– Черт возьми! – воскликнул Лантерн, осененный новой идеей. – А что если мы двинем туда прямо сейчас? На пирушку! Вон туда! – он указал на один из домов, расположенных на улице Барре.
«Тот самый! – пронеслось в голове у Коголена. – Перед ним остановилась карета, за которой следил Лаффема! Все ясно! Бедный шевалье!»
– Пошли! – настаивал Лантерн. – У меня есть ключ от маленькой двери.
– Давай его сюда. Я открою, – предложил Коголен.
В течение нескольких минут Лантерн искал ключ, полученный от слуги герцога Ангулемского. Коголен помогал Лантерну столь усердно, что ключ вскоре оказался в кармане у слуги Капестана, а пьяный лакей этого даже не заметил.
– Наверное, вы потеряли этот ключ, – высказал предположение Коголен. – Я думаю, сейчас вам лучше вернуться к себе, а ключ поискать завтра, на свежую голову… Где живет ваш хозяин?
– На улице Сен-Антуан… рядом… с Фий-де-ла-Круа… – с трудом ворочая языком, пробормотал Лантерн.
Вскоре они прибыли на место. Коголен изо всех сил заколотил кулаками в дверь, которая тут же отворилась. Лантерн, сжав его на прощание в объятиях, еле слышно пролепетал:
– До завтра, мой достойнейший друг.
– До завтра… после дождичка в четверг, – ухмыльнулся преданный слуга шевалье де Капестана.

Глава 9

Из вышеизложенного легко понять, почему на следующий день в четыре часа шевалье де Капестан спешным шагом устремился на улицу Барре. Коголен после долгих колебаний все же рассказал хозяину о своем приключении и вручил ключ.
С какой целью торопился шевалье на улицу Барре? Об этом он себя не спрашивал. Собирался ли он воспользоваться маленькой дверью, от которой у него был ключ? Юноша был уверен, что нет. Тем не менее, он проследовал прямо к особняку Мари Туше, сам себе удивляясь: «С какой стати явился я к этому дому, куда мне заказан вход?»
С этими словами он приблизился к маленькой двери, отомкнул ее ключом и проскользнул внутрь; дверь молодой человек притворил, но не запер… Впрочем, сделал он это без особого умысла; шевалье с трудом соображал, что к чему. Перед ним оказалась еще одна дверь, он толкнул ее и очутился в большом, роскошно обставленном зале – прямо на Капестана смотрел со стены портрет Карла Девятого в блестящей позолоченной раме.
Этот зал Капестан проскочил, не задерживаясь, и вошел во вторую комнату, гораздо меньшую по размеру. Вошел и остановился: других дверей здесь не было. И только тут юноша сообразил, какую он совершил глупость: в зале сейчас начнут собираться люди, обнаружат его в соседней комнате и наверняка решат, что он явился в этот дом, как шпион короля. В ту же секунду Капестан вздрогнул от ужаса: в большом зале раздались шаги! Там теперь было два или три человека; юноша слышал, как они переговаривались между собой! Шевалье понял, что погиб!
Однако он недолго предавался отчаянию. Приняв неожиданное решение, Капестан распрямил плечи и со смехом воскликнул:
– Ничего страшного! Придется убить себя, вот и все!
– О нет! Вы не убьете себя! – прозвучал рядом с ним нежный голос.
Капестан круто повернулся и увидел перед собой женщину – она глядела на него с едва заметной улыбкой. Несмотря на роскошный наряд дамы шевалье сразу узнал ее.
– Медонская фея! – воскликнул пораженный юноша.
Как же она попала в комнату? Через какую дверь вошла? Мягким движением взяв шевалье за руку, женщина ласково заговорила:
– Если вы убьете себя, кто же спасет мою дочь?
– Вашу дочь? – вскричал молодой человек.
– Жизель! – кивнула дама.
– Жизель! – эхом откликнулся потрясенный Капестан. – Я должен спасти Жизель? Ах, мадам, умоляю вас, объяснитесь!
– Тихо! – выдохнула Виолетта.
Взглядом она указала на дверь, ведущую в зал. Там говорили. Капестан начал различать знакомые голоса.
– Приступим! – пророкотал баритон герцога Ангулемского. – Поскольку все уже в сборе – и будущие свидетели, и родители, прошу вас, господин Преман де Пермантен, зачитать акты. После чего вы уступите место почтенному кюре из Сен-Поля, который согласился совершить обряд венчания, прямо здесь, в этом доме.
«Обряд венчания! – воскликнул про себя Капестан, охваченный глубокой тоской. – Сейчас Жизель и Сен-Мар станут мужем и женой!»
