В этом потоке все разоблачения Йэна, будь они тысячу раз истинными, просто утонут… Наряду с сообщениями о продаже людей на органы и всемирном заговоре…
— Да, - сказала Крис, - это в Империи печатное слово что-то значило… могло влиять на умы, даже совершить переворот. А тут… прочитают, пожмут плечами - ну интересно - и побегут дальше, биться за кусок хлеба.
— Я ничего больше не могу сделать, - тихо сказал Йэн, - ничего. Я умею только вести расследование, добывать информацию, анализировать. Я этому научился за много лет. Я это делал в тюрьме. Говорил с сотнями людей. Ведь нас действительно были сотни… а по стране - сотни тысяч. Многие умерли, другие все еще там… третьи, как я, уже просто ни на что не способны. Это все, что я могу…
Иост сел ближе к нему, за стол, взглянул в лицо друга.
— Ты все правильно сделал, Йэн. Мы это используем. Не здесь. Но используем. Люди будут знать об этом. Те, кому нужно… кто еще не умер… Мы это сохраним. Они узнают, как погибла Империя.
— Обманом, - сказала Тавита с горечью, - враньем. Мы были слишком честными… нас не научили врать.
Йэн вздохнул.
— Точнее, Тави, мы сами кое-чему не научились. Это наша вина. Мы слишком долго этого не понимали… я впрочем, и раньше говорил об этом. Мы не научились технологиям информационной войны, которые отлично были разработаны в Сканти. Я это понял, еще когда работал там. Если… если вы будете создавать новое… новое общество, новый мир - не забудьте об этом. Нельзя действовать по старинке. Мы должны научиться работать с информацией…
— Ты прав, - кивнул Иост, - но ведь и здесь есть свои пределы. Мы никогда не сможем врать так, как они. Нам же исповедоваться потом…
— А нам не надо врать, - вдруг звонко сказала Крис, - нам нечего скрывать, мы были честными… что скрывать Йэну, мне, вам? Мы не были корыстными, не врали, не жили для себя. Не предавали. Что нам скрывать?
— В том-то и дело, - сказал Йэн, - что правда в наше время - это самое неправдоподобное. То, во что никто не верит. Надо научиться делать так, чтобы люди верили правде. Отличали правду от лжи.
— Именно так, - сказала Мари, жена Тарсия, до сих пор молчавшая, - мы живем во времена грандиозного спектакля. Мир превратился в сцену. На этой сцене можно разыграть все, что угодно… то, что происходит на самом деле - совершенно неважно. Об этом знает только Бог. А люди… можно управлять прошлым, сделать тех, кто лечил, учил и спасал - убийцами, а убийц - освободителями. Можно сделать так, что забудут о миллионах убитых с одной стороны и будут смаковать печальную судьбу сотни убитых с другой. Можно управлять настоящим… разыграть любой спектакль, заставить людей поверить во все, что угодно. Выжать из них слезу, вызвать у них катарсис. Правда, ложь - кого интересуют такие категории? Фактов миллионы, миллиарды, можно взять один из них и раздуть, о втором промолчать. Это не будет даже ложью…
— Как, например, Лавен, - подхватил Тарсий, - ведь он даже ни разу не соврал. Все, что он сказал - правда.
— Под таким прикрытием власть может делать все, что угодно - это не вызовет никакого протеста. А если у кого-то это вызовет беспокойство, можно и сам протест вызвать искусственно, встроить в какие-то рамки, заодно выявить реально опасных людей и сбросить опасную энергию недовольства в обществе. Выборы президента? Люди выберут того, кто покажет более красивый спектакль. Реальность по сравнению с этим вообще не имеет значения. Мы живем во времена субъективного идеализма. И все это называется свободой и демократией. Извините, я просто не могу… мне все это очень тяжело, - сказала Мари, качнув седой, аккуратно уложенной прической.
— Все именно так, ты права, - сказал Йэн.
— Ты не устал? - тихо спросила Крис. Он чуть улыбнулся.
— Да нет, ничего… давайте дальше работать.
Элис решила ничего не говорить маме и, тем более, Йэну. Но попытаться стоит. Эта мысль овладела ею. Она обдумывала ее - так и сяк, и наконец, решилась…
Вики не может не помнить ее. Они были почти подругами. В классе Вики не любили - она была слишком не своя, но при этом слишком неагрессивная, тихая, даже добрая… именно - добрая. А Элис относилась к ней хорошо, они довольно часто общались. Вики не может не помочь.
У нее есть деньги. Конечно, не 100 тысяч, это целое состояние. Но у ее папы, может быть, и столько найдется.
