Все это было необычным, но более всего впечатляло, как они вели себя с Билли. Словно он был королем.До мозга костей светская дама, Ливи принадлежала только своему миру. Билли же одновременно принадлежал многим мирам, возвышаясь над большинством из них, подобно колоссу. Никогда в жизни не встречала она таких людей, как он.Информация об их встречах незамедлительно поступала ее матери, став причиной неожиданных и настолько острых сердечных болей, что ее уложили в больницу. Не прошло и суток, как Ливи уже сидела у ее изголовья в Филадельфии. Едва дочь оказалась по одну сторону Атлантического океана, а сэр Уильям – по другую, Миллисент быстро пошла на поправку. Состояние ее здоровья особенно улучшилось после того, как Ливи возобновила свои отношения с одним из давних своих поклонников – дипломатом, вернувшимся в Америку после десятилетнего пребывания за границей. Он по уши влюбился в Ливи еще в то время, когда она только дебютировала в свете, и был одним из самых восторженных и верных ее обожателей, пока Джонни не оттеснил его на второй план. Когда Ливи стала г-жой Рэндольф, молодой дипломат уже летел на самолете в Дели, после чего последовали Токио, Брюссель, Мадрид и Буэнос-Айрес. Пребывая теперь в должности первого секретаря посольства, он вернулся домой в длительный отпуск. Он так и не женился и был счастлив возобновить отношения, прерванные не по его вине. Они с Ливи стали в свете новостью номер один, но она отклонила его предложение о замужестве.– Еще не истек даже год траура, – запротестовала она, – к тому же мы мало что знаем друг о друге. Давайте заново знакомиться... Мы были тогда так молоды... А ныне я вдова, а вы опытнейший дипломат. Ухаживайте за мной, Лэрри. Мне так необходимо, чтобы кто-то добивался меня. – На щеках ее заиграли ямочки, она кокетливо склонила голову набок, одарив его лучезарным взглядом своих ярких, как у тропической птицы, глаз, улыбаясь и поддразнивая его. – Так воспользуйтесь же теперь вашим богатым дипломатическим опытом и добейтесь моего расположения.Что он и начал претворять в жизнь, причем настолько активно, что уже вскоре о них заговорили как о паре, которая объявит о помолвке, едва у Ливи кончится год траура.Конечно, зрелый Лоуренс Стайлз во всем намного превосходил зеленого юнца Лэрри Стайлза, но он был не тот, кого хотела Ливи. Приятный и обходительный, он не таил в себе таких загадок, как Билли, загадок, которые она и хотела в то же время боялась разгадать. Она не была «влюблена» в Билли, как когда-то в Джонни, но он занимал ее воображение. После открытости и простоты мужа Билли казался ей таким же сложным и непонятным, как механизм хороших швейцарских часов, к тому же часов, которые заведомо идут своим ходом и показывают свое время. Трехмесячное общение ни на шаг не продвинуло ее в понимании свойств его характера, но она свято верила, что со временем ее терпение будет вознаграждено.Подспудно она ощущала особую притягательность и необычность его «беспородного» происхождения. Блестящая родословная Джонни отметала всякую непредсказуемость в его поведении. Билли же, не получив и энной доли того, что от рождения было в Джонни, мог позволить себе ошеломляющую непредсказуемость. Временами она содрогалась, чувствуя его жестокость, но одновременно получала и удовольствие, как от прикосновения грубого полотенца к размягченной, распаренной коже. Бывало, он пугал ее, как это случилось однажды, когда при ней он вышел из себя. Но не из-за нее, никогда из-за нее, причиной его гнева стал какой-то несчастный, посмевший что-то предпринять без его на то соизволения. Никто не смел принимать решения за Билли. При этом Ливи знала: обопрись она на его плечо, он будет непоколебим, как каменная глыба. Но и сдвинуть его с места, как каменную глыбу, тоже невозможно. В данной ситуации выход состоит в том, решила она, что нужно подтолкнуть его в определенном направлении и посмотреть, что из этого выйдет.Так прошел месяц. Он объявился однажды вечером, когда она одевалась, чтобы пойти с Лэрри Стайлзом на обед, о чем она и сообщила Билли в записке, послав ее в гостиную. Она решила сполна использовать свое преимущество, не торопиться спускаться к нему вниз, доводя до совершенства свою внешность. Пока она собиралась, он терпеливо ждал ее. Когда же Ливи сошла наконец вниз в облаке вздымавшегося на ходу умеренно-красного шифона, сверкая драгоценными камнями и ласковой, но отчужденно-холодной улыбкой, свидетельствовавшей, что она, как и он, знает себе цену и потому мысли не допускает, что он может претендовать на нее как на существо, принадлежащее только ему, он ничуть не смутился. Окинув ее взглядом, от которого у нее по коже поползли мурашки, он спросил тоном человека, знающего ответ:– Где вы хотите венчаться? Здесь или в Лондоне?