Один из
заблудившихся свинцовых подарков перешиб ножку у сервированного стола
, и хрупкие нецелованные фужеры по белой скатерти, искря отраженным свет
ом люстр, поехали в ад.
Автомат живой щукой дрыгался в клешнях бритоголового. Первым смертельн
ый веер накрыл плечо успевшего привстать из-за стола невысокого парня. К
авалера с по-рыбьи распахнутым в ужасе ртом мотнуло, вокруг оси. Вторая пу
ля, смачно чавкнув, утопилась в хребтине. Уже готовую жертву довернуло по
инерции, и третья пуля отстригла вспорхнувший на отлете галстук. И словн
о кувалдой намертво вплющила в раму оконный шпингалет.
Далее огненный веер переметнулся на грудь спутницы, превратил грудную к
летку в кровавые клочья тряпья и мяса и, соскользнув, отгрыз добрый пласт
штукатурки со стены. Бритоголовый тут же, не прекращая огня, развернулся
к оставшемуся сектору зала. И, судя по тому, как «калаш» стреноженно пляса
л в кулаках скинхеда, стрелок имел соответствующую выучку. Вот только га
сить больше никого не довелось, потому что в зале больше никого не было.
Убивцу было приказано вылущить всех, кто окажется в зале. А кого именно Ц
не его забота. Убивец, распихивая ногами столы и стулья, подгреб к жертвам
. Перещелкнул автомат на одиночные и шмальнул две контрольки с такой бли
зи, что от перекошенных оскалов остались раздавленные пончики с повидло
м и ванильным кремом.
Вернув «калаш» на пальбу очередями, скин оставшиеся патроны из рожка пол
ожил поверх стойки, и парад бутылок взорвался со звонким ликованием. У ду
шегуба не было на голове ни шерстяной шапочки, ни чулка, ни соответствующ
его приличиям количества волос. Но вот мозги в башке явно были, и на руках
были медицинские прозрачные перчатки. Поэтому тут же сбросив «калаш», ду
шегуб, типа посторонний, отвалил. И поминай, как звали.
Потом поплыла обычная в таких случаях тусня. Выползший на карачках обрат
но в зал вышибала смог трясущимися пальцами с третьей попытки набрать «02
» и со второй «03».
Экстренные службы подкатили одновременно. Больше по привычке попрепир
ались, и поскольку в телах еще бродили жизненные соки, их увезли на «скоро
й».
В приемном покое шум и гам, подстегиваемый газовой атакой медицинских ар
оматов. В приемном покое все стоят на ушах. Кто-то стонет сквозь бинты. На п
олу черно-красные кровяные звездочки. Белые халаты летают, будто чайки. М
амаша с зобом, как у пеликана, лезет вперед всех, держа вместо иконы перед
собой на вытянутых руках пятилетнего ребенка. Ребенок проглотил гвоздь.
Ребенком сейчас займутся.
Ц Зря везли, они уже остывают, Ц по очереди пощупал пульс поддатый докт
ор доставленным из «Квебека» телам. И тут же потерял к ним всякий интерес.
Ц Где досадливая мамаша с ребенком? Только что под ногами путалась!
А мамаша отгребла по-шустрому в сторонку и вроде как о ребенке уже не забо
тится. Спустила на пол Ц пусть побегает, грязными бинтами поиграет. А сам
а достала из-за пазухи мобильник и давай наяривать заветный номерок.
Проскочив все корпуса «Московского» универмага, Евгений Ильич разверн
улся и покатил обратно. Когда господид Фейгин находился напротив Фрунзе
нского универмага, у него затрезвонила мотивчик «моторола».
Ц Слушаю.
Ц Расстрел в ресторане «Квебек». Ц Докладчик был предельно осторожен
и плавно обходил ключевые слова, инициирующие эфэсбэшную прослушку на з
апись. Ц Доставлены двое Ц мужчина и женщина.
Ц Интересно, куда вы звоните? Ц плохо скрывая радость, прошипел чиновни
к. Первое слово в телефонном базаре имело значение, остальные заряжались
на всякий пожарный случай.
Ц У мужчины сквозное ранение в плечо, вторая пуля перебила позвоночник,
и еще поврежден мозг. У женщины прямое попадание в сердце и тоже дырка в го
лове.
Ц Я не знаю, кто вы и зачем мне это говорите. Но надеюсь, потерпевшие жить б
удут? Ц Башня господина Фейгина растащилась в довольной улыбке.
Ц Нет. Их сейчас переправят в морг. На девушке красное платье. На мужчине
зеленый костюм фабрики «Фосп». Лет по двадцать два Ц двадцать пять.