Очень не хотелось звонить, стыдно. Но она не будет сразу о деньгах. Просто - вспомнила бывшую одноклассницу. Элис решительно набрала номер.
— Да-а? - знакомый голосок, чуть растягивающий слоги.
— Вики… тебе звонит Элис Ней. Ты помнишь меня?
— О-ой… Элис! Ты же уехала! Ты что, здесь? Я так рада!
Элис облегченно вздохнула. Вики помнит ее. И даже рада.
— Может, встретимся с тобой, поговорим…
В тот же день вечером она стояла на углу площади Свободы - бывшей площади святого Квиринуса, вглядываясь в нескончаемый поток машин - по большей части, иномарки. Здесь, в столице появилось очень много иномарок.
Ярко-красная "Мега" - почти такая же, как у Элис, но более новой модели - вынырнула из потока и замерла на пятачке общественной остановки. Элис бросилась к машине.
Она, пожалуй, не узнала бы Вики на улице. Не Вики - профессионально созданный имидж. Художественно спутанные мелированные пряди на голове, лицо - нарисовано. Нет, не грубо, можно подумать, что и вовсе нет косметики, но это не Викино лицо, это картинка из модного журнала. У живой женщины не может быть такой чистой блестящей кожи, ярких губ необычного цвета. Вики радушно улыбалась, глаза ее сияли, чем-то напоминая прежнюю школьницу.
— Ой, Элис, привет, как же я рада тебя видеть! Садись! Только времени мало у меня… ну поехали! Давай ко мне домой сначала… Я бы с удовольствием с тобой где-нибудь посидела лучше, но мне еще сегодня в больницу…
— В больницу? - удивилась Элис. Что-то кольнуло внутри, - ты разве в медицине работаешь? Или у тебя кто-то…
Вики тронула машину с места, лихо вписалась в сплошной поток.
— Нет-нет, я же говорила - работаю в турфирме. Это я дополнительно занимаюсь благотворительностью. Я основала группу "Добровольные помощники", и мы помогаем больным детям. Конечно, в основном эта помощь заключается в выбивании средств… потому что по-настоящему тяжелые болезни без нанохирургии никак… а она очень дорогая, ее даже детям ведь не оплачивают. Вот и ищем спонсоров.
Вот как… Элис переваривала сообщение. Наверное, это многое меняет. Жаль, что Йэн - не больной ребенок, а просто искалеченный старый упертый инквизитор. Ладно, посмотрим…
Вики молчала - вести машину здесь было трудно, Элис разглядывала красивую - под дерево - панель управления. Ей вдруг вспомнилась собственная реакция на слово "больница", при мысли о том, что Вики работает все-таки в медицине…
Если уже образовалась внутренняя связь с медициной, если ты уже начал лечить больных или ухаживать за больными, ты никогда этого не забудешь. К этому всегда будет тянуть. Особенно, если ты это все-таки осознаешь, как призвание. И если тебе этого делать не дают - это все равно, что пилота отстранить от неба. Всегда будет болеть внутри. И подумать только, что живя здесь, в Эдоли, она уж медсестрой всегда могла бы работать. Никаких проблем. Да и собственно, закончить оставшиеся два курса и быть врачом - тоже можно. Вообще, может, и вернуться в Эдоли? А что, собственно, так уж держит ее там?
А здесь - мама. Подруги.
Правда, как растить ребенка одной… Макс, конечно, про алименты забудет вообще. Да и разрешит ли он, собственно, навсегда увезти Тигренка в Эдоли…
Конечно, лет через восемь-десять она, возможно, и в Сканти добьется своего… А возможно, и нет.
— Ну как ты? - спросила Вики, - рассказывай.
Вики жила в одном из этих новых домов - уж ее жилище никак не назовешь "блоком". Похоже на скантийские квартиры, причем дорогие, из категории "люкс", но пожалуй, еще шикарнее. С размахом. Потолки - далеко вверху, в туманной дымке. Стены зала обиты белым шелком, сантехника - расписной фаянс, зеркальные стены в уборной. Автоматический гардероб с поддувом. Из глубин этой необъятной квартиры выскочила крошечная белоголовая девочка, с размаху ткнулась в колени Вики. За ней шла женщина средних лет, аккуратно одетая, волосы убраны в пучок.
— Виктория, это уже вы? А мы гулять собирались как раз.
Вики подняла дочку на руки, целовала ее в пухлые щечки.
— Посмотри, Нельс, а это тетя Элис…
— Привет, - Элис ухватилась за тонкую ручонку.
— Гулять, это хорошо, - сказала Вики, спуская дочку с рук, - мы пока с подругой чайку попьем. Ну что, красавица у меня дочь?