Нотариус приступил к исполнению процедуры. Отец невесты герцог Ангулемский, герцог де Гиз, представлявший отца жениха, свидетели – все поочередно подтвердили свое присутствие. После этого нотариус громко воззвал:
– Высокородная Жизель, единственная дочь монсеньора Карла, графа Овернского, герцога Ангулемского?
– Я здесь! – откликнулась невеста.
– Анри де Рюзе, сеньор д'Эффья, маркиз Де Сен-Мар? – вновь торжественно произнес нотариус.
– Я здесь, – ответил жених.
– Все кончено! Все! – Шевалье в отчаянии пошатнулся.
В этот момент перед собравшимися вдруг появилась фея из Медона и звучным голосом проговорила:
– Подобная церемония не может состояться без графини Овернской, герцогини Ангулемской, матери невесты. Я здесь, господа!
Виолетта вошла в зал поступью величественной и грациозной. На супруге Карла Ангулемского было белое, расшитое серебром платье из великолепной парчи, в волосах сверкала усыпанная бриллиантами герцогская корона. Всем своим видом таинственная красавица походила на сказочную королеву.
– Матушка! – пылко воскликнула Жизель. – Так вот что вы мне обещали, когда я поделилась с вами своим сердечным горем!
Обеспокоенный герцог Ангулемский, повернувшись к нотариусу, промолвил:
– Сударь, я вынужден уведомить вас о прискорбном состоянии рассудка герцогини.
Герцог де Гиз и свидетели склонились перед Виолеттой в низком поклоне. Карл Ангулемский взял ее за руку, подвел к креслу и усадил. В глазах герцога, устремленных на жену, вспыхнула было искорка давней нежности, но тут же погасла: непомерное честолюбие вытравило из души этого человека все прочие чувства. Брак дочери был для него ступенькой вверх, он знал, что старый Сен-Мар пристально следит издалека за всеми его действиями, готовый в случае чего лишить заговор мощной поддержки: обильных денежных вливаний и симпатий провинциальных сеньоров. Герцог снова повернулся к нотариусу.
– Мэтр, – твердо произнес Карл Ангулемский, – соблаговолите зачитать акты.
– Дорогой супруг, – возразила Виолетта, – а не лучше ли сначала познакомить меня с женихом нашей дочери?
Герцог вздрогнул. Каким образом помешанная догадалась, что готовится свадьба? Слова Виолетты казались вполне разумными, а переставший блуждать взор был теперь ясен и тверд.
– Да, рассудок мой поврежден, – продолжала Виолетта, – а этот недуг сродни смерти! Но разве не встают матери из могил, чтобы уберечь своих детей от беды? Я выбралась из своего склепа, я здесь, чтобы спасти мою дочь!
– Мама! Мама! – Жизель обвила шею Виолетты руками, пытаясь успокоить больную.
Карл Ангулемский взял Сен-Мара за руку и подвел к своей жене.
– Мадам, – заговорил герцог, – разрешите представить вам маркиза де Сен-Мара, он, вопреки вашим опасениям, составит счастье нашей дочери…
– Обещаю вам это, мадам! – заверил ее молодой человек.
Безумная, вглядевшись в лицо маркизу, воскликнула:
– О! Как вы бледны! Почему? Вашу руку! Дайте мне взглянуть на вашу руку! Я умею читать судьбу по ладони! Меня научила этому моя мать. Вы знаете, кем была моя мать? Гадалкой!
– Господа! Господа! – залепетал посиневший от ужаса Карл Ангулемский. – Ее мать была герцогиней… герцогиней из рода Монморанси! Сын Карла Девятого и дочь цыганки! Не верьте, господа, это бред!
– Цыганки! – странным голосом отозвалась Виолетта. – Ты сам сказал это слово, мой дорогой Карл! О! И о чем же говорит мне ваша рука, сударь? – вскричала она, обращаясь к Сен-Мару. – Вы не любите мою дочь! Вы обожаете, – но не Жизель! Ваша душа, ваша жизнь принадлежат другой!
– Мадам, клянусь вам… – задрожал Сен-Мар.
– Кровь! – с ужасом прервала его прекрасная пророчица. – Ох! Берегитесь, молодой человек! Я вижу, как скатывается голова Сен-Мара… я вижу плаху и топор палача!
Молодой маркиз в ужасе отпрянул от женщины. Возмущенный герцог бросился к Виолетте с криком:
– Она безумна, господа, она безумна! Виолетта остановила его властным жестом и гордо выпрямилась.
