И теперь понятно, для чего именно избрана Терра - это не только колыбель и место первого взросления человечества.
Но он еще не понимал этого, говоря с Квиринусом. Он ведь говорил с ним, как этнограф. Психолог, религиовед. Пытался вникнуть в суть учения - но не для того, что бы учение перевернуло его самого. Он был слишком доволен собой, своей жизнью, его все устраивало - он не искал нового. Наверное, не искал…
И даже когда спасал Квиринуса и не колеблясь, выстрелил в аламанна, что было запрещено уставом - даже тогда еще не понимал. Действовал почти бессознательно. Понимал, что надо это сделать. Иньес был потом очень недоволен, но конечно, не мог его не поддержать.
Понимание пришло позже. Реймос смотрел на звезды, пытаясь вычленить суть этого понимания. Вот она, суть: никто из нынешних хавенов не стал бы ТАК умирать за истину.
Они стали слишком равнодушными. Слишком рациональными. Если не считать биргенов, конечно, все больше захватывающих власть в стране. Биргены- у тех была своя духовность, они медитировали и занимались магией, страна все больше погружалась в тьму невежества. Островки знания, культуры, современной техники сосредоточились в хавенских монастырях. У них был свой космодром, были аэропорты, а крестьяне в деревнях жили в тьме невежества, иные не умели даже читать, единственное их духовное руководство - это биргены, с их магическими кристаллами и медитациями. Иногда Реймосу было очень не по себе от всего этого - как можно заниматься наукой, посылать какие-то экспедиции, жить ради себя и Ордена, когда в стране творится такой беспредел, безвластие, так высока детская смертность, повсюду рыщут почти первобытные - вот как аламаннская дружина - отряды "молодых волков", по сути - бандиты, которые защищают беззащитных магов-биргенов, но зато изрядно терроризируют население.
Иногда он вспоминал своих дядю и тетю, вспоминал деревенских - и ведь все последующие наблюдения только подтверждали эти его детские впечатления - ради этих людей не стоит делать хоть что-то. Они заслужили то, что имеют. Они и не хотят ничего другого. Лучше уж служить знанию и культуре. Служить Единому Создателю. Да, Он заповедал с любовью относиться к людям, но не отдавать же им всю свою жизнь…
И кровь…
Квиринус не за слова там умирал. Он умирал за каждого из этих аламаннов. Так же, как его Учитель - Христос умер за всех людей, и за тех, что били и мучили Его, и смеялись над ним.
Он был совсем рядом. Кажется, только руку протяни. Он любил Реймоса. Ему можно доверять. Реймос всегда, всю жизнь ощущал Его присутствие - но еще не понимал, Кто это. Сам Бог. Бесконечно более добрый и любящий, чем тот молодой хавен, который увез мальчишку-сироту из поселка.
Электрический разряд кольнул в запястье. Реймос надел наушники, включил передачу.
— Реймос Лорский на связи.
— Реймос, это медотсек. Вы просили сообщить… терранин пришел в себя. Он хочет говорить с вами.
Капсула была раскрыта, лишь прозрачные пластиковые края торчали из пазов по бортику вокруг ложа. Терранин лежал неподвижно - с позвоночником все еще проблемы. На лице до сих пор наклейки, ссадины почему-то заживали плохо. Руки, ноги, корпус в полупрозрачных твердых фиксаторах. Реймос сел рядом с ним, не сводя глаз с лица раненого. Сказал по-латыни.
— Привет тебе, владыка. Как ты чувствуешь себя?
— Благодарю, почтенный, хорошо. Ты спас меня?
— Ну в общем, да.
— Зачем?
В вопросе этом прозвучало что-то вроде обиды. И разочарования. Реймос опустил взгляд.
— Твоя жизнь еще не кончена. Есть люди, которые ждут Слова. Которым оно нужнее, чем варварам.
— Я вижу, ты хочешь забрать меня на свой остров. Я не чувствую качки, но мы и не стоим на месте. Это корабль?
— Да, - Реймос решил не вдаваться в подробности, - это корабль. Плыть нам предстоит долго.
— Я вижу что вы весьма искусны в науках, и ваши вещи, и ваши лекари достойны удивления. Но скажи мне, зачем ты не допустил моей смерти? Я калека. У меня ведь хребет поврежден, а ты понимаешь, что это значит. И даже если я когда-нибудь встану на ноги, я едва смогу ходить.
Реймос улыбнулся.
— Не тревожься об этом, владыка. Все будет хорошо. Ты встанешь на ноги и будешь прежним. Наши лекари умеют исцелить сломанный хребет, и вправить кости.
