Шторм знала, что дитя принесет с собой не только радость, но и муки. Но она отдаст этому ребенку всю свою любовь, которую так и не смогла разделить с его отцом.
Тэвиш, сидя в зале, потягивал пиво и беседовал с родными, но мысли его были заняты Шторм. Военная лихорадка кончилась, кончилась даже во Франции, думал он. Значит, скоро лорд Элдон вернется домой. Король не сможет долго удерживать при себе всех своих высокородных рыцарей, даже если собирается остаться во Франции на зиму. А лорд Элдон наверняка уже получил неприятные вести из дома, и Тэвиш не сомневался, что он примчится в Хагалео, чтобы вызволить свою дочь из плена – либо деньгами, либо мечом.
Шотландцы получат выкуп, Шторм вернется в Хагалео, и постель Тэвиша опустеет. При мысли об этом его бросало в дрожь. Однако он упорно не желал прислушиваться к внутреннему голосу, еще невнятно говорившему ему о любви. Тэвиш убеждал себя, что эта девушка просто нравится ему, нравится как человек и подходит как любовница. Ему еще не приходилось встречать такое удачное сочетание, вот почему сама мысль о разлуке была ему ненавистна. Уедет Шторм, и ему придется довольствоваться обществом женщин, которые смогут удовлетворять лишь его самые примитивные потребности.
Растревоженный близкой разлукой, он жадно упивался любовью, не пропуская ни одной ночи. Неудивительно, что по утрам Шторм долго не вставала с постели и порой выглядела измученной. Тэвиш почувствовал угрызения совести. Нет, решил он, надо пореже будить ее по ночам. Не дело, чтобы она вернулась к отцу вся истерзанная.
Интересно, как лорд Элдон воспримет известие о том, что его дочь спала с похитителем? Это довольно веский повод, чтобы взяться за меч. Если бы Колин узнал, что с его любимой дочкой обошлись таким образом, он тут же развязал бы жестокую войну. Так повелевал долг, честь мужчины: позор смывается только кровью.
Однако была одна причина, которая заставляла Тэвиша усомниться в неизбежности войны с Элдоном, и причина эта заключалась в самой Шторм. Он знал без ложного самомнения, что близость с ним доставляла девушке удовольствие. Да, сначала она сопротивлялась, но очень слабо, зато потом никогда не отворачивалась от него, каждую ночь встречая его горячими объятиями, радостной улыбкой и тем же пылом страсти, какой пылал и в его груди.
Что она скажет отцу? Попытается усмирить его справедливый гнев? Шторм не производила впечатление мстительной женщины, однако Тэвиш никогда не говорил ей слов любви. Может, она воспринимает это как оскорбление? Или потребует крови Мак-Лаганов, чтобы отомстить за обиду?
На эти вопросы Тэвиш давал себе один ответ. Он был уверен: Шторм сделает все, чтобы избежать кровопролития – слишком высокой цены за потерянную невинность. Что толку в войне, чужой крови и смертях. Ее грехопадение, во-первых, было неизбежным, и, во-вторых, оно доставило ей удовольствие. Нет, она не допустит бессмысленной бойни!
Его мысли прервало появление Шторм. Тэвиш окинул ее внимательным взглядом и подумал: «Нет, никто не посмеет сказать, что здесь с ней плохо обращались!» Шторм определенно выглядела лучше, чем в тот день, когда появилась в Карайдленде. Правда, во взгляде ее порой сквозила печаль, о причинах которой Тэвишу не хотелось размышлять. Шторм поздоровалась со всеми, и милая улыбка озарила ее прелестное личико. Тэвиш почувствовал волнение в чреслах и усмехнулся своей слабости.
Он собирался ответить Шторм словами приветствия, но тут объявили, что прибыл гонец из Хагалео. В зале повисло напряжение. Шторм, как обычно, заняла свое место за столом рядом с Тэвишем. Он заметил, как она побледнела.
Шторм раздирали противоречивые чувства. Конечно, она понимала, что надо ехать домой, но мысль о разлуке с Тэвишем была непереносима. Она взглянула на Колина, который начал читать письмо, и тут же забыла обо всех своих тревогах.
– Не понимаю, они что же – отказались от выкупа? – спросила она, стараясь казаться спокойной.
– Да, девочка, – Колин взглянул в ее напряженное лицо и понял, что она уже догадалась о причинах отказа, – да, твой отец и братья мертвы.
– Нет, не может быть! – Она схватила протянутый Колином листок.
