В результате этих посвящений, по ее словам, пробуждался спящий - то есть спящий в человеке потенциал сверхспособностей. В результате большинство пробужденных получало психическую нестабильность и расстройства. В частности, это произошло и с Иринэль Лавен, в данный момент она находится на лечении в психиатрической клинике Анграды. В связи с попыткой к суициду. Я начал расследование по Ратте как раз в связи с немотивированным самоубийством, нам удалось вскрыть целую серию самоубийств, убийств и психических расстройств у клиентов Ратты. Ну и, конечно же, занятия колдовством, что зафиксировано в моих записях.
— Часть ваших записей уничтожена, - заметил Танер, - это сделал Лавен до того, как его арестовали.
— Ну что ж, если понадобятся еще разъяснения, обращайтесь ко мне. В пятницу Лавен узнал, что я занимаюсь Раттой. Выяснив это, он тут же принял решение отстранить меня от дела и направить в Траинну. Опасаясь собственного разоблачения - ясно, что лечение дочери у ами стоило бы ему поста - Лавен решил спасти Ратту от ареста и приказал ей отправляться в Эфес, где, по-видимому, либо у него, либо у нее была явка. Вероятно, из Эфеса она должна была поехать дальше. Может быть, за границу. Лавен, кроме этого, нанял снайпера из группы ликвидации и, видимо, не давая разъяснений, приказал ему следить за Раттой и уничтожить всех, кто попытается ее арестовать. Кроме того, Ратта, прибыв в Эфес, выбросила карту - здесь она совершила ошибку, карту ей следовало оставить в поезде. Возможен и вариант засады - нас специально вывели на местонахождение Ратты, чтобы мы явственно выразили намерение ее арестовать, и тогда уже они могли нас уничтожить. Собственно, это снайперу почти удалось. Вот пока и все, что я знаю.
Танер кивнул.
— Спасибо вам большое, товарищ Савинта. К счастью, вы подумали о том, чтобы вызвать легионеров. И они отреагировали правильно - основная часть отправилась снимать снайпера, но двое попытались задержать Ратту, которая немедленно покинула место событий. К сожалению, один из них убит… Ратту задержали уже на вокзале. Сегодня я отправил ее в Анграду. Судя по первичному допросу, ваша информация подтверждается. Снайпера живым не удалось взять. По-видимому, ему была дана установка не попасть в руки Легиона, и он попытался уйти.
— Что с моим сотрудником? Климент Найри…
— Он в нейрохирургии, до сих пор не пришел в себя. Но опасности для жизни нет. Тяжелое ранение черепа, поврежден мозг. Видимо, его спасло быстрое движение. Иначе…
— Остальные…
— Убиты, - коротко сказал Танер. Крис захотелось подойти и как-нибудь утешить Йэна. Но это было бы сейчас неловко.
— Что с девочкой? Ее нашли?
— Да. Там была очень тяжелая ситуация. Ребенок - сирота. Мать девочки покончила самоубийством четыре года назад, она была одной из учениц Ратты. Отца нет, он погиб еще до рождения ребенка. С момента смерти матери ребенок воспитывался у Ратты. Нелегально. Им удалось каким-то образом подделать документы. Девочка никогда не выходила на улицу. Ратта скрывала ее от всех. В школу, конечно, не ходила. Ну и… ребенку, конечно, психику исковеркали. Ратта уже пояснила, что пользовалась девочкой как проводником… вы понимаете, что это такое?
— Да, - тихо ответил Йэн, - сталкивался.
— У нее энурез и галлюцинации. Сейчас она в больнице. Обследуют. Но нашли бабушку девочки. Она готова взять ребенка к себе.
— Слава Богу.
— Да. Хорошо бы еще найти умных воспитателей… хорошую школу. Потому что тяжелый там случай. Ратта утверждает, что у девочки высокий уровень духовности… в ее понимании это высокая способность к общению с невидимым миром.
— Хороший духовник… - сказал Йэн.
— Да, хорошего священника. Но случай тяжелый… Однако, я не буду вас мучить, товарищ, вроде бы мы все обсудили? Если еще будут вопросы, я зайду. Выздоравливайте!
Крис не отходила от Йэна. Ездила лишь домой на несколько часов - поспать и переодеться. В следующие выходные, правда, побыла дома больше - вернулись дети.
А к Йэну приехали родители из Маккара, но всего на пару дней - отлучиться надолго не могли. Крис не хотелось с ними встречаться.
А потом Йэна перевели в обычное - травматологическое отделение. Крис работала у себя в реанимации, отсыпалась дома и потом уже только ехала к другу. Но теперь ему и не требовалось постоянное присутствие сиделки.