Квиринус долго молчал. Потом сказал.
— Что ж, благодарю тебя за спасение. Но не лучше ли было дать свершиться Божьей воле?
— Ты уверен, владыка, что твоя смерть - это была Божья воля? Или же это лишь твое представление о Божьей воле?
Знакомая улыбка - тень улыбки коснулась лица епископа.
— Ты и правда умен.
Хавен сполз со стула, встал на колени рядом с ложем. Сказал тихо.
— Я обратился, видя твое исповедание. Я верю в Христа. Владыка… там, в моей земле никто не слышал о Нем. Ты должен рассказать им. Это будет трудно, но… благослови меня, владыка.
— Поднимись, сын мой, иначе мне неудобно говорить, не видя твоего лица. Да и руки я не могу поднять. Благослови тебя Господь, сынок! Все, что Он творит - все к лучшему, все во славу Его. Я буду учить тебя. Ведь я епископ и могу сделать тебя священником Божьим.
— Благодарю тебя, - прошептал Реймос с волнением.
— Ты поможешь мне? Будешь со мной? Мы расскажем… вашим людям… о Христе. Я хотел бы выучить ваш язык.
— Ты выучишь его, владыка.
— Хорошо… может быть… мы уже начнем заниматься теперь, когда я все равно лежу без движения? Как долго нам плыть?
— Семь лет, - Реймос с ужасом подумал, как будет рассказывать римлянину обо всем остальном.
— Семь лет… - повторил Квиринус, - очень долгий путь… признаться, я не думал, что земля имеет столь долгое протяжение… но тебе виднее. Для такого пути нужен не корабль, а настоящий Ноев Ковчег со скотом и запасами хлеба. Что ж, мой сын, поплывем к вашему берегу!
Реймос почти не заметил, как отработал тренировку, как отсидел свою вахту - они дежурили в этот сезон по оранжерее. После вахты спустился в столовую, где свободные члены экспедиции как раз заканчивали ужин. Иньес помахал ему с крайнего стола. Реймос взял свою порцию - бруски консервов и разогретого зернового концентрата - подсел к другу. Иньес стоял чуть выше Реймоса в иерархии - был уже старшим таром, Реймос же удостоился перед экспедицией звания тара-наставника. Но общались они на равных, тем более, были почти коллегами - Иньес тоже этнограф, только с уклоном в антропологию.
— Аве, сапиенс, - сказал Реймос, весело глянув на друга. Иньес покачал головой.
— Ну что, побывал у твоего туземца? Как он себя чувствует?
— Ну как себя можно чувствовать, когда все кости переломаны? Нормально. Уже освоился и ничуть не смущается.
— Да, неунывающий тип, видно, такой везде освоится, - сказал Иньес. Реймос с любопытством взглянул на него - друг обладал удивительной способностью угадывать сущность человека с первого взгляда. Пожалуй, насчет Квиринуса он прав.
— Все же я тебя не понимаю, - Иньес отхлебнул чай из своего бокала, взглянул на друга исподлобья. Реймос вздохнул. Да, сложно было объяснить. И так никто и не понял. Спас туземца из милосердия? Но ведь при этом он убил другого, тоже, в сущности, ни в чем не повинного.
— Понимаешь, - сказал Реймос, - мне кажется, я и сам… то есть не кажется, а точно. Я и сам уверовал.
— Чего? - поразился Иньес, - в это их римское учение, что ли?
— Ага, - сказал Реймос, испытывая к себе глубочайшее отвращение. Ну где, где взять смелость, как у этого римского христианина, чтобы громко и твердо заявить: Иисус Христос - истинный Господь и Бог, Сын Божий, сотворивший небо и землю…
И ведь не та смелость нужна, с которой на смерть идут - на смерть, может, он бы сейчас и готов был. А вот просто так твердо сказать - не может. Ведь идиотом сочтут, и будут правы.
— Ну ты даешь, - Иньес покачал головой, - а что скажет синод святителей?
— Чего не знаю, того не знаю… но их учение не противоречит нашей религии, лишь расширяет ее. Да и я нашел уже множество соответствий между Белой Книгой и Библией…
— Ладно, в этом ты спец, не буду спорить, - уступил Иньес, - но зачем тащить терранина на Эдоли, этого я не понимаю.
— А вот затем и тащить, - негромко ответил Реймос, - он ведь проповедовать хотел… вот и будет теперь… хавенов обращать. И простых людей тоже.