— Да, - сказала Элис, - сколько ей, два, три?
— Два с половиной.
Няня одевала девочку. Элис прошла вслед за Вики в квартиру. Гардероб автоматически закрылся, пряча их осенние спарвейки.
— А муж твой чем занимается?
— А я так решила родить. Зачем они нужны, мужики-то? - обворожительно улыбнулась Вики, - я для себя.
Элис промолчала. Вики прошла на кухню, отгороженную лишь барьером из красного дерева. Что-то там шуровала с блестящими суперсовременными автоматами.
— Тебе чай, кофе? Как заварить?
Элис села на диван - темно-бордовая кожа, такие же кресла вокруг стеклянного столика, на столике - вытянутая ваза и пучок сухой композиции веток. Что-то подсказывает, что и столик этот Вики не своими руками оттирает.
Впрочем, она ведь всегда жила так - красиво, на самом современном уровне… и в детстве тоже. Привыкла.
Приятно вот так случайно оказаться в обстановке сериала о высшем свете…
Вики опустила на столик поднос, сверкающий золотом - крошечные драгоценные чашечки, черный ароматный напиток, свежие сливки, сахар, тонкая выпечка в вазе.
— Или ты голодная, Элис? Давай я тебе разогрею что-нибудь!
— Нет-нет! Я совершенно не хочу есть.
Элис по привычке перекрестилась… по давно забытой привычке - но вот недавно, с мамой и Йэном она была вновь восстановлена. Вики отнеслась к этому спокойно.
Взяла чашечку, забралась в кресло с ногами - длинные стройные прямые голени, обтянутые эйкрой.
Зачем ей мужики… их, наверное, у нее и так - вагон.
— Здорово тут у тебя, - искренне сказала Элис. Вики улыбнулась.
— У вас там, в обществе потребления, разве не так?
— Ну что ты… - Элис замолчала. Как бы это ей объяснить… Но тут мелодично запел мобильник. Вики подняла палец, прося тишины, и включила трубку.
— Да… - говорила она, - да, Айвен - это я. Вы можете приехать и посмотреть. Да, действительно, девочка сейчас в очень тяжелом состоянии… Да, требуется немедленная трансплантация… и поддерживающая терапия… Не хватает еще довольно много, около двадцати тысяч… Ну почему, мы собираем и бОльшие суммы. Главное - не отказываться от самой идеи помочь… да, я очень рада… Спасибо вам большое.
Вики выключила телефон. Глаза ее сияли.
— Кажется, нашла спонсора для Эйгри. Понимаешь, она шерга… девочка из Кари… а у нас сейчас многие настроены плохо по отношению к ним… мол, понаехали тут в Анграду… и вообще шерги - это наши враги, и так далее. Но ведь девочка не виновата! У нее такая тяжелая опухоль почки, метастазы, вообще еще неизвестно, смогут ли даже в Урби-Люксе вытянуть… эта нанотерапия пока знаешь, тоже не панацея…
— Ты молодец, - искренне сказала Элис.
— Ты знаешь… я через церковь туда попала. У нас инициативная группа в приходе, - рассказывала Вики, - как-то я с ними пошла в больницу… я ведь у дарит занималась, помнишь? Мне хотелось посмотреть. Посмотрела, и… вот с тех пор так и не ухожу оттуда. Это так ужасно, когда у тебя умирает ребенок, и ты ничем не можешь помочь… а помочь можно было бы, если бы были деньги…
— Да, - сказала Элис, - а как же медсестры, врачи? Неужели они оставляют ребенка… просто вот так умирать… только потому, что денег нет.
— А что им остается делать? Видно, что ты давно у нас не была… еще помнишь, что раньше не платили за лечение… но Элис, медицина не бывает бесплатной.
— Ну она была государственной…
— Да, но это государство сдирало с людей бешеные налоги, не давало жить по-человечески… а раньше вообще эти карты… мы фактически жили на положении рабов…
Элис попыталась представить себя в отделении детской онкологии - вот лежит ребенок, умирает, она знает, что он умрет завтра… и лекарство есть в шкафу… и нельзя поставить, потому что ребенок не может заплатить…
Ей казалось, она давно научилась спокойно относиться к смерти, к умирающим.
— А в каком ты приходе? - ей захотелось поменять тему.
— Святой Мейди… это новый приход, открылся уже при Мадаре…
Поговорили о том, о сем. Вики с удовольствием рассказывала о дочке, о работе - мало ("Я в основном занимаюсь администрированием"). У нее и увлечение есть - она полюбила водный туризм, ходит в байдарочные походы.