У леди Мэри был витиеватый почерк, но Шторм удалось разобрать ее каракули. Она читала, и сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди:
«Лорд Элдон и его наследный сын погибли по дороге из Франции. Меня и его старшую дочь не связывают ни любовь, ни узы кровного родства, поэтому я отказываюсь платить за нее выкуп. К тому же девушку, без сомнения, лишили чести. Можете не присылать свои требования лорду Фостеру. Он и его наследный сын погибли с Элдонами, так же как и близнецы Вернер. Они возвращались вместе, и их постигла одна участь. У моей падчерицы не осталось родных. Можете делать с ней что хотите. Леди Мэри Элдон».
Все погибли! Шторм отказывалась в это верить. На удивление твердой рукой она положила письмо на стол перед собой и уставилась невидящим взглядом. Буквы сливались в одно сплошное пятно. Девушка медленно встала. Что теперь делать? Бежать? Но куда? Где укрыться от страшного известия? Одна ее рука лежала на кухонном ноже. С молниеносной быстротой девушка схватила нож и, издав душераздирающий крик, вонзила его в пергамент, пришпилив письмо к столу. Никто не успел остановить ее безумного порыва.
– Я убью эту дрянь, эту суку! – воскликнула она, устремившись к двери. Жажда мщения, переполнявшая ее сердце, затмила даже боль утраты.
Все находившиеся в комнате бросились за Шторм. Тэвиш первым догнал ее и схватил за руку. Она вырывалась, продолжая осыпать проклятиями леди Мэри. Тэвиш понял, что это истерика, и хлестнул Шторм по щеке. Она оторопело замерла на месте, и он отпустил ее руку, с тревогой глядя в огромные янтарные глаза. Но девушка вдруг размахнулась и влепила Тэвишу ответную пощечину. Его взгляд выразил недоумение.
– у меня нет, нет никакой истерики! – прошипела она, но, заметив красное пятно на его щеке, испуганно охнула, прикрыв рот ладошкой. – Ох, Тэвиш, прости, – промолвила Шторм, касаясь его лица. Ярость внезапно сменилась раскаянием. – Я не хотела тебя ударить.
– Я знаю, Шторм, но пойми, тебе нельзя появляться рядом с этой женщиной.
Охваченная горем, она закрыла глаза и медленно опустилась на колени.
– Все погибли… никого не осталось… Что же мне теперь делать? Я одна, совсем одна. Боже мой, я не переживу этого!
Тэвиш стоял, беспомощный перед глубиной ее скорби. Хрупкое тело девушки сотрясали бурные рыдания. Больно было смотреть на ее страдания, и он, охваченный порывом сочувствия к ней, нагнулся и поднял Шторм с пола. Она припала к его широкой груди. Краем глаза Тэвиш заметил подходившего Филана. Его бледное личико было мокрым от слез.
– У нее есть я, – прошептал мальчик. – У тебя есть я, Шторм. Скажите ей, Тэвиш! Она не совсем одинока.
Тэвиш улыбнулся краешком губ:
– Правильно, малыш, она поймет это и перестанет плакать. – Тэвиш подхватил Шторм на руки. Она прильнула к его плечу, орошая его слезами. – Я отнесу ее в спальню. Ты можешь зайти к ней чуть попозже, когда она немного успокоится. А сейчас, Филан, ступай, милый, к Колину, – ласково добавил он.
В последний раз взглянув на рыдающую кузину, Филан побежал к Колину. Тот уже ждал его, раскрыв объятия. Он успел полюбить ирландского мальчика-сироту. Тэвиш вынес Шторм из зала. Все молча смотрели им вслед, слыша затихающие всхлипывания девушки.
– Что вы теперь будете с нами делать, милорд? – наконец спросил Филан, глядя на Колина заплаканными глазами.
Колин подвел мальчика к столу и протянул ему кружку с пивом.
– Трудно сказать, малыш, – произнес он со вздохом. – У вас нет больше родственников, которые могли бы вас приютить?
Филан покачал головой:
– Родители близнецов Вернер умерли два года назад. Теперь их поместье отойдет государству, и король будет решать, как его поделить. В Ирландии у меня никого не осталось, поэтому я и приехал в Хагалео. Может быть, жива Матильда Фостер, но она еще ребенок, ей лет одиннадцать-двенадцать. Что она может сделать? Сводные братья Шторм еще моложе, да и теперь они под опекой леди Мэри. Любовница дяди Родена, Элейн Бейли, уехала на юг, подальше от его жены. Мы могли бы попросить ее приютить нас, но, боюсь, это навлечет неприятности на беззащитную женщину.
Колин вздохнул и потер виски.
– Проклятие! В первый раз в жизни мне приходится брать под защиту девушку. Да, выкупа я не получил, но отправить ее в Хагалео тоже не могу, – сказал он, обращаясь к сыну.
