепенно Джулия почувствовала, как ее страх улегся.
— Я услышала ваши шаги, — сказала она, — и… Приступ кашля заглушил остальные слова.
— Идите туда, где тепло. — Винченцо кивнул в сторону печки.
Джулия все еще не решалась, и тогда он взял ее ладони в свои. Его руки, теплые и сильные, потянули ее вперед, и она не смогла им сопротивляться.
Он усадил ее на диван, но не отпустил, а взял ее за плечи и сжал их — сильно, но не грубо.
— Пьеро говорит, вас зовут Джулия.
Она ответила после секундного колебания:
— Да, верно. Джулия.
— Почему вы дрожите? — спросил он. — Неужели вам так плохо?
— Да, плохо, — хрипло проговорила она. — И всегда будет плохо. Это как лабиринт. Я все еще думаю, что должен быть какой-то выход, но его нет.
Прошло столько времени. Слишком поздно, я знаю, что слишком поздно, и если бы я послушалась здравого смысла, то уехала бы и забыла. Но я не могу забыть.
Ее бессвязная речь привела Винченцо в замешательство. Он крепко прижал женщину к себе.
— Я могу вам помочь?
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пьеро толкнул дверь и вошел; при виде гостя его лицо просияло.
— Чао. — Винченцо хлопнул старика по плечу.
— Чао, — ответил Пьеро, оглядываясь. — Ага, вы уже познакомились.
— Да, и боюсь, я напугал синьорину.
— Почему так официально? Это никакая не синьорина, ее зовут Джулия.
— Или, может быть, вы синьора? — спросил Винченцо. — Вы понимаете, синьора — это…
— Да, спасибо, я говорю по-итальянски, — резко прервала его Джулия. — Синьора — это замужняя женщина. Я — синьорина.
— Значит, вы говорите на моем языке… Поздравляю вас. Англичане не часто стремятся изучать другие языки. Вы хорошо им владеете?
— Маловато опыта. Зато здесь я смогу попрактиковаться.
— Это не так легко, как вы думаете. У нас в Венеции говорят по-венециански.
Винченцо стал копаться в пакетах, которые принес, а она воспользовалась возможностью отойти к окну. Встав к мужчинам спиной, Джулия стала смотреть на канал, не видя его.
Вместо канала перед ее умственным взором стоял Винченцо, и она пыталась понять ту затемненность, которую уловила в его облике и в нем самом. У него были черные волосы и темно-карие глаза. Даже его крупный рот, имевший склонность насмешливо кривиться, заставлял предположить, что на самом деле ему не смешно.
Человек, чей внутренний мир так же суров и так же населен призраками, как и ее собственный.
Он опасен, так как видит слишком многое…
Джулия оглянулась и увидела, к своему облегчению, что Винченцо ушел. Она не слышала, как он уходил.
Пьеро улыбался ей, приглашающе размахивая булочкой.
— Пируем по-королевски, — высокопарно объявил он. — Садитесь и позвольте предложить вам Лучшее Блюдо Дня. Не сомневайтесь, я когда-то работал шеф-поваром в парижском «Ритце».
Она не знала, чему верить. Звучало это невероятно, но вполне могло быть правдой.
В последующие несколько дней ей стало хуже.
Пьеро всегда был рядом и заботился о ней, наотрез отказываясь выслушивать слова благодарности.
— Мне это ничего не стоит. Я был когда-то главным врачом самой большой больницы в Милане.
— Одновременно работая шеф-поваром? — поддразнила его Джулия.
Старик укоризненно посмотрел на нее.
— То было вчера.
Она знала, что Винченцо иногда навещал их, но всегда затаивалась, притворяясь спящей. Не хотела с ним разговаривать. Он представлял угрозу секретам, которые она должна хранить.
Но и у него самого, догадывалась Джулия, были болезненные секреты…
Через день Пьеро в одно и то же время куда-то уходил, возвращаясь через три часа. Он никогда не говорил, куда уходит, но Джулия догадывалась, что эти уходы связаны с событиями, которые привели его в это заброшенное место.
Однажды Пьеро вернулся со своим обычным жизнерадостным выражением на лице, которое еще больше просветлело, когда он увидел Джулию.
— Вы нашли то, что искали? — отважилась спросить она.
— Сегодня нет. Ее там не было, но в один прекрасный день она там будет.
— Кто?
— Элена, моя дочь. А, кофе! Великолепно!
Джулия с уважением отнеслась к его желанию сменить тему, но потом, когда стемнело, мягко спросила — А где Элена сейчас?