— А вообще времени нет совсем… ты не представляешь, - жаловалась она, - дочь практически не вижу. Люди ходят на всякие там вечера, концерты… У меня же все время: работа - больница, работа - больница - спонсоры… Света белого не вижу. Вот сейчас даже пообщаемся с тобой, и надо ехать… Вернусь поздно вечером. Ребенок все время на руках няни. И свои деньги, конечно, тоже туда вкладываю… Ну понятно, я не святая, я и себе на жизнь оставляю.
— Ты молодец, - снова сказала Элис.
— Ну ты о себе-то хоть расскажи… чем занимаешься?
— Да ничем особенно… работаю. Я знаешь почему сюда приехала? - спросила Элис, - у меня ведь отец умирает…
— Отец? Но.. подожди…
— Не родной. Он нас бросил давно. Живет в Эфесе. Но… есть один человек, он мне в общем-то заменил отца… помнишь, он еще в школу приезжал, на машине…
— А, помню. Да, инквизитор, вроде?
— Именно. У него был инфаркт обширный. Очень тяжелая аритмия. Врачи сказали, еще неделя, две…
— Ой, да ты что, - сочувственно произнесла Вики.
— Ага… - Элис не знала, как говорят такие вещи, и сказала просто, - кстати, ты там по своим каналам не можешь узнать… через отца, допустим… если нанохирургия. Мы узнавали, там надо около ста тысяч… много, конечно, нереально. Надо полностью сначала искусственное сердце ставить, а потом…
— Да-да, - лицо Вики сделалось сосредоточенным, - да, сумма где-то около того и выйдет.
Она задумалась, на лицо легла тень. Просчитывала варианты.
— Может быть, через отца узнаешь, - сказала Элис безнадежно, - ведь он же у тебя…
Вики сморщилась.
— Отец и так нам помогает. У него большая благотворительная программа… пойми, бизнес - это не мешок, куда можно запустить руку и черпать сколько хочешь.
— Я понимаю, понимаю, - быстро сказала Элис.
— И он сейчас только что виллу купил… Сейчас я не знаю, есть ли свободные средства…
— Да понятно. Я же просто так спросила, на всякий случай… ну а вдруг…
— Очень большая сумма, - сказала Вики огорченно, - и понимаешь… мы пишем про детей статьи, листовки, выходим на средства массовой информации… но кто будет собирать деньги для… извини, пожилого человека. Это очень сложно и больно все на самом деле. Легче всего собрать для маленькой харванской девочки, да еще с какими-нибудь способностями, например, хорошо рисующей или играющей на скрипке. Вот у меня двенадцатилетний мальчик - ничего особенного, учится средне, внешность обычная - на него уже с большим трудом собираем… у карийцев вообще мало шансов, их многие ненавидят. А тут… пожилой человек… да еще инквизитор бывший.
— Да, я понимаю! Я вовсе и не прошу собирать деньги, это невозможно…
Элис умолкла. Собирать? Об этом и речи нет. Только вчера она случайно посмотрела кусок современного фильма - некий "герой нашего времени", бизнесмен средней руки, узнает, что его сосед работал некогда в ДИСе. Просто работал! Без подробностей даже… Бизнесмен тайно от всех планирует и осуществляет убийство. Казнь. Запирается наедине со стариком в общественной уборной и убивает его из пистолета без глушителя. При этом произнеся пафосную речь о "тех, кого ты замучил". Инквизитор при этом дрожит и умоляет о пощаде. Йэн бы перекрестился и умер спокойно. Но не в этом дело. Если теперь постоянно показывают такие фильмы - как общество воспринимает слова "бывший инквизитор"? Понятно как…
Хотя многие из руководства ДИСа теперь депутаты парламента. Как и члены Консила - а в чем, собственно, разница, разве Консил не имел отношения к деятельности ДИСа, не спускал директив, не контролировал?!
Убивать можно лишь неудачливых бывших инквизиторов. Тех, кто не успел вовремя сменить ориентацию.
— Я просто думала, что твой отец ведь…
— Ну что отец… Пойми, у нас тоже есть свои проблемы.
— Ну конечно, я просто спросила… ничего такого! Я все понимаю.
Крис поменяла пододеяльник. Укрыла Йэна. Подоткнула одеяло. Он с удовольствием следил за быстрыми, профессиональными ее движениями.