– Конечно, нет, – согласился Ян, – мы видели, как там с ней обошлись. Даже если мы сумеем уговорить Тэвиша, наши люди будут недовольны. Это все равно что своими собственными руками отдать ее на заклание.
– Верно. Что до меня, то я обязан ей жизнью и считаю своим долгом позаботиться о ней. – Колин покачал головой. – Мне надо подумать. Не стоит принимать скоропалительных решений, – он многозначительно хмыкнул, – во всяком случае, сейчас она в хороших руках.
Тэвиш, лежа в постели, обнимал Шторм. Девушка уже выплакала все слезы и теперь тихо всхлипывала. Он не умел утешать, но ее чувства, которые он по-прежнему не принимал, все же заставляли его быть ласковым и внимательным. Тэвиш искренне сочувствовал горю девушки, понимая, какую страшную утрату она понесла. Он и сам совсем недавно едва не потерял отца. Его искреннее молчаливое сочувствие улавливала душа Шторм, ее тело расслабилось от его нежных объятий, которыми он пытался успокоить ее.
«Что же теперь будет?» – спрашивал себя Тэвиш. Он не боялся, что отец отправит ее в Хагалео. Пусть за нее не пришлют выкупа, но Колин видел, как обошелся с девушкой сэр Хью. Он ни за что не отдаст Шторм на растерзание этому зверю. Где-то в глубине души Тэвиш испытывал облегчение и даже радость от того, что теперь она останется с ним. Он стыдился своих чувств, ибо его радость была куплена слишком дорогой ценой. Отогнав противоречивые мысли, он сосредоточился на одном – утешить девушку. Ее страдания разрывали ему сердце.
Усилия Тэвиша имели успех. Убитая горем, Шторм стала постепенно отзываться на его ласки. Она и сама старалась остановить рыдания, которые сотрясали все ее тело. Вспомнив про крохотную жизнь, которая билась у нее под сердцем, она заставила себя успокоиться. Ее переживания могли плохо сказаться на ребенке. Молодая женщина тесно прижалась к Тэвишу, вбирая в себя его нежность, исходящую от него силу, и постепенно затихла.
Она лежала обмякшая, как сломанная кукла. Тэвиш вытер ее мокрое от слез лицо и заставил выпить немного виски. Стройное тело Шторм еще беззвучно подрагивало, но слезы прекратились. Пока он нежно ухаживал за ней, Шторм не сводила с него глаз, и Тэвиш с тревогой читал в ее взгляде полное отчаяние. Он опасался, что потеря близких окажется для нее слишком большим потрясением. После такой трагедии люди утрачивали волю или рассудок. Тэвиш хотел встать, но Шторм удержала его, с поразительной силой вцепившись в его руку.
– Останься со мной, ну пожалуйста, – попросила она тихим, надтреснутым голосом, – мне так одиноко! Я боюсь.
Тэвиш лег рядом, обхватив ее тонкую талию, крепко прижал к себе.
– Ты не одна, малышка. У тебя есть Филан, он тебя любит, и ты ему нужна. И хоть ты из рода Элдонов, здесь, в Карайдленде, у тебя много друзей. – Он с удивлением заметил тень страдания, мелькнувшего на ее лице. – Ты не из тех людей, которые остаются в одиночестве.
Шторм закрыла глаза, чтобы скрыть от Тэвиша боль, которой отозвались в ней его слова. Конечно, она не надеялась услышать признания в вечной любви, но его рассуждения о дружбе задели ее. Она потеряла всех своих близких, даже крестного отца и его сына, который был ей другом, и единственное, что могло бы ее утешить, – это любовь Тэвиша. Однако в этом ей было отказано. Шторм взывала к своей силе и трезвости ума, пытаясь уговорить себя довольствоваться его нежностью и искренним стремлением утешить.
– Хорошо хотя бы, что при расставании я сумела сказать им о своей любви, – прошептала она.
– Ты говорила своим родным, что любишь их? – мягко спросил Тэвиш, рассеянно перебирая в пальцах ее локоны.
– Да, и сказала искренне. Меня немного утешает то, что мои родные, мои близкие друзья перед смертью знали о моей любви. Этим чувством надо делиться, его нельзя держать в себе. Может быть, сознание того, что их любят, что о них помнят, придало им силы в последние минуты жизни. И теперь, скорбя по ним, я не мучаюсь чувством вины от того, что не успела сказать о своих самых горячих чувствах. – Шторм понимала, что не до конца откровенна с Тэвишем: от него-то она скрывала и теперь свою любовь. Но она так боялась, что своим признанием только поставит его в неловкое положение и усугубит свои страдания. – Мы всегда говорили о своей любви друг к другу, когда расставались, понимая, что можем больше никогда не увидеться. И ты мне небезразличен, Тэвиш, – тихо произнесла девушка, желая чуть-чуть приоткрыть свое сердце.