Он договорил, уже сам не веря в свои слова. Хавены… они слишком умны и рациональны. Сам он поверил, когда увидел, как убивали Квиринуса, но остальные-то этого не видели. Они даже не сняли на пленку того, что происходило (да и не видели с начала-то).
На все воля Божья. Проповедовать надо. Квиринус знает, как это делать. Он сможет. Я буду помогать, подумал Реймос.
— Реймос, извини, но по-моему, ты немного того… немного застрял в своей легенде. Нам-то зачем эта их религия?
— Зачем? - спросил Реймос.
Этот вопрос гораздо проще. Конечно, на самом деле - нужна, потому что это истина, и эдолийцы должны знать истину. Но этого Иньесу не объяснишь, а вот другая сторона дела куда проще и понятнее.
— Понимаешь, зачем, Иньес… я вырос в деревне, где не было другой власти, кроме биргена-старца. Я знаю, что такое жизнь людей в таких деревнях. Жизнь простых людей по всей стране. Иньес, мы, хавены, живем в закрытой среде Ордена, и никак не соприкасаемся со всей жизнью Эдоли. Нам просто плевать на них. Нам плевать на то, что половина их детей умирает еще до года, что у них нет даже антибиотиков, что они не умеют читать, спиваются, жрут галлюциногены из грибов - и эти галлюциногены им дают биргены. Да, мы иногда пытаемся лечить их или учить, но в основном мы только выбираем из их среды способных детей и навсегда увозим к себе… заметь, только способных - а остальные должны дохнуть? Мы летаем в космос, а никому не нужный крестьянин всю жизнь копошится в земле и слушается нелепых указаний биргена. Их окружают суеверия, они ставят блюдечко с молоком домовому и лечат детей жгучей травой. Ты знаешь, что в некоторых местностях уже есть жертвоприношения младенцев? Что только не придет в голову биргену, домедитировавшемуся до так называемого просветления…
Реймос перевел дух. И увидел, что возле их столика собирается народ - на интересную дискуссию. Возле Иньеса уже сидели двое и с любопытством смотрели на Реймоса. Да и от других столиков оборачивались.
— Технологический уровень Ордена и уровень в стране различаются, как… различаются куда сильнее, чем жизнь в Римской империи и у варваров. Намного сильнее! И нам плевать на это. Мы государство в государстве. Нас не интересуют проблемы внешних. А между тем они страдают от наших же научных разработок - ты знаешь, что мои родители умерли, когда маккарцы применили супервирулентный штамм бацилл черной лихорадки? А радиоактивное заражение на востоке?
— Ну-ну, Реймос, полегче, - возразил Натто, биолог, сидевший напротив, - мы занимаемся экологией.
— Экологией, но не людьми. Мы просто бросили этих людей на вымирание. Не способны к развитию - пусть вымирают… Мы считаем себя выше их, а на самом деле - нам на них просто плевать. А биргены на них паразитируют. Крестьяне поставляют им еду, банды молодых волков - охраняют, и кстати, убивают по их приказу… Биргены - настоящая власть в стране. Наместники занимаются только Орденом, население их, как и всех нас, волнует постольку-поскольку, ведь Орден давно кормит себя сам.
— Постой, - сказал Натто, - но почему нас должны волновать их проблемы? Мы нанимались к ним в няньки? У каждого человека есть возможность учиться, правильно? Мы открываем школы и для внешних. Каждый может закончить школу, стать образованным человеком, уехать в город, работать для ордена… стать мирским хавеном. Разве не так?
— Каждый? - яростно спросил Реймос, - каждый, и семилетний пацан, которого родители не пускают в школу?
— Но это не наше дело, за детей отвечают их родители… Каждый сам создает свою судьбу, Реймос. Свою удачу…
Реймос опустил глаза и сосчитал до десяти, применив древний способ психотренинга. Перед его глазами стоял он сам - восьмилетний мальчишка, забитый и замученный тяжелой работой, воспоминания были слишком тяжелы, чтобы говорить об этом спокойно…
— Пойми, Натто, - ответил он, - что в некоторых случаях… даже в большинстве случаев крестьянскому пареньку невероятно трудно пробиться и стать… хоть кем-то… выбраться из этой нищеты.
— Трудно, да, однако не невозможно, - невозмутимо ответил Натто. Реймос скрипнул зубами. Натто - из городской благополучной семьи. Ему невозможно это объяснить!
