— И он опустил драгоценности в корзину.
— А как насчет ужина, милорд? — осведомилась Софи. — Вы не против, если я приготовлю еду для нашего пикничка? Уэйкот высунулся в открытую дверь:
— Темнеет.
— Совсем темно.
— Тогда я разведу огонь. — Он улыбнулся, весьма довольный собой.
— Превосходная мысль, иначе мы замерзнем. И если вы снимете с меня плащ и веревки, я быстро приготовлю трапезу.
— Развязать вас? Сомневаюсь, что это было бы правильным, моя дорогая. Рановато. Наверняка вы кинетесь в лес при первой же возможности. А этого я допустить не могу.
— Ну, пожалуйста, милорд. — Софи кротко опустила глаза, изо всех сил пытаясь казаться испуганной и павшей духом. — Я только приготовлю по чашке чаю да немножко хлеба с сыром.
— Пожалуй, мы с этим справимся.
Все тело Софи напряглось, когда Уэйкот приблизился к ней. Она стояла не шелохнувшись, пока он-развязывал веревки и снимал с нее плащ. Она глубоко вздохнула, когда последний виток упал, но так и не двинулась с места.
— Спасибо, милорд, — спокойно сказала она и шагнула к очагу, бросив взгляд на открытую дверь.
— Не спешите, моя дорогая. — Уэйкот встал на одно колено, просунул руку под кайму ее тяжелой юбки и схватил Софи за лодыжку. Он быстро обвязал одним концом веревки ногу над ботинком, затем поднялся на ноги, держа второй конец веревки в своей руке.
— Ну вот, я себя обезопасил, теперь вы у меня как собачка на поводке. А сейчас к делу: я буду наблюдать, как жена Рейвенвуда обслуживает меня, готовя чай.
Софи сделала несколько осторожных шагов к очагу, проверяя, не собирается ли Уэйкот развлекаться, дергая за веревку и желая уронить свою пленницу. Но он только подошел к очагу и развел огонь. Потом плюхнулся на ложе, держа конец веревки в руке и опершись подбородком о кулак.
Софи чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда изучала содержимое корзинки. С радостью затаила дыхание, достав чайник, и облегченно вздохнула: он с водой.
Тени за дверью становились гуще, Вечерняя прохлада проникала внутрь. Софи провела руками по складкам юбок, пытаясь вспомнить, в каком пакете травы, которые так ей нужны сейчас. Она сделала шаг к двери и сразу почувствовала, как веревка дернула ее за ногу.
— Кажется, пора закрыть дверь, — решил Уэйкот, вставая с ложа и пересекая комнату. — Мы же не хотим, чтобы вы простудились.
Когда дверь на свободу захлопнулась, по телу Софи пробежала волна ужаса. Она закрыла глаза и повернулась к пламени очага, чтобы скрыть от Уэйкота свой страх. Этот человек виноват в смерти ее сестры. Она не позволит страху овладеть ею. Только сохранив спокойствие, она сможет отомстить.
— Чувствуете слабость, дорогая? — удивленно спросил Уэйкот.
Софи снова подняла глаза и посмотрела невидящим взором на пламя:
— Немного, милорд.
— Элизабет не дрожала бы, как кролик. Она всегда относилась к нашим свиданиям как к занятной игре. Элизабет любила такие игры.
Софи не обратила внимания на его слова и, повернувшись спиной к своему пленителю, занялась пакетиком чая из корзины. Она благодарила небеса за столь пышные фалды юбок. Они служили ширмой, за которой ее руки искали пакетик с травой.
Но Софи охватила настоящая паника, когда, бросив взгляд вниз, обнаружила, что вместо нужных ей трав вынула цветы фиалки. Она торопливо запихала их обратно в карман.
— А почему вы не продали изумруды? — поинтересовалась Софи, стремясь отвлечь внимание Уэйкота. Она уселась на скамеечку перед очагом, расправила юбки, а пальцы уже вцепились в другой пакетик.
— Это было бы довольно трудно сделать. Я же говорил вам, что каждый хороший ювелир в Лондоне был предупрежден и следил за появлением изумрудов на рынке. Даже продавая камни по одному, я шел бы на риск. Их огранка уникальна и легко узнаваема. Но, откровенно говоря, Софи, у меня нет никакого желания продавать их.
— Понимаю. Вам нравится то, что вы стащили их у графа Рейвенвуда. — Софи уже возилась с другим пакетиком, открыла его, смешала с чаем, после чего занялась чайником.
— Вы весьма прозорливы, Софи. Странно, но я почувствовал, что вы, и только вы, по-настоящему поймете меня. И напрасно потратили время на Рейвенвуда, как и Элизабет.