– Я знаю, малышка, – отозвался он, крепче обнимая Шторм, – ты говоришь мне об этом каждый раз, когда мы занимаемся любовью. Ты знаешь, что и я питаю к тебе нежные чувства. Ты самая лучшая из всех, кого я знал. Ты мне нравишься, Шторм. Этих слов я никогда не говорил ни одной женщине. Да, ты мне нравишься, и я тебе верю.
– Спасибо, Тэвиш, – пробормотала Шторм. В ее обуглившейся от горя душе вспыхнул огонек радости: все-таки ей удалось получить от него больше, чем другим женщинам. – Но что же теперь будет с Филаном и со мной?
– Мы не отдадим тебя сэру Хью. Больше я пока ничего не могу тебе сказать. – Он погладил шелковистое облако ее распущенных волос. – Не думай об этом сейчас, малышка.
– Тэвиш, ты не хочешь… любить меня сейчас? – ласково спросила Шторм, заглядывая ему в глаза.
– Сейчас, малышка? – удивился он, борясь с внезапной волной желания. – Ты уверена?..
– Да. – Шторм начала развязывать его тунику. – Мне так плохо, так одиноко! Я чувствую в себе какую-то зияющую пустоту. Мне страшно. – Она поймала его встревоженный взгляд. – Я боюсь, что это никогда не пройдет. Я должна убедиться в том, что еще жива и способна чувствовать. Утешь, успокой меня, вырви мою душу из этого ледяного плена. Я хочу, чтобы ты согрел меня. Это плохо, Тэвиш? – упавшим голосом спросила она.
– Нет, малышка, – ласково ответил он, раздеваясь и начиная развязывать ее платье, – нет ничего плохого в стремлении облегчить боль. Тебе сейчас тяжело, и я понимаю твою потребность в ласке. Не надо стыдиться. Ты ни в чем не виновата. Надеюсь, я смогу тебе помочь.
Он сбросил с себя одежду и прижал девушку к своей крепкой груди. Она вздохнула и крепче обняла его.
– Сможешь, Тэвиш, я в этом уверена.
Он любил ее медленно, неторопливо, стараясь вызволить ее страсть из-под тяжкого гнета скорби. Она с готовностью принимала все его ласки, стремясь забыться в восторге чувств.
Отдавшись его сладостной власти, Шторм упивалась его телом, безропотно подчиняясь его осипшему голосу, его требованиям. Ей так хотелось хотя бы ненадолго забыть о своей потере! Плывя по волнам блаженства, Тэвиш спрашивал себя, кто кого согревает. Сладкие губы Шторм раз за разом выносили его на гребень восторга, не давая вернуться к реальности. Он понимал, что ей надо забыться, пусть на время, в бурлящем пламени страсти, и говорил ей обо всех своих желаниях, с упоением принимая ее ласки. При этом Тэвиш не спускал глаз с любимой, что усиливало наслаждение. Наконец он понял, что больше не выдержит, медленно приподнял ее и поцеловал. Почувствовав вкус страсти на ее губах, Тэвиш задрожал от желания. Он жадно ласкал руками стройное тело Шторм, языком и губами дразнил ее груди. Наконец она застонала и потерлась об него бедрами. Губы Тэвиша медленно двинулись вниз, задержавшись на пупке. Девушка протестующе охнула, но он все же спустился ниже и принялся ласкать ртом ее самые интимные места, как только что она делала с ним. Шторм вцепилась в перекладину кровати и, закрыв глаза, окунулась в пучину блаженства. Его руки гладили ее спиу, язык скользил и углублялся в мягкую нежную плоть.
Почувствовав приближение самого сладостного мига, Шторм вскрикнула и попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать. Доведя ее почти до самой вершины страсти, он слился с ее дрожащим телом. Она теперь сидела на нем, и Тэвиш, не отрывая глаз от прекрасной наездницы, неустанно ласкал ее, то обхватывая ладонями полные груди, то скользя вниз – туда, где соединялись их тела. Они вместе достигли пика наслаждения, глухо застонали, и Шторм в изнеможении повалилась на грудь Тэвиша.
– Нет, – взмолилась она, когда он хотел отодвинуться, – подожди еще немного, мне нужно чувствовать тебя рядом.