Надутые щеки Евгения Ильича повисли, типа женские груди после восьми або
ртов. Во рту сразу стало скучно, словно пожевал рыбьего корму. Очень отвра
тно стало по жизни господину Фейгину. Ни Алины, ни мужчины среднего роста
лет тридцати пяти среди пострадавших нет. Евгений Ильич удрученно почмо
кал и сказал в трубку на прощание:
Ц Вас понял. Все свободны. Ц Опомнился и прибавил ритуальное: Ц Только
не знаю, кто вы такая и зачем меня беспокоили?
И теперь уже он набрал номер на мобильнике:
Ц Владислав Иванович?.. Фейгин вас беспокоит… Фейгин! Что там в вашей рез
олюции по Виршам? Неправильно. Обстоятельства изменились, и возобладало
новое мнение по этому вопросу… С точностью до наоборот. Да, диаметрально
противоположное… Отправили? Верните. Ц Евгений Ильич вырубил телефон и
направил машину в сторону дома.
Езда сегодня уже не доставляла ему никакого удовольствия.
А на самом деле ситуация в кабаке развивалась так. Шрам в последний момен
т заметил, что вышибала, как-то не по роли вжав голову в плечи, стараясь не в
ыдать себя быстрой ходьбой, оставил пост и засеменил в глубь служебных п
омещений. Сергей поискал глазами халдея Ц того и след простыл. Глянул на
стойку Ц бармен тоже испарился.
Ц Мне кажется, любимая, Ц Шрам властно взял девушку за руку и выдернул и
з-за стола, Ц что господин Фейгин оказался большей сукой, чем я думал. Ц
Ему было очень жаль невинную пару молодых людей, но тут себя бы уберечь. Ми
р жесток, и приходится душиться буквально за каждый глоток воздуха, Ц не
Шрам это выдумал.
Алина ничего не поняла, но, умница, не стала упираться и хвататься за скате
рть, ведь каждая секунда стоила сто миллионов долларов. Подгоняемая Серг
еем певица, насколько быстро позволяли каблуки-шпильки, кинулась в лаби
ринт служебок. Отирающийся здесь вышибала тут же получил по мозгам. Серг
ей и Алина короткими перебежками пересекли кухню…
Ц Ну как тебе ужин? Ц когда они оказались на задворках, подарил Сергей А
лине нежную, только чуть-чуть натянутую улыбку. А ведь на самом деле ему х
отелось чудить и хохотать во весь голос. Если они остались живы Ц значит,
ОН СДЕЛАЛ ЭТО. Он выиграл главную терку. Он заставил поверить в воздух ядо
витого барыгу и таки развел. Он отбил нефтетамбинат с концами!
Только на заднем плане горький привкус рябины Ц оказывается, история, в
которой бычара шустрил под барыгой, не из ряда вон. Оказывается, в этом сла
вном городе Питере такое не редкость. И этот город надо ЛЕЧИТЬ!
Ц Тебе не кажется, милый, что ты слишком давил? Ц сказала Алина, отсутств
ующе глядя на проколовшую завесу туч одинокую звезду.
Издалека ее голосу подпела словно очнувшаяся ментовская сирена.
Глава 20
Тук-тук-тук, господа и дамы,
Тук-тук-тук, отворите двери.
Тук-тук-тук, не желает драмы
Тук-тук-тук, Ленька Пантелеев.
Уважаемый Михаил Хазаров светски баловался. Перед ним на палисандровом
столе в фигурной баночке плескалась тушь. Не какая-нибудь китайская деш
евка, а из лучшего магазина в Токио. Перед ним веером лежали колонковые ки
сточки, одна другой тоньше, и несколько прямоугольников рисовой бумаги.
Михаил Хазаров пробовал написать иероглиф «Цинь» Ц три закавыки вверх
у, две внизу. Каллиграфический понт Ц такую чистоплюйскую забаву придум
ал сам себе Михаил Хазаров.
На диване белой кожи Алина листала наманикюренным фиолетовым ноготком
глянцевый «Вог». Ее ноги по щиколотки утонули в белоснежном ковровом вор
се, раскинувшемся от плинтуса до плинтуса. Туфель не видать. Они еще не реш
или, как благородно поступят с сегодняшним вечером. Они находились в лич
ных апартаментах генерального папы, обустроенных сразу за директорски
м кабинетом инвестиционного фонда «Венком-капитал» на случай, если гене
ральному папе приспичит расслабиться, не покидая офиса.
На мыкающуюся от безделья пару со стены отстраненно взирал написанный м
аслом бравый казак в полный рост, опрокинувший покорную черкешенку попе
рек седла. Михаил Хазаров костью был из донских казаков и любил этим риса
нуться.