– Дочь цыганки! – повторила она. – Да, моя мать была цыганкой! Почему и мне не быть ею? Вспомни, Карл, ты впервые увидел меня в бедной кочевой кибитке. Мою мать звали Саизума, а я была маленькой певуньей Виолеттой. Ты любил меня, Карл, ты боготворил меня даже тогда, когда узнал, что я появилась на свет у подножья виселицы, на которой должны были вздернуть мою мать.
– Да, виселицы, – повторила Виолетта, отстраняя дочь. – В чем обвиняли мою мать, я не знаю. Но она спаслась только благодаря мне – когда палач опустил ей на плечо свою тяжелую руку, несчастная дико закричала – у нее начались родовые схватки. Виселица! Первое, что я увидела в этой жизни! Меня подобрал и воспитал человек, оказавшийся сострадательнее других… Меня вырастил палач. Бедный Клод!
– Какой ужас! – воскликнул герцог де Гиз.
– Ужас! Ужас! – повторил маркиз Сен-Мар.
– Карл! – продолжала Виолетта, – я не хочу, чтобы наша дочь страдала так же, как моя мать и я. Отойдите, сеньор! Разорвите ваши акты, господин нотариус! Я не отдам свою дочь человеку, который кончит свою жизнь на плахе!
– Отец, – проговорила расстроенная Жизель, – позвольте, я ее успокою.
Девушка встала и увлекла Виолетту прочь. Свидетели, герцог, Сен-Мар – все казались перепуганными; все побледнели от ужаса. Огромным усилием воли герцог Ангулемский постарался вернуть себе обычное хладнокровие.
– Господа! – загремел его голос. – Я надеюсь, вы не поверили словам безумной женщины? Это было бы оскорблением для меня!
– Совершенно очевидно, – отозвался нотариус, – что герцогиня Ангулемская давно лишилась рассудка!
– Свадьба состоится, – решительно продолжал Карл Ангулемский. – Это необходимо. Маркиз де Сен-Мар и я связаны общим делом, мы дали друг другу нерушимую клятву.
– Что касается меня, монсеньор, – ответил Сен-Мар, – я вновь подтверждаю обещание, которое вы слышали от маркиза – моего отца.
Слова Сен-Мара, хотя и произнесенные очень глухо, подействовали на герцога Ангулемского ободряюще.
– Господа! – уже более уверенным тоном заговорил он. – Дорогие друзья! Ужасная сцена, свидетелями которой мы только что стали, принуждает меня отложить церемонию бракосочетания. На завтра я ее переносить не желаю. Сегодня вечером, ровно в полночь, мы снова соберемся в этом зале. Я покажу вам бумаги, подтверждающие, что мать несчастной Виолетты звалась Леонорой и принадлежала к прославленному роду де Монтегю.
Через несколько минут в зале остались только герцог Ангулемский и маркиз де Сен-Мар.
– Мальчик мой, – начал герцог, – вы уничтожили те документы, о которых я вам говорил?
– Да, монсеньор, – кивнул маркиз. – Прошлой ночью я проник в ваш особняк на улице Дофин и сжег бумаги, взятые из сундука, от которого вы дали мне ключ. Я сохранил только железную шкатулку – как вы и просили.
– Эта шкатулка, – вздохнул герцог, – содержит всю историю моей жизни, а также документы, которые докажут вам, что…
– Монсеньор, – вскричал Сен-Мар, – я не сомневаюсь ни в чем!
– Спасибо, Анри! – слабо улыбнулся Карл Ангулемский. – Ты станешь моим сыном! Ты будешь первым человеком при дворе Карла Десятого, как я и обещал твоему отцу!
– Монсеньор, – произнес снова побледневший Сен-Мар, – разрешите мне сопровождать вас на улицу Дофин.
– Нет, мой мальчик, – покачал головой герцог, – мне надо побыть одному, но в полночь обязательно приходите сюда!
– Одному, – повторил герцог минутой позже, – да, мне надо побыть одному, чтобы хорошенько просмотреть содержимое железной шкатулки! Что подумают люди, готовые провозгласить меня королем, если узнают, что Виолетта сказала ужасную правду! Что я, герцог Ангулемский, будущий властелин Франции, женат на несчастном создании, рожденном у подножия виселицы! Что будущая королева Франции воспитана палачом! О, грехи моей юности, какой тяжестью легли вы на мою судьбу! Да, я ее обожал тогда, я бы умер, если бы Виолетта не стала моей… И вот теперь я…
Герцог решительно тряхнул головой, приблизился к факелу, вынул из кармана письмо и жадно впился глазами в последний абзац. Вот он:
«После всего вышеизложенного Вы должны согласиться , что я не могу поддержать заговор , если Вы не выполните своего обещания. Извините , мой дорогой герцог , но где гарантии того , что король Карл Десятый не забудет клятв , данных герцогом Ангулемским? Итак , будущее положение моего сына при Вашем дворе должно быть подкреплено официальным браком , свидетельство о котором я надеюсь получить через наделю , или… Вы достаточно тонкий политик , чтобы закончить мою мысль.