Давящая тяжесть в груди. Она теперь совсем не уходит. Вот уже дня два ничего не меняется. Раньше ощущения были хотя бы разнообразные. Теперь почти все время одно и то же. Иногда еще темнеет в глазах и уходит сознание. Крис думает, наверное, что он спит. Вот так и умрешь однажды… Вчера Йэн исповедовался, принял соборование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Да, - сказала Крис, - это в Империи печатное слово что-то значило… могло влиять на умы, даже совершить переворот. А тут… прочитают, пожмут плечами - ну интересно - и побегут дальше, биться за кусок хлеба.
— Я ничего больше не могу сделать, - тихо сказал Йэн, - ничего. Я умею только вести расследование, добывать информацию, анализировать. Я этому научился за много лет. Я это делал в тюрьме. Говорил с сотнями людей. Ведь нас действительно были сотни… а по стране - сотни тысяч. Многие умерли, другие все еще там… третьи, как я, уже просто ни на что не способны. Это все, что я могу…
Иост сел ближе к нему, за стол, взглянул в лицо друга.
— Ты все правильно сделал, Йэн. Мы это используем. Не здесь. Но используем. Люди будут знать об этом. Те, кому нужно… кто еще не умер… Мы это сохраним. Они узнают, как погибла Империя.
— Обманом, - сказала Тавита с горечью, - враньем. Мы были слишком честными… нас не научили врать.
Йэн вздохнул.
— Точнее, Тави, мы сами кое-чему не научились. Это наша вина. Мы слишком долго этого не понимали… я впрочем, и раньше говорил об этом. Мы не научились технологиям информационной войны, которые отлично были разработаны в Сканти. Я это понял, еще когда работал там. Если… если вы будете создавать новое… новое общество, новый мир - не забудьте об этом. Нельзя действовать по старинке. Мы должны научиться работать с информацией…
— Ты прав, - кивнул Иост, - но ведь и здесь есть свои пределы. Мы никогда не сможем врать так, как они. Нам же исповедоваться потом…
— А нам не надо врать, - вдруг звонко сказала Крис, - нам нечего скрывать, мы были честными… что скрывать Йэну, мне, вам? Мы не были корыстными, не врали, не жили для себя. Не предавали. Что нам скрывать?
— В том-то и дело, - сказал Йэн, - что правда в наше время - это самое неправдоподобное. То, во что никто не верит. Надо научиться делать так, чтобы люди верили правде. Отличали правду от лжи.
— Именно так, - сказала Мари, жена Тарсия, до сих пор молчавшая, - мы живем во времена грандиозного спектакля. Мир превратился в сцену. На этой сцене можно разыграть все, что угодно… то, что происходит на самом деле - совершенно неважно. Об этом знает только Бог. А люди… можно управлять прошлым, сделать тех, кто лечил, учил и спасал - убийцами, а убийц - освободителями. Можно сделать так, что забудут о миллионах убитых с одной стороны и будут смаковать печальную судьбу сотни убитых с другой. Можно управлять настоящим… разыграть любой спектакль, заставить людей поверить во все, что угодно. Выжать из них слезу, вызвать у них катарсис. Правда, ложь - кого интересуют такие категории? Фактов миллионы, миллиарды, можно взять один из них и раздуть, о втором промолчать. Это не будет даже ложью…
— Как, например, Лавен, - подхватил Тарсий, - ведь он даже ни разу не соврал. Все, что он сказал - правда.
— Под таким прикрытием власть может делать все, что угодно - это не вызовет никакого протеста. А если у кого-то это вызовет беспокойство, можно и сам протест вызвать искусственно, встроить в какие-то рамки, заодно выявить реально опасных людей и сбросить опасную энергию недовольства в обществе. Выборы президента? Люди выберут того, кто покажет более красивый спектакль. Реальность по сравнению с этим вообще не имеет значения. Мы живем во времена субъективного идеализма. И все это называется свободой и демократией. Извините, я просто не могу… мне все это очень тяжело, - сказала Мари, качнув седой, аккуратно уложенной прической.
— Все именно так, ты права, - сказал Йэн.
— Ты не устал? - тихо спросила Крис. Он чуть улыбнулся.
— Да нет, ничего… давайте дальше работать.
Элис решила ничего не говорить маме и, тем более, Йэну. Но попытаться стоит. Эта мысль овладела ею. Она обдумывала ее - так и сяк, и наконец, решилась…
Вики не может не помнить ее. Они были почти подругами. В классе Вики не любили - она была слишком не своя, но при этом слишком неагрессивная, тихая, даже добрая… именно - добрая. А Элис относилась к ней хорошо, они довольно часто общались. Вики не может не помочь.
У нее есть деньги. Конечно, не 100 тысяч, это целое состояние. Но у ее папы, может быть, и столько найдется.
Очень не хотелось звонить, стыдно. Но она не будет сразу о деньгах. Просто - вспомнила бывшую одноклассницу. Элис решительно набрала номер.