А вообще Михаил Геннадьевич свет Хазаров ждал доклада от Толстого Толян
а по аптечному вопросу. Что-то много в Питере за последние месяцы новых ап
тек прибавилось. Неужели такое выгодное дело?
И вдруг на всю малину тонко и гнусно заныла сирена тревоги на мотив «Он бы
л по ошибке посажен в тюрьму, он золото мыл в Магадане далеком!..».
Кисточка выпала из руки и наповал кляксанула почти удавшийся иероглиф «
Цинь». Генеральный папа резко повернул короткую шею. Сбоку от писанного
маслом казака стену занимали мониторы. Такие же, как в помещении охраны, т
олько здесь их было на пять штук больше. На черно-белом экране нижнего мон
итора вовсю разворачивались неприятные события. Люди в пятнистом прики
де и черных шерстяных «презервативах» с прорезями для глаз прикладами «
калашей» убеждали охранников на входе не оказывать сопротивления. Аргу
менты оказались непререкаемыми.
К чести главного папы, он отнесся к увиденному спокойно в разумных преде
лах. Прежде чем делать ноги, следовало уяснить, кто наехал: менты по принци
пу «Когда орут бандиты, спокойно дети спят» или деловые партнеры?
К демонстрации сцен насилия подключился второй монитор. На нем черно-бе
лые фигуры без лиц неслись во весь опор по коридору и ставили встречных м
енеджеров к стенке. Руки на еврообои, ноги врозь как можно шире. А вот волн
а докатилась и до третьего экрана. На третьем мониторе из вместительного
автобуса с госномерами внушительно сыпались все новые и новые бойцы, ра
нее тихарившиеся в засаде. Сирена тревожно продолжала гнусавить: «…И Род
ина щедро платила ему березовым соком, березовым соком!»
Поскольку в папиной фирме все двери сопровождались магнитными замками,
четвертый монитор объяснил, как бойцы нечестно преодолевают препятств
ия. Вот боец ухватил за шкирятник нейтрального маркетолога, и тот сам дог
адался, что пришла пора отпирать очередной рубеж персональной магнитно
й карточкой. Вопреки инструкции.
Теперь горький расклад был понятен Ц маски-шоу. И пора было втихаря отва
ливать. Серьезных вил не ожидалось. Начальник собственной охраны «Венко
м-капитала» уже дал по всем помещениям отрепетированную команду немедл
енно стереть с компьютеров шершавые икс-файлы и, когда появятся разлюбе
зные воинственные гости, не оказывать сопротивления. Еще всем важным люд
ям вне этих стен автоматом на мобильники пошел сигнал тревоги. Что будет
дальше, папа знал прекрасно: циничное изъятие документов, мстительное оп
ечатывание компьютеров и прочая прелая ботва, стопорящая работу фонда а
ж на целехонький месяц. Ничего круче менты предъявить не могли, хотя давн
о мечтали спеть Михаилу Хазарову песенку «Столыпинский вагон, квадратн
ые колеса, вся жизнь, как перегон Ц по краешку откоса…».
Но месяц-другой Михаил Хазаров готов был пострадать-потерпеть, свет кли
ном на «Венком-капитале» не сошелся.
Ц Алина, Ц без всякой паники сказал верховный папа девушке-награде (за
лишения в юности), застегивая жилетку на все пуговицы, Ц социалистическ
ое возмездие, о котором столько зудели плешаки, свершилось! Ц Нажав на те
левизионном пульте только ему известную комбинацию, папа ухватил певиц
у за тонкую рученьку и галантно поволок в открывшийся за отъехавшей карт
иной суперсекретный проход.
Это было не коллекторное подземелье из «Парижских тайн» и не севастопол
ьские известняковые катакомбы. Картина с бедовым казаком, по-машинному
ворча, уехала с частью стены, а там был обыкновенный служебный коридор с д
ежурными желтками освещения. И никого, хотя за дверьми вроде бы жужжит ор
гтехника Ц значит, все же тут кто-то обитает. Папа дернул замешкавшуюся с
путницу, чтоб ее не расплющила возвращающаяся на место стена. И, не давая о
помниться, увлек за собой.
Поворот. Они затарахтели обувью по пожарной лестнице. Только эта гремуча
я лестница не относилась к фонду «Венком-капитал», а вроде бы имела связь
с проживающей в этом же здании, но выглядывающей окнами на другую улицу с
торонней фирме. Что-то с долевым строительством. Алина не помнила назван
ие.
На втором этаже Михаил Геннадьевич сунул девчонке звонкую связку ключе
й и подтолкнул в незнакомый коридор.