Молча подчинившись, он держал ее в объятиях до тех пор, пока она не заснула умиротворенным сном. Тэвиш укрыл ее одеялом, встал и начал одеваться. «Я, кажется, помог ей забыться», – подумал он, глядя на спящую девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Тэвиш, сидя в зале, потягивал пиво и беседовал с родными, но мысли его были заняты Шторм. Военная лихорадка кончилась, кончилась даже во Франции, думал он. Значит, скоро лорд Элдон вернется домой. Король не сможет долго удерживать при себе всех своих высокородных рыцарей, даже если собирается остаться во Франции на зиму. А лорд Элдон наверняка уже получил неприятные вести из дома, и Тэвиш не сомневался, что он примчится в Хагалео, чтобы вызволить свою дочь из плена – либо деньгами, либо мечом.
Шотландцы получат выкуп, Шторм вернется в Хагалео, и постель Тэвиша опустеет. При мысли об этом его бросало в дрожь. Однако он упорно не желал прислушиваться к внутреннему голосу, еще невнятно говорившему ему о любви. Тэвиш убеждал себя, что эта девушка просто нравится ему, нравится как человек и подходит как любовница. Ему еще не приходилось встречать такое удачное сочетание, вот почему сама мысль о разлуке была ему ненавистна. Уедет Шторм, и ему придется довольствоваться обществом женщин, которые смогут удовлетворять лишь его самые примитивные потребности.
Растревоженный близкой разлукой, он жадно упивался любовью, не пропуская ни одной ночи. Неудивительно, что по утрам Шторм долго не вставала с постели и порой выглядела измученной. Тэвиш почувствовал угрызения совести. Нет, решил он, надо пореже будить ее по ночам. Не дело, чтобы она вернулась к отцу вся истерзанная.
Интересно, как лорд Элдон воспримет известие о том, что его дочь спала с похитителем? Это довольно веский повод, чтобы взяться за меч. Если бы Колин узнал, что с его любимой дочкой обошлись таким образом, он тут же развязал бы жестокую войну. Так повелевал долг, честь мужчины: позор смывается только кровью.
Однако была одна причина, которая заставляла Тэвиша усомниться в неизбежности войны с Элдоном, и причина эта заключалась в самой Шторм. Он знал без ложного самомнения, что близость с ним доставляла девушке удовольствие. Да, сначала она сопротивлялась, но очень слабо, зато потом никогда не отворачивалась от него, каждую ночь встречая его горячими объятиями, радостной улыбкой и тем же пылом страсти, какой пылал и в его груди.
Что она скажет отцу? Попытается усмирить его справедливый гнев? Шторм не производила впечатление мстительной женщины, однако Тэвиш никогда не говорил ей слов любви. Может, она воспринимает это как оскорбление? Или потребует крови Мак-Лаганов, чтобы отомстить за обиду?
На эти вопросы Тэвиш давал себе один ответ. Он был уверен: Шторм сделает все, чтобы избежать кровопролития – слишком высокой цены за потерянную невинность. Что толку в войне, чужой крови и смертях. Ее грехопадение, во-первых, было неизбежным, и, во-вторых, оно доставило ей удовольствие. Нет, она не допустит бессмысленной бойни!
Его мысли прервало появление Шторм. Тэвиш окинул ее внимательным взглядом и подумал: «Нет, никто не посмеет сказать, что здесь с ней плохо обращались!» Шторм определенно выглядела лучше, чем в тот день, когда появилась в Карайдленде. Правда, во взгляде ее порой сквозила печаль, о причинах которой Тэвишу не хотелось размышлять. Шторм поздоровалась со всеми, и милая улыбка озарила ее прелестное личико. Тэвиш почувствовал волнение в чреслах и усмехнулся своей слабости.
Он собирался ответить Шторм словами приветствия, но тут объявили, что прибыл гонец из Хагалео. В зале повисло напряжение. Шторм, как обычно, заняла свое место за столом рядом с Тэвишем. Он заметил, как она побледнела.
Шторм раздирали противоречивые чувства. Конечно, она понимала, что надо ехать домой, но мысль о разлуке с Тэвишем была непереносима. Она взглянула на Колина, который начал читать письмо, и тут же забыла обо всех своих тревогах.
– Не понимаю, они что же – отказались от выкупа? – спросила она, стараясь казаться спокойной.
– Да, девочка, – Колин взглянул в ее напряженное лицо и понял, что она уже догадалась о причинах отказа, – да, твой отец и братья мертвы.
– Нет, не может быть! – Она схватила протянутый Колином листок.