— Да-а? - знакомый голосок, чуть растягивающий слоги.
— Вики… тебе звонит Элис Ней. Ты помнишь меня?
— О-ой… Элис! Ты же уехала! Ты что, здесь? Я так рада!
Элис облегченно вздохнула. Вики помнит ее. И даже рада.
— Может, встретимся с тобой, поговорим…
В тот же день вечером она стояла на углу площади Свободы - бывшей площади святого Квиринуса, вглядываясь в нескончаемый поток машин - по большей части, иномарки. Здесь, в столице появилось очень много иномарок.
Ярко-красная "Мега" - почти такая же, как у Элис, но более новой модели - вынырнула из потока и замерла на пятачке общественной остановки. Элис бросилась к машине.
Она, пожалуй, не узнала бы Вики на улице. Не Вики - профессионально созданный имидж. Художественно спутанные мелированные пряди на голове, лицо - нарисовано. Нет, не грубо, можно подумать, что и вовсе нет косметики, но это не Викино лицо, это картинка из модного журнала. У живой женщины не может быть такой чистой блестящей кожи, ярких губ необычного цвета. Вики радушно улыбалась, глаза ее сияли, чем-то напоминая прежнюю школьницу.
— Ой, Элис, привет, как же я рада тебя видеть! Садись! Только времени мало у меня… ну поехали! Давай ко мне домой сначала… Я бы с удовольствием с тобой где-нибудь посидела лучше, но мне еще сегодня в больницу…
— В больницу? - удивилась Элис. Что-то кольнуло внутри, - ты разве в медицине работаешь? Или у тебя кто-то…
Вики тронула машину с места, лихо вписалась в сплошной поток.
— Нет-нет, я же говорила - работаю в турфирме. Это я дополнительно занимаюсь благотворительностью. Я основала группу "Добровольные помощники", и мы помогаем больным детям. Конечно, в основном эта помощь заключается в выбивании средств… потому что по-настоящему тяжелые болезни без нанохирургии никак… а она очень дорогая, ее даже детям ведь не оплачивают. Вот и ищем спонсоров.
Вот как… Элис переваривала сообщение. Наверное, это многое меняет. Жаль, что Йэн - не больной ребенок, а просто искалеченный старый упертый инквизитор. Ладно, посмотрим…
Вики молчала - вести машину здесь было трудно, Элис разглядывала красивую - под дерево - панель управления. Ей вдруг вспомнилась собственная реакция на слово "больница", при мысли о том, что Вики работает все-таки в медицине…
Если уже образовалась внутренняя связь с медициной, если ты уже начал лечить больных или ухаживать за больными, ты никогда этого не забудешь. К этому всегда будет тянуть. Особенно, если ты это все-таки осознаешь, как призвание. И если тебе этого делать не дают - это все равно, что пилота отстранить от неба. Всегда будет болеть внутри. И подумать только, что живя здесь, в Эдоли, она уж медсестрой всегда могла бы работать. Никаких проблем. Да и собственно, закончить оставшиеся два курса и быть врачом - тоже можно. Вообще, может, и вернуться в Эдоли? А что, собственно, так уж держит ее там?
А здесь - мама. Подруги.
Правда, как растить ребенка одной… Макс, конечно, про алименты забудет вообще. Да и разрешит ли он, собственно, навсегда увезти Тигренка в Эдоли…
Конечно, лет через восемь-десять она, возможно, и в Сканти добьется своего… А возможно, и нет.
— Ну как ты? - спросила Вики, - рассказывай.
Вики жила в одном из этих новых домов - уж ее жилище никак не назовешь "блоком". Похоже на скантийские квартиры, причем дорогие, из категории "люкс", но пожалуй, еще шикарнее. С размахом. Потолки - далеко вверху, в туманной дымке. Стены зала обиты белым шелком, сантехника - расписной фаянс, зеркальные стены в уборной. Автоматический гардероб с поддувом. Из глубин этой необъятной квартиры выскочила крошечная белоголовая девочка, с размаху ткнулась в колени Вики. За ней шла женщина средних лет, аккуратно одетая, волосы убраны в пучок.
— Виктория, это уже вы? А мы гулять собирались как раз.
Вики подняла дочку на руки, целовала ее в пухлые щечки.
— Посмотри, Нельс, а это тетя Элис…
— Привет, - Элис ухватилась за тонкую ручонку.
— Гулять, это хорошо, - сказала Вики, спуская дочку с рук, - мы пока с подругой чайку попьем. Ну что, красавица у меня дочь?
— Да, - сказала Элис, - сколько ей, два, три?