– Этого нельзя допустить, Тони, нельзя, и этим сказано все, – горячилась Миллисент Гэйлорд. – О, я понимаю, он, конечно, человек очень видный, и одному Богу известно, как богат, но кто он? Что он? И куда подевал свою калеку-жену? Каким образом он вдруг оказался свободным, чтобы сделать Ливи леди Банкрофт? Но самое главное, почему, ну почему этого так хочет она сама?– Он получил официальный развод, – в энный раз повторила Тонни.– Как? Когда? Где? В Лондоне никому ничего не известно об этом. Я специально попросила выяснить это для меня. Если он и получил развод, то скорее всего в какой-нибудь дыре на краю света, о которой никто не слышал.– Уоллис Симпсон посчитала это достаточным...– Что верно, то верно, – ухватилась за эти слова Миллисент. – Уверена, все было четко продумано и организовано, тут явно не обошлось без использования власти и влияния, и меня, кстати, совершенно не заботит и то, что она говорит, чем занималась ее мать, я-то знаю, что Алиса Уорфилд содержала притон. И страдальческим голосом добавила: – Единственное мое желание – уберечь Ливи от этой чудовищной ошибки.– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – вздохнула Тони.– О нет, ни в коем случае. Я отлично разбираюсь в людях, и мне кажется, Ливи даже понятия не имеет о том, что на самом деле представляет собой сэр Уильям Банкрофт. А его близнецы-сыновья? – Как всегда, Миллисент резко переменила тему разговора.– Я их никогда не видела, – ответила Тони. – Оба они учатся в Оксфорде, значит, видимо, не дураки. И к тому же в одном из его лучших колледжей – Баллиольском, это мне Уорд сказал.– В этом, конечно, что-то есть... но им обоим по восемнадцать лет! Господи, а Ливи всего тридцать. Она слишком молода, чтобы быть мачехой. А что они сами думают обо всем этом? Откуда нам известно, одобряют они или не одобряют желание своего отца бросить их мать и жениться на другой?Сомневаюсь, чтобы кто-то спрашивал их мнение, подумала про себя Тони. Билли важно только свое собственное.Миллисент заерзала на подбитом ватой стуле.– Не знаю, что это вдруг нашло на Ливи. Вроде бы особой нужды выйти замуж у нее нет, а как госпожа Джон Питон Рэндольф, она на веки вечные обеспечена прекрасным положением в обществе. Ведь прошел всего лишь год после смерти бедняги Джонни...– Верно, но он мертв, а Ливи-то жива. К тому же молода, привлекательна и ни к чему не приспособлена, кроме того, к чему ты всех нас готовила: быть женой богатого, влиятельного и общественно значимого мужчины. Ливи стала ею однажды, а теперь намеренно и вполне осознанно желает стать леди Банкрофт, и какой смысл ей мешать? На твоем месте, мама, я оставила бы ее в покое и начала бы думать, какое платье лучше всего приготовить к свадьбе.Но своей сестре Тони сказала:– Ты знаешь, мать места себе не находит из-за того, что ты собираешься выйти замуж за Билли. Честно тебе признаюсь, я и сама не раз думала об этом. Это тебе не Джонни Рэндольф. Ты выходишь замуж не за мальчика, а за мужчину, к тому же весьма требовательного мужчину. Сумеешь ли справиться с ним?Ливи ядовито ухмыльнулась.– Не меня ли так долго муштровали, чтобы я умела обращаться с мужчинами? Потворствовать их вкусам, льстить им, убеждать их в том, что они всегда правы? – Именно это я и имею в виду. Там, где дело касается Билли, он действительно всегда прав. Прежде всего и всегда он делает только то, что считает нужным.– Я прекрасно знаю, на что иду, – безапелляционно отрезала Ливи.– Прекрасно, тогда почему ты это делаешь?– Ты сама развелась с одним мужем, чтобы выйти замуж за другого. Между этими событиями почти не было никакого пропуска. Я уже целый год одна, и, уж коли дано мне выбирать, я выбираю замужество. Такое объяснение тебя устроит?– Но почему именно Билли? Лэрри Стайлз от тебя без ума. Почему же не он?– Потому что мне не хочется быть обыкновенной посольской женой. – Ливи в упор посмотрела на сестру. – Билли подарит мне весь мир, – простодушно сказала она, – а не какой-нибудь его паршивый закуток. Став его женой, я получу все, чего ни пожелаю.