Горожанам ни к чему знать, что Тэра Уинслоу замешана в случившемся, не так ли ? Тот единственный, кто об этом знает, вряд ли захочет обнародовать секрет.
Теренс Уинслоу кивнул. Его очень тревожило, что придется делить секрет с убийцей. Его дочь б роли свидетеля преступления! Вряд ли это понравится тому, кто хладнокровно застрелил безоружного старика.
— Давай обдумаем план действий, — сказал он рассеянно.
— Тут нечего обдумывать, — отрезал Стоун, видя, что обычное самообладание и бойкость ума изменили газетчику перед лицом нависшей над дочерью опасности. — Было темно, и скорее всего нападавший скрыл свое лицо. Не тревожьтесь больше, чем нужно. В ваших руках мощное оружие — газета. Поместите заметку о преступлении на дороге в Кларендон и добавьте, что личность убийцы не установлена. О спутнице дона Мигеля не упоминайте вообще.
— Это имеет смысл, — энергично подтвердил Уинслоу, с усилием возвращаясь к действительности. — Страшно жаль, что старик так закончил свои дни. Хороший был человек и не заслужил смерти от пули злодея.
— Да уж, человек он был исключительный.
В тоне Стоуна слышались нескрываемая горечь, раскаяние и что-то вроде упрека, поскольку он чувствовал, что на самом деле смерть старого испанца мало трогает отца Тэры. Он молча наложил повязку, поднялся и пошел к двери, но потом остановился.
— Не вижу причин объяснять мне очевидное. Сам знаю, что чем меньше Тэра знает, тем лучше для нее. Что касается тебя, то будь осторожен. Снаружи все еще темно, но риск, что тебя заметят у моего дома, все же есть.
— Больше всего я сожалею, что не сумел обеспечить безопасность обоих путешественников, — только и сказал Стоун.
Уинслоу не последовал за гостем. Едва дождавшись, пока закроется дверь, он склонился над спящей дочерью. Его Тэра, его дорогая малышка! Подумать только, он сам, своими руками, навлек на нее весь этот кошмар!
Он сознавал, что здравый смысл обычно изменяет ему, когда дело касается дочери, но ничего не мог с собой поделать. Вот и сейчас Теренс страстно желал повернуть время вспять, чтобы проклятое письмо, которым он вызвал дочь в Кларендон, не было написано.
Уинслоу думал о том, что мать Тэры, конечно же, устроила истерику по этому поводу… и, возможно, на этот раз была права. Он хотел для дочери полной жизни, новых впечатлений и интересных знакомств и не учел, что все это может быть сопряжено с опасностями. Три года разлуки с дорогим существом! Это было больше, чем он мог вынести.
Теренс коснулся бледной щеки поцелуем, полным безграничной нежности. Его малышка превратилась в очаровательную молодую женщину. Только такой бесчувственный чурбан, как Стоун Прескотт, мог не обратить на это никакого внимания.
На цыпочках покинул он спальню и прошел к себе, чтобы улечься снова. Однако сон не возвращался. «Сколько всего случилось за эту ночь, — думал Теренс, хмурясь. — Убит старый испанец, Тэра прошла бог знает через что…»
Он надеялся, что все позади, что эта ночь окажется единственной ужасной ночью в жизни его малышки. Однако чутье газетчика не позволяло убаюкивать себя подобными мыслями. Если до этой ночи Теренс Уинслоу в какой-то мере шел на поводу у страстного желания мести, снедавшего Стоуна Прескотта, то теперь он волей-неволей обязан приняться за дело с новым рвением. Грязные делишки Меррика Рассела перестали быть просто газетной сенсацией, теперь они напрямую касались его самого. Теренс, в душе прежде всего пронырливый газетчик, решил изобличить одного из самых богатых и влиятельных скотопромышленников Пало-Дуро. Он кое-чего добился, оживив забытую легенду. Слухи уже ползли по округе, и мало-помалу Рассел утрачивал уважение соседей. Разумеется, далеко не все верили в привидения, однако хозяин ранчо держался так, словно в легенде была доля истины. Ему становилось все труднее нанимать работников, а пришедшие со стороны сразу требовали расчет, как только им случалось увидеть вдали призрачный силуэт Ночного Всадника.
Теренс невольно усмехнулся. Этот Прескотт оказался дьявольски изобретательным и упорным. В своем спектакле он был весьма выразителен и снискал славу, редко выпадающую на долю актера в обычном театре.
