Но ей следовало уже понять, что он знает все ее секреты. Почему бы ему не догадаться о самом сокровенном? Она почувствовала, как он напрягся, удерживая себя от окончательной сладостной победы. – Франческа, – наклонившись, он поцеловал ее. – Я не сделаю тебе больно, cara, – прошептал он. – Клянусь, никогда не сделаю.
От этих слов захотелось плакать. Нет, с предельной ясностью вдруг подумала она, Макс не сделает мне больно. Не сделает.
Но времени для раздумий не было. Макс уже погружался в нее, с упоением ощущая мягкую податливость того, чего он так жаждал. Ее тело раскрылось навстречу ему, ноги сами обхватили его, а он ласкал ее и двигался, двигался, увлекая Франческу за собой, к звездам, в путешествие, начавшееся еще в ночь их первой встречи, и не было на свете ничего важнее той радости, которую дарило ей происходящее.
Я люблю тебя, Макс, думала Франческа, я всегда буду тебя любить, а мгновение спустя ее потряс сокрушительный взрыв блаженства, который поглотил их обоих.
Она проснулась в его объятиях. Он спал, положив голову ей на грудь. Она улыбнулась, глядя на его густые темные ресницы, загорелую кожу, его рот, который мог быть таким требовательным и одновременно таким сладостно-нежным. Солнце уже клонилось к горизонту. Они провели здесь несколько часов. Франческа вспыхнула от удовольствия, вспомнив, как они снова и снова занимались любовью, до тех пор пока Макс, обняв ее одной рукой и озорно рассмеявшись, не сказал:
– Ты хочешь моей смерти, бесстыжая Иезавель? Она насмешливо улыбнулась.
– А что, если да? – спросила она, и Макс одарил ее долгим чувственным поцелуем.
– Я бы с радостью умер в твоих объятиях, cara, – сказал он, потом новым поцелуем закрыл ей глаза, и они заснули, обнимая друг друга.
Улыбка сошла с ее лица. Стал бы мужчина говорить такие вещи, если бы не любил женщину? Стал бы он шептать те слова, которые она услышала от Макса, и испытала бы она с нелюбящим человеком то, что заставил ее испытать Макс?
И не было еще ответа на самый главный вопрос: почему он похитил ее?
– Cara.
Он проснулся и напряженно смотрел на нее сквозь тяжелые веки. Сердце у Франчески подпрыгнуло.
– Я… мне кажется, нам пора возвращаться, – сказала она. – Поздно становится.
Он слегка улыбнулся.
– Сейчас.
– Макс…
Он притянул ее к себе.
– Сейчас, – повторил он. – Мне надо сделать вот это. – Она негромко вскрикнула от его прикосновений. – И это.
– Макс. О Боже, Макс…
– И еще это.
Тело ее изогнулось в порыве к нему, и он вновь вверг ее в острое помешательство, и вновь Франческа забыла обо всем на свете.
Когда они, одевшись, уже спускались верхом по пыльной дороге, ведущей к Сарсене, внезапно перед ними, словно некое видение, из пыльного облака выросла машина. Она громко засигналила, отчего лошадь Франчески, страшно испугавшись, рванула в сторону. Макс выругался, схватил поводья и с трудом успокоил напуганное животное.
Дверь машины отворилась, и из нее вышел какой-то человек.
– Mi scusi, – начал он, но Макс уже слез с коня и сам зашагал к машине. Он разразился громкой и гневной тирадой на, корсиканском. Когда он замолк, человек продолжал стоять, нервно улыбаясь, и Франческа видела, как у него на шее судорожно дергается кадык. – Mi scusi, – жалким голосом повторил он, – ma io… io no comprende. – Наклонившись, он заглянул в автомобиль. – Агнес, – зашипел он, – где этот чертов Берлиц? – В ответ раздался женский шепот. Мужчина выпрямился и снова нервно заулыбался. – Мне действительно очень жаль, – сказал он. – Но мы искали маленькую деревушку, о которой читали в проспекте, а на этой проклятой карге поворот, похоже, указан с ошибкой в несколько миль.
Макс шагнул еще ближе к ним.
– Какого дьявола вы залезли на мою землю? Человек с шумом вздохнул.
– Вы говорите по-английски, – облегченно произнес он. – Ну, слава Богу. Послушайте, это ошибка. Мы с женой самостоятельно отправились… может быть, нам не следовало… мы искали Джаспаре.
– Вы чуть не убили человека, понимаете вы это, идиот, или нет?