— А я согласен, - сказал вдруг невысокий, черноглазый кариец - Ришта, археолог, - Реймос прав, мы безразличны к миру и к людям. Так жить нельзя. Мы верующие, но как-то уже забыли об этом… мы забыли, что Создатель велел людям любить друг друга…
— Ну хорошо, - кивнул Иньес, - но объясните же ради Создателя, каким образом эта новая религия может изменить положеине…
— Мы пойдем к людям, - взглянул на него Реймос, - мы будем поступать так же, как Христос… Он поведет нас, и увидишь, все будет иначе.
— Да и если мы начнем менять положение, - скривился Натто, - ничего хорошего не произойдет. Мы перестанем заниматься наукой и развитием. Вместо этого мы кинем все силы на подтягивание отстающих, на помощь и милосердие - и в результате лишимся науки… того, что создали с таким трудом. Развитие остановится. Скажешь, не так? Мы сейчас развиваемся только благодаря тому, что удалось создать в Ордене нужную атмосферу. А не станет ее, будем мы распыляться на внешних - и пиши пропало…
— И это еще не все, - вставил молчавший до сих пор Тван, этнограф, - ты забываешь о биргенах, Реймос. Пока мы их не трогаем, и не трогаем людей - они живут сами по себе. Просто ветвь Ордена, которая откололась и занимается себе тихонько магией. А как только мы начнем просвещать и учить людей, перетягивать их на свою сторону - ты думаешь, они будут так же кормить биргенские общины, отшельников, монастыри? А ведь в отличие от нас, у магов нет генной инженерии, магическим путем камень в хлеб они тоже превращать не могут. Они кормятся от людей, от тех же крестьян… И не только еда и одежда - люди для них еще и экспериментальный материал для отработки магических приемов. Они не повелевают прямо, о нет, но пока люди темны и невежественны, они боятся злых духов и слушаются биргенов… Ты представляешь, как отреагируют биргены, если мы начнем отбирать их паству и превращать ее в нормальных людей?
Собравшиеся умолкли. Аргументы Твана были сильны. Не случайно он считался одним из сильнейших аналитиков Ордена.
— Как отреагируют - ясно, - тихо сказал Ришта, - будет война…
— Да, - кивнул Тван, - и война страшная. Нам придется убивать биргенов… и всех, кто им помогает и защищает. Мы не сможем жить с ними на одной земле. Либо магия - либо наука для всех, монотеистическая развитая религия и просвещение. Одно из двух. На полуподпольное существование биргены уже теперь не согласятся. Если твоя религия, Реймос, придет на нашу землю - с ней придет война… ядерные бомбы и супервирулентные боевые штаммы, истребление людей. Не только биргенов, но и просто людей, о которых ты заботишься. Нам придется создавать армии, спецслужбы, вылавливать отшельников по горам… Ты этого серьезно хочешь? Может, лучше остаться мирным Орденом в себе - и пусть внешние делают, что хотят?
— Нет, - сказал Реймос.
Он чувствовал веселье и легкость. Тван был прав - не мир принесет христианство на Эдоли. Не мир, но меч. И однако сейчас он был убежден в своей правоте, словно Тот, кто стоял рядом, сам подсказывал ему это.
— Нет. Хуже нынешнего положения нет ничего. Лучше война, чем вот так замкнуться в себе. Да мы же сами уже выродились, вы не замечаете? Хавены грызутся меж собой, делают карьеру, такие экспедиции, как наша - уже большая редкость. Наука ради науки, знание ради знания? В этом нет смысла. Знание нужно для людей. И мы должны идти к людям, даже если они отвергают нас. Даже если они будут нас убивать. Даже если нам придется на время отступить от науки и знания. Любовь. Любовь и милосердие - вот чего мы лишились в своем снобизме. Мы слишком благополучны, слишком хорошо устроены… и никто… никто из нас не способен умереть за свои убеждения. Так как умирал Квиринус…
Он встал, шагнул к двери. Худо поссориться с друзьями, когда предстоит еще долгий семилетний путь в одной тесной консервной банке. Но ведь истина дороже? Кто сможет, тот поймет. Поверит. Пойдет за ним.
В коридоре его догнал Ришта.
— Реймос, подожди.
Он обернулся.
— Слышишь… ты очень хорошо сказал. Я сам давно уже думаю обо всем этом. Знаешь что? Познакомь меня со своим дикарем, а?
— Я не знаю, как он себя чувствует, разрешит ли врач… но впрочем, пошли!
Глаза Квиринуса, черные, как маслины, довольно поблескивали. Врач уже снял наклейки с его лица, оставались свежие шрамы. Ришта сел ближе к нему и с любопытством смотрел на епископа.
