Мне пришло в голову, что это мог быть только тот, кто знал о событиях
этого утра. И, пожалуй, Мориц был единственным человеком, удовлетворявшим
этому требованию, но я не мог себе представить, чтобы Мориц так любезно
вмешался в мою жизнь.
Как бы то нибыло, у меня оставался только один выход: немедленно
поговорить с новым лакеем и попытаться выяснить, что он за человек...
Подойдя к камину, я позвонил.
Что касается быстроты исполнения, Фрэнсис был безукоризнен: не прошло
и полминуты, как он вошел и почтительно поклонился.
Я посмотрел на него в упор: это был высокий, худощавый мужчина лет
тридцати с небольшим, с густыми черными волосами и темным цветом лица.
- Итак, Фрэнсис, вы уже приступили к своим новым обязанностям! -
заметил я.
Он снова поклонился.
- Так точно, сэр! Меня привел сюда мистер Сигрэв около трех часов
дня, он отдал вашу карточку горничной.
- Хорошо, - сказал я, - я иду спать и мне пока ничего не нужно, кроме
горячей воды. Вы придете завтра в восемь часов.
Я дал ему свою шляпу и палку, взял письма со стола и медленно
поднался по лестнице на второй этаж. На верхней площадке я нарочно уронил
одно из писем и повернулся, чтобы его поднять.
Этот ловкий маневр оказался для меня совершенно бесполезным: Фрэнсис
стоял спиной ко мне у вешалки, в другом конце вестибюля, повидимому,
убирая мою палку.
Когда я вошел в свою комнату, я невольно вспомнил все, что было
накануне вечером и подошел к нише. Разумеется, я был уверен, что ничего не
найду, но все же в глубине души, я лелеял смутную надежду, что снова увижу
там Марчиа с пистолетом в руке, с грустной и несколько презрительной
улыбкой на очаровательном лице. Ради этого я, кажется, согласился бы
получить еще одну пулю, но... когда я отдернул портьеру, ниша была пуста,
нелепо пуста!
Разочарованный, я уселся в кресло и, с чувством некоторой досады,
начал читать письма Норскотта. Их содержание не представляло никакого
интереса.
Просматривая последнее письмо, я услышал, как Фрэнсис вошел в
спальню: он пробыл там несколько минут, приготавливая все для меня к ночи,
потом тихонько постучал в дверь гостиной и открыл ее.
- Комната готова, сэр!
- Спасибо, Фрэнсис, - ответил я, - спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сэр!
Поклонившись, он вышел из комнаты, прошел через спальню и закрыл за
собой дверь.
Я подождал, пока он спустился вниз, и затем решил предпринять
кое-какие шаги, чтобы обезопасить себя. Хотя я и думал, что телеграмма
била ложную тревогу, все же не мешало принять некоторые меры
предосторожности.
Закурив трубку, я начал тщательный осмотр спальни и гостиной. Обе
комнаты были в полном порядке и, насколько я мог судить, никто без помощи
динамита или поддельного ключа, не мог проникнуть в мою комнату.
Однако, для большей уверенности, я собрал все железные предметы и
сложил их двумя грудами у дверей, оставив для себя на всякий случай
кочергу.
Теперь при входе в комнату какого-нибудь неожиданного посетителя, мог
создаться музыкальный аккомпанемент, от которого я бы немедленно
проснулся, тем более, что я спал очень чутко.
Затем я разделся и лег в кровать. Кочергу я поставил у изголовья,
чтобы иметь ее под рукой. Осмотрев все кругом еще раз, я потушил свет,
закрыл глаза и, очевидно, моментально уснул. Во всяком случае, я не помню,
что было после того, как я с чувством удовлетворения нащупал ручку
кочерги...
Неожиданно раздалось слабое звякание железных предметов, и в тот же
миг я вскочил и сел в кровати. Сон слетел с меня, как только в комнате
стало тревожно.
Вокруг была абсолютная тьма, но моя рука инстинктивно потянулась к
выключателю. В таком положении я оставался несколько секунд: сердце билось
быстро и напряженно, но мне кажется, я не чувствовал никакого страха.
Затем я услышал, как тихо закрылась дверь, и еле слышные шаги стали
приближаться ко мне. Стараясь не произвести никакого шума, я свободной
рукой схватил кочергу и повернулся лицом к двери, после чего без колебаний
повернул выключатель.