— Два с половиной.
Няня одевала девочку. Элис прошла вслед за Вики в квартиру. Гардероб автоматически закрылся, пряча их осенние спарвейки.
— А муж твой чем занимается?
— А я так решила родить. Зачем они нужны, мужики-то? - обворожительно улыбнулась Вики, - я для себя.
Элис промолчала. Вики прошла на кухню, отгороженную лишь барьером из красного дерева. Что-то там шуровала с блестящими суперсовременными автоматами.
— Тебе чай, кофе? Как заварить?
Элис села на диван - темно-бордовая кожа, такие же кресла вокруг стеклянного столика, на столике - вытянутая ваза и пучок сухой композиции веток. Что-то подсказывает, что и столик этот Вики не своими руками оттирает.
Впрочем, она ведь всегда жила так - красиво, на самом современном уровне… и в детстве тоже. Привыкла.
Приятно вот так случайно оказаться в обстановке сериала о высшем свете…
Вики опустила на столик поднос, сверкающий золотом - крошечные драгоценные чашечки, черный ароматный напиток, свежие сливки, сахар, тонкая выпечка в вазе.
— Или ты голодная, Элис? Давай я тебе разогрею что-нибудь!
— Нет-нет! Я совершенно не хочу есть.
Элис по привычке перекрестилась… по давно забытой привычке - но вот недавно, с мамой и Йэном она была вновь восстановлена. Вики отнеслась к этому спокойно.
Взяла чашечку, забралась в кресло с ногами - длинные стройные прямые голени, обтянутые эйкрой.
Зачем ей мужики… их, наверное, у нее и так - вагон.
— Здорово тут у тебя, - искренне сказала Элис. Вики улыбнулась.
— У вас там, в обществе потребления, разве не так?
— Ну что ты… - Элис замолчала. Как бы это ей объяснить… Но тут мелодично запел мобильник. Вики подняла палец, прося тишины, и включила трубку.
— Да… - говорила она, - да, Айвен - это я. Вы можете приехать и посмотреть. Да, действительно, девочка сейчас в очень тяжелом состоянии… Да, требуется немедленная трансплантация… и поддерживающая терапия… Не хватает еще довольно много, около двадцати тысяч… Ну почему, мы собираем и бОльшие суммы. Главное - не отказываться от самой идеи помочь… да, я очень рада… Спасибо вам большое.
Вики выключила телефон. Глаза ее сияли.
— Кажется, нашла спонсора для Эйгри. Понимаешь, она шерга… девочка из Кари… а у нас сейчас многие настроены плохо по отношению к ним… мол, понаехали тут в Анграду… и вообще шерги - это наши враги, и так далее. Но ведь девочка не виновата! У нее такая тяжелая опухоль почки, метастазы, вообще еще неизвестно, смогут ли даже в Урби-Люксе вытянуть… эта нанотерапия пока знаешь, тоже не панацея…
— Ты молодец, - искренне сказала Элис.
— Ты знаешь… я через церковь туда попала. У нас инициативная группа в приходе, - рассказывала Вики, - как-то я с ними пошла в больницу… я ведь у дарит занималась, помнишь? Мне хотелось посмотреть. Посмотрела, и… вот с тех пор так и не ухожу оттуда. Это так ужасно, когда у тебя умирает ребенок, и ты ничем не можешь помочь… а помочь можно было бы, если бы были деньги…
— Да, - сказала Элис, - а как же медсестры, врачи? Неужели они оставляют ребенка… просто вот так умирать… только потому, что денег нет.
— А что им остается делать? Видно, что ты давно у нас не была… еще помнишь, что раньше не платили за лечение… но Элис, медицина не бывает бесплатной.
— Ну она была государственной…
— Да, но это государство сдирало с людей бешеные налоги, не давало жить по-человечески… а раньше вообще эти карты… мы фактически жили на положении рабов…
Элис попыталась представить себя в отделении детской онкологии - вот лежит ребенок, умирает, она знает, что он умрет завтра… и лекарство есть в шкафу… и нельзя поставить, потому что ребенок не может заплатить…
Ей казалось, она давно научилась спокойно относиться к смерти, к умирающим.
— А в каком ты приходе? - ей захотелось поменять тему.
— Святой Мейди… это новый приход, открылся уже при Мадаре…
Поговорили о том, о сем. Вики с удовольствием рассказывала о дочке, о работе - мало ("Я в основном занимаюсь администрированием"). У нее и увлечение есть - она полюбила водный туризм, ходит в байдарочные походы.