Просто хотелось побыть с ним.
Крис переодевалась после работы - вместе с Татой, сегодня они вместе дежурили. Теоретически в раздевалке был душ. Практически он уже очень давно не работал. Крис просто стянула белое платье и надела обычное, цветастое. Лето уже вступило в свои права, на улице теплынь. Крис сунула ступни в босоножки.
Она только что побывала у Йэна, но он спал. Ну еще бы, 5 утра. Он получше выглядит, подумала Крис. Поймала себя на нежной, затаенной улыбке. Так хорошо о нем думать. Так светло.
— Крис? Ты на монор?
— Ага, - она причесывалась перед маленьким обшарпанным зеркалом.
— Опять была у своего инквизитора?
— Ага, - мечтательно сказала Крис, - но он спит.
— Слушай, - Тата нерешительно взглянула на нее, подойдя ближе, - ты не слишком увлекаешься? А, Крис? Может, нехорошо, что я тебе говорю, но… мне тебя жалко. Ведь он…
Крис повернулась к ней. Тата смотрела на нее и вправду сочувственно. Темные глаза, пушистые завитки висков.
— Я знаю, он целибатник. Так ведь и я замужем, Тат. Брак-то действительный.
— Но ты… гм… ну я хочу сказать, что такое ощущение, что ты влюбилась.
— Ну и что? Это же не грех, - Крис засмеялась, схватила сумку, - пойдем на монор.
Йэн думал о родителях. Они приезжали на выходные и оставались до понедельника. Хорошо еще, что именно в понедельник его перевели в это отделение. Там, в реанимации, среди мониторов, капельниц, шлангов, блестящих и непонятных аппаратов, весь обклеенный повязками и пластырем и подсоединенный к приборам, наверное, он выглядел страшненько. Мама ничего, конечно, не сказала. Наверное, к этому привыкают.
Отцу дали всего четыре дня отпуска на службе. Но лимит полетов у них еще был, вот они и использовали.
— А я хотел к вам на юбилей выбраться, - сказал Йэн, - вот не получится теперь.
— Ну мы тебя повидали, - тихо произнес отец. Мама пошуровала между тем в тумбочке.
— Смотри-ка, булочки… кто это тебя тут балует?
— Знакомая одна, - ответил Йэн. Что-то Крис нету сегодня… Впрочем, она предупреждала - у нее ведь дети. Могла бы прийти и с детьми. Но неважно.
— Как у вас-то жизнь? - спросил Йэн, - здоровье как?
— Здоровье хорошо, - ответил отец, - ну а жизнь, все по-старому. Я все молодых учу. Технику новую вот поставили, - он умолк. Йэн тоже не спрашивал о технике, разумеется. Отец служил в РЭБ - войсках радиоэлектронной борьбы. Высоких званий не достиг, так и остался дектором - образование не то. Впрочем, он чувствовал себя вполне на своем месте, обучая молодых солдат-срочников и дежуря на посту у какой-нибудь своей "глушилки", начисто вырубающей возможность для врага вещать по радио и телевидению на Маккар и вообще эдолийский Север.
— А Лета закончила, наконец, свой курс переподготовки, - начала мама рассказывать новости младшего поколения. Две сестры и брат Йэна жили недалеко от родителей, в Маккаре. У них, конечно, больше интересного происходило. Вен собирается вскоре жениться, Лета сменила специальность, будет теперь учительницей нулевой ступени, это более ответственно, чем первой. Витина дочь начала ходить.
— Майта собиралась к тебе приехать, - сказала мама.
— Да, я знаю. Она звонила.
Йэн и Майта были погодками, и как-то особенно дружны. К тому же, Майта и жила в Анграде. Впрочем, за пять дней все остальные братья и сестры тоже успели хоть по разу позвонить в больницу.
— Тебе больно сейчас? - спросила мама, положив руку ему на голову. Он закрыл глаза. Как в детстве. Можно подумать, что тебе лет пять… ты лежишь в постели, заболел. Мама сейчас принесет теплого молока.
— Нет, - тихо сказал он, глотая комок. Вот идиот же стал. Совсем расслабился. Не хватало только заплакать, маме и без того весело.
— Мне не больно, - сказал он, - уже все прошло.
— Да уж, все прошло, я вижу, - вздохнула мама, - как же это получилось, Йэн? Ты ведь говорил, что работа у тебя теперь безопасная.
— Да знаешь… кирпич ведь кому угодно может на голову свалиться.
— Да это не то, чтобы кирпич, - сказал отец, - это ведь профессионал стрелял-то.
— Да. Но я пока не имею права рассказывать обо всем, - выкрутился Йэн. Родители понимающе переглянулись. Что ж, это в семье - дело обычное.