Я имел в виду, как только зажжется свет, запуститьь в неизвестного
посетителя кочергой или же броситься на него и ударить его по голове, не
давая ему времени защищаться. Все зависело от того, было у него оружие или
нет.
Однако, ни то, ни другое намерение не было мною выполнено:
выключатель с треском повернулся, но свет не зажегся, и вокруг оставалась
та же тьма...
На миг я остолбенел от неожиданности, почувствовав опасностьь своего
положения, но уже в следующее мгновение отскочил в сторону от кровати. Это
было как раз во-время: что-то ударилось в подушку с ужасным свистом, и вся
кровать пришла в движение.
Удивительно, какую невероятную энергию вызывает опасность!...
Ни одна кошка в мире не могла бы двигаться в темноте так тихо и
отскочить назад с большей ловкостью, чем это сделал я!
Стена находилась от меня на расстоянии нескольких шагов, и я
натолкнулся на нее с такой силой, что у меня перехватило дыхание. С
испуганно бьющимся сердцем, я замер у стены, продолжая держать кочергу в
правой руке. Положение было не из завидных, и меня утешало только то, что
мой противник, потерпев неудачу при первом нападении, находится не в
лучшем положении.
Стоя у стены, я напряженно вслушивался, стараясь разглядеть
что-нибудь в окружающей меня темноте.
После столь простого нападения на кровать, мой противник тоже замер и
я слышал его учащенное дыхание. Повидимому, он не знал, где я, и выжидал,
чтобы я ему чем-нибудь выдал себя.
Мысль моя усиленно работала...
Если бы я позвал на помощь, это решило бы мою участь, имея при себе
оружие, он наверняка станет стрелять по направлению моего голоса, кроме
того, мне очень хотелось покончить с этим делом без посторонней помощи.
Лучше всего было бы очутиться позади него, поэтому я стал осторожно
двигаться вдоль стенной панели, спиной к стене; на третьем шаге я
натолкнулся на картину, которая покачнулась и неожиданно упала с гвоздя с
оглушительным треском. В тот же миг я бросился на пол, ожидая выстрела, но
вместо него я услышал звук приближающихся шагов.
Я быстро соображал...
Возможны были два выхода: или оставаться неподвижным, или броситься
вперед и ударить наугад в темноте. Неизвестно, на что бы я решился, если
бы моя рука неожиданно не дотронулась до угла картины, только что упавшей
со стены.
Никогда до этой минуты я не интересовался искусством, но сейчас я
схватил картину с благодарностью человека, умирающего от голода и
неожиданно нашедшего кусок хлеба! Переложив кочергу в левую руку, я
бесшумно встал на ноги и прислушался: через секунду послышался шорох...
В тот же миг я размахнулся изо всех сил правой рукой и бросил картину
в сторону звука. Очевидно, она попала моему врагу в лицо, потому что вслед
за ударом последовал ужасный вопль.
Опустившись на четвереньки, я отполз на несколько шагов ближе к
двери. Противник, повидимому, услыхал меня, так как сделал быстрое
движение в мою сторону и ударил в стену с такой силой, что штукатурка
градом посыпалась на пол.
На это я ответил также сильным ударом кочерги в воздух, что чуть не
вывихнул себе плечо.
Неизвестно, чем бы кончилась эта схватка, если бы не вмешалось одно
неожиданное обстоятельство...
В коридоре послышались торопливые шаги, дверь внезапно открылась, и в
комнату проникла струя света. На пороге показалась высокая белая фигура,
державшая в одной руке свечу, а в другой какую-то палку.
В следующий момент мимо меня кто-то осторожно прошмыгнул и бросился
на белую фигуру, после чего на площадке лестницы произошла отчаянная
схватка...
Свеча упала и потухла, и я услышал голос Мильфорда, зовущий на
помощь. Бросившись вперед, я натолкнулся в темноте на мое музыкальное
сооружение из железных предметов.
Коридор был слабо освещен, и я разглядел два тела, схватившихся в
жестокой борьбе.
В тот момент, когда я подбежал, один из боровшихся был в полном
измождении, а другой освободившись, стрелой бросился вниз по лестнице. Я
кинулся вслед за ним и наверняка догнал бы его, но входная дверь не была
заперта на ключ, и он открыл ее соскочив с лестницы прямо на тротуар.
