Он произнес это, слегка растягивая слова, так что было непонятно, проснулся он три часа назад или еще находится в полудреме. Колеса, работающие на батарейках, начали со стоном поворачиваться, и он пожал своим здоровым плечом.
– Извини, – ответил он на ее немой вопрос. – Я должен был бы признаться раньше. Но это было такое удовольствие – наблюдать за тем, как ты работаешь.
Его чуть отстраненный взгляд встретился с ее взглядом и сказал ей яснее слов, что ему тоже необходимо побыть одному, просто посидеть и подумать; что какая-то часть его существа хочет оставаться закрытой от всех и он просит у нее за это прощения.
– Мне нужно в туалет, – весело проговорил он. – Если ты сделаешь кофе, я буду готов к тому моменту, когда он сварится, и ты сможешь показать, что тебе удалось найти в дневниках Оуэна.
Кухня пристроилась в углу комнаты, остатки планировки времен Тюдоров, когда архитекторы не видели причин защищать спальню и кабинет от тепла, идущего от плиты.
Когда он ушел, Стелла не спеша занялась приготовлением кофе, поручив Гордону молоть зерна, пока сама кипятила молоко в кастрюльке с толстым дном. Они разговаривали о пещерах, которые оба знали, и ни словом не обмолвились о несчастном случае. Они уже все обсудили у постели Кита за те три недели, что предшествовали его возвращению домой.
За это время другие спелеологи прошли их маршрутом в обе стороны и составили карту; в Интернете появились фотографии храма земли с его великолепными люстрами из влажных камней. Антропологи уже изучали настенные рисунки, давали им имена, классифицировали, разгадывали их тайны.
Кресло Кита со скрипом катилось из спальни и расположенного за ней туалета. Он переодел футболку и смочил водой волосы, но они все равно торчали в разные стороны и стали скорее каштановыми, чем золотыми. Она заметила все это, как заметила бы месяц назад, но совершенно с другим чувством.
– Итак? – Он пристроился у трехстворчатого окна и подвинул ногой низкий столик. – Ты провела целых три часа, без помех изучая дневники Седрика Оуэна. Что тебе удалось найти?
Стелла оказалась не готова к такому вопросу. Ее академическая выучка требовала продолжить исследования, собрать результаты, возможно, разгадать тайну.
Они терпеливо ждали; двое из троих мужчин, которым она доверяла больше всех остальных в мире.
– Мне очень не хочется это говорить, – сказала она. – И я не уверена, что смогу посмотреть Тони Буклессу в глаза, но он тоже должен здесь присутствовать.
Зная, что она ему соврала, Тони все равно подтвердил, что она получит стипендию для написания диссертации через неделю после возвращения домой. Теперь укоры совести не оставляли Стеллу в покое.
– Он застрял на заседании в Старых Школах, – сказал Гордон. – И освободится только после «официального ужина». – Он обхватил толстыми пальцами кружку с кофе, которую ему дала Стелла, и кивнул головой на записи. – Я наблюдал за тобой в окно со стороны Джезус-Грин. Ты была погружена во что-то такое, что, судя по всему, не дотерпит до окончания ужина. – А потом, когда она не ответила, добавил: – Что тебе удалось найти, девочка?
Стелла поболтала кофе в чашке, посмотрела на Кита и постаралась забыть про Тони Буклесса.
– Я нашла в дневниках еще одну разгадку. «По указанной дороге».
Это следовало сказать под пение фанфар и мерцание вспышек. А вместо этого ее слова сопровождались криками селезней, гоняющихся за уткой, и тонким жалобным плачем ребенка, заблудившегося на берегу.
А еще Кит широко улыбался той стороной лица, которая могла улыбаться.
– Вот почему томов тридцать два, а не всего один. Ты настоящая умница. Я всегда считал, что двоим людям совершенно незачем было тратить столько сил, чтобы оставить нам всего один листок с весьма жалким стихотворением. И что там говорится?
– Я не знаю. Иероглифы какие-то. Я провела полдня в Интернете, пытаясь понять, что это такое. Смотри…
Она сложила свои записи в стопку и устроила их на столе.
– Похоже на стенографию; на каждой странице около полудюжины пометок, которые выглядят так, будто у того, кто писал, просто соскользнуло перо, только вот эти лучше спрятаны, а кончики более витиеваты. Это есть во всех дневниках. Видишь, вот здесь, внизу страницы.