Софи налила кипяток в чайник и молилась, чтобы из заваренной ею смеси получилось крепкое снотворное. Она, вся напрягшись, сидела на скамейке, ожидая, когда заварится чай. Подумав, что чай будет горчить, она лихорадочно соображала, как смягчить горечь трав.
— Не забудьте сыр с хлебом, Софи.
— Да, конечно.
Софи потянулась к корзине, взяла булку грубого хлеба, потом обнаружила маленькую сахарницу. Руки задрожали, когда она коснулась изумрудов.
— Но здесь нет ножа для хлеба, милорд.
— Вы считаете, я настолько глуп, чтобы дать вам в руки нож, Софи? У вас есть руки.
Она наклонилась и разломила хлеб руками. Затем, аккуратно снабдив каждый кусок хлеба большим куском сыра, разложила на тарелки. Налила в чашки чай и сказала:
— Все готово, лорд Уэйкот. Вы желаете трапезничать у огня?
— Принесите еду сюда. Обслужите меня, точно своего мужа. Представьте, что мы в гостиной Аббатства. Покажите мне, какой гостеприимной хозяйкой вы можете быть.
Собрав все свои силы, Софи понесла ему чашку чаю.
— Боюсь, я много положила сахару. Надеюсь, чай не будет слишком сладким.
— Я люблю сладкий чай. — Уэйкот выжидающе смотрел на нее, пока она раскладывала перед ним еду. — Садитесь рядом, моя дорогая. Сегодня нам понадобятся силы. У меня есть приятные планы для нас обоих.
Софи медленно села, пытаясь, насколько возможно, отдалиться от Уэйкота.
— Скажите мне, лорд Уэйкот, а вы не боитесь того, что сделает с вами Рейвенвуд, когда узнает, как вы меня оскорбили?
— Ничего не сделает. Ни один человек, находясь в здравом уме, не осмелится мошенничать с Рейвенвудом в карты или обманывать его в бизнесе. Но все знают, что он и пальцем не пошевелит, чтобы рисковать своей шеей из-за дамы. Он уяснил, что нет ни одной женщины, ради которой стоит схлопотать пулю. — Уэйкот прожевал кусочек сыра и отхлебнул чаю. Поморщился:
— Слишком крепкий.
Софи на миг закрыла глаза.
— Я всегда завариваю такой для Рейвенвуда.
— Да? Ну что ж, в таком случае я выпью.
— А почему вы сомневаетесь, что мой муж может вызвать вас на дуэль? Он ведь дрался из-за Элизабет.
— Даже с двумя. Ну, во всяком случае, так говорят. Но это было в первые месяцы после свадьбы, когда он еще верил, что Элизабет любит его. После второй дуэли, должно быть, понял, что никогда не сможет ни завладеть духом Элизабет, ни драться из-за нее с каждым мужчиной. И оставил попытки мстить за честь женщины.
— И вы поэтому не боитесь его? Поскольку твердо знаете, что он не вызовет вас на дуэль из-за меня?
Уэйкот еще отхлебнул чаю. Его взгляд не отрывался от пламени очага.
— А почему он должен вызвать меня из-за вас, если он не сделал это ради Элизабет?
Софи почувствовала в голосе Уэйкота неуверенность. Похоже, он пытался убедить себя, как и ее, что ему нечего бояться Джулиана.
— Любопытное мнение, милорд, — тихо отозвалась Софи.
— А почему, спрашивается, он должен меня вызвать? Вы даже сравниться не можете с Элизабет.
— Это мы уже выяснили. — Софи наблюдала за ним и чувствовала, как от напряжения у нее живот словно стянулся в узел.
Уэйкот еще отпил чаю из чашки. Он делал это механически, не чувствуя вкуса, погрузившись в воспоминания.
— В вас нет ее стиля и очарования.
— Совершенно верно.
— Нет, он не пошлет мне вызов. — Уэйкот медленно улыбнулся. — Но он не дрогнув способен убить вас, как и ее. Да, пожалуй, именно так он и поступит, когда обнаружит, что сегодня произошло.
Софи молчала, пока Уэйкот допивал чай. Ее собственная чашка оставалась нетронутой. Она держала ее в ладонях, не отпив ни глоточка, и ждала.
— Чай был великолепный, дорогая. Теперь позвольте отведать хлеба с сыром.
— Да, милорд. — Софи поднялась.
— Но сначала, — проговорил медленно Уэйкот, — вы начнете раздеваться и наденете на шею изумруды Рейвенвуда. Так всегда поступала Элизабет.
Софи молчала, ожидая, что вот-вот подействуют травы.
— Я не собираюсь раздеваться перед вами, лорд Уэйкот.
— Нет, разденешься! — Неизвестно откуда он вынул небольшой пистолет, не больше ладони. — Ты будешь делать то, что я велю. — И он радостно улыбнулся. — И во всем будешь повторять Элизабет. Я буду руководить каждым твоим шагом, Софи. Даже тем, как ты должна раздвинуть ножки, дорогая.