Ц Двадцать седьмой кабинет! Оттуда прямой выход в гараж. Возьмешь бежев
ую «хонду» и жди меня у «Сыроежки» на углу Варшавского проспекта!
Алина хлопнула настежь распахнутыми глазами-озерами и послушалась. Еще
бы она не послушалась пафосного Михаила свет Хазарова в эту грозную и тр
агическую минуту.
А генеральный папа, ничугь не запыхавшись, скатился дальше вниз до перво
го этажа. И даже еще немного дальше Ц в подвал.
Под сыто булькающими окутанными стекловатой трубами в ореоле липнущих
к коже летучих подвальных блох он прошел пятьдесят метров строго на севе
р по праху подвального дна и поднялся по трем ступенькам, ограниченным ж
елезными ржавыми перилами. Теперь пригодился и ключик на цепочке с шеи М
ихаила свет Хазарова.
Дверь легко поддалась, и верховный папа очутился в душном облаке мыльных
паров среди вращающих полные барабаны пестрого шмотья стиральных маши
н. Гул и грохот, как среди токарных станков. Знакомый гул и грохот Ц на хит
рый случай папа отработал вероятный соскок, как «Курс молодого бойца». В
следующем зале огромные транспортеры уходили под потолок и увозили под
вешенные на проволочные плечики запятнанные разной бытовой гадостью ч
есучовые брюки, лавсановые пиджаки, вискозные платья, длиннополые плащи
и крепдешиновые юбки, а возвращали уже чистенькими и любовно завернутым
и в полиэтилен.
Но вместо благообразной приемщицы прачечной на служебном стуле сидел в
еселый бритоголовый мордоворот и целился в господина Хазарова из «Мака
рова». Конечно, «макар» Ц пукалка туберкулезная, но с трех шагов из нее и
кролик не промажет. Вот тут папа пожалел, что не вытащил из подплечной коб
уры свой пропуск-мандат заранее. А ряха у мордоворота именно такая, что не
остается сомнений, пальнет отморозок в папу без зазрения чистой совести
, сделай тот шаг вправо, шаг влево или прыжок на месте.
Ц Михаил Геннадьевич, вы проходите, не стесняйтесь, Ц вполне миролюбив
о пригласил бугай генерального папу.
Тогда Михаил Геннадьевич сделал самое каменное из своих лиц и пошел навс
тречу судьбе. А хам со стула даже не поднялся. Но воспользоваться его опро
метчивой небрежностью не пришлось, потому что с двух сторон в засаде за с
еконд-хэндовским шмотьем обнаружились еще два укомплектованных огнес
трельными причиндалами бойца. Однако мочить папу бойцам вроде велено не
было. Другую игру в крестики-нолики кто-то с папой затеял.
Ц Проходите, садитесь, Ц как швейцар, открыл изнутри калитку в барьере
перед господином Хазаровым правый ковбой и пропустил в зал для клиентов
. Правда, прежде облапил, как бабу, и лишил мужского достоинства девятого к
алибра.
Все здесь было так, как и должно было быть. Рекламные буклетики на столике
и задранный ценник услуг на стене. Папа это знал, потому что прачечная тож
е принадлежала ему. Правда, через подставного штриха. Но вот невинных кли
ентов и сотрудниц в белых халатах в зале явно не хватало. Или простые граж
дане перестали пачкаться? Или сейчас обед?
Господин Хазаров оглянулся. Тот гиперборей, что возвышался на месте прие
мщицы, дулом «Макарова» пригласил папу сесть за журнальный столик. Папа
скрипнул зубами, но предупредительно сел.
Дальнейшее слегка напоминало подготовку сцены к спектаклю. Двое чужих м
ордатых камердинеров внесли с улицы в холл прачечной блестящее вишневы
м лаком дачное кресло-качалку. Следующий камердинер небрежно смахнул со
столика рекламные проспекты, но не хамски на папу, а на пол. Следующий пос
тавил поднос с сахарницей, полной кубиков льда, тремя гранеными бокалами
и открытой бутылкой «Белой Лошади». Специальными щипчиками выделил каж
дому бокалу по три ледяных кубика и залил жидким золотом из бутылки на тр
и пальца.
Последний камердинер принеси возложил сюда же на столик раскормленног
о и ко всему равнодушного, будто обожрался на неделю вперед, белого перси
дского кота с плоской породистой мордой. Кот тут же слепил веки и отключи
лся.
Наконец в прачечную вошел, опираясь на тросточку, дедушка, сухой, будто ла
вровый лист. Цокая подпоркой, дедушка без помощи камердинеров кое-как до
шкандыбал и успокоился в кресле-качалке. И закачался вместе с ним, будто р
ади такого дешевого кайфа сюда и явился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
заблудившихся свинцовых подарков перешиб ножку у сервированного стола
, и хрупкие нецелованные фужеры по белой скатерти, искря отраженным свет
ом люстр, поехали в ад.