– Мне очень жаль, я ведь уже говорил вам. Скажите мне только, где находится Джаспаре, и я…
– Поворачивайте обратно к главной дороге, – грубо ответил Макс. – Проедете десять километров к югу и увидите указатель. Оттуда будет видна церковная колокольня.
Мужчина кивнул.
– Отлично, отлично. Спасибо вам большое. – Он залез в машину, завел мотор, потом, поколебавшись, высунулся из окна. – Это ваш замок там, сзади? – Макс не ответил. – Если ваш, то мы с женой хотели бы взглянуть на него изнутри. За экскурсию, конечно, мы заплатим.
Макс шагнул к машине и ударил кулаком по крыше.
– Basta! – взревел он. – Хватит! Убирайтесь с моей земли, пока я вас не прикончил из ружья!
Взвизгнув колесами, машина подалась назад, потом вперед и наконец развернулась. Она помчалась по узкой дороге, поднимая за собой облако газа, напоминающее петушиный хвост, и вскоре исчезла из виду.
Макс повернулся к Франческе.
– Ты в порядке? – хмуро спросил он.
– Да, – сказала она, – конечно. Все в порядке. А вот тот бедный человек…
– Тот бедный человек, – прорычал он, – едва не убил тебя, cara. – Подойдя к ней, он застегнул луку седла. – Если бы ты упала…
– Но я же не упала, – ласково произнесла она.
– В этом нет заслуги этого идиота! – Макс еще какое-то время хмуро смотрел на нее, потом, подняв руку, дотронулся до ее щеки. – Ничто не должно с тобой случиться, – тихо сказал он. – Слышишь?
Франческа, наклонив голову, губами прижалась к его ладони.
– Неужели я так дорога тебе? – прошептала она. Его глаза еще больше потемнели.
– Ты всегда была дорога мне, Франческа. С самого начала.
Эти слова наполнили ее сердце радостью, но, прежде чем она успела что-либо ответить, Макс резко повернулся и вскочил в седло.
– Уже поздно, – сказал он, – нам надо торопиться. – Пришпорив своего коня, Донелли выехал на дорогу впереди Франчески.
Какое-то недовольство проскользнуло в его голосе, или ей показалось? Франческа пришпорила свою лошадь и поравнялась с Максом.
– Макс? Что-нибудь не так?
– Нет, – быстро ответил он, – конечно, нет. – Он коротко улыбнулся ей. – Просто я терпеть не могу эти толпы туристов.
Франческа засмеялась.
– Два растерянных человека – это еще не толпа, Макс. Ты же видишь… – Тут она ошеломленно замолкла, улыбка сошла с ее лица. Два человека, подумала она, два человека, говоривших по-английски. По-английски! Ей всего лишь надо было крикнуть им, что ее похитили и удерживают здесь против ее воли, что ей нужна помощь.
– Франческа?
Она заморгала. Они уже добрались до конюшни, а Макс даже успел спешиться. Он держал ее лошадь за повод и снизу вверх вопросительно глядел на нее. Он протянул к ней руки, улыбка на его губах стала напряженной, когда он заметил, что она колеблется.
– Cara, – тихо позвал он, – ты пойдешь ко мне?
“А что, если я просто попросил бы тебя поехать со мной? Ты бы поехала?”
Горло сдавило, и в это самое мгновение она почувствовала, что окончательно потеряла голову.
– Да, – прошептала Франческа, глядя прямо ему в глаза, – да. – Нагнувшись, она положила руки на плечи Макса и утонула в его объятиях.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Франческа находилась в большой, ярко освещенной комнате без всякой мебели. Она стояла между Максом и Чарлзом.
– Ты бы поехала со мной? – все время повторял Макс.
Чарлз молча, знаками, звал ее к себе. Но она была не в состоянии ответить никому из них. Губы не двигались, ноги приросли к полу.
– Ты должна сделать выбор, Франческа, – сказал Чарлз.
– Она его уже сделала, – ответил Макс, и был прав. Она выбрала его, но не могла сказать ему об этом: собственный язык не слушался ее.
Франческа проснулась, задыхаясь и ворочаясь в постели, совершенно сбитая с толку тем, что увидела во сне. Сердце прыгало, она заставила себя полежать тихо, сделала несколько коротких вдохов, и постепенно оно успокоилось, стало биться размеренно, в унисон далекому шуму моря, накатывающего свои волны на скалы.
Она лежала в комнате Макса. Телу стало горячо. Она вспомнила, что находится в постели Макса, в объятиях которого провела долгую, упоительную ночь.