— Ты такой же сумасшедший, как и она, — прошептала Софи.
Она отступила к огню. Уэйкот ослабил веревку, и она сделала еще шаг, потом еще. Он позволил ей пройти через всю комнату — и вдруг с грубой жестокостью дернул за веревку.
Софи неуклюже шлепнулась на каменный пол и лежа пыталась собраться с силами. Она со страхом посмотрела на Уэйкота. Он все еще улыбался, но его глаза были совсем сонными.
— Ты должна делать так, как я говорю, Софи. Или я причиню тебе боль. Она осторожно села.
— Точно так же, как вы сделали больно Элизабет в ту ночь у пруда. Рейвенвуд ее не убивал. Не так ли? Вы убили ее. И вы убьете меня, как и свою неверную красавицу Элизабет.
— Что за глупости? Я не трогал ее. Это Рейвенвуд убил ее. Сколько можно повторять.
— Нет, милорд, все эти годы вы пытались убедить самого себя, что Рейвенвуд виноват в ее смерти. Вы не хотите признать, что вы убили женщину, которую боготворили. В ту ночь вы преследовали ее, когда она ходила к старой Бесс. Вы подкараулили ее у пруда, когда поняли, куда и зачем она ходила. Вы разгневались на нее. Вы больше не владели собой.
Уэйкот с трудом поднялся. Его красивое лицо исказилось от ярости.
— Она пошла к старой ведьме за ядом, чтобы избавиться от ребенка, как и ты сегодня.
— А ребенок был ваш, верно?
— Да, мой. И она издевалась надо мной, смеясь, что хочет моего отпрыска не больше, чем ребенка Рейвенвуда. — Уэйкот сделал два нетвердых шага к Софи. Пистолет плясал у него в руке. — Она же всегда говорила, что любит меня. Но почему она хотела избавиться от моего ребенка, если любила меня?
— Элизабет никого не могла любить. Она вышла замуж за Рейвенвуда ради положения в обществе и ради денег. — Софи отползала от него на четвереньках, не осмеливаясь встать: он мог снова дернуть за веревку. — И использовала вас как куклу на нитке, она просто забавлялась вами.
— Черт побери! Нет! Я был самым лучшим любовником, который побывал в ее постели. Она мне сама так говорила. — Уэйкот покачнулся и остановился. Выпустив веревку из рук, он потер глаза пальцами. — Что такое со мной?
— Ничего, милорд.
— Что-то не так. Я себя не очень хорошо чувствую. — Он отнял пальцы от глаз, попытался сфокусировать взгляд на Софи. — Что ты со мной сделала, дрянь?
— Ничего, милорд.
— Ты отравила меня! Ты что-то подсыпала в чай! Я убью тебя!
Он дернулся в сторону Софи. Она вскочила, споткнулась. Уэйкот налетел на каменную стену возле очага. Он не заметил, как пистолет выскользнул у него из руки и с легким стуком упал в корзинку с продуктами.
Уэйкот повернулся к Софи. Его взгляд был диким и яростным, — очевидно, травы оказали свое действие.
— Я убью тебя, как и Элизабет. Ты заслуживаешь того, чтобы умереть, как и она. О Бог мой, Элизабет! — Он привалился к каменной стене, тряхнул головой, тщетно пытаясь прояснить ее. — Элизабет, как ты могла сотворить со мной такое? Ты же любила меня!.. — И он со стоном медленно сполз на пол. — Ты же всегда говорила, что любишь меня!..
Софи с ужасом наблюдала, как Уэйкот, судорожно плача, беседовал сам с собой, погружаясь в глубокий сон.
— Убийца! — выдохнула она. Ее сердце колотилось от гнева. — Ты убил мою сестру, так же, как если бы собственноручно приставил пистолет к ее виску.
Она посмотрела на корзину. Она умела стрелять, и Уэйкот заслуживал пули. Мучительно всхлипнув, Софи подбежала к корзине. Пистолет лежал поверх сверкающих изумрудов. Она наклонилась и достала оружие. Схватив пистолет обеими руками, Софи повернулась и направила его на лежавшего без сознания Уэйкота.
— Ты должен умереть! — повторила она громко, снимая пистолет с предохранителя.
Спусковой крючок, утопленный для безопасности в небольшую выемку, переместился в положение стрельбы, и палец Софи лег на курок. Она подошла к Уэйкоту совсем близко, в памяти возникла Амелия на кровати с пустым пузырьком из-под настойки опия.
— Я тебя убью, Уэйкот! И это будет справедливо.