— Я не очень хорошо владею латынью, - сказал молодой хавен, - но понимаю. И я читал ваше Писание. Трудно, находясь в Римской Империи, пройти мимо такого…
— Как твое имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Но он еще не понимал этого, говоря с Квиринусом. Он ведь говорил с ним, как этнограф. Психолог, религиовед. Пытался вникнуть в суть учения - но не для того, что бы учение перевернуло его самого. Он был слишком доволен собой, своей жизнью, его все устраивало - он не искал нового. Наверное, не искал…
И даже когда спасал Квиринуса и не колеблясь, выстрелил в аламанна, что было запрещено уставом - даже тогда еще не понимал. Действовал почти бессознательно. Понимал, что надо это сделать. Иньес был потом очень недоволен, но конечно, не мог его не поддержать.
Понимание пришло позже. Реймос смотрел на звезды, пытаясь вычленить суть этого понимания. Вот она, суть: никто из нынешних хавенов не стал бы ТАК умирать за истину.
Они стали слишком равнодушными. Слишком рациональными. Если не считать биргенов, конечно, все больше захватывающих власть в стране. Биргены- у тех была своя духовность, они медитировали и занимались магией, страна все больше погружалась в тьму невежества. Островки знания, культуры, современной техники сосредоточились в хавенских монастырях. У них был свой космодром, были аэропорты, а крестьяне в деревнях жили в тьме невежества, иные не умели даже читать, единственное их духовное руководство - это биргены, с их магическими кристаллами и медитациями. Иногда Реймосу было очень не по себе от всего этого - как можно заниматься наукой, посылать какие-то экспедиции, жить ради себя и Ордена, когда в стране творится такой беспредел, безвластие, так высока детская смертность, повсюду рыщут почти первобытные - вот как аламаннская дружина - отряды "молодых волков", по сути - бандиты, которые защищают беззащитных магов-биргенов, но зато изрядно терроризируют население.
Иногда он вспоминал своих дядю и тетю, вспоминал деревенских - и ведь все последующие наблюдения только подтверждали эти его детские впечатления - ради этих людей не стоит делать хоть что-то. Они заслужили то, что имеют. Они и не хотят ничего другого. Лучше уж служить знанию и культуре. Служить Единому Создателю. Да, Он заповедал с любовью относиться к людям, но не отдавать же им всю свою жизнь…
И кровь…
Квиринус не за слова там умирал. Он умирал за каждого из этих аламаннов. Так же, как его Учитель - Христос умер за всех людей, и за тех, что били и мучили Его, и смеялись над ним.
Он был совсем рядом. Кажется, только руку протяни. Он любил Реймоса. Ему можно доверять. Реймос всегда, всю жизнь ощущал Его присутствие - но еще не понимал, Кто это. Сам Бог. Бесконечно более добрый и любящий, чем тот молодой хавен, который увез мальчишку-сироту из поселка.
Электрический разряд кольнул в запястье. Реймос надел наушники, включил передачу.
— Реймос Лорский на связи.
— Реймос, это медотсек. Вы просили сообщить… терранин пришел в себя. Он хочет говорить с вами.
Капсула была раскрыта, лишь прозрачные пластиковые края торчали из пазов по бортику вокруг ложа. Терранин лежал неподвижно - с позвоночником все еще проблемы. На лице до сих пор наклейки, ссадины почему-то заживали плохо. Руки, ноги, корпус в полупрозрачных твердых фиксаторах. Реймос сел рядом с ним, не сводя глаз с лица раненого. Сказал по-латыни.
— Привет тебе, владыка. Как ты чувствуешь себя?
— Благодарю, почтенный, хорошо. Ты спас меня?
— Ну в общем, да.
— Зачем?
В вопросе этом прозвучало что-то вроде обиды. И разочарования. Реймос опустил взгляд.
— Твоя жизнь еще не кончена. Есть люди, которые ждут Слова. Которым оно нужнее, чем варварам.
— Я вижу, ты хочешь забрать меня на свой остров. Я не чувствую качки, но мы и не стоим на месте. Это корабль?
— Да, - Реймос решил не вдаваться в подробности, - это корабль. Плыть нам предстоит долго.
— Я вижу что вы весьма искусны в науках, и ваши вещи, и ваши лекари достойны удивления. Но скажи мне, зачем ты не допустил моей смерти? Я калека. У меня ведь хребет поврежден, а ты понимаешь, что это значит. И даже если я когда-нибудь встану на ноги, я едва смогу ходить.
Реймос улыбнулся.
— Не тревожься об этом, владыка. Все будет хорошо. Ты встанешь на ноги и будешь прежним. Наши лекари умеют исцелить сломанный хребет, и вправить кости.