Мысли Теренса перекочевали к дочери. Он мучился, раздумывая, сумеет ли Тэра сыграть роль, предназначавшуюся ей изначально. Будучи подругой Джулии, она должна была попасть на ранчо Расселов, и до этой ночи он надеялся, что, сама того не подозревая, дочь сумеет на многое пролить свет. Тэра не могла вызвать у хозяина ранчо подозрений. Сейчас желание расправиться с Мерриком боролось в Уинслоу со страхом за дочь. Однако ее помощь могла быть слишком важной, чтобы обойтись без нее. Тэра так любопытна по натуре, думал он, что неизбежно выпытает у Джулии какие-нибудь интересные детали, особенно теперь, когда дон Мигель рассказал ей о знаменитом призраке Пало-Дуро. И если хоть что-нибудь ценное выплывет, тогда прости-прощай безнаказанные злодейства Меррика Рассела.
Гардины на окне с трудом сдерживали натиск солнца когда Тэра Уинслоу наконец открыла глаза. У нее вырвался довольный стон человека, хорошо выспавшегося в мягкой постели. Однако обстановка комнаты была ей незнакома, и Тэра озадаченно сдвинула брови.
Окончательно проснувшись, девушка приподнялась на локте, но только для того, чтобы снова рухнуть на подушку. В глазах сразу помутилось, нарастающий шум в ушах служил предвестником обморока. Господи, что с ней? Каждая мышца отзывалась ноющей болью. Да и вообще по утрам она никогда не чувствовала себя такой вялой.
Скрипнула дверь, и в спальню заглянул… заглянул ее отец!
— Проснулась? — спросил он с тревогой в голосе. — Я уж решил, что на моем попечении окажется спящая красавица, даже подумывал послать за доктором.
Тэра облегченно вздохнула и улыбнулась отцу слабой улыбкой. Она видела все не вполне ясно, словно сквозь легкую дымку.. Ей показалось, что внешне отец совсем не изменился за три года. Он присел на край кровати, поправил прялку ее волос.
— Как себя чувствуем? — спросил он, изображая заботливого доктора. — Как голова? Побаливает?
Рука Тэры инстинктивно потянулась вверх, и пальцы коснулись бинта. Ничто как будто не болело, разве что затылок, когда она подвинулась на подушке. И тут Тэра вспомнила…
— Дон Мигель… как он?
— Погиб, моя девочка, — ответил отец, и улыбка исчезла с его лица.
— Я надеялась… — Она умолкла и прикусила нижнюю губу, борясь с желанием заплакать. — Ужасно, папа! Я его совсем не знала, но, по-моему, он был чудесный человек. Честное слово, я никогда не одобряла суд Линча, но сейчас не возражаю, если убийцу вздернут без приговора.
— Его могут вздернуть и по приговору суда, если ты поможешь опознать убийцу, — заметил Теренс, и в глазах его засветился азарт истинного газетчика.
В душе он, правда, молился, чтобы дочь не знала, кто убил старика, — для ее же безопасности.
Ничего не ведая об этом, Тэра честно постаралась припомнить все, что видела. Низко надвинутая шляпа, прикрытая красным платком нижняя часть лица, ничем не примечательный плащ. Даже если что-то и бросилось ей в глаза, сознание отказывалось вытаскивать это на свет Божий.
— Нет, я ничего не помню, решительно ничего, что помогло бы делу… кроме одной детали. — Она нахмурилась, и озадаченное выражение появилось на ее красивом лице. — Полагаю, впрочем, что это мне просто приснилось. Сон навеян рассказом несчастного дона Мигеля. Странно, я могла бы поклясться, что видела призрак Пало-Дуро… но ведь это невозможно, не так ли? Призраков не существует, и если бы даже они бродили по прерии, то вряд ли совершали бы физическое насилие. Только представь себе, мне приснилось, что Ночной Всадник пришел за мной! Он собирался рассечь мне грудь и вынуть душу… в руке у него был нож…
Она умолкла, погрузившись в раздумья, напрягая память и не обращая внимания на дурноту. Призрак не только способен держать оружие, он также умеет ласкать женщин. Он держал ее в объятиях, целовал и прикасался… и это было божественно! Не вполне благопристойное сновидение, видимо, результат сотрясения мозга.
— А что было дальше? — спросил отец с легкой снисходительной усмешкой, поскольку сам-то он никогда не верил в привидения.