Она взяла первый попавшийся ей том и провела пальцем под строкой.
«21 августа 1573 года. Имаджио, сыну Диего. По поводу: 2 пары дичи: 2д».
– Если посмотреть внимательно, под цифрой «три» в обозначении года, потом под «с» в слове «сыну», а также «р» в «пары» можно заметить завитки и линии. Если их скопировать через бумагу… – Она положила листок тонкой копирки поверх страницы и перенесла на нее значки, которые обнаружила. – А потом сделать то же самое со следующей строкой…
«22 августа 1573 года. Отцу Кальдерону. По поводу: комната на двоих, а именно для меня и дона Фернандеса».
Стелла говорила и одновременно находила значки, которые копировала.
– Это последняя запись на странице. Но пока ничего не понятно.
– Какая-то ерунда. – Кит взял страницу и, держа ее на вытянутой руке, нахмурился. – Здесь нет ничего похожего на стенографию или шифр.
Он уже окончательно проснулся, и слова звучали более четко.
– Потому что это не стенографическая запись. – Стелла забрала у него страничку и взяла три другие. – Мы имеем дело с составным текстом. Если мы объединим страницы группами по четыре, а потом посмотрим на точки в нижних левых углах… – Она высунула кончик языка и принялась раскладывать страницы. – Возникает магия человеческой коммуникации. Видите?
Когда она соединила четыре листка переводной бумаги, возникли диковинные извивающиеся символы, фигурки людей и животных с вытаращенными глазами и раскрытыми ртами, солнца и деревья, луны и свернувшиеся кольцами змеи и ягуары – все едва различимые.
– Боже праведный!
Стелла не часто видела, как Гордон теряет дар речи, и была довольна.
– Во всех дневниках, с первого до последнего, имеются значки и точки для совмещения. Я не понимаю, почему мы не заметили их раньше.
– Мы не искали, – проговорил Кит. – А теперь обратили на них внимание. По крайней мере, ты обратила. – Он наклонился вперед и начал перебирать бумаги, лежащие на низком кофейном столике. – Хотя лично меня все это сбивает с толку настолько, что я не вижу очевидных вещей. Ничего. Гордон, который умнее меня, да еще его мозги не превратились в бесполезную пыль, вне всякого сомнения, добьется успеха там, где я терплю поражение. Гордон?
Он довольно ловко подтолкнул к потрясенному шотландцу четыре странички текста, и тот принялся их изучать, каждую в отдельности.
– Может быть. А может, и нет. – Гордон вернул странички Стелле. – Можешь мне еще раз показать?
Она взяла другие четыре страницы, с другими значками, которые казались ей четкими и ясными. Толстым фломастером она быстро провела линии на каждой странице, а потом соединила их, получив в результате изображение фигур.
– Они расположены блоками двенадцать на двенадцать, – сказала она. – Я сканировала их и проверила в Интернете. Мне кажется, это значки майя. Может быть, они ольмекские, но ведь Седрик Оуэн прожил в землях майя тридцать два года, так что, думаю, я права.
– А ты можешь их прочитать? – спросил Гордон.
– Вы шутите? Ни единого шанса. Наверное, я могла бы научиться, но потребуются годы. Нам нужен специалист в этой области.
– И их, как я полагаю, считанные единицы, а в Англии еще меньше, особенно таких, кто не станет поднимать шум на весь мир прежде, чем мы будем к этому готовы. – Кит смотрел на нее таким знакомым ей взглядом. – Но тебе удалось найти человека, который в состоянии нам помочь?
– Может быть, – ухмыльнувшись, ответила Стелла. – Я ввела в Google запрос на «череп» и «майя» и получила полмиллиона дурацких рассуждений насчет конца света. Тогда я добавила в запрос «Седрик Оуэн», и ответ занял две страницы. Все, что там написано, имеет непосредственное отношение к профессору Урсуле Уокер из Института изучения цивилизации майя, являющегося частью Оксфордского университета. Это потрясающая женщина; институт базируется в Оксфордшире, в ее доме, который представляет собой сельский особняк времен Тюдоров. Ее семья владела этими землями со времен Вильгельма Завоевателя. Кстати, дневники Оуэна найдены именно там. Так что можно сказать, что у нее к ним фамильный интерес. Она бакалавр первого класса по антропологии…
– Степень она получила в Бидзе?