Квиринус долго молчал. Потом сказал.
— Что ж, благодарю тебя за спасение. Но не лучше ли было дать свершиться Божьей воле?
— Ты уверен, владыка, что твоя смерть - это была Божья воля? Или же это лишь твое представление о Божьей воле?
Знакомая улыбка - тень улыбки коснулась лица епископа.
— Ты и правда умен.
Хавен сполз со стула, встал на колени рядом с ложем. Сказал тихо.
— Я обратился, видя твое исповедание. Я верю в Христа. Владыка… там, в моей земле никто не слышал о Нем. Ты должен рассказать им. Это будет трудно, но… благослови меня, владыка.
— Поднимись, сын мой, иначе мне неудобно говорить, не видя твоего лица. Да и руки я не могу поднять. Благослови тебя Господь, сынок! Все, что Он творит - все к лучшему, все во славу Его. Я буду учить тебя. Ведь я епископ и могу сделать тебя священником Божьим.
— Благодарю тебя, - прошептал Реймос с волнением.
— Ты поможешь мне? Будешь со мной? Мы расскажем… вашим людям… о Христе. Я хотел бы выучить ваш язык.
— Ты выучишь его, владыка.
— Хорошо… может быть… мы уже начнем заниматься теперь, когда я все равно лежу без движения? Как долго нам плыть?
— Семь лет, - Реймос с ужасом подумал, как будет рассказывать римлянину обо всем остальном.
— Семь лет… - повторил Квиринус, - очень долгий путь… признаться, я не думал, что земля имеет столь долгое протяжение… но тебе виднее. Для такого пути нужен не корабль, а настоящий Ноев Ковчег со скотом и запасами хлеба. Что ж, мой сын, поплывем к вашему берегу!
Реймос почти не заметил, как отработал тренировку, как отсидел свою вахту - они дежурили в этот сезон по оранжерее. После вахты спустился в столовую, где свободные члены экспедиции как раз заканчивали ужин. Иньес помахал ему с крайнего стола. Реймос взял свою порцию - бруски консервов и разогретого зернового концентрата - подсел к другу. Иньес стоял чуть выше Реймоса в иерархии - был уже старшим таром, Реймос же удостоился перед экспедицией звания тара-наставника. Но общались они на равных, тем более, были почти коллегами - Иньес тоже этнограф, только с уклоном в антропологию.
— Аве, сапиенс, - сказал Реймос, весело глянув на друга. Иньес покачал головой.
— Ну что, побывал у твоего туземца? Как он себя чувствует?
— Ну как себя можно чувствовать, когда все кости переломаны? Нормально. Уже освоился и ничуть не смущается.
— Да, неунывающий тип, видно, такой везде освоится, - сказал Иньес. Реймос с любопытством взглянул на него - друг обладал удивительной способностью угадывать сущность человека с первого взгляда. Пожалуй, насчет Квиринуса он прав.
— Все же я тебя не понимаю, - Иньес отхлебнул чай из своего бокала, взглянул на друга исподлобья. Реймос вздохнул. Да, сложно было объяснить. И так никто и не понял. Спас туземца из милосердия? Но ведь при этом он убил другого, тоже, в сущности, ни в чем не повинного.
— Понимаешь, - сказал Реймос, - мне кажется, я и сам… то есть не кажется, а точно. Я и сам уверовал.
— Чего? - поразился Иньес, - в это их римское учение, что ли?
— Ага, - сказал Реймос, испытывая к себе глубочайшее отвращение. Ну где, где взять смелость, как у этого римского христианина, чтобы громко и твердо заявить: Иисус Христос - истинный Господь и Бог, Сын Божий, сотворивший небо и землю…
И ведь не та смелость нужна, с которой на смерть идут - на смерть, может, он бы сейчас и готов был. А вот просто так твердо сказать - не может. Ведь идиотом сочтут, и будут правы.
— Ну ты даешь, - Иньес покачал головой, - а что скажет синод святителей?
— Чего не знаю, того не знаю… но их учение не противоречит нашей религии, лишь расширяет ее. Да и я нашел уже множество соответствий между Белой Книгой и Библией…
— Ладно, в этом ты спец, не буду спорить, - уступил Иньес, - но зачем тащить терранина на Эдоли, этого я не понимаю.
— А вот затем и тащить, - негромко ответил Реймос, - он ведь проповедовать хотел… вот и будет теперь… хавенов обращать. И простых людей тоже.
Он договорил, уже сам не веря в свои слова. Хавены… они слишком умны и рациональны. Сам он поверил, когда увидел, как убивали Квиринуса, но остальные-то этого не видели. Они даже не сняли на пленку того, что происходило (да и не видели с начала-то).