Софи показался бесконечно долгим миг, когда она держала палец на курке. И все-таки она не могла убить безоружного человека, хотя он этого и заслуживал. У нее не хватило мужества выстрелить — с криком отчаяния она опустила пистолет и поставила на предохранитель.
— Боже мой! Неужели я такая слабая?!
Она бросила пистолет в корзину и опустилась на колени, чтобы отвязать веревку от ботинка. Пальцы дрожали, но она справилась. Софи решила не брать ни изумруды, ни пистолет. Она все равно ничего не смогла бы объяснить Рейвенвуду.
Не оборачиваясь, Софи открыла дверь и выскочила в ночь. Лошадь Уэйкота тихо заржала.
— Слушай, друг мой, у меня нет времени тебя седлать, — прошептала Софи, схватив уздечку. — Надо спешить. В аббатстве наверняка все уже в полной панике.
Она провела лошадь через груды камней, которые были когда-то стеной крепости. Обернула юбку вокруг колен и забралась на лошадь. Животное захрапело, потанцевало под ней и смирилось.
— Не волнуйся, дружок. Я знаю дорогу в аббатство., — Софи пустила лошадь шагом, а потом перевела в легкий галоп.
Дорогой она лихорадочно пыталась сообразить, как все объяснить перепуганным слугам. Она вспомнила, как услышала стук копыт убегающего мерина, когда Уэйкот захватил ее. Без сомнения, ее конь дома.
Конь, вернувшийся без хозяйки в аббатство, означает только одно — Софи упала, с ней случилось несчастье. Ее, наверное, уже давно ищут в лесу.
Она, конечно, никому не может рассказать о ее похищении Уэйкотом. Она не осмелилась бы рассказать Джулиану эту историю, зная, как виконт ошибался в том, что граф не вызовет никого на дуэль из-за женщины. Если бы Джулиан узнал о невероятном поступке виконта, он в то же мгновение вызвал бы его на дуэль.
«Проклятие! Я должна была убить Уэйкота сама, ведь у меня же был шанс. А теперь никто не знает, что еще произойдет. И мне придется лгать Джулиану».
Софи не умела лгать. И она это прекрасно знала. Но по крайней мере сегодня у нее есть время выдумать что-то и выучить свою версию наизусть. Джулиан все еще в Лондоне, а значит — в безопасности.
Так размышляла Софи, пока не увидела огни аббатства за деревьями. И поняла, что следует немедленно избавиться от лошади Уэйкота, чтобы представить все так, будто она шла пешком, очнувшись после падения со своего мерина. Не может же она появиться верхом.
Бог ты мой, сколько надо всего предусмотреть, когда собираешься обмануть. Одна ложь невольно тащит за собой другую.
Нехотя Софи соскользнула с лошади на землю. Отпустила животное, хлопнув его по крутому боку, направляя обратно по дороге. Софи подобрала край юбок и поспешила к аббатству. Она ломала голову, пытаясь сочинить правдоподобную историю для слуг. Каждую частичку своего вымысла она должна поставить на свое место, иначе — пропала.
Но, выбравшись из леса, окружавшего большой дом, Софи поняла: перед ней задача гораздо серьезнее, чем думалось раньше.
Свет лился сквозь парадную дверь, слуги суетились, готовя факелы. В свете луны Софи увидела несколько оседланных лошадей — их выводили из конюшни.
Знакомая темноволосая фигура в сапогах и узких бриджах стояла на лестнице. Джулиан холодным ровным голосом отдавал приказы. Похоже, он только что появился, а следовательно, выехал из Лондона еще до зари.
Софи охватила настоящая паника. Ей было нелегко сочинить историю для слуг, которые и так должны были верить каждому ее слову. Но Софи сомневалась, что она в состоянии придумать что-то убедительное для мужа.
Джулиан не раз повторял, что всегда знает, говорит ли она правду. Но выбора не было, и, подбадривая себя, она пошла вперед. Главное, не допустить, чтобы муж стрелялся из-за нее на дуэли.
— Вот она, милорд!
— Ах, слава Богу! Она в безопасности!
— Милорд, милорд, посмотрите! Там, на краю леса! Это леди!
Громкие крики искренней радости неслись со всех сторон, когда Софи вышла из-за деревьев. Она с изумлением обнаружила неподдельное ликование слуг, увидевших ее. Да, они, безусловно, оказались в крайне затруднительном положении, когда Джулиан потребовал отчета о том, где находится его жена.
Граф Рейвенвуд увидел в лунном свете Софи. Ни слова не говоря, он спрыгнул с лестницы, пересек выложенный камнями двор и сильной рукой схватил ее:
— Софи! Бог ты мой! Я чуть не умер от беспокойства! Где ты была? С тобой все в порядке? Ты не ранена? Я должен наказать тебя за то, что ты меня так испугала. Что случилось?