– До тех пор, пока он будет получать от тебя все, что он ни пожелает, – напомнила ей Тони. – А Билли захочет и потребует многого.– Я готова быть той женой, которая ему нужна.– Значит, вы и это уже обсудили?– Естественно.– Но ведь ты же не любишь его. Или любишь? – спросила она, не дождавшись ответа.– Нет, – гордо вскинула подбородок Ливи. – Но он сложная натура и этим притягивает меня к себе. С ним мне не придется скучать. К тому же он мне нравится – как мужчина. В нем есть что-то экзотическое, необычное. А если быть честной до конца, то мужского начала в нем гораздо больше, чем в Джонни...– Оно и понятно. Билли вполне зрелый мужчина, чего никогда нельзя было сказать о Джонни. У меня такое чувство, что Билли созрел уже тогда, когда у него впервые стал ломаться голос... – Тони неожиданно смешалась. – В общем... будь осторожна. Билли не всегда отдает себе отчет в том давлении, которое оказывает на человека. А когда в том что-то ломается, он просто заменяет его на другого.– Он никогда не давил на меня, – честно призналась Ливи. На щеках ее заиграли ямочки: – Пока этим больше занималась я... – щеки вокруг ямочек слегка порозовели. – Он, доложу я тебе, отличный мужчина.Как только Ливи дала согласие выйти замуж за Билли, ему были предоставлены и другие привилегии, доселе запрещаемые. Например, спать с ней. Для нее это было настоящее открытие. Теперь она поняла, что имела в виду Тони, когда жаловалась на неумелость в постели своего первого мужа. Секс с Билли был что марочное, высшего качества шампанское, от которого кружилась голова и слабели ноги. С Джонни это больше напоминало лимонад. А от лимонада, как известно, не пьянеют...Постель придала ей смелости, и она решилась спросить его о том, что занимало ее воображение: как решился он на развод с первой женой и каким образом этого добился?Удовлетворяя ее любопытство, он дал ей понять, что сейчас ответит на ее вопрос, но что в будущем она оставит в покое данную тему.– У меня всегда был ключ к решению, – сказал он ей, – но только встретив тебя, я понял, что обязан им воспользоваться.Она должна была удовлетвориться этим скупым объяснением, что Ливи и сделала. Судьба благоволила к ней. План ее удался. И все потому, что она всерьез отнеслась к совету Сэлли Ремингтон. Испытывать унижение от того, что кто-то может застать ее рыдающей в чужой ванной, было не для Оливии Рэндольф; не для нее было придумано расхожее словечко «лишняя» женщина, к которой цепляются все мужчины только потому, что некому защитить ее честь. Она станет леди Банкрофт. Ее положение в обществе укрепится, она будет владеть несколькими прекрасными домами, чеком на предъявителя на любые увеселительные расходы и таким же чеком на покупку новых нарядов. Билли даст ей полнокровную, богатую событиями жизнь, к которой она стремилась, возможность блистать своей красотой, она же одарит его привилегией быть женатым на Оливии Рэндольф.И это вполне справедливо, обоюдовыгодная сделка.Сидя в кресле, Миллисент Гэйлорд, наблюдала, как ее дочь примеряет свадебное платье – узенькое сооружение из шелка и тонкой чесаной шерсти цвета игристого шампанского, задрапированное на груди мелкими стежками более глубокой расцветки, с длинными, узкими рукавами, которые Ливи всегда любила, так как они давали возможность показать во всей красе ее тонкие, нежные запястья и изящные руки.– Мне кажется, надо немного ослабить вот здесь... видите... чуть пониже плеча, – говорила Ливи портному, вертясь перед тройными зеркалами. – Смотрите... – Она согнула руку, прижав ее к себе, и портной утвердительно кивнул, щелкнул ножницами, рукав мгновенно отделился от платья, чтобы тотчас вновь занять на нем свое место, но уже таким образом, что платье не поднималось вместе с ней, когда Ливи поднимала руку, а корсаж сидел на бюсте, как влитой.Когда дело идет о выборе одежды, подумала Миллисент, суждения Ливи безошибочны. Когда же дело идет о выборе мужчины...Нет, ничего предосудительного Билли не сотворил. Наоборот, старался всех очаровать, всем польстить, всех перетянуть на свою сторону. Вел он себя как человек, знавший себе цену, но и отдававший себе отчет, какое сокровище приобретал. Даже Миллисент признала, что выбранное им для Ливи кольцо отличалось не только изысканностью, но и обладало редчайшим качеством. Камень в нем был не алмаз и не изумруд, а кабошон Неограненный драгоценный камень.