На все воля Божья. Проповедовать надо. Квиринус знает, как это делать. Он сможет. Я буду помогать, подумал Реймос.
— Реймос, извини, но по-моему, ты немного того… немного застрял в своей легенде. Нам-то зачем эта их религия?
— Зачем? - спросил Реймос.
Этот вопрос гораздо проще. Конечно, на самом деле - нужна, потому что это истина, и эдолийцы должны знать истину. Но этого Иньесу не объяснишь, а вот другая сторона дела куда проще и понятнее.
— Понимаешь, зачем, Иньес… я вырос в деревне, где не было другой власти, кроме биргена-старца. Я знаю, что такое жизнь людей в таких деревнях. Жизнь простых людей по всей стране. Иньес, мы, хавены, живем в закрытой среде Ордена, и никак не соприкасаемся со всей жизнью Эдоли. Нам просто плевать на них. Нам плевать на то, что половина их детей умирает еще до года, что у них нет даже антибиотиков, что они не умеют читать, спиваются, жрут галлюциногены из грибов - и эти галлюциногены им дают биргены. Да, мы иногда пытаемся лечить их или учить, но в основном мы только выбираем из их среды способных детей и навсегда увозим к себе… заметь, только способных - а остальные должны дохнуть? Мы летаем в космос, а никому не нужный крестьянин всю жизнь копошится в земле и слушается нелепых указаний биргена. Их окружают суеверия, они ставят блюдечко с молоком домовому и лечат детей жгучей травой. Ты знаешь, что в некоторых местностях уже есть жертвоприношения младенцев? Что только не придет в голову биргену, домедитировавшемуся до так называемого просветления…
Реймос перевел дух. И увидел, что возле их столика собирается народ - на интересную дискуссию. Возле Иньеса уже сидели двое и с любопытством смотрели на Реймоса. Да и от других столиков оборачивались.
— Технологический уровень Ордена и уровень в стране различаются, как… различаются куда сильнее, чем жизнь в Римской империи и у варваров. Намного сильнее! И нам плевать на это. Мы государство в государстве. Нас не интересуют проблемы внешних. А между тем они страдают от наших же научных разработок - ты знаешь, что мои родители умерли, когда маккарцы применили супервирулентный штамм бацилл черной лихорадки? А радиоактивное заражение на востоке?
— Ну-ну, Реймос, полегче, - возразил Натто, биолог, сидевший напротив, - мы занимаемся экологией.
— Экологией, но не людьми. Мы просто бросили этих людей на вымирание. Не способны к развитию - пусть вымирают… Мы считаем себя выше их, а на самом деле - нам на них просто плевать. А биргены на них паразитируют. Крестьяне поставляют им еду, банды молодых волков - охраняют, и кстати, убивают по их приказу… Биргены - настоящая власть в стране. Наместники занимаются только Орденом, население их, как и всех нас, волнует постольку-поскольку, ведь Орден давно кормит себя сам.
— Постой, - сказал Натто, - но почему нас должны волновать их проблемы? Мы нанимались к ним в няньки? У каждого человека есть возможность учиться, правильно? Мы открываем школы и для внешних. Каждый может закончить школу, стать образованным человеком, уехать в город, работать для ордена… стать мирским хавеном. Разве не так?
— Каждый? - яростно спросил Реймос, - каждый, и семилетний пацан, которого родители не пускают в школу?
— Но это не наше дело, за детей отвечают их родители… Каждый сам создает свою судьбу, Реймос. Свою удачу…
Реймос опустил глаза и сосчитал до десяти, применив древний способ психотренинга. Перед его глазами стоял он сам - восьмилетний мальчишка, забитый и замученный тяжелой работой, воспоминания были слишком тяжелы, чтобы говорить об этом спокойно…
— Пойми, Натто, - ответил он, - что в некоторых случаях… даже в большинстве случаев крестьянскому пареньку невероятно трудно пробиться и стать… хоть кем-то… выбраться из этой нищеты.
— Трудно, да, однако не невозможно, - невозмутимо ответил Натто. Реймос скрипнул зубами. Натто - из городской благополучной семьи. Ему невозможно это объяснить!
— А я согласен, - сказал вдруг невысокий, черноглазый кариец - Ришта, археолог, - Реймос прав, мы безразличны к миру и к людям. Так жить нельзя. Мы верующие, но как-то уже забыли об этом… мы забыли, что Создатель велел людям любить друг друга…
— Ну хорошо, - кивнул Иньес, - но объясните же ради Создателя, каким образом эта новая религия может изменить положеине…
— Мы пойдем к людям, - взглянул на него Реймос, - мы будем поступать так же, как Христос… Он поведет нас, и увидишь, все будет иначе.