— А вообще времени нет совсем… ты не представляешь, - жаловалась она, - дочь практически не вижу. Люди ходят на всякие там вечера, концерты… У меня же все время: работа - больница, работа - больница - спонсоры… Света белого не вижу. Вот сейчас даже пообщаемся с тобой, и надо ехать… Вернусь поздно вечером. Ребенок все время на руках няни. И свои деньги, конечно, тоже туда вкладываю… Ну понятно, я не святая, я и себе на жизнь оставляю.
— Ты молодец, - снова сказала Элис.
— Ну ты о себе-то хоть расскажи… чем занимаешься?
— Да ничем особенно… работаю. Я знаешь почему сюда приехала? - спросила Элис, - у меня ведь отец умирает…
— Отец? Но.. подожди…
— Не родной. Он нас бросил давно. Живет в Эфесе. Но… есть один человек, он мне в общем-то заменил отца… помнишь, он еще в школу приезжал, на машине…
— А, помню. Да, инквизитор, вроде?
— Именно. У него был инфаркт обширный. Очень тяжелая аритмия. Врачи сказали, еще неделя, две…
— Ой, да ты что, - сочувственно произнесла Вики.
— Ага… - Элис не знала, как говорят такие вещи, и сказала просто, - кстати, ты там по своим каналам не можешь узнать… через отца, допустим… если нанохирургия. Мы узнавали, там надо около ста тысяч… много, конечно, нереально. Надо полностью сначала искусственное сердце ставить, а потом…
— Да-да, - лицо Вики сделалось сосредоточенным, - да, сумма где-то около того и выйдет.
Она задумалась, на лицо легла тень. Просчитывала варианты.
— Может быть, через отца узнаешь, - сказала Элис безнадежно, - ведь он же у тебя…
Вики сморщилась.
— Отец и так нам помогает. У него большая благотворительная программа… пойми, бизнес - это не мешок, куда можно запустить руку и черпать сколько хочешь.
— Я понимаю, понимаю, - быстро сказала Элис.
— И он сейчас только что виллу купил… Сейчас я не знаю, есть ли свободные средства…
— Да понятно. Я же просто так спросила, на всякий случай… ну а вдруг…
— Очень большая сумма, - сказала Вики огорченно, - и понимаешь… мы пишем про детей статьи, листовки, выходим на средства массовой информации… но кто будет собирать деньги для… извини, пожилого человека. Это очень сложно и больно все на самом деле. Легче всего собрать для маленькой харванской девочки, да еще с какими-нибудь способностями, например, хорошо рисующей или играющей на скрипке. Вот у меня двенадцатилетний мальчик - ничего особенного, учится средне, внешность обычная - на него уже с большим трудом собираем… у карийцев вообще мало шансов, их многие ненавидят. А тут… пожилой человек… да еще инквизитор бывший.
— Да, я понимаю! Я вовсе и не прошу собирать деньги, это невозможно…
Элис умолкла. Собирать? Об этом и речи нет. Только вчера она случайно посмотрела кусок современного фильма - некий "герой нашего времени", бизнесмен средней руки, узнает, что его сосед работал некогда в ДИСе. Просто работал! Без подробностей даже… Бизнесмен тайно от всех планирует и осуществляет убийство. Казнь. Запирается наедине со стариком в общественной уборной и убивает его из пистолета без глушителя. При этом произнеся пафосную речь о "тех, кого ты замучил". Инквизитор при этом дрожит и умоляет о пощаде. Йэн бы перекрестился и умер спокойно. Но не в этом дело. Если теперь постоянно показывают такие фильмы - как общество воспринимает слова "бывший инквизитор"? Понятно как…
Хотя многие из руководства ДИСа теперь депутаты парламента. Как и члены Консила - а в чем, собственно, разница, разве Консил не имел отношения к деятельности ДИСа, не спускал директив, не контролировал?!
Убивать можно лишь неудачливых бывших инквизиторов. Тех, кто не успел вовремя сменить ориентацию.
— Я просто думала, что твой отец ведь…
— Ну что отец… Пойми, у нас тоже есть свои проблемы.
— Ну конечно, я просто спросила… ничего такого! Я все понимаю.
Крис поменяла пододеяльник. Укрыла Йэна. Подоткнула одеяло. Он с удовольствием следил за быстрыми, профессиональными ее движениями.
Давящая тяжесть в груди. Она теперь совсем не уходит. Вот уже дня два ничего не меняется. Раньше ощущения были хотя бы разнообразные. Теперь почти все время одно и то же. Иногда еще темнеет в глазах и уходит сознание. Крис думает, наверное, что он спит. Вот так и умрешь однажды… Вчера Йэн исповедовался, принял соборование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54