Из последних сил я швырнул ему вдогонку кочергу, но промахнулся. Он
понесся по улице, как заяц, и мгновенно исчез за углом.
Я вышел на улицу и поднял кочергу. Парк-Лейн был безлюден, только на
противоположной стороне улицы сидела кошка и мирно почесывалась.
В это время часы пробили три...
Я не из тех, кто легко сдается, но я был в таком костюме, что не
могло быть и речи о дальнейшем преследовании.
Закрыв за собой дверь я повернулся и увидел в глубине вестибюля двух
женщин: обе в ночных сорочках, они стояли прижавшись друг к другу и
всхлипывали.
- Все обошлось хорошо, - проговорил я, желая их утешить, - никто не
пострадал.
Старшая из женщин, вероятно, кухарка, истерически зарыдала, а младшая
- горничная, что приносила мне утром чай, сказала:
- О, мистер Норскотт, мы думали, что вы уже убиты!
На столе в вестибюле горели две свечи. Я взял одну из них и обратился
к женщинам:
- Идите, оденьтесь и узнайте, что случилось с электричеством!
Поднимаясь по лестнице, я услышал звуки голосов. Дойдя до площадки, я
увидел Мильфорда, а рядом с ним женщину в костюме сестры милосердия.
Заметив меня, Мильфорд вскрикнул и опустился на дубовую скамью,
стоявшую позади него. Вся грудь его ночной рубашки была в крови.
- Вы ранены? - взволнованно спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
- Нет, нет, сэр! Это от того человека: у него все лицо было
окровавлено.
Я обратился к сестре милосердия, которой необходимо было дать
некоторые объяснения.
- Здесь произошло покушение на грабеж! - сказал я. - Вчера я нанял
нового слугу и он, повидимому, пришел с поддельной рекомендацией!
Проснувшись я нашел его в своей комнате и, понятно, ударил его... До вас,
вероятно, донесся шум?
Сестра, оказавшаяся женщиной с большим самообладанием, кивнула
головой.
- Мой пациент услышал шум, - сказала она. - Я пыталась удержать его в
кровати, но он оттолкнул меня и раздетый понесся наверх. Единственно, что
могла я сделать, это бежать за ним вслед и зажечь свечи.
Я положил руку на плечо Мильфорда.
- Вы хороший слуга, Мильфорд, но отвратительный пациент! Вы должны
немедленно лечь в постель!
Он слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Я помог ему встать на ноги
дал ему опереться на мою руку и спустился с ним вместе с лестницы. Сестра
следовала за нами. Мы дошли до нижнего этажа, когда электричество вновь
загорелось, и в коридоре появилась горничная.
- Мы выяснили, что случилось с электричеством, сэр, - сказала она, -
кто-то выключил ток!
- Ну, теперь все в порядке, - заметил я. - Вы можете идти спать:
думаю, что больше вас беспокоить не будут!
Я довел Мильфорда до кровати, уложил его и оставил на попечении
сестры милосердия, а сам поднялся к себе.
В комнате царил ужасный беспорядок на полу лежали железные предметы,
разбитое стекло, куски рамы от картины, перевернутый стол.
Я кое-как все убрал и стал с интересом разглядывать следы от двух
неудачных ударов, направленных на меня моим противником. Мне трудно было с
точностью установить, какое у него было оружие, но, очевидно, это было
что-то вроде топора: подушка была рассечена пополам.
Я лег на кровать, перевернул взорванную подушку и, оставив гореть
свет, свернулся под одеялом, с приятным сознанием, что день прошел не без
пользы. Несколько минут спустя я уже спал крепким сном.

9
На другое утро Мильфорду не только не было хуже от ночного
приключения, но напротив, я и приехавший к нему доктор, нашли моего рыцаря
сидящим на кровати с большой чашкой молока в руках. Он с большим
удовольствием ел булку и запивал ее молоком.
- Алло, Мильфорд! - весело заметил я, - это утешительно.
Славный малый улыбнулся.
- Я сегодня чувствую себя гораздо лучше, сэр! Пожалуй, я уже могу
встать и приняться за свою работу.
- Да он совсем молодцом! - подтвердил и Ричи. - Ему уже можно встать
и, хотя работать в ближайшие два дня не советую, лечение можно считать
законченным!