– Разумеется, а затем, если сведения в Google точны, после окончания университета она четыре года писала подробную биографию Седрика Оуэна – с Тони Буклессом.
Гордон с силой треснул себя по голове.
– То-то я подумал, что мне знакомо это имя.
– Вот именно. Но она не особенно болталась у всех на виду, и ее забыли. Они с Тони получили свои степени, а дальше их пути разошлись; он пошел служить в армию и стал военным историком; а она – действующим антропологом. Судя по тому, что я про нее узнала, она потратила гораздо больше, чем мы, времени на поиски камня-черепа и попытки понять, что он такое и какую роль играет. Единственная проблема состоит в том, что по ходу дела она переняла образ жизни туземцев.
– Каких туземцев? – спросил Кит, закатив глаза.
– Всех, какие только есть. Назови каких-нибудь и получишь положительный ответ. Как я понимаю, она проводит по меньшей мере половину жизни в экспедициях. Вот, посмотри…
Стелла подняла крышку ноутбука и повернула экран так, чтобы оба его видели. На них смотрела женщина за шестьдесят с суровыми глазами и обветренной загорелой кожей. У нее за спиной виднелись густые зеленые заросли.
Гордон повернул к себе экран, чтобы получше рассмотреть картинку.
– Больше похоже на джунгли.
– Это ее последняя экспедиция на Юкатан в июне две тысячи пятого, – пояснила Стелла. – К сожалению, я не смогла найти фотографию две тысячи шестого года, который она провела среди ледяных просторов арктической тундры, где напивалась до потери сознания оленьей мочой в компании с саамами.
– Стелла!
Впервые с тех пор, как они побывали в пещере, Стелла увидела, что Кит смеется, и у нее немного полегчало на душе.
– Кстати, это широко известная практика в современной культурологической антропологии, – с непроницаемым лицом заявила она. – Олени поедают грибы, вызывающие галлюцинации, и их моча имеет высокое октановое число. Пастухи едят желтый снег, а потом их шаманы что-то там делают, чтобы все были счастливы. – Она не выдержала и широко улыбнулась. – А что еще делать, когда в сутках тридцать секунд светлого времени, а средняя температура воздуха такова, что котов не нужно кастрировать, у них яйца сами отваливаются.
– Может, стоит сидеть дома в безопасности и тепле, как это делаем все мы? – тихо проговорил Гордон.
Стелла рассмеялась, ее смех получился довольно глупым и беззаботным, но ей было все равно.
– Будучи человеком, который в одиночку забрался на вершину Гризпейнт-Чимни, вы не имеете никакого права рассуждать о том, что нужно сидеть дома в тепле и безопасности, Гордон Фрейзер.
– Справедливое замечание. – Ухмыляясь, он принялся покусывать большой палец. – Итак, если в настоящий момент она не находится под воздействием этого уникального горячительного напитка, она сможет разобраться в новом шифре?
– Думаю, да. Я послала ей электронное сообщение. Мы получили приглашение навестить ее завтра. В институте проводится конференция, но к вечеру она закончится.
«Мы». Стелла наблюдала за Китом, когда это говорила; несмотря на то что он смеялся, она по-прежнему не понимала его. Он заметил ее взгляд и криво улыбнулся. Потом очень осторожно потянулся через стол и сорвал цветок с ветки белых лилий.
Она сидела совершенно неподвижно, а Кит медленно объехал стол и засунул цветок ей за ухо. Положив руку ей на плечо, он сказал:
– «Следуй по указанной тебе дороге и будь со мной в назначенное время и в назначенном месте». Вместе и без страха. Мы уже прошли большой путь. А вообще мы хотим быть «в назначенное время и в назначенном месте»?
«Вместе и без страха». Ей захотелось завопить от радости.
– Только сначала нужно понять, что это такое, – откликнулась она. – Вот почему мы навестим Урсулу Уокер.
– Зная, что кто-то будет идти за нами по пятам?
– Нам уже известно, что нужно соблюдать осторожность. А камень нас предупредит, если нам будет угрожать настоящая опасность. Придется в это верить.
Она еще ни разу не упоминала о камне в присутствии других людей, и Кит удивленно взглянул на нее.
– Итак… мы можем показать Гордону, что у нас есть?
– Не вижу причин этого не делать. – Стелла решила бросить пробный шар в сторону Гордона. – Гордон, думаю, мы можем вам кое-что показать.