Хотя Софи напомнила себе о тяжелом испытании, которое ее ждет, она почувствовала облегчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— А как насчет ужина, милорд? — осведомилась Софи. — Вы не против, если я приготовлю еду для нашего пикничка? Уэйкот высунулся в открытую дверь:
— Темнеет.
— Совсем темно.
— Тогда я разведу огонь. — Он улыбнулся, весьма довольный собой.
— Превосходная мысль, иначе мы замерзнем. И если вы снимете с меня плащ и веревки, я быстро приготовлю трапезу.
— Развязать вас? Сомневаюсь, что это было бы правильным, моя дорогая. Рановато. Наверняка вы кинетесь в лес при первой же возможности. А этого я допустить не могу.
— Ну, пожалуйста, милорд. — Софи кротко опустила глаза, изо всех сил пытаясь казаться испуганной и павшей духом. — Я только приготовлю по чашке чаю да немножко хлеба с сыром.
— Пожалуй, мы с этим справимся.
Все тело Софи напряглось, когда Уэйкот приблизился к ней. Она стояла не шелохнувшись, пока он-развязывал веревки и снимал с нее плащ. Она глубоко вздохнула, когда последний виток упал, но так и не двинулась с места.
— Спасибо, милорд, — спокойно сказала она и шагнула к очагу, бросив взгляд на открытую дверь.
— Не спешите, моя дорогая. — Уэйкот встал на одно колено, просунул руку под кайму ее тяжелой юбки и схватил Софи за лодыжку. Он быстро обвязал одним концом веревки ногу над ботинком, затем поднялся на ноги, держа второй конец веревки в своей руке.
— Ну вот, я себя обезопасил, теперь вы у меня как собачка на поводке. А сейчас к делу: я буду наблюдать, как жена Рейвенвуда обслуживает меня, готовя чай.
Софи сделала несколько осторожных шагов к очагу, проверяя, не собирается ли Уэйкот развлекаться, дергая за веревку и желая уронить свою пленницу. Но он только подошел к очагу и развел огонь. Потом плюхнулся на ложе, держа конец веревки в руке и опершись подбородком о кулак.
Софи чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда изучала содержимое корзинки. С радостью затаила дыхание, достав чайник, и облегченно вздохнула: он с водой.
Тени за дверью становились гуще, Вечерняя прохлада проникала внутрь. Софи провела руками по складкам юбок, пытаясь вспомнить, в каком пакете травы, которые так ей нужны сейчас. Она сделала шаг к двери и сразу почувствовала, как веревка дернула ее за ногу.
— Кажется, пора закрыть дверь, — решил Уэйкот, вставая с ложа и пересекая комнату. — Мы же не хотим, чтобы вы простудились.
Когда дверь на свободу захлопнулась, по телу Софи пробежала волна ужаса. Она закрыла глаза и повернулась к пламени очага, чтобы скрыть от Уэйкота свой страх. Этот человек виноват в смерти ее сестры. Она не позволит страху овладеть ею. Только сохранив спокойствие, она сможет отомстить.
— Чувствуете слабость, дорогая? — удивленно спросил Уэйкот.
Софи снова подняла глаза и посмотрела невидящим взором на пламя:
— Немного, милорд.
— Элизабет не дрожала бы, как кролик. Она всегда относилась к нашим свиданиям как к занятной игре. Элизабет любила такие игры.
Софи не обратила внимания на его слова и, повернувшись спиной к своему пленителю, занялась пакетиком чая из корзины. Она благодарила небеса за столь пышные фалды юбок. Они служили ширмой, за которой ее руки искали пакетик с травой.
Но Софи охватила настоящая паника, когда, бросив взгляд вниз, обнаружила, что вместо нужных ей трав вынула цветы фиалки. Она торопливо запихала их обратно в карман.
— А почему вы не продали изумруды? — поинтересовалась Софи, стремясь отвлечь внимание Уэйкота. Она уселась на скамеечку перед очагом, расправила юбки, а пальцы уже вцепились в другой пакетик.
— Это было бы довольно трудно сделать. Я же говорил вам, что каждый хороший ювелир в Лондоне был предупрежден и следил за появлением изумрудов на рынке. Даже продавая камни по одному, я шел бы на риск. Их огранка уникальна и легко узнаваема. Но, откровенно говоря, Софи, у меня нет никакого желания продавать их.
— Понимаю. Вам нравится то, что вы стащили их у графа Рейвенвуда. — Софи уже возилась с другим пакетиком, открыла его, смешала с чаем, после чего занялась чайником.
— Вы весьма прозорливы, Софи. Странно, но я почувствовал, что вы, и только вы, по-настоящему поймете меня. И напрасно потратили время на Рейвенвуда, как и Элизабет.