Он рассказал им про Вэлию Ратта, про девочку, которая не ходила в школу, про нескольких погибших людей - погибших только потому, что прошли оккультное "посвящение".
— Конечно, умирают не всегда… большая часть просто лечится в психиатрии.
— А как же древние-то хавены? Биргены? Неужели у них было так же? - спросил отец.
— Несомненно. Мы очень неподробно изучаем историю. Это плохо. Мы как бы подразумеваем, что колдовство - это плохо. И в самом деле, для христианина - это очень плохо, это большой грех. Но ведь не все у нас преданы Церкви, что уж говорить… А есть еще и вот такой аспект. Общение с дьяволом, оно ведь даром не проходит. В биргенских текстах… - Йэн начал чуть задыхаться, но закончил мысль, - там часто встречается идея, что только подготовленный, далеко не каждый может пройти Посвящение, для остальных оно закончится плохо.
— Сынок, ты не говори так много. Тяжело ведь, - сказала мама.
— Сейчас… но на самом деле и у биргенов посвящения часто заканчивались вот так же. Некоторые… как сама Ратта… могут преодолеть это состояние болезни… точнее, приспособиться к нему. По сути, она шизофреник, она неадекватна. Но вести себя адекватно она научилась.
— Выходит, все эти посвящения - это просто человека с ума сводят? - удивился отец.
— По сути да… что такое шизофрения? Это часто и есть возможность видеть невидимый мир. Иной… Слышать голоса оттуда. Вот так же и оккультисты. Только одни могут владеть собой при этом, а другие нет… другие и становятся больными. А те, кто справился - посвященными.
— Боже ты мой, - отец покачал головой, - да ведь об этом надо в газетах писать, надо по Сети рассказывать, по видеону!
— Об этом говорят, - Йэн, кажется, совсем потерял голос и почти шелестел, - но мало. Очень мало. Видишь, пап, одного глушения чужого радио недостаточно, надо еще создавать свою собственную идеологию… продуманно. Рассказывать людям правду. У нас с этим не очень. Большинство, конечно, все понимает, но тем не менее…
Йэн вспоминал этот разговор с родителями. Ведь это правда. Вот уже 6 лет он работает в отделе магии и оккультизма. Сколько таких случаев было вскрыто? Есть и другие, как с Белыми Целителями - обычное шарлатанство. Когда люди, одураченные пропагандой, отказываются от официальной медицины и кидаются в руки целителей, и в результате умирают или остаются калеками.
Но с Лавеном было иначе.
Лавен знал, к кому обратиться.
Лавен, в отличие от остального населения, не считал всех оккультистов лгунами и шарлатанами.
Он точно знал, что в некоторых случаях целители могут вылечить.
И откровенно говоря, официальная медицина расписалась в своем бессилии спасти Иринэль.
Йэну вспомнился другой совсем случай, когда Лавен распекал его за то, что он не дал Эннии отпуска. Наверное, он и действительно тогда был не прав. Но как-то запомнилась фраза Лавена: "У тебя нет детей, Йэн. Тебе этого не понять".
Может быть, мне и вправду этого не понять, подумал Йэн. Неужели дети превращают человека в такое чудовище? Неужели ради спасения Иринэли можно пойти на предательство… на предательство Христа?
"Но ведь и ты постоянно совершаешь мелкие предательства, ты же сам знаешь, что грешен. Чем же мы тогда отличаемся? Только тем, что мой грех считается более тяжелым. Но ведь грех - это всегда грех".
"Тоже верно…"
"Между нами фактически нет разницы. И я могу покаяться и причащаться, как и ты".
"Мне мерзка сама мысль причащаться с тобой из одной Чаши. Наверное, это тоже грех. Но мне страшно об этом подумать. Я не могу простить. Я не могу представить, что мы будем служить одному и тому же Господу. Я не верю тебе - ты снова предашь".
"Тогда подумай, хорошо ли это - то, что ты не можешь простить? Ты ведь знаешь, что Господь завещал нам прощать…"
"А ты разве просил прощения?"
"Но ты ведь знаешь, что мы должны прощать и тех, кто не просил прощения".
"Ты ведь считаешь себя правым…"
"Да, но какое отношение это имеет к тебе?"
"Ты говоришь о детях. Но ведь и у Эннии были дети. И у нее, у меня, у Бена и Климента есть родители".
"Ты просто этого не понимаешь. Ты не знаешь, что такое СВОЙ ребенок. За свое дитя действительно можно отдать весь мир. За свое дитя можно убивать чужих. Так ведь делали всегда".
"Я не могу так… я не могу принять эту твою мораль".