Она медленно открыла глаза, повернула с улыбкой голову, желая побыстрее увидеть лицо любимого. Но девушка лежала одна: подушка еще хранила след от его головы, а самого Макса не было.
Взгляд ее скользнул к закрытой двери ванной, и она облегченно вздохнула. Значит, он был в ванной. Она представила себе, как он стоит за дымчатым стеклом душа, его стройное обнаженное тело, его лицо, упрямо подставленное под бьющую сверху струю воды.
Сердце сумасшедше забилось. Она знала все это в подробностях потому, что накануне вечером, оставив лошадей в конюшне и вернувшись в замок, они вместе принимали душ.
– Ты куда? – спросил Макс, заметив, что Франческа направляется в свою комнату.
Вдруг она почувствовала странную робость.
– Мне надо принять душ, – ответила она, отчего он заулыбался и заявил, что это прекрасная идея. Потом она помнит лишь то, что оказалась в своей комнате и, дрожа и волнуясь, ждала, когда он снимет с нее одежду и на руках понесет в ванную.
– Я хочу тебя искупать, cara, – прошептал он и стал медленными движениями намыливать ее тело, потом с величайшей осторожностью смыл пену, при этом каждое прикосновение его рук источало столько любви, что под конец Франческа не выдержала, колени ее подогнулись, она со стоном выдохнула его имя и, упав в его объятия, губами прильнула к его мокрой груди. – Любимая, – прошептал Макс и стал покрывать ее тело горячими поцелуями, а потом, притянув к себе, быстрым толчком вошел в ее женскую глубину. Негромкий стон, похожий на всхлип, вырвался из ее груди, и она почти тотчас взмыла куда-то, ощутив неописуемое блаженство, волнами пронизывающее все ее существо, а вода, льющая сверху, омывала их слившиеся тела.
Я люблю тебя, Макс, думала она, точно так же, как тогда, на цветущем диком лугу, но вслух ничего не произнесла, слова остались невысказанными, потому что даже в эту минуту экстаза предательский голос внутри ее нашептывал, что он все еще не сказал ей правду и что она до сих пор не знает, как он к ней относится и зачем привез ее сюда.
Франческа с ужасом почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Ты не ребенок, строго сказала она самой себе, и должна понимать, что заниматься любовью и любить – это далеко не одно и то же. Он хочет обладать тобою. Его тянет к тебе. Разве этого не достаточно? Если ты влюбилась в Макса, это еще не значит…
Макс, приподняв ей подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза.
– Франческа? Что такое?
– Ничего, – ответила она. – Просто мыло в глаза попало.
Заулыбавшись, он заявил, что за ней нужен глаз да глаз, а потом, обернув ее огромным полотенцем, не спеша вытер с головы до ног, после чего полотенце было отброшено, его сменили руки и губы Макса, а она снова прильнула к нему, повторяя за ним жаркие, сокровенные слова.
Теперь, лежа на постели, согретой проникающими в комнату солнечными лучами, Франческа вздохнула и позволила себе расслабиться на мягких шелковых простынях. Ей вспомнился сон, который разбудил ее. Каким бы сумбурным он ни был, конец его весьма правдоподобен. Она действительно сделала свой выбор, и отнюдь не во сне. Она знала теперь: то, что Макс говорил про Чарлза, – скорее всего, правда. Конечно, ей до сих пор известно далеко не все, но она убеждена: Макс Донелли не из тех, кто способен на ложь, мошенничество или воровство. Он человек чести, и она любит его.
Вчера все изменилось, и вчерашняя ночь стала ночью радости и чуда, навсегда избавив их от горечи и разочарований, стоявших доселе между ними. Они обедали при свечах на садовой террасе и говорили, говорили, узнавая друг о друге все больше. У Макса была страсть к американскому футболу; она была убеждена, что эта игра лишь оправдывает насилие. Он любил молочный шоколад; она обожала горький. Оба любили классическую музыку. Все, что написано после 1900 года, Макс категорически называл декадентством.
Франческа рассказала ему, каково ей было, когда ее сразу после смерти отца отправили в закрытую частную школу.
– Но как же твоя мама пошла на это? – спросил Макс с таким недоумением на лице, что на сердце у нее потеплело.
– Мне кажется, теперь я ее понимаю, – ответила она. – Ей нужно было налаживать свою жизнь.
– Ну и как, удалось?
Она раскрыла было рот, намереваясь сказать, что год спустя мама встретила Августуса Спенсера, и вдруг осознала, что упоминание отчима неизбежно приведет к разговору о Чарлзе. А здесь, за этим столом, места для него не было. Отныне Чарлз стал лишним в их отношениях с Максом. С этим все решено.