Софи налила кипяток в чайник и молилась, чтобы из заваренной ею смеси получилось крепкое снотворное. Она, вся напрягшись, сидела на скамейке, ожидая, когда заварится чай. Подумав, что чай будет горчить, она лихорадочно соображала, как смягчить горечь трав.
— Не забудьте сыр с хлебом, Софи.
— Да, конечно.
Софи потянулась к корзине, взяла булку грубого хлеба, потом обнаружила маленькую сахарницу. Руки задрожали, когда она коснулась изумрудов.
— Но здесь нет ножа для хлеба, милорд.
— Вы считаете, я настолько глуп, чтобы дать вам в руки нож, Софи? У вас есть руки.
Она наклонилась и разломила хлеб руками. Затем, аккуратно снабдив каждый кусок хлеба большим куском сыра, разложила на тарелки. Налила в чашки чай и сказала:
— Все готово, лорд Уэйкот. Вы желаете трапезничать у огня?
— Принесите еду сюда. Обслужите меня, точно своего мужа. Представьте, что мы в гостиной Аббатства. Покажите мне, какой гостеприимной хозяйкой вы можете быть.
Собрав все свои силы, Софи понесла ему чашку чаю.
— Боюсь, я много положила сахару. Надеюсь, чай не будет слишком сладким.
— Я люблю сладкий чай. — Уэйкот выжидающе смотрел на нее, пока она раскладывала перед ним еду. — Садитесь рядом, моя дорогая. Сегодня нам понадобятся силы. У меня есть приятные планы для нас обоих.
Софи медленно села, пытаясь, насколько возможно, отдалиться от Уэйкота.
— Скажите мне, лорд Уэйкот, а вы не боитесь того, что сделает с вами Рейвенвуд, когда узнает, как вы меня оскорбили?
— Ничего не сделает. Ни один человек, находясь в здравом уме, не осмелится мошенничать с Рейвенвудом в карты или обманывать его в бизнесе. Но все знают, что он и пальцем не пошевелит, чтобы рисковать своей шеей из-за дамы. Он уяснил, что нет ни одной женщины, ради которой стоит схлопотать пулю. — Уэйкот прожевал кусочек сыра и отхлебнул чаю. Поморщился:
— Слишком крепкий.
Софи на миг закрыла глаза.
— Я всегда завариваю такой для Рейвенвуда.
— Да? Ну что ж, в таком случае я выпью.
— А почему вы сомневаетесь, что мой муж может вызвать вас на дуэль? Он ведь дрался из-за Элизабет.
— Даже с двумя. Ну, во всяком случае, так говорят. Но это было в первые месяцы после свадьбы, когда он еще верил, что Элизабет любит его. После второй дуэли, должно быть, понял, что никогда не сможет ни завладеть духом Элизабет, ни драться из-за нее с каждым мужчиной. И оставил попытки мстить за честь женщины.
— И вы поэтому не боитесь его? Поскольку твердо знаете, что он не вызовет вас на дуэль из-за меня?
Уэйкот еще отхлебнул чаю. Его взгляд не отрывался от пламени очага.
— А почему он должен вызвать меня из-за вас, если он не сделал это ради Элизабет?
Софи почувствовала в голосе Уэйкота неуверенность. Похоже, он пытался убедить себя, как и ее, что ему нечего бояться Джулиана.
— Любопытное мнение, милорд, — тихо отозвалась Софи.
— А почему, спрашивается, он должен меня вызвать? Вы даже сравниться не можете с Элизабет.
— Это мы уже выяснили. — Софи наблюдала за ним и чувствовала, как от напряжения у нее живот словно стянулся в узел.
Уэйкот еще отпил чаю из чашки. Он делал это механически, не чувствуя вкуса, погрузившись в воспоминания.
— В вас нет ее стиля и очарования.
— Совершенно верно.
— Нет, он не пошлет мне вызов. — Уэйкот медленно улыбнулся. — Но он не дрогнув способен убить вас, как и ее. Да, пожалуй, именно так он и поступит, когда обнаружит, что сегодня произошло.
Софи молчала, пока Уэйкот допивал чай. Ее собственная чашка оставалась нетронутой. Она держала ее в ладонях, не отпив ни глоточка, и ждала.
— Чай был великолепный, дорогая. Теперь позвольте отведать хлеба с сыром.
— Да, милорд. — Софи поднялась.
— Но сначала, — проговорил медленно Уэйкот, — вы начнете раздеваться и наденете на шею изумруды Рейвенвуда. Так всегда поступала Элизабет.
Софи молчала, ожидая, что вот-вот подействуют травы.
— Я не собираюсь раздеваться перед вами, лорд Уэйкот.