Автомат живой щукой дрыгался в клешнях бритоголового. Первым смертельн
ый веер накрыл плечо успевшего привстать из-за стола невысокого парня. К
авалера с по-рыбьи распахнутым в ужасе ртом мотнуло, вокруг оси. Вторая пу
ля, смачно чавкнув, утопилась в хребтине. Уже готовую жертву довернуло по
инерции, и третья пуля отстригла вспорхнувший на отлете галстук. И словн
о кувалдой намертво вплющила в раму оконный шпингалет.
Далее огненный веер переметнулся на грудь спутницы, превратил грудную к
летку в кровавые клочья тряпья и мяса и, соскользнув, отгрыз добрый пласт
штукатурки со стены. Бритоголовый тут же, не прекращая огня, развернулся
к оставшемуся сектору зала. И, судя по тому, как «калаш» стреноженно пляса
л в кулаках скинхеда, стрелок имел соответствующую выучку. Вот только га
сить больше никого не довелось, потому что в зале больше никого не было.
Убивцу было приказано вылущить всех, кто окажется в зале. А кого именно Ц
не его забота. Убивец, распихивая ногами столы и стулья, подгреб к жертвам
. Перещелкнул автомат на одиночные и шмальнул две контрольки с такой бли
зи, что от перекошенных оскалов остались раздавленные пончики с повидло
м и ванильным кремом.
Вернув «калаш» на пальбу очередями, скин оставшиеся патроны из рожка пол
ожил поверх стойки, и парад бутылок взорвался со звонким ликованием. У ду
шегуба не было на голове ни шерстяной шапочки, ни чулка, ни соответствующ
его приличиям количества волос. Но вот мозги в башке явно были, и на руках
были медицинские прозрачные перчатки. Поэтому тут же сбросив «калаш», ду
шегуб, типа посторонний, отвалил. И поминай, как звали.
Потом поплыла обычная в таких случаях тусня. Выползший на карачках обрат
но в зал вышибала смог трясущимися пальцами с третьей попытки набрать «02
» и со второй «03».
Экстренные службы подкатили одновременно. Больше по привычке попрепир
ались, и поскольку в телах еще бродили жизненные соки, их увезли на «скоро
й».
В приемном покое шум и гам, подстегиваемый газовой атакой медицинских ар
оматов. В приемном покое все стоят на ушах. Кто-то стонет сквозь бинты. На п
олу черно-красные кровяные звездочки. Белые халаты летают, будто чайки. М
амаша с зобом, как у пеликана, лезет вперед всех, держа вместо иконы перед
собой на вытянутых руках пятилетнего ребенка. Ребенок проглотил гвоздь.
Ребенком сейчас займутся.
Ц Зря везли, они уже остывают, Ц по очереди пощупал пульс поддатый докт
ор доставленным из «Квебека» телам. И тут же потерял к ним всякий интерес.
Ц Где досадливая мамаша с ребенком? Только что под ногами путалась!
А мамаша отгребла по-шустрому в сторонку и вроде как о ребенке уже не забо
тится. Спустила на пол Ц пусть побегает, грязными бинтами поиграет. А сам
а достала из-за пазухи мобильник и давай наяривать заветный номерок.
Проскочив все корпуса «Московского» универмага, Евгений Ильич разверн
улся и покатил обратно. Когда господид Фейгин находился напротив Фрунзе
нского универмага, у него затрезвонила мотивчик «моторола».
Ц Слушаю.
Ц Расстрел в ресторане «Квебек». Ц Докладчик был предельно осторожен
и плавно обходил ключевые слова, инициирующие эфэсбэшную прослушку на з
апись. Ц Доставлены двое Ц мужчина и женщина.
Ц Интересно, куда вы звоните? Ц плохо скрывая радость, прошипел чиновни
к. Первое слово в телефонном базаре имело значение, остальные заряжались
на всякий пожарный случай.
Ц У мужчины сквозное ранение в плечо, вторая пуля перебила позвоночник,
и еще поврежден мозг. У женщины прямое попадание в сердце и тоже дырка в го
лове.
Ц Я не знаю, кто вы и зачем мне это говорите. Но надеюсь, потерпевшие жить б
удут? Ц Башня господина Фейгина растащилась в довольной улыбке.
Ц Нет. Их сейчас переправят в морг. На девушке красное платье. На мужчине
зеленый костюм фабрики «Фосп». Лет по двадцать два Ц двадцать пять.