падпарадшах, или розовый сапфир великолепного густоабрикосового цвета. Он был настолько необычным, что мгновенно сделался предметом завистливых разговоров, особенно после того, как в придачу к кольцу Билли подарил ожерелье из таких же камней, нанизанных вперемежку с безупречной формы жемчужинами.О, у Билли несомненно был хороший вкус, но вот откуда он взялся? Чтобы его приобрести, требовался опыт многих поколений. Он же не скрывал, что отец его был обыкновенным портным у Уайтчепеле, правда, особо об этом он и не распространялся – Миллисент была уверена, что он бы не возражал, если бы в обществе знали об этом как можно меньше, как, впрочем, и о великом множестве других фактов, думала она, и незнание того, какие это факты, весьма тревожило ее.Она увидела наконец его сыновей. Оба они присутствовали у нее на приеме, устроенном в честь помолвки дочери. Они не были близнецами в полном смысле этого слова, а были двойняшками, тем не менее очень похожими. Вежливые, прекрасно воспитанные девятнадцатилетние юноши, открывавшие рот только тогда, когда их спрашивали о чем-либо, но делали они это, как и все остальное, с непременной оглядкой на отца. Тони мгновенно окрестила их Траляля и Труляля Неразличимые двойняшки из « Алисы в Зазеркалье» Л.Кэрролла.

или сокращенно Тра и Тру. Руперт и Джереми, мысленно фыркнула Миллисент. Сугубо аристократические имена, следовательно, Билли давно спланировал свой путь наверх, в высшие слои общества. Как у него было спланировано и все остальное, с беспокойством думала она. Ничего не упущено. Ливи, видимо, тоже укладывается в этот план, разработанный до мельчайших деталей. Да, размышляла она, какой холодный, расчетливый, безжалостный человек. На какое-то мгновение ей стало жарко, тело ее покрылось испариной. Господи, подумала она в порыве безотчетного страха, с кем же это столкнула судьба мою Ливи?– Да... так уже лучше, – сказала в этот момент Ливи, критически оглядывая себя в зеркалах, дававших ей полный круговой обзор.Ее тотчас извлекли из платья, которое затем с благоговейным почтением было отнесено на доделку, и Ливи, оставшись в кружевной комбинации, стала ждать, когда принесут на примерку выходной костюм. У него был мягкий стоячий воротничок, посадка которого требовала адского терпения и умения, и Ливи искоса наблюдала, как маленький портной, всегда надзиравший за ее примеркой, срывал идущие по краю стежки, чтобы затем тут же перекроить муслиновую подкладку, – когда воротничок был вновь приколот к жакету, он абсолютно точно сел на место.– Чудесно, – улыбнулась Ливи. – Просто замечательно.Затем наступил черед юбки; ее пришлось чуть-чуть убрать в талии, а длину (наиболее существенный элемент в сочетании юбки с жакетом) подогнать, установив ее в определенной точке чуть пониже колена – и раньше и теперь Ливи не носила юбок выше этой точки, хотя ей и было что показать, – после чего, повернувшись перед зеркалом так, что замысловатая тройная плиссировка сзади, обеспечивавшая полную свободу движения, зашуршав, обольстительно заструилась, она удовлетворенно проворковала:– Отлично... именно то, чего я добивалась.– А цвет просто великолепный , – заметил один из подмастерьев, помогавших портному в примерочной, он имел в виду темно-лиловый цвет костюма, подбитого изнутри сиреневой шелковой подкладкой. – И очень вам к лицу, госпожа Рэндольф.– Спасибо, – довольно улыбнулась Ливи.Вскоре была завершена и остальная примерка: трех вечерних платьев и еще одного костюма, на этот раз светло-синего, одного из любимых ее цветов, под который она планировала надеть полосатую красно-бело-голубую шифоновую блузку с бантом «а-ля кошечка» у шеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43