После ухода доктора, я позвал горничную и велел ей передать Билли
Легану, если он позвонит или приедет во время моего отсутствия, что я буду
дома после обеда. Затем я отправился в Ганновер-сквер, к Сигрэву.
Последний, очевидно, ждал моего прихода, потому что как только я
вошел в контору, он броился мне навстречу.
- Вы получили мою записку, мистер Норскотт? Если бы вы знали, в каком
я отчаяньи! - бормотал он, извиваясь как ученая собака передо мной.
- О какой записке идет речь? - недовольно спросил я. - Я ничего не
получал.
- Четверть часа тому назад я послал вам записку с извинениями:
произошла досадная ошибка! Оказывается, лорд Генри Трегстон никогда не
имел лакея с именем Френсис! Очевидно, когда я звонил лорду в дом, кто-то
другой ответил за него... От имени фирмы я приношу вам самые искренние
извинения! - юлил передо мной Сингрэв.
- Черт возьми, что толку мне в ваших извинениях! - сердито рявкнул я.
- Ах, мне ужасно неприятно это, уверяю вас, мистер Норскотт! Надеюсь,
не было несчастных последствий...
- Несчастных последствий?! - перебил я его. - Да знаете ли вы, что
этот человек не только хотел ограбить мой дом, но даже покушался на мою
жизнь!
С мистером Сигрэвом чуть не сделался удар после моих слов.
- Это ужасно, сэр, ужасно! - завопил он. - Если это станет известным,
наша фирма перестанет существовать!
Его откровенный эгоизм даже понравился мне, и я более миролюбиво
произнес:
- Да, я не думаю, чтобы это принесло вам особую пользу! Но почему вы
решили, что это станет известным?
Луч надежды озарил его лицо.
- Я против гласности! - продолжал я. - Но вы должны быть впредь
осторожны! - прибавил я строгим голосом.
- О, конечно, конечно, мистер Норскотт! Я больше не буду
довольствоваться рекомендацией по телефону.
Очевидно, этот подлец имел своего сообщника в доме сэра Генри!
- Ну, с сэром Генри разбирайтесь сами, как знаете, а меня прошу
оставить в покое! - заявил я, собираясь уходить.
Сигрэв провожал меня до порога конторы.
По дороге домой, я вспоминал события предыдущей ночи и мне было
приятно от сознания, что один из интересующихся мною людей, имеет теперь
на своем лице следы моего удара.
Кто бы ни был этот Френсис, таинственный Гуарец или другой тип с
подобными же намерениями, - я был уверен, что узнал его! И дал я себе
слово, что ни один иностранец с обезображенным носом не осмелится подойти
ко мне на близкое расстояние...
В послеобеденное время я сидел дома, надеясь, что Билли даст о себе
знать, но пробило уже шесть часов, а он не приходил, не звонил по
телефону.
Огорченный напрасным ожиданием, я спустился по лестнице, чтобы узнать
о здоровье Мильфорда.
- Я не могу понять одного, - заметил я ему, - как вы могли заболеть
от кружки пива?
- Оно было отравлено!
- Вот как? - удивился я. - Но из чего вы это заключаете? - спросил я,
желая узнать от него больше подробностей по интересующему меня вопросу.
Мильфорд нервно заерзал в кресле.
- Видите ли, сэр, я уверен, что мне в пиво всыпал что-то один
человек, когда я отвернулся.
- Какой человек, где?
- Там, в баре, был один высокий малый вроде иностранца! Он начал со
мной разговор, когда я туда пришел. Мне кажется, что это он и всыпал мне
отраву в питье...
Эта теория Мильфорда целиком совпадала с моими собственными
подозрениями.
- Могли бы вы узнать его? - спросил я.
- Конечно, сэр! Высокий малый с черными волосами, одно плечо у него
выше другого... Мне он не понравился с первого же взгляда!
Я только что собирался сказать, что хозяин бара, возможно, сумеет нам
что-нибудь пояснить об этом человеке, как послышался стук и вошла
горничная.
- Простите, сэр, - сказала она, - мистер Симпсон пришел!
Наступил затруднительный момент: я не имел никакого понятия о том,
кто такой мистер Симпсон, но Мильфорд еще раз выручил меня:
- Я посылал за ним, сэр! Вы говорили, что хотите завтра проехать до
Будфорда, если будет хорошая погода, вот я и вызвал его, что бы вы сказали
ему, понадобиться ли вам автомобиль!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17