Тэра смущенно пожала плечами и выругала себя. Не хватало еще предстать суеверной в глазах просвещенного отца — такой же, как ее мать, с чьей темнотой Теренс боролся все годы их брака. Она поспешила сменить тему:
— Я совсем не помню, как оказалась здесь. Ведь не убийца же любезно перенес меня в твой дом. Скорее всего он оставил меня рядом… с трупом бедного дона Мигеля.
— Именно так, дорогая моя. К счастью, проезжий ковбой обнаружил в тебе признаки жизни. Он даже ухитрился выудить из тебя имя, потому ты здесь.
— Как благородно с его стороны! Кто он? Ты встречал его раньше? Неужели он даже не назвал своего имени? Ничего, здесь все дороги ведут в Кларендон. Если вам суждено будет снова встретиться, укажи мне этого человека, чтобы я могла от души его поблагодарить.
— Не волнуйся, доченька, я уже сделал это и даже вознаградил его за труды, — солгал Теренс, соглашаясь со Стоуном Прескоттом в том, что лишние сведения дочери ни к чему. — А теперь вернемся к делам мирским. Как насчет того, чтобы перекусить?
— Я постараюсь.
Он вышел, а Тэра впала в болезненное полузабытье. Мысли ее блуждали, вновь и вновь возвращаясь к ужасным событиям прошедшей ночи. Она никогда не была суеверной, однако призрак Пало-Дуро казался реальным, она и в самом деле его видела. Увы, убийство старого испанца было еще реальнее. И самое ужасное… самое ужасное, что это она, Тэра Уинслоу, спровоцировала это убийство, выхватив пистолет. По ее вине мертв такой добрый и умный человек! В потрясенном сознании возникала одна и та же картина: старый испанец медленно оседает со смертельной раной в груди. Тэра лежала в тяжелой полудреме, мучаясь чувством вины и проклиная свой необдуманный поступок.
За неделю покоя Тэре удалось полностью оправиться от сотрясения мозга. Отец ухаживал за ней, пренебрегая ради этого делами газеты. Наконец он согласился на первую прогулку по городу. Девушка сгорала от нетерпения своими глазами увидеть, что такое город на Диком Западе.
— Представь себе, не так давно здесь была голая равнина, на которой хозяйничали команчи, — оживленно рассказывал отец, одной рукой жестикулируя, другой держа вожжи. — Сейчас, конечно, все они в резервациях, а город населяют иммигранты, общим числом четыре сотни, среди которых немало хорошо образованных и культурных людей. Здесь чтят закон и не чураются искусства. Именно из-за этого я и выбрал Спаленку Святых.
— Странное название для города. Если здесь так много культурных и образованных людей, как ты утверждаешь, то почему оно явно отдаст суевериями?
В этот момент они находились недалеко от церкви, и Теренс указал в ту сторону:
— Город основан священником, явившимся в Пало-Дуро обратить язычников к христианству. Говорят, скоро он принял свое истинное предназначение, а именно основать здесь центр христианской религии и увлечь белую паству на Дикий Запад. И он преуспел в этом. В Кларендоне нет ни одного борделя или низкопробного салуна. Более того, в ресторанах запрещено продавать спиртное. Правда, не каждый согласится основать свое дело на таких условиях, зато юрод славится добропорядочностью. Если бы твоя благочестивая мать знала об этом, она не замедлила бы покинуть Сент-Луис ради Кларендона. Впрочем, никто и ничто не разуверит ее, что Техас не просыхает от пьянства и что любой здесь хватается за «кольт» при малейшей возможности. Кларендон — колыбель будущего.
— Да уж, мама думает, что в таких диких местах живут только грязные скотники, обитающие в запущенных лачугах. Должно быть, она сейчас изводится от беспокойства. По-моему, се больше всего волнует, не забуду ли я за три месяца жизни под твоим кровом, что была воспитана настоящей леди. До сих пор с содроганием вспоминаю пансион, куда они с дедушкой меня упрятали!
— Кстати, я так и не услышал рассказ о том, как тебе удалось улизнуть из-под опеки Райана О'Доннела. Побег, конечно, но как именно? Я даже сомневался, что он вообще удастся. Эти двое, — он непроизвольно скривил рот в неодобрительной усмешке, — задались целью ввести тебя в избранный круг Сент-Луиса, даже если придется применить силу.