У леди Мэри был витиеватый почерк, но Шторм удалось разобрать ее каракули. Она читала, и сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди:
«Лорд Элдон и его наследный сын погибли по дороге из Франции. Меня и его старшую дочь не связывают ни любовь, ни узы кровного родства, поэтому я отказываюсь платить за нее выкуп. К тому же девушку, без сомнения, лишили чести. Можете не присылать свои требования лорду Фостеру. Он и его наследный сын погибли с Элдонами, так же как и близнецы Вернер. Они возвращались вместе, и их постигла одна участь. У моей падчерицы не осталось родных. Можете делать с ней что хотите. Леди Мэри Элдон».
Все погибли! Шторм отказывалась в это верить. На удивление твердой рукой она положила письмо на стол перед собой и уставилась невидящим взглядом. Буквы сливались в одно сплошное пятно. Девушка медленно встала. Что теперь делать? Бежать? Но куда? Где укрыться от страшного известия? Одна ее рука лежала на кухонном ноже. С молниеносной быстротой девушка схватила нож и, издав душераздирающий крик, вонзила его в пергамент, пришпилив письмо к столу. Никто не успел остановить ее безумного порыва.
– Я убью эту дрянь, эту суку! – воскликнула она, устремившись к двери. Жажда мщения, переполнявшая ее сердце, затмила даже боль утраты.
Все находившиеся в комнате бросились за Шторм. Тэвиш первым догнал ее и схватил за руку. Она вырывалась, продолжая осыпать проклятиями леди Мэри. Тэвиш понял, что это истерика, и хлестнул Шторм по щеке. Она оторопело замерла на месте, и он отпустил ее руку, с тревогой глядя в огромные янтарные глаза. Но девушка вдруг размахнулась и влепила Тэвишу ответную пощечину. Его взгляд выразил недоумение.
– у меня нет, нет никакой истерики! – прошипела она, но, заметив красное пятно на его щеке, испуганно охнула, прикрыв рот ладошкой. – Ох, Тэвиш, прости, – промолвила Шторм, касаясь его лица. Ярость внезапно сменилась раскаянием. – Я не хотела тебя ударить.
– Я знаю, Шторм, но пойми, тебе нельзя появляться рядом с этой женщиной.
Охваченная горем, она закрыла глаза и медленно опустилась на колени.
– Все погибли… никого не осталось… Что же мне теперь делать? Я одна, совсем одна. Боже мой, я не переживу этого!
Тэвиш стоял, беспомощный перед глубиной ее скорби. Хрупкое тело девушки сотрясали бурные рыдания. Больно было смотреть на ее страдания, и он, охваченный порывом сочувствия к ней, нагнулся и поднял Шторм с пола. Она припала к его широкой груди. Краем глаза Тэвиш заметил подходившего Филана. Его бледное личико было мокрым от слез.
– У нее есть я, – прошептал мальчик. – У тебя есть я, Шторм. Скажите ей, Тэвиш! Она не совсем одинока.
Тэвиш улыбнулся краешком губ:
– Правильно, малыш, она поймет это и перестанет плакать. – Тэвиш подхватил Шторм на руки. Она прильнула к его плечу, орошая его слезами. – Я отнесу ее в спальню. Ты можешь зайти к ней чуть попозже, когда она немного успокоится. А сейчас, Филан, ступай, милый, к Колину, – ласково добавил он.
В последний раз взглянув на рыдающую кузину, Филан побежал к Колину. Тот уже ждал его, раскрыв объятия. Он успел полюбить ирландского мальчика-сироту. Тэвиш вынес Шторм из зала. Все молча смотрели им вслед, слыша затихающие всхлипывания девушки.
– Что вы теперь будете с нами делать, милорд? – наконец спросил Филан, глядя на Колина заплаканными глазами.
Колин подвел мальчика к столу и протянул ему кружку с пивом.
– Трудно сказать, малыш, – произнес он со вздохом. – У вас нет больше родственников, которые могли бы вас приютить?
Филан покачал головой:
– Родители близнецов Вернер умерли два года назад. Теперь их поместье отойдет государству, и король будет решать, как его поделить. В Ирландии у меня никого не осталось, поэтому я и приехал в Хагалео. Может быть, жива Матильда Фостер, но она еще ребенок, ей лет одиннадцать-двенадцать. Что она может сделать? Сводные братья Шторм еще моложе, да и теперь они под опекой леди Мэри. Любовница дяди Родена, Элейн Бейли, уехала на юг, подальше от его жены. Мы могли бы попросить ее приютить нас, но, боюсь, это навлечет неприятности на беззащитную женщину.
Колин вздохнул и потер виски.
– Проклятие! В первый раз в жизни мне приходится брать под защиту девушку. Да, выкупа я не получил, но отправить ее в Хагалео тоже не могу, – сказал он, обращаясь к сыну.