Господи, ну что со мной? Ну зачем я опять? Йэн до боли закусил губы. Ну нельзя так! Постоянные эти внутренние воображаемые диалоги с Лавеном. Зачем? Ведь я же сам себя мучаю этим…
Тихо открылась дверь. Йэн скосил глаза. Поворачивать голову он не мог, и так будет еще долго.
Он увидел - и сразу же вся внутренняя боль, все недомолвки исчезли. Вошла Крис. Светлая, вся белая, с сияющими волосами. Такая маленькая. Такая чистая.
— Привет, Йэн. Как дела?
Он улыбался, глядя на нее.
— Хорошо… Все хорошо.
Ему никогда не хотелось жаловаться Крис. Странное дело. Он жаловался ей мысленно, когда ее не было рядом. Сам не зная, ей ли это говорил, милой и нежной, с таким сочувствием и любовью на него глядящей, или может быть, святой Марии, матери Божьей, чей взгляд покорил его однажды и навсегда, уже много лет тому назад. Или самому Господу говорил это. Он жаловался и даже плакал внутренне, рассказывал про Эннию и про Бена, его сердце, чудом не задетой пулей, разрывалось, и он говорил, что не хочет больше жить. Потому что нет никакого смысла жить здесь, где все так плохо, и нет у него права жить, после того, как погибли они. И нет желания, после того, что сделал Лавен. Да и не только Лавен, а все люди, включая самого Йэна, по сути сволочи и негодяи. Мир - это ад, жизнь - сплошная пытка.
Но когда Крис приходила, жаловаться не хотелось. Жизнь не так уж и кошмарна. Ребята погибли? Да, это плохо, но они сейчас на небесах. Йэн был в этом уверен. Смерть нелепая, да, но когда смерть бывает правильной и своевременной? Она всегда нелепа. Предательство? Ну бывает, что же поделаешь. В целом люди не так уж плохи, наоборот, большинство людей прекрасны, умны и добры. Мир сотворен и подарен Богом, чудесен и светел, жизнь - счастливая, напряженная борьба.
На что жаловаться?
Он, конечно, рассказал все, как было. Крис, конечно, смотрела на него с жалостью и медленно гладила по волосам и по щеке. Но даже в этот момент он не чувствовал горя, он пытался вызвать в себе это ощущение провала, бесконечной пропасти - но не получалось. Ему даже было неловко внутри перед погибшими, потому что казалось - их память требует какого-то времени полной депрессии и полного отчаяния. Впрочем, это глупо, разумеется.
Сейчас, глядя на Крис, он вдруг подумал, что и о ней ничего не знает. Даже еще меньше, чем рассказал о себе. Совсем ничего! Казалось, они так много говорили в последние дни. О чем? Да кто его знает…
— Пить хочешь?
Крис всегда предлагала ему пить. И действительно, всегда хотелось, только он забывал попросить. Шея все еще была совершенно неподвижной. Крис поила его из соломинки, он осторожно втягивал кисловатую жидкость. Не воду, какой-то вкусный морсик - Крис сама его делала и приносила.
— Может, покушаешь чего-нибудь? У тебя тут еще от мамы остались ягоды…
— Нет, Крис. Только что ведь обед был.
— Ничего себе только что… уже трислав прошел. Ну ладно, как хочешь. В туалет?
— Нет.
Катетер уже вытащили, не было больше и дренажей, медики применили какие-то новооткрытые регенерирующие средства, рана внутри быстро затягивалась. Врачи обещали, что еще неделя - и он встанет на ноги.
— Тебя умыли сегодня? А это что? - Крис присмотрелась к наволочке, на которой было рыжеватое, еще пованивающее пятно, - вырвало?
— Немножко. Просто не поменяли еще.
— Тогда сейчас сделаем, - Крис отошла и вернулась со свежей наволочкой. Осторожно придерживая голову раненого, вытащила подушку и подложила пока скатку из большого полотенца. Поменяла наволочку на подушке. Вернула все на свои места. В шее все-таки заболело, Йэн скрипнул зубами.
— Больно? Прости, - Крис поцеловала его в лоб. Йэн зажмурил глаза от удовольствия.
Она сидела рядом молча, держа его руку в своей. И собственно, ничего и не надо было говорить. Ни к чему. Просто молчать, радуясь ее присутствию. Йэн вдруг подумал, что надо все-таки что-то спросить и о ней.
— Крис, - спросил он, - а как твой муж? Как вообще жизнь?
— А мужа нет, - спокойно сказала она, - он ушел два года назад.
— Да ты что, - пробормотал он. Почему-то эта новость поразила его. Ведь знал, чувствовал, что с этим типом Крис никогда хорошо не будет… И все же получилось неожиданно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54