— Нет, разденешься! — Неизвестно откуда он вынул небольшой пистолет, не больше ладони. — Ты будешь делать то, что я велю. — И он радостно улыбнулся. — И во всем будешь повторять Элизабет. Я буду руководить каждым твоим шагом, Софи. Даже тем, как ты должна раздвинуть ножки, дорогая.
— Ты такой же сумасшедший, как и она, — прошептала Софи.
Она отступила к огню. Уэйкот ослабил веревку, и она сделала еще шаг, потом еще. Он позволил ей пройти через всю комнату — и вдруг с грубой жестокостью дернул за веревку.
Софи неуклюже шлепнулась на каменный пол и лежа пыталась собраться с силами. Она со страхом посмотрела на Уэйкота. Он все еще улыбался, но его глаза были совсем сонными.
— Ты должна делать так, как я говорю, Софи. Или я причиню тебе боль. Она осторожно села.
— Точно так же, как вы сделали больно Элизабет в ту ночь у пруда. Рейвенвуд ее не убивал. Не так ли? Вы убили ее. И вы убьете меня, как и свою неверную красавицу Элизабет.
— Что за глупости? Я не трогал ее. Это Рейвенвуд убил ее. Сколько можно повторять.
— Нет, милорд, все эти годы вы пытались убедить самого себя, что Рейвенвуд виноват в ее смерти. Вы не хотите признать, что вы убили женщину, которую боготворили. В ту ночь вы преследовали ее, когда она ходила к старой Бесс. Вы подкараулили ее у пруда, когда поняли, куда и зачем она ходила. Вы разгневались на нее. Вы больше не владели собой.
Уэйкот с трудом поднялся. Его красивое лицо исказилось от ярости.
— Она пошла к старой ведьме за ядом, чтобы избавиться от ребенка, как и ты сегодня.
— А ребенок был ваш, верно?
— Да, мой. И она издевалась надо мной, смеясь, что хочет моего отпрыска не больше, чем ребенка Рейвенвуда. — Уэйкот сделал два нетвердых шага к Софи. Пистолет плясал у него в руке. — Она же всегда говорила, что любит меня. Но почему она хотела избавиться от моего ребенка, если любила меня?
— Элизабет никого не могла любить. Она вышла замуж за Рейвенвуда ради положения в обществе и ради денег. — Софи отползала от него на четвереньках, не осмеливаясь встать: он мог снова дернуть за веревку. — И использовала вас как куклу на нитке, она просто забавлялась вами.
— Черт побери! Нет! Я был самым лучшим любовником, который побывал в ее постели. Она мне сама так говорила. — Уэйкот покачнулся и остановился. Выпустив веревку из рук, он потер глаза пальцами. — Что такое со мной?
— Ничего, милорд.
— Что-то не так. Я себя не очень хорошо чувствую. — Он отнял пальцы от глаз, попытался сфокусировать взгляд на Софи. — Что ты со мной сделала, дрянь?
— Ничего, милорд.
— Ты отравила меня! Ты что-то подсыпала в чай! Я убью тебя!
Он дернулся в сторону Софи. Она вскочила, споткнулась. Уэйкот налетел на каменную стену возле очага. Он не заметил, как пистолет выскользнул у него из руки и с легким стуком упал в корзинку с продуктами.
Уэйкот повернулся к Софи. Его взгляд был диким и яростным, — очевидно, травы оказали свое действие.
— Я убью тебя, как и Элизабет. Ты заслуживаешь того, чтобы умереть, как и она. О Бог мой, Элизабет! — Он привалился к каменной стене, тряхнул головой, тщетно пытаясь прояснить ее. — Элизабет, как ты могла сотворить со мной такое? Ты же любила меня!.. — И он со стоном медленно сполз на пол. — Ты же всегда говорила, что любишь меня!..
Софи с ужасом наблюдала, как Уэйкот, судорожно плача, беседовал сам с собой, погружаясь в глубокий сон.
— Убийца! — выдохнула она. Ее сердце колотилось от гнева. — Ты убил мою сестру, так же, как если бы собственноручно приставил пистолет к ее виску.
Она посмотрела на корзину. Она умела стрелять, и Уэйкот заслуживал пули. Мучительно всхлипнув, Софи подбежала к корзине. Пистолет лежал поверх сверкающих изумрудов. Она наклонилась и достала оружие. Схватив пистолет обеими руками, Софи повернулась и направила его на лежавшего без сознания Уэйкота.
— Ты должен умереть! — повторила она громко, снимая пистолет с предохранителя.
Спусковой крючок, утопленный для безопасности в небольшую выемку, переместился в положение стрельбы, и палец Софи лег на курок. Она подошла к Уэйкоту совсем близко, в памяти возникла Амелия на кровати с пустым пузырьком из-под настойки опия.
— Я тебя убью, Уэйкот! И это будет справедливо.