На мгновение воцарилась тишина, и Гордону хватило здравого смысла ничего не говорить, а Стелла приготовилась к протестующим воплям камня – но они так и не зазвучали.
Более того, где-то в далекой голубизне летнего вечера шевельнулось узнавание; осознание, пробуждение и слабые, неуверенные эманации любви.
– О… какая чудесная штука.
Гордон сел на пол напротив Стеллы, касаясь ее колен своими коленями, но не дотрагиваясь до камня. Она протянула каменный череп к нему, словно показывала новорожденного ребенка, а потом принялась медленно поворачивать, чтобы он смог рассмотреть артефакт со всех сторон. Она не позволила ему прикоснуться к камню; новая связь была слишком хрупкой для этого. Он и не пытался, лишь сидел, подсунув под себя руки, и смотрел на камень с безмолвным благоговением.
– Вы могли бы его очистить? – спросила Стелла. – Можете снять налет извести и не повредить камень, чтобы он снова стал таким, каким его видел Седрик Оуэн?
Гордон бросил на нее взгляд из-под бровей, похожих на гусениц.
– Мы можем попробовать. Однако ты должна понимать, что после этого его будет труднее прятать, зато он станет очень красивым.
Он посмотрел на часы, потом на солнце, затем на обоих супругов и наконец – только на Стеллу.
– Мы с тобой можем прямо сейчас пойти в лабораторию, все уже ушли.
ГЛАВА 12
Геологическая лаборатория, Кембриджский университет
Июнь 2007 года
На факультете геологии ранним субботним утром царила тишина. Стелла спустилась за Гордоном на три пролета лестницы, оставив за спиной утреннюю прохладу, и оказалась в сухом помещении, где работали кондиционеры и пахло как в лабораториях всего мира – неизвестными кислотами и щелочами и гелем для хроматографии; человеческие запахи, не имеющие никакого отношения к земле.
Пройдя по этой подземной пустыне, они наконец оказались в выложенной белой плиткой лаборатории со стальными столами, расставленными по периметру, и огромным вытяжным шкафом у одной из стен. В передней части располагалась электронная панель, похожая на приборную доску истребителя.
– Это Мейзи. Она классная. – Гордон с любовью погладил переднюю панель из стекла. Его акцент, который никогда не был английским, превратился в раскатистый шотландский выговор. – Если бы у нас не появилась эта крошка, то запланированная нами работа заняла бы месяцев шесть. Пришлось бы ждать, когда известь растворится в кислотной ванне. Смотреть, как высыхает краска, волнующее приключение по сравнению с этим. Теперь же благодаря гению парочки моих друзей мы можем засунуть твое сокровище в нашу сверкающую новую машину, – и все будет сделано в одно мгновение – более или менее. Хочешь поставить его туда?
Он раскрыл раздвижную стеклянную дверцу, и Стелла поставила камень на пластиковую подставку на дне шкафа.
Когда она убирала руки, посыпались хлопья извести, но их затянуло в вытяжку, прежде чем они упали на пол. В сиянии белых ламп становилось особенно видно, что камень пришел из другого века.
Гордон попал в свою стихию. Он что-то насвистывал сквозь зубы, но получалось скорее шипение, а не какой-то определенный мотив.
– Так, а теперь посмотрим, что могут сделать ультразвук и кислота под высоким давлением при двухстах градусах, чтобы уничтожить гадость, налипшую на камень. Надеюсь, ты понимаешь, что это эксперимент, поскольку мы не оповестили широкую публику, но я не думаю, что, если внутри кусок кварца, мы ему навредим.
– А мы думаем, что это кварц? – спросила Стелла.
– Если это живой камень Седрика Оуэна, тогда он не может быть ничем другим.
Передняя дверца шкафа с глухим стуком закрылась. Гордон пробежал руками по кнопкам, реагирующим на легкое прикосновение, вспыхнул свет, к камню приблизилось несколько трубок, и раздалось пронзительное гудение. На его фоне Стелла почувствовала едва различимый напевный шепот; камень еще больше проснулся, и в голове у нее снова возникло голубое сияние, внимательное и настороженное. Она уловила мгновение страха, не своего, когда на камень полилась кислота. Она обещала, что все будет хорошо, и была услышана.
– Сколько это займет времени? – спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40