Надутые щеки Евгения Ильича повисли, типа женские груди после восьми або
ртов. Во рту сразу стало скучно, словно пожевал рыбьего корму. Очень отвра
тно стало по жизни господину Фейгину. Ни Алины, ни мужчины среднего роста
лет тридцати пяти среди пострадавших нет. Евгений Ильич удрученно почмо
кал и сказал в трубку на прощание:
Ц Вас понял. Все свободны. Ц Опомнился и прибавил ритуальное: Ц Только
не знаю, кто вы такая и зачем меня беспокоили?
И теперь уже он набрал номер на мобильнике:
Ц Владислав Иванович?.. Фейгин вас беспокоит… Фейгин! Что там в вашей рез
олюции по Виршам? Неправильно. Обстоятельства изменились, и возобладало
новое мнение по этому вопросу… С точностью до наоборот. Да, диаметрально
противоположное… Отправили? Верните. Ц Евгений Ильич вырубил телефон и
направил машину в сторону дома.
Езда сегодня уже не доставляла ему никакого удовольствия.
А на самом деле ситуация в кабаке развивалась так. Шрам в последний момен
т заметил, что вышибала, как-то не по роли вжав голову в плечи, стараясь не в
ыдать себя быстрой ходьбой, оставил пост и засеменил в глубь служебных п
омещений. Сергей поискал глазами халдея Ц того и след простыл. Глянул на
стойку Ц бармен тоже испарился.
Ц Мне кажется, любимая, Ц Шрам властно взял девушку за руку и выдернул и
з-за стола, Ц что господин Фейгин оказался большей сукой, чем я думал. Ц
Ему было очень жаль невинную пару молодых людей, но тут себя бы уберечь. Ми
р жесток, и приходится душиться буквально за каждый глоток воздуха, Ц не
Шрам это выдумал.
Алина ничего не поняла, но, умница, не стала упираться и хвататься за скате
рть, ведь каждая секунда стоила сто миллионов долларов. Подгоняемая Серг
еем певица, насколько быстро позволяли каблуки-шпильки, кинулась в лаби
ринт служебок. Отирающийся здесь вышибала тут же получил по мозгам. Серг
ей и Алина короткими перебежками пересекли кухню…
Ц Ну как тебе ужин? Ц когда они оказались на задворках, подарил Сергей А
лине нежную, только чуть-чуть натянутую улыбку. А ведь на самом деле ему х
отелось чудить и хохотать во весь голос. Если они остались живы Ц значит,
ОН СДЕЛАЛ ЭТО. Он выиграл главную терку. Он заставил поверить в воздух ядо
витого барыгу и таки развел. Он отбил нефтетамбинат с концами!
Только на заднем плане горький привкус рябины Ц оказывается, история, в
которой бычара шустрил под барыгой, не из ряда вон. Оказывается, в этом сла
вном городе Питере такое не редкость. И этот город надо ЛЕЧИТЬ!
Ц Тебе не кажется, милый, что ты слишком давил? Ц сказала Алина, отсутств
ующе глядя на проколовшую завесу туч одинокую звезду.
Издалека ее голосу подпела словно очнувшаяся ментовская сирена.
Глава 20
Тук-тук-тук, господа и дамы,
Тук-тук-тук, отворите двери.
Тук-тук-тук, не желает драмы
Тук-тук-тук, Ленька Пантелеев.
Уважаемый Михаил Хазаров светски баловался. Перед ним на палисандровом
столе в фигурной баночке плескалась тушь. Не какая-нибудь китайская деш
евка, а из лучшего магазина в Токио. Перед ним веером лежали колонковые ки
сточки, одна другой тоньше, и несколько прямоугольников рисовой бумаги.
Михаил Хазаров пробовал написать иероглиф «Цинь» Ц три закавыки вверх
у, две внизу. Каллиграфический понт Ц такую чистоплюйскую забаву придум
ал сам себе Михаил Хазаров.
На диване белой кожи Алина листала наманикюренным фиолетовым ноготком
глянцевый «Вог». Ее ноги по щиколотки утонули в белоснежном ковровом вор
се, раскинувшемся от плинтуса до плинтуса. Туфель не видать. Они еще не реш
или, как благородно поступят с сегодняшним вечером. Они находились в лич
ных апартаментах генерального папы, обустроенных сразу за директорски
м кабинетом инвестиционного фонда «Венком-капитал» на случай, если гене
ральному папе приспичит расслабиться, не покидая офиса.
На мыкающуюся от безделья пару со стены отстраненно взирал написанный м
аслом бравый казак в полный рост, опрокинувший покорную черкешенку попе
рек седла. Михаил Хазаров костью был из донских казаков и любил этим риса
нуться.