– Конечно, нет, – согласился Ян, – мы видели, как там с ней обошлись. Даже если мы сумеем уговорить Тэвиша, наши люди будут недовольны. Это все равно что своими собственными руками отдать ее на заклание.
– Верно. Что до меня, то я обязан ей жизнью и считаю своим долгом позаботиться о ней. – Колин покачал головой. – Мне надо подумать. Не стоит принимать скоропалительных решений, – он многозначительно хмыкнул, – во всяком случае, сейчас она в хороших руках.
Тэвиш, лежа в постели, обнимал Шторм. Девушка уже выплакала все слезы и теперь тихо всхлипывала. Он не умел утешать, но ее чувства, которые он по-прежнему не принимал, все же заставляли его быть ласковым и внимательным. Тэвиш искренне сочувствовал горю девушки, понимая, какую страшную утрату она понесла. Он и сам совсем недавно едва не потерял отца. Его искреннее молчаливое сочувствие улавливала душа Шторм, ее тело расслабилось от его нежных объятий, которыми он пытался успокоить ее.
«Что же теперь будет?» – спрашивал себя Тэвиш. Он не боялся, что отец отправит ее в Хагалео. Пусть за нее не пришлют выкупа, но Колин видел, как обошелся с девушкой сэр Хью. Он ни за что не отдаст Шторм на растерзание этому зверю. Где-то в глубине души Тэвиш испытывал облегчение и даже радость от того, что теперь она останется с ним. Он стыдился своих чувств, ибо его радость была куплена слишком дорогой ценой. Отогнав противоречивые мысли, он сосредоточился на одном – утешить девушку. Ее страдания разрывали ему сердце.
Усилия Тэвиша имели успех. Убитая горем, Шторм стала постепенно отзываться на его ласки. Она и сама старалась остановить рыдания, которые сотрясали все ее тело. Вспомнив про крохотную жизнь, которая билась у нее под сердцем, она заставила себя успокоиться. Ее переживания могли плохо сказаться на ребенке. Молодая женщина тесно прижалась к Тэвишу, вбирая в себя его нежность, исходящую от него силу, и постепенно затихла.
Она лежала обмякшая, как сломанная кукла. Тэвиш вытер ее мокрое от слез лицо и заставил выпить немного виски. Стройное тело Шторм еще беззвучно подрагивало, но слезы прекратились. Пока он нежно ухаживал за ней, Шторм не сводила с него глаз, и Тэвиш с тревогой читал в ее взгляде полное отчаяние. Он опасался, что потеря близких окажется для нее слишком большим потрясением. После такой трагедии люди утрачивали волю или рассудок. Тэвиш хотел встать, но Шторм удержала его, с поразительной силой вцепившись в его руку.
– Останься со мной, ну пожалуйста, – попросила она тихим, надтреснутым голосом, – мне так одиноко! Я боюсь.
Тэвиш лег рядом, обхватив ее тонкую талию, крепко прижал к себе.
– Ты не одна, малышка. У тебя есть Филан, он тебя любит, и ты ему нужна. И хоть ты из рода Элдонов, здесь, в Карайдленде, у тебя много друзей. – Он с удивлением заметил тень страдания, мелькнувшего на ее лице. – Ты не из тех людей, которые остаются в одиночестве.
Шторм закрыла глаза, чтобы скрыть от Тэвиша боль, которой отозвались в ней его слова. Конечно, она не надеялась услышать признания в вечной любви, но его рассуждения о дружбе задели ее. Она потеряла всех своих близких, даже крестного отца и его сына, который был ей другом, и единственное, что могло бы ее утешить, – это любовь Тэвиша. Однако в этом ей было отказано. Шторм взывала к своей силе и трезвости ума, пытаясь уговорить себя довольствоваться его нежностью и искренним стремлением утешить.
– Хорошо хотя бы, что при расставании я сумела сказать им о своей любви, – прошептала она.
– Ты говорила своим родным, что любишь их? – мягко спросил Тэвиш, рассеянно перебирая в пальцах ее локоны.
– Да, и сказала искренне. Меня немного утешает то, что мои родные, мои близкие друзья перед смертью знали о моей любви. Этим чувством надо делиться, его нельзя держать в себе. Может быть, сознание того, что их любят, что о них помнят, придало им силы в последние минуты жизни. И теперь, скорбя по ним, я не мучаюсь чувством вины от того, что не успела сказать о своих самых горячих чувствах. – Шторм понимала, что не до конца откровенна с Тэвишем: от него-то она скрывала и теперь свою любовь. Но она так боялась, что своим признанием только поставит его в неловкое положение и усугубит свои страдания. – Мы всегда говорили о своей любви друг к другу, когда расставались, понимая, что можем больше никогда не увидеться. И ты мне небезразличен, Тэвиш, – тихо произнесла девушка, желая чуть-чуть приоткрыть свое сердце.