Дорогой герцог и будущий сир ,
примите уверения в моей искренней преданности
Маркиз де Сен-Мар»
– Крайний срок! – пробормотал Карл Ангулемский. – Если сегодня вечером что-то случится, мои планы рухнут!
Он сжег письмо, поспешно покинул дом и направился в особняк на улице Дофин.
Капестан также присутствовал при ужасной сцене, но она показалась ему счастливым сном, от которого он не хотел пробуждаться. Шевалье уже наделил фею из Медона фантастическим могуществом: она сумела остановить свадьбу днем, она сумеет помешать ей и в полночь. Чей-то голос рядом с ним произнес:
– Пойдемте!
Виолетта! Она провела юношу через два или три покоя, погруженных во тьму, и открыла дверь в залитую светом комнату. Шевалье застыл на пороге, как вкопанный. Она была тут! Она! Жизель!
Капестан изумленно созерцал девушку, которая, казалось, ждала его. Глаза ее, ясные и чистые, смотрели на него без всякого удивления. Молодой человек поклонился и проговорил:
– Я проник в ваш дом, как воришка, я подслушивал у дверей, я видел все. Сударыня, я заслуживаю того, чтобы ваши лакеи вышвырнули меня вон.
– Я знала, что вы здесь, шевалье, – ответила Жизель. – Как только моя мать сообщила мне об этом, я попросила ее привести вас сюда.
– Надо полагать, – произнес Капестан, давая выход своему безудержному отчаянию, – вы собираетесь объявить мне, что благородная дочь герцога Ангулемского не желает больше встречать на своем пути нищего искателя приключений вроде меня! Что невесте маркиза де Сен-Мара не пристало разговаривать с авантюристом, явившимся неизвестно откуда! Что в груди бродяги не имеет права биться сердце рыцаря! Что мне разрешено только исчезнуть! Ведь вы хотели сообщить мне именно это?! Ах! Сударыня, я очень догадлив, я готов скрыться с ваших глаз прежде, чем вы успеете мне это приказать!
Капестан гордо вскинул голову и вознамерился уходить, но его остановил голос Жизели, проговорившей твердо и просто:
– Шевалье, я просила мою мать привести вас ко мне, чтобы сказать вам: я вас люблю.
Капестан был так потрясен, что даже пошатнулся. Рука его неуверенно потянулась к руке девушки, но Жизель остановила его исполненным достоинства жестом.
– Шевалье, – промолвила красавица, – слова, которые я только что произнесла добровольно, я больше не повторю никогда… Никто не услышит от меня подобного признания… Не услышите его и вы, шевалье, – сегодня вечером я стану маркизой де Сен-Мар.
Капестан тряхнул головой, слова любви рвались с его губ, но Жизель не позволила юноше заговорить.
– Не надо, шевалье, – воскликнула она. – Я призналась вам в том, в чем не признавалась даже Богу! Но я открыла вам свое сердце только потому, что угадала в вас великую душу, способную понять, какую жертву я вынуждена принести. Я должна отдать свою руку господину де Сен-Мару. Союз двух наших имен неизбежен… Мой отец, принцы, тысячи других дворян рискуют головой, участвуя в нашем деле, о котором вы хорошо знаете. Если я не сдержу своего слова, я могу стать убийцей собственного отца.
Капестан смотрел на девушку с нескрываемым восхищением. Они стояли друг против друга, связанные этим взглядом теснее, чем любовными объятиями, на которые не могли решиться их руки. Наконец шевалье промолвил:
– Вы – дама моего сердца, вы – владычица моей жизни. Любое ваше повеление – даже если оно будет заключаться в том, чтобы умереть вдали от вас – я исполню с честью.
– Живите, – ответила красавица, – и не покидайте Парижа!
– Вы приказываете мне жить? – вскричал молодой человек. – О! Будьте осторожны, не вселяйте в мое бедное сердце бессмысленных надежд!
– Я предчувствую надвигающуюся катастрофу, меня страшит участь отца, – прошептала Жизель. – Если моя жизнь будет разбита и смерть станет единственным моим прибежищем, с какой же радостью призову я вас, чтобы сказать: «Жизнь разделила нас, так пусть же смерть нас соединит!»
Капестан с трудом сдержал крик радости. Судьба бросала юноше вызов, и он принимал его, как великую удачу.
– Жизель! – пылко проговорил шевалье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42