Старик очень долго молчал, прежде чем ответить:
— Это трудно объяснить. Мы потеряли друг друга и не можем отыскать. Элена много работала за границей, а я всегда приходил ее встречать, когда она возвращалась. Всегда на одном и том же месте, у пристани Сан-Заккариа. Мне просто надо запастись терпением, понимаете?
— Да, — сказала она грустно. — Я понимаю.
Джулия завернулась в одеяло и улеглась, надеясь, что скоро ее разум снова прояснится и она будет знать, что делать дальше. Как только она закрыла глаза, картинки прежней жизни начали прокручиваться назад, и там были только горе, страдание и отчаяние, переходящие в ярость и горечь, и вот она уже опять колотит в дверь и кричит, требуя освобождения, которое так и не приходит.
Иногда она всплывала к поверхности из глубин своего лихорадочного состояния, видела там Винченцо и вновь погружалась в сон, чувствуя странное удовлетворение. Это становилось ее новой реальностью, и когда она, проснувшись однажды, увидела, что Винченцо нет, то испытала необычное беспокойство. Но потом увидела Пьеро и снова расслабилась.
Старик подошел, потрогал ее лоб и недовольно поджал губы.
— Вот, выпейте, — сказал Пьеро, растворяя какой-то порошок в горячей воде. — Вам станет лучше.
— Спасибо, Пьеро, — хрипло выговорила она. Или надо сказать Арлекин? Арлекин, Коломбина.
Пьеро, Пьеретта, — неопределенно сказала она. Все они — персонажи одной комедии. Пьеро — это клоун, верно?
Глаза старика задорно блестели.
— Имя как имя, не хуже других. Как Джулия.
Выпитое средство от простуды помогло, и Джулия встала на ноги, протирая глаза. Горло и лоб все еще пылали, но она решила обязательно встать, хотя бы ненадолго. Она вышла из маленькой комнатки в большой зал для приемов и стала осматриваться.
Картин не было, но фрески, написанные прямо на стенах, остались. Она рассматривала их, переходя с места на место, пока не подошла к одной и не застыла как вкопанная.
Фреска находилась наверху лестницы и изображала женщину с длинными светлыми волосами, в беспорядке развевающимися вокруг лица в виде какого-то сумасшедшего ореола. В глазах женщины застыло безумное выражение, словно она видела нечто ужасающее.
— Это Аннина, — сказал Пьеро, вышедший в зал вслед за ней.
— Это Аннина, если мы склонны фантазировать, послышался голос Винченцо. Он появился бесшумно и несколько секунд наблюдал за ними, прежде чем заговорить.
— Что значит «фантазировать»? — спросила Джулия.
Винченцо поднялся по лестнице и подошел к женщине. Она неприязненно смотрела на него, сердясь на себя за то, что рада его видеть.
— Мы не знаем, так ли она выглядела на самом деле, — объяснил он. — Фреска была создана на два века позже изображенного события художником, который обыграл драму в максимальной степени.
Видите, в одном углу тюремная решетка, а вон там изображен ребенок. А этот мужчина с демоническим лицом — муж Аннины. Его прямому потомку, графу Франческо, не понравилось такое возрождение семейного скандала. Он даже хотел, чтобы художник закрасил фреску.
Джулия была шокирована и сказала не подумав:
— Закрасить Корреджо?
В следующее мгновение она готова была откусить себе язык. Поднятые брови Винченцо показывали, что он в полной мере оценил ее познания.
— Вы молодец, — сказал он. — Это действительно Корреджо. И он, конечно, отказался ее закрашивать. Потом гости стали восхищаться ею, и Франческо смекнул, что фреска, должно быть, все-таки хороша. Таким образом, она осталась здесь, и люди судят об этой истории под влиянием этой весьма мелодраматичной картины. Естественно, привидение в точности похоже на изображенную здесь женщину. Спросите Пьеро.
Винченцо улыбнулся, и стало ясно, что он прекрасно знает, с помощью какого фокуса старик отпугивает незваных гостей.
— Вот уж я-то совершенно не знаю, как она выглядит, — невозмутимо возразил Пьеро. — Я ее никогда не видел.
— Но ее часто слышали, — заметил Винченцо и хлопнул Пьеро по плечу. — Я кое-что для тебя оставил. Может, зайду позже. — Он повелительно указал пальцем на Джулию. — А вы — в тепло, немедленно.