Поэтому она просто улыбнулась:
– В конце концов – да. А твоя мама? Она была счастлива здесь, на Корсике?
– Мне кажется, да. Она скучала по отцу, но у нее были друзья.
И у нее был ты, подумала Франческа, глядя ему в лицо. А что еще можно пожелать?
Они проговорили долгие часы, много и легко смеялись, стараясь безо всякого повода коснуться друг друга, только с восходом луны их разговоры прекратились сами собой.
– Я хочу любить тебя, cara, – порывисто прошептал Макс.
Ответ был в ее глазах. Он целовал ее, пока над их головами не зажглись звезды, тогда он поднял ее на руки и понес в спальню; звук его шагов отдавался в безмолвных залах и на старинных лестницах замка, а она, прильнув к нему, прижала свое лицо к его груди. Он принес ее в эту комнату, в свою постель, и они любили друг друга до самого рассвета.
Легкая улыбка тронула губы Франчески. Все получилось совсем не так, как она ожидала. Некоторые женщины говорили, что это больно, но она испытывала лишь удовольствие. Даже кроби не было, хотя Макс наверняка понял, что он ее первый мужчина. Она была так застенчива и одновременно так полна желания. А потом, потом Макс крепко прижал ее к своему разгоряченному телу, уверенным жестом положил ей руку на живот, и она заснула крепким сном.
Она села в кровати, с наслаждением потянулась, так, что простыня и мягкое хлопковое одеяло скользнули к ногам, и посмотрела на закрытую дверь ванной комнаты. Макс все еще был в душе. С едва заметкой улыбкой Франческа отбросила покрывало, встала на ноги и облачилась в рубашку, которая валялась на краю просторной кровати.
Она пойдет к нему, под душ, решила девушка, пересекла комнату, тихо вошла в ванную и, скинув с себя рубашку, шагнула в душевую кабинку. Во рту пересохло, когда она открывала дверь душа. Вот Макс удивится, когда она сзади прижмется к нему.
Брови Франчески нахмурились. В ванной и душе было пусто. Макса не было.
Но где же он тогда? Может, пошел за кофе? Должно быть, так. Он не мог оставить ее одну сегодня после того, что…
Она просияла, услышав, как открылась дверь спальни.
– Макс, – прошептала она и, повернувшись, ринулась в комнату. – Наконец-то, – с радостной улыбкой сказала она. – А я думаю, где ты…
– Buon giorno, signorina.
Это был не Макс. Вошла служанка, неся в руках поднос с кофе и тактично стараясь не смотреть на кровать со смятыми простынями.
Франческа почувствовала, как заливается краской. Хороша же она должна быть сейчас, со спутанными, рассыпанными по плечам волосами, в рубашке Макса, из-под которой торчат голые ноги, да еще сзади смятая кровать, напоминающая о сцене любви. Ну и что? Ей совсем не стыдно быть возлюбленной Макса!
Она вежливо улыбнулась:
– Доброе утро.
Девушка заспешила к маленькому столику возле окна. Франческа наблюдала, как она ловко накрыла на стол – на одного, вдруг осознала она, только на одного человека.
Но где же Макс? Где он?
– Signorina?
Девушка что-то сказала своим мягким музыкальным голосом.
Франческа, уже сносно знавшая к тому времени местный диалект, поняла, что она спрашивает, не нужно ли чего еще. Да, ей нужно знать, где Макс, но она не станет задавать этот вопрос. Как можно спрашивать чужого человека о таких вещах, тем более находясь в спальне своего любовника после бурной ночи?
– Signorina? Франческа сглотнула.
– Спасибо, – сказала она. – Больше ничего не нужно.
Служанка улыбнулась и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Франческа медленно подошла к столу и налила себе кофе. Она раздувает из мухи слона, вот чем она занимается, выискивая скрытый смысл там, где его и в помине нет.
Она сделала глоток. Все же, как только она увидит Макса, она попросит его объяснить наконец, зачем он привез ее на Корсику. Она же не глупая и понимает, что он все это устроил не только для того, чтобы наказать Чарлза. Хоть и дело прошлое, она все равно должна знать причину.
Что-то дрогнуло у нее внутри. Неужели дело прошлое?
Повернувшись, она подошла к окну и, устроившись на диванчике, стала смотреть на море, волны которого бились внизу о скалы. Как же отличался вид, открывающийся из окна этой комнаты, от того, что она наблюдала из своих апартаментов. Ее окно выходило на тихую, мирную долину, а спальня Макса – на темную и неукротимую морскую пучину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19