– Я знаю, малышка, – отозвался он, крепче обнимая Шторм, – ты говоришь мне об этом каждый раз, когда мы занимаемся любовью. Ты знаешь, что и я питаю к тебе нежные чувства. Ты самая лучшая из всех, кого я знал. Ты мне нравишься, Шторм. Этих слов я никогда не говорил ни одной женщине. Да, ты мне нравишься, и я тебе верю.
– Спасибо, Тэвиш, – пробормотала Шторм. В ее обуглившейся от горя душе вспыхнул огонек радости: все-таки ей удалось получить от него больше, чем другим женщинам. – Но что же теперь будет с Филаном и со мной?
– Мы не отдадим тебя сэру Хью. Больше я пока ничего не могу тебе сказать. – Он погладил шелковистое облако ее распущенных волос. – Не думай об этом сейчас, малышка.
– Тэвиш, ты не хочешь… любить меня сейчас? – ласково спросила Шторм, заглядывая ему в глаза.
– Сейчас, малышка? – удивился он, борясь с внезапной волной желания. – Ты уверена?..
– Да. – Шторм начала развязывать его тунику. – Мне так плохо, так одиноко! Я чувствую в себе какую-то зияющую пустоту. Мне страшно. – Она поймала его встревоженный взгляд. – Я боюсь, что это никогда не пройдет. Я должна убедиться в том, что еще жива и способна чувствовать. Утешь, успокой меня, вырви мою душу из этого ледяного плена. Я хочу, чтобы ты согрел меня. Это плохо, Тэвиш? – упавшим голосом спросила она.
– Нет, малышка, – ласково ответил он, раздеваясь и начиная развязывать ее платье, – нет ничего плохого в стремлении облегчить боль. Тебе сейчас тяжело, и я понимаю твою потребность в ласке. Не надо стыдиться. Ты ни в чем не виновата. Надеюсь, я смогу тебе помочь.
Он сбросил с себя одежду и прижал девушку к своей крепкой груди. Она вздохнула и крепче обняла его.
– Сможешь, Тэвиш, я в этом уверена.
Он любил ее медленно, неторопливо, стараясь вызволить ее страсть из-под тяжкого гнета скорби. Она с готовностью принимала все его ласки, стремясь забыться в восторге чувств.
Отдавшись его сладостной власти, Шторм упивалась его телом, безропотно подчиняясь его осипшему голосу, его требованиям. Ей так хотелось хотя бы ненадолго забыть о своей потере! Плывя по волнам блаженства, Тэвиш спрашивал себя, кто кого согревает. Сладкие губы Шторм раз за разом выносили его на гребень восторга, не давая вернуться к реальности. Он понимал, что ей надо забыться, пусть на время, в бурлящем пламени страсти, и говорил ей обо всех своих желаниях, с упоением принимая ее ласки. При этом Тэвиш не спускал глаз с любимой, что усиливало наслаждение. Наконец он понял, что больше не выдержит, медленно приподнял ее и поцеловал. Почувствовав вкус страсти на ее губах, Тэвиш задрожал от желания. Он жадно ласкал руками стройное тело Шторм, языком и губами дразнил ее груди. Наконец она застонала и потерлась об него бедрами. Губы Тэвиша медленно двинулись вниз, задержавшись на пупке. Девушка протестующе охнула, но он все же спустился ниже и принялся ласкать ртом ее самые интимные места, как только что она делала с ним. Шторм вцепилась в перекладину кровати и, закрыв глаза, окунулась в пучину блаженства. Его руки гладили ее спиу, язык скользил и углублялся в мягкую нежную плоть.
Почувствовав приближение самого сладостного мига, Шторм вскрикнула и попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать. Доведя ее почти до самой вершины страсти, он слился с ее дрожащим телом. Она теперь сидела на нем, и Тэвиш, не отрывая глаз от прекрасной наездницы, неустанно ласкал ее, то обхватывая ладонями полные груди, то скользя вниз – туда, где соединялись их тела. Они вместе достигли пика наслаждения, глухо застонали, и Шторм в изнеможении повалилась на грудь Тэвиша.
– Нет, – взмолилась она, когда он хотел отодвинуться, – подожди еще немного, мне нужно чувствовать тебя рядом.
Молча подчинившись, он держал ее в объятиях до тех пор, пока она не заснула умиротворенным сном. Тэвиш укрыл ее одеялом, встал и начал одеваться. «Я, кажется, помог ей забыться», – подумал он, глядя на спящую девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34