А вообще Михаил Геннадьевич свет Хазаров ждал доклада от Толстого Толян
а по аптечному вопросу. Что-то много в Питере за последние месяцы новых ап
тек прибавилось. Неужели такое выгодное дело?
И вдруг на всю малину тонко и гнусно заныла сирена тревоги на мотив «Он бы
л по ошибке посажен в тюрьму, он золото мыл в Магадане далеком!..».
Кисточка выпала из руки и наповал кляксанула почти удавшийся иероглиф «
Цинь». Генеральный папа резко повернул короткую шею. Сбоку от писанного
маслом казака стену занимали мониторы. Такие же, как в помещении охраны, т
олько здесь их было на пять штук больше. На черно-белом экране нижнего мон
итора вовсю разворачивались неприятные события. Люди в пятнистом прики
де и черных шерстяных «презервативах» с прорезями для глаз прикладами «
калашей» убеждали охранников на входе не оказывать сопротивления. Аргу
менты оказались непререкаемыми.
К чести главного папы, он отнесся к увиденному спокойно в разумных преде
лах. Прежде чем делать ноги, следовало уяснить, кто наехал: менты по принци
пу «Когда орут бандиты, спокойно дети спят» или деловые партнеры?
К демонстрации сцен насилия подключился второй монитор. На нем черно-бе
лые фигуры без лиц неслись во весь опор по коридору и ставили встречных м
енеджеров к стенке. Руки на еврообои, ноги врозь как можно шире. А вот волн
а докатилась и до третьего экрана. На третьем мониторе из вместительного
автобуса с госномерами внушительно сыпались все новые и новые бойцы, ра
нее тихарившиеся в засаде. Сирена тревожно продолжала гнусавить: «…И Род
ина щедро платила ему березовым соком, березовым соком!»
Поскольку в папиной фирме все двери сопровождались магнитными замками,
четвертый монитор объяснил, как бойцы нечестно преодолевают препятств
ия. Вот боец ухватил за шкирятник нейтрального маркетолога, и тот сам дог
адался, что пришла пора отпирать очередной рубеж персональной магнитно
й карточкой. Вопреки инструкции.
Теперь горький расклад был понятен Ц маски-шоу. И пора было втихаря отва
ливать. Серьезных вил не ожидалось. Начальник собственной охраны «Венко
м-капитала» уже дал по всем помещениям отрепетированную команду немедл
енно стереть с компьютеров шершавые икс-файлы и, когда появятся разлюбе
зные воинственные гости, не оказывать сопротивления. Еще всем важным люд
ям вне этих стен автоматом на мобильники пошел сигнал тревоги. Что будет
дальше, папа знал прекрасно: циничное изъятие документов, мстительное оп
ечатывание компьютеров и прочая прелая ботва, стопорящая работу фонда а
ж на целехонький месяц. Ничего круче менты предъявить не могли, хотя давн
о мечтали спеть Михаилу Хазарову песенку «Столыпинский вагон, квадратн
ые колеса, вся жизнь, как перегон Ц по краешку откоса…».
Но месяц-другой Михаил Хазаров готов был пострадать-потерпеть, свет кли
ном на «Венком-капитале» не сошелся.
Ц Алина, Ц без всякой паники сказал верховный папа девушке-награде (за
лишения в юности), застегивая жилетку на все пуговицы, Ц социалистическ
ое возмездие, о котором столько зудели плешаки, свершилось! Ц Нажав на те
левизионном пульте только ему известную комбинацию, папа ухватил певиц
у за тонкую рученьку и галантно поволок в открывшийся за отъехавшей карт
иной суперсекретный проход.
Это было не коллекторное подземелье из «Парижских тайн» и не севастопол
ьские известняковые катакомбы. Картина с бедовым казаком, по-машинному
ворча, уехала с частью стены, а там был обыкновенный служебный коридор с д
ежурными желтками освещения. И никого, хотя за дверьми вроде бы жужжит ор
гтехника Ц значит, все же тут кто-то обитает. Папа дернул замешкавшуюся с
путницу, чтоб ее не расплющила возвращающаяся на место стена. И, не давая о
помниться, увлек за собой.
Поворот. Они затарахтели обувью по пожарной лестнице. Только эта гремуча
я лестница не относилась к фонду «Венком-капитал», а вроде бы имела связь
с проживающей в этом же здании, но выглядывающей окнами на другую улицу с
торонней фирме. Что-то с долевым строительством. Алина не помнила назван
ие.
На втором этаже Михаил Геннадьевич сунул девчонке звонкую связку ключе
й и подтолкнул в незнакомый коридор.