Винченцо вернулся уже после полуночи. Усевшись, он погрузился в размышления. Потом наконец спросил:
— Многие ли смогли бы сразу узнать работу Корреджо?
— Не многие, — признал Пьеро.
— Я тоже так думаю. — Он посмотрел на спящую Джулию. — Она тебе рассказывала что-нибудь о себе?
— Нет, а сам я не расспрашивал. В нашей среде принято уважать частную жизнь друг друга. Ты это знаешь.
— Да, но что-то в ней беспокоит меня, — задумчиво сказал Винченцо, вспомнив, с каким отчаянием она воскликнула: «Я не нуждаюсь ни в чьей помощи».
Так может говорить лишь тот, кто крайне нуждается в ней.
Всю свою жизнь он ощущал некую инстинктивную духовную близость с созданиями, нуждающимися в помощи. Когда отец покупал ему щенка, он выбрал самого маленького, того, который робко держался сзади. Тихий мальчик с неожиданным упорством сказал: «Вот этого» и не отступил.
Потом была его сестра-двойняшка, которой родители почти не уделяли внимания и которую он из-за этого любил еще сильнее. Они были дружны всю жизнь, пока она жестоко не отплатила ему за преданность тем, что умерла, оставив его одиноким и несчастным.
Он любил женщину, отказываясь видеть ее алчную натуру, пока она бессердечно не бросила его.
Время, когда Винченцо открывал сердце людям, безвозвратно ушло. Исключением был Пьеро, которого он знавал в лучшие времена. Что-то в ласковом безумии старика, в способности его шутить перед лицом несчастья вызывало к нему симпатию вопреки всей его суровости.
Что же касается этой странной, почти враждебной женщины, то он вообще не понимал, почему разрешил ей остаться.
Вдруг от кровати донесся долгий вздох. Они увидели, как женщина откинула одеяло и спустила ноги на пол.
Винченцо напрягся, собираясь заговорить с ней, но что-то в ее поведении насторожило его, и он остановился. Она постояла, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Винченцо медленно поднялся, подошел и встал прямо перед ней.
— Джулия, — тихо позвал он.
Джулия не ответила, взгляд ее был пуст. Через мгновение она повернулась и медленно пошла к двери. Казалось, в темноте она так же хорошо знает дорогу, как и на свету. Джулия уверенно открыла дверь и вышла в главный холл.
У подножия лестницы она остановилась и долго стояла неподвижно. Лунный свет, струившийся из окон, обливал ее мягким голубоватым сиянием, делая похожей на призрак. Женщина подняла голову, так что ее длинные волосы упали назад, и пошла, медленно переставляя ноги, вверх по широкой лестнице.
— Останови ее, — взволнованно сказал Пьеро.
Винченцо покачал головой.
— Это ее решение. Нам нельзя вмешиваться.
Двигаясь бесшумно, он стал вслед за ней подниматься по лестнице. Она остановилась перед фреской, изображавшей несчастную Аннину.
— Джулия, — снова окликнул ее Винченцо очень тихим голосом.
Ни звука в ответ. Она не реагировала на его присутствие.
— Проклятье, ведь имя-то не настоящее, — лихорадочно сказал Винченцо.
— Можно попробовать еще одно, — пробормотал Пьеро.
Винченцо бросил на старика тревожный взгляд.
— Кончай эти разговоры, Пьеро. Хватит с меня суеверий.
— А это суеверие?
— Ты не хуже моего знаешь, что мертвые не возвращаются.
— Тогда кто же она такая?
Винченцо не ответил. Не мог.
У Джулии вырвался тихий стон. Она потянулась к картине, чтобы прикоснуться к ней, и тихо заговорила страдальческим голосом:
— Я любила его, а он запер меня.., на годы.., пока я не умерла.., умерла…
— Джулия, — позвал Винченцо, хотя знал, что это бесполезно.
Вместо ответа женщина стала колотить по стене.
— Я умерла, — закричала она. — Как он и хотел.
Мое дитя.., мое дитя…
Внезапно силы оставили Джулию, и она стала сползать по стене. Винченцо мягко подхватил ее и потянул в сторону. Она попыталась вырваться.
— Я должна его найти, — хрипло сказала она. Разве вы не понимаете?
— Конечно, но не сейчас. Вам надо немного отдохнуть, а потом я помогу вам найти его.
— Вы не можете мне помочь. Никто не может.
— А я помогу, — настаивал он. — Выход всегда найдется, если есть друг, готовый помочь. А у вас теперь есть друг.