— Да и если мы начнем менять положение, - скривился Натто, - ничего хорошего не произойдет. Мы перестанем заниматься наукой и развитием. Вместо этого мы кинем все силы на подтягивание отстающих, на помощь и милосердие - и в результате лишимся науки… того, что создали с таким трудом. Развитие остановится. Скажешь, не так? Мы сейчас развиваемся только благодаря тому, что удалось создать в Ордене нужную атмосферу. А не станет ее, будем мы распыляться на внешних - и пиши пропало…
— И это еще не все, - вставил молчавший до сих пор Тван, этнограф, - ты забываешь о биргенах, Реймос. Пока мы их не трогаем, и не трогаем людей - они живут сами по себе. Просто ветвь Ордена, которая откололась и занимается себе тихонько магией. А как только мы начнем просвещать и учить людей, перетягивать их на свою сторону - ты думаешь, они будут так же кормить биргенские общины, отшельников, монастыри? А ведь в отличие от нас, у магов нет генной инженерии, магическим путем камень в хлеб они тоже превращать не могут. Они кормятся от людей, от тех же крестьян… И не только еда и одежда - люди для них еще и экспериментальный материал для отработки магических приемов. Они не повелевают прямо, о нет, но пока люди темны и невежественны, они боятся злых духов и слушаются биргенов… Ты представляешь, как отреагируют биргены, если мы начнем отбирать их паству и превращать ее в нормальных людей?
Собравшиеся умолкли. Аргументы Твана были сильны. Не случайно он считался одним из сильнейших аналитиков Ордена.
— Как отреагируют - ясно, - тихо сказал Ришта, - будет война…
— Да, - кивнул Тван, - и война страшная. Нам придется убивать биргенов… и всех, кто им помогает и защищает. Мы не сможем жить с ними на одной земле. Либо магия - либо наука для всех, монотеистическая развитая религия и просвещение. Одно из двух. На полуподпольное существование биргены уже теперь не согласятся. Если твоя религия, Реймос, придет на нашу землю - с ней придет война… ядерные бомбы и супервирулентные боевые штаммы, истребление людей. Не только биргенов, но и просто людей, о которых ты заботишься. Нам придется создавать армии, спецслужбы, вылавливать отшельников по горам… Ты этого серьезно хочешь? Может, лучше остаться мирным Орденом в себе - и пусть внешние делают, что хотят?
— Нет, - сказал Реймос.
Он чувствовал веселье и легкость. Тван был прав - не мир принесет христианство на Эдоли. Не мир, но меч. И однако сейчас он был убежден в своей правоте, словно Тот, кто стоял рядом, сам подсказывал ему это.
— Нет. Хуже нынешнего положения нет ничего. Лучше война, чем вот так замкнуться в себе. Да мы же сами уже выродились, вы не замечаете? Хавены грызутся меж собой, делают карьеру, такие экспедиции, как наша - уже большая редкость. Наука ради науки, знание ради знания? В этом нет смысла. Знание нужно для людей. И мы должны идти к людям, даже если они отвергают нас. Даже если они будут нас убивать. Даже если нам придется на время отступить от науки и знания. Любовь. Любовь и милосердие - вот чего мы лишились в своем снобизме. Мы слишком благополучны, слишком хорошо устроены… и никто… никто из нас не способен умереть за свои убеждения. Так как умирал Квиринус…
Он встал, шагнул к двери. Худо поссориться с друзьями, когда предстоит еще долгий семилетний путь в одной тесной консервной банке. Но ведь истина дороже? Кто сможет, тот поймет. Поверит. Пойдет за ним.
В коридоре его догнал Ришта.
— Реймос, подожди.
Он обернулся.
— Слышишь… ты очень хорошо сказал. Я сам давно уже думаю обо всем этом. Знаешь что? Познакомь меня со своим дикарем, а?
— Я не знаю, как он себя чувствует, разрешит ли врач… но впрочем, пошли!
Глаза Квиринуса, черные, как маслины, довольно поблескивали. Врач уже снял наклейки с его лица, оставались свежие шрамы. Ришта сел ближе к нему и с любопытством смотрел на епископа.
— Я не очень хорошо владею латынью, - сказал молодой хавен, - но понимаю. И я читал ваше Писание. Трудно, находясь в Римской Империи, пройти мимо такого…
— Как твое имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54