Ц Двадцать седьмой кабинет! Оттуда прямой выход в гараж. Возьмешь бежев
ую «хонду» и жди меня у «Сыроежки» на углу Варшавского проспекта!
Алина хлопнула настежь распахнутыми глазами-озерами и послушалась. Еще
бы она не послушалась пафосного Михаила свет Хазарова в эту грозную и тр
агическую минуту.
А генеральный папа, ничугь не запыхавшись, скатился дальше вниз до перво
го этажа. И даже еще немного дальше Ц в подвал.
Под сыто булькающими окутанными стекловатой трубами в ореоле липнущих
к коже летучих подвальных блох он прошел пятьдесят метров строго на севе
р по праху подвального дна и поднялся по трем ступенькам, ограниченным ж
елезными ржавыми перилами. Теперь пригодился и ключик на цепочке с шеи М
ихаила свет Хазарова.
Дверь легко поддалась, и верховный папа очутился в душном облаке мыльных
паров среди вращающих полные барабаны пестрого шмотья стиральных маши
н. Гул и грохот, как среди токарных станков. Знакомый гул и грохот Ц на хит
рый случай папа отработал вероятный соскок, как «Курс молодого бойца». В
следующем зале огромные транспортеры уходили под потолок и увозили под
вешенные на проволочные плечики запятнанные разной бытовой гадостью ч
есучовые брюки, лавсановые пиджаки, вискозные платья, длиннополые плащи
и крепдешиновые юбки, а возвращали уже чистенькими и любовно завернутым
и в полиэтилен.
Но вместо благообразной приемщицы прачечной на служебном стуле сидел в
еселый бритоголовый мордоворот и целился в господина Хазарова из «Мака
рова». Конечно, «макар» Ц пукалка туберкулезная, но с трех шагов из нее и
кролик не промажет. Вот тут папа пожалел, что не вытащил из подплечной коб
уры свой пропуск-мандат заранее. А ряха у мордоворота именно такая, что не
остается сомнений, пальнет отморозок в папу без зазрения чистой совести
, сделай тот шаг вправо, шаг влево или прыжок на месте.
Ц Михаил Геннадьевич, вы проходите, не стесняйтесь, Ц вполне миролюбив
о пригласил бугай генерального папу.
Тогда Михаил Геннадьевич сделал самое каменное из своих лиц и пошел навс
тречу судьбе. А хам со стула даже не поднялся. Но воспользоваться его опро
метчивой небрежностью не пришлось, потому что с двух сторон в засаде за с
еконд-хэндовским шмотьем обнаружились еще два укомплектованных огнес
трельными причиндалами бойца. Однако мочить папу бойцам вроде велено не
было. Другую игру в крестики-нолики кто-то с папой затеял.
Ц Проходите, садитесь, Ц как швейцар, открыл изнутри калитку в барьере
перед господином Хазаровым правый ковбой и пропустил в зал для клиентов
. Правда, прежде облапил, как бабу, и лишил мужского достоинства девятого к
алибра.
Все здесь было так, как и должно было быть. Рекламные буклетики на столике
и задранный ценник услуг на стене. Папа это знал, потому что прачечная тож
е принадлежала ему. Правда, через подставного штриха. Но вот невинных кли
ентов и сотрудниц в белых халатах в зале явно не хватало. Или простые граж
дане перестали пачкаться? Или сейчас обед?
Господин Хазаров оглянулся. Тот гиперборей, что возвышался на месте прие
мщицы, дулом «Макарова» пригласил папу сесть за журнальный столик. Папа
скрипнул зубами, но предупредительно сел.
Дальнейшее слегка напоминало подготовку сцены к спектаклю. Двое чужих м
ордатых камердинеров внесли с улицы в холл прачечной блестящее вишневы
м лаком дачное кресло-качалку. Следующий камердинер небрежно смахнул со
столика рекламные проспекты, но не хамски на папу, а на пол. Следующий пос
тавил поднос с сахарницей, полной кубиков льда, тремя гранеными бокалами
и открытой бутылкой «Белой Лошади». Специальными щипчиками выделил каж
дому бокалу по три ледяных кубика и залил жидким золотом из бутылки на тр
и пальца.
Последний камердинер принеси возложил сюда же на столик раскормленног
о и ко всему равнодушного, будто обожрался на неделю вперед, белого перси
дского кота с плоской породистой мордой. Кот тут же слепил веки и отключи
лся.
Наконец в прачечную вошел, опираясь на тросточку, дедушка, сухой, будто ла
вровый лист. Цокая подпоркой, дедушка без помощи камердинеров кое-как до
шкандыбал и успокоился в кресле-качалке. И закачался вместе с ним, будто р
ади такого дешевого кайфа сюда и явился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30