Человек, имя которого Теренс Уинслоу упомянул с таким неодобрением, если не сказать с ненавистью, был его тестем. Он держал своих домочадцев в ежовых рукавицах, у них никогда не было права голоса. Тэра живо помнила тот день, когда отец, бледный и решительный, вошел в изысканную гостиную и сделал свое заявление. Он заявил, что намерен оставить Сент-Луис и начать ту жизнь, которая позволит ему дышать свободно. Он добавил, что не надеется уговорить жену последовать за ним, поскольку воля ее совершенно парализована. Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел, исчезнув из жизни троих обитателей особняка, каждый из которых отреагировал на это по-своему. Тэра была в ужасе, ее мать — Либби Уинслоу — шокирована, а ее дедушка в восторге от того, какой оборот приняли события.
После отъезда отца Тэра не раз обращалась к дедушке с просьбой отпустить ее в Кларендон, но гот и слышать об этом не хотел. Он был счастлив заполучить любимую внучку в свое полное распоряжение и надеялся сделать из нее точное подобие Либби…
— На этот раз я была умнее и даже не упомянула о полученном письме, — сообщила Тэра в ответ на вопрос отца. — Промедли я хоть час, маму и дедушку известили бы о письме из Техаса. Короче, я оставила записку, что еду к тебе на все лето, разбила копилку и для пущего авантюризма выбралась наружу через окно.
Тереке усмехнулся, живо представив себе лица жены и тестя, когда выяснилось, что пташка все-таки упорхнула из золотой клетки.
— Знаю, что сказал на что твой дедушка: яблочко от яблони недалеко падает. Я гак и не понял, чем не угодил ему. Должно быть, его ненаглядная Либби чересчур хороша для меня.
Тэра промолчала.
Вскоре после своего бегства на Дикий Запад Теренс получил от Тэры письмо, в котором дочь сообщала ему о помолвке. Жениха, разумеется, выбирал дедушкой. Теренс был уверен, что живая, деятельная Тэра попросту зачахнет рядом с напыщенным и скучным Джозефом Рутерфордом. Тот принадлежал к избранному кругу, который Уинслоу называл про себя «музеем восковых фигур». Правда, он имел весьма смутное представление о том, что за мужчина может быть достоин руки его необыкновенной дочери, но зато точно знал, что тот ничем не будет походить на худосочное воплощение хороших манер, каким был Джозеф Рутерфорд.
В который раз обдумывая все это, Теренс предложил дочери руку и повел ее к дверям отеля, ресторан которого славился своей кухней.
— Стоит вспомнить, что я столько времени жил тут без тебя, как мурашки бегут по коже! — проговорил он.
Тэра неожиданно повернулась и стиснула его в объятиях — и это на главной улице Кларендона! Ну что за девчонка!
— Милый папа, — сказала она серьезно, — я ожидаю от этого лета много интересного.
И события развернулись уже неделю назад, на пустынной дороге, напомнила себе Тэра, с трудом сдерживая нервную дрожь.
Узнав, что убийца на свободе, она еще раз попыталась вспомнить его лицо, но отец как будто намеренно старался помешать ей воссоздать в памяти трагедию. Он уверял, что она еще слишком потрясена, что в свое время можно будет вплотную заняться этим… но не теперь. И Тэра наконец сдалась.
Серо-синие глаза созерцали отвесные стены Пало-Дуро, и во взгляде их спокойное удовлетворение странным образом смешалось с затаенным беспокойством. В последнее время Стоун чувствовал себя как-то странно. Он как будто утратил былое душевное равновесие. Днем он действовал с привычной сосредоточенностью, зато ночные часы все чаще проводил без сна.
Заметив, что стакан пуст, он плеснул туда бренди и поменял местами ноги, лежащие одна на другой на крупном валуне. Раньше он прекрасно обходился без выпивки и уж тем более без женщин.
Возможно, одно неразрывно связано с другим, невесело размышлял Стоун, особенно если речь идет о женщине недоступной. В последнее время он не мог бросить взгляд на свое ложе, чтобы не припомнить, как выглядело на нем распростертое полуодетое тело.
Прескотт поймал себя на том, что снова смотрит туда же, и выругался.
— Что за нелепица! — произнес он вслух и отпил из стакана. — Речь идет о Тэре Уинслоу, болван ты эдакий! По словам Теренса, она чуть ли не монахиня!
Стоун не находил ничего странного в том, чтобы жаждать женщину после долгого воздержания, вот только предпочел бы направить вожделение на более доступный объект. Его попытки выбросить Тэру Уинслоу из головы были так упорны, что хотелось бы добиться лучшего результата!
— Слава Богу, она ничего не помнит из случившегося, — бормотал он, скользя по каньону невидящим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46