То ли поняв смысл слов, то ли успокоенная его тоном, она перестала сопротивляться. Первый раз Винченцо видел ее лицо без выражения подозрительности или настороженности. Но он все еще чувствовал, как она дрожит, и это подтолкнуло его совершить импульсивный поступок.
Взяв лицо Джулии в ладони, он стал нежно целовать ее снова и снова — ее глаза, ее щеки, ее губы.
— Все хорошо, — сказал он. — Я здесь.
Джулия не ответила, но ее глаза закрылись. Обхватив женщину руками, Винченцо осторожно довел ее до кровати.
— Об этом никому ни слова, дружище, — сказал он, вернувшись к Пьеро. — Никому, а особенно ей самой.
Пьеро кивнул.
— Думаешь, она не будет помнить того, что случилось сегодня?
— Думаю, она даже не знает, что произошло.
Она была не здесь.
— А где же?
— В каком-то далеком отсюда месте. Там темно и страшно, и это оттуда она черпает свою силу.
— У нее в голове большая путаница, если она считает себя Анниной. — Пьеро вздохнул. — Я будто привидение во плоти встретил.
Винченцо приподнял бровь.
— Выброси это из головы, дружище. Она никакое не привидение.
— Но ты слышал, что она сказала? Она была похоронена., она умерла.., ребенок… Она говорила об Аннине.
— Нет, — мрачно сказал Винченцо. — Она говорила о себе.
Наконец Джулия проснулась, чувствуя себя намного лучше.
— Вы к нам вернулись?
Она оглянулась и увидела сидевшего поодаль Винченцо. Интересно, давно он тут сидит?
— Вроде бы да. Более или менее.
Джулия осторожно спустила ноги на пол и попробовала встать. Он быстро подошел и протянул ей руку.
— Держитесь, — велел Винченцо. — Вы ели так мало, что не хватило бы и мышонку. Не удивительно, что вы так слабы.
— Я не слаба. Отпустите меня.
Он отпустил, и Джулия тут же снова села.
— Хорошо, — сказал Винченцо несколько упавшим голосом. — Сидите, пока я приготовлю вам суп.
Горячий суп оказался настоящим даром небес.
Поев, она почувствовала прилив сил.
— Сколько же я провалялась?
— Немногим больше недели.
— Я проспала неделю?
— Ну, не всю неделю. Вам постепенно становилось лучше, потом вы пожелали встать и походить, хотя было пока рановато это делать. Но затем вам снова стало хуже.
— Да, теперь я понимаю, как себя чувствовала Спящая красавица. Я даже не знаю, какое сегодня число. Учтите, я часто…
Она остановилась, словно хотела что-то открыть ему, но передумала. Винченцо стало интересно.
— Вы часто не помните, какое число? — спросил он.
— Я не это имела в виду.
Джулия смотрела ему в глаза, как будто была уверена, что Винченцо не посмеет открыто усомниться в ее словах, даже если они его не убедили.
Он отступил первым:
— Ну, вообще-то сегодня второе декабря.
— Фантастика какая-то: засыпаешь в одном месяце, а просыпаешься в другом. И никаких газет, никакого телевидения. Удивительно, насколько приятной может быть жизнь без них.
— Оставить мир за дверью! — задумчиво пробормотал Винченцо. — Да, это было бы здорово… Что случилось?
Он задал этот вопрос, потому что Джулия внезапно остановилась посреди комнаты и взгляд у нее стал отсутствующий, как будто она прислушивалась к доносящимся издали голосам.
— Не знаю. Просто сны.., я видела такие сны…
— Вы помните какие-нибудь из них? — По голосу Винченцо никто не смог бы догадаться, что ответ имеет для него значение.
— Думаю, да.., я видела.., это было…
Джулия закрыла глаза, отчаянно пытаясь вызвать воспоминание, которое никак не давалось.
Это тревожило ее, но одновременно она знала, что в центре всего лежит ощущение покоя — именно то, что она искала.
— Постарайтесь. — Винченцо не удалось скрыть нотку беспокойства в голосе.
Но произнесенное слово все испортило. Стоило ей потянуться к видению, как оно тут же исчезло.
— Ушло. — Джулия вздохнула. — Надеюсь, вернется. Оно показалось мне прекрасным.
Он пожал плечами.
— Если вы не можете его вспомнить, откуда вам известно, что оно было прекрасным?
— Осталось некое ощущение покоя и.., счастья. Последнее слово Джулия произнесла удивленным тоном. — Да что там, вероятно, это абсолютно ничего не значит. — Она огляделась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13