Софи показался бесконечно долгим миг, когда она держала палец на курке. И все-таки она не могла убить безоружного человека, хотя он этого и заслуживал. У нее не хватило мужества выстрелить — с криком отчаяния она опустила пистолет и поставила на предохранитель.
— Боже мой! Неужели я такая слабая?!
Она бросила пистолет в корзину и опустилась на колени, чтобы отвязать веревку от ботинка. Пальцы дрожали, но она справилась. Софи решила не брать ни изумруды, ни пистолет. Она все равно ничего не смогла бы объяснить Рейвенвуду.
Не оборачиваясь, Софи открыла дверь и выскочила в ночь. Лошадь Уэйкота тихо заржала.
— Слушай, друг мой, у меня нет времени тебя седлать, — прошептала Софи, схватив уздечку. — Надо спешить. В аббатстве наверняка все уже в полной панике.
Она провела лошадь через груды камней, которые были когда-то стеной крепости. Обернула юбку вокруг колен и забралась на лошадь. Животное захрапело, потанцевало под ней и смирилось.
— Не волнуйся, дружок. Я знаю дорогу в аббатство., — Софи пустила лошадь шагом, а потом перевела в легкий галоп.
Дорогой она лихорадочно пыталась сообразить, как все объяснить перепуганным слугам. Она вспомнила, как услышала стук копыт убегающего мерина, когда Уэйкот захватил ее. Без сомнения, ее конь дома.
Конь, вернувшийся без хозяйки в аббатство, означает только одно — Софи упала, с ней случилось несчастье. Ее, наверное, уже давно ищут в лесу.
Она, конечно, никому не может рассказать о ее похищении Уэйкотом. Она не осмелилась бы рассказать Джулиану эту историю, зная, как виконт ошибался в том, что граф не вызовет никого на дуэль из-за женщины. Если бы Джулиан узнал о невероятном поступке виконта, он в то же мгновение вызвал бы его на дуэль.
«Проклятие! Я должна была убить Уэйкота сама, ведь у меня же был шанс. А теперь никто не знает, что еще произойдет. И мне придется лгать Джулиану».
Софи не умела лгать. И она это прекрасно знала. Но по крайней мере сегодня у нее есть время выдумать что-то и выучить свою версию наизусть. Джулиан все еще в Лондоне, а значит — в безопасности.
Так размышляла Софи, пока не увидела огни аббатства за деревьями. И поняла, что следует немедленно избавиться от лошади Уэйкота, чтобы представить все так, будто она шла пешком, очнувшись после падения со своего мерина. Не может же она появиться верхом.
Бог ты мой, сколько надо всего предусмотреть, когда собираешься обмануть. Одна ложь невольно тащит за собой другую.
Нехотя Софи соскользнула с лошади на землю. Отпустила животное, хлопнув его по крутому боку, направляя обратно по дороге. Софи подобрала край юбок и поспешила к аббатству. Она ломала голову, пытаясь сочинить правдоподобную историю для слуг. Каждую частичку своего вымысла она должна поставить на свое место, иначе — пропала.
Но, выбравшись из леса, окружавшего большой дом, Софи поняла: перед ней задача гораздо серьезнее, чем думалось раньше.
Свет лился сквозь парадную дверь, слуги суетились, готовя факелы. В свете луны Софи увидела несколько оседланных лошадей — их выводили из конюшни.
Знакомая темноволосая фигура в сапогах и узких бриджах стояла на лестнице. Джулиан холодным ровным голосом отдавал приказы. Похоже, он только что появился, а следовательно, выехал из Лондона еще до зари.
Софи охватила настоящая паника. Ей было нелегко сочинить историю для слуг, которые и так должны были верить каждому ее слову. Но Софи сомневалась, что она в состоянии придумать что-то убедительное для мужа.
Джулиан не раз повторял, что всегда знает, говорит ли она правду. Но выбора не было, и, подбадривая себя, она пошла вперед. Главное, не допустить, чтобы муж стрелялся из-за нее на дуэли.
— Вот она, милорд!
— Ах, слава Богу! Она в безопасности!
— Милорд, милорд, посмотрите! Там, на краю леса! Это леди!
Громкие крики искренней радости неслись со всех сторон, когда Софи вышла из-за деревьев. Она с изумлением обнаружила неподдельное ликование слуг, увидевших ее. Да, они, безусловно, оказались в крайне затруднительном положении, когда Джулиан потребовал отчета о том, где находится его жена.
Граф Рейвенвуд увидел в лунном свете Софи. Ни слова не говоря, он спрыгнул с лестницы, пересек выложенный камнями двор и сильной рукой схватил ее:
— Софи! Бог ты мой! Я чуть не умер от беспокойства! Где ты была? С тобой все в порядке? Ты не ранена? Я должен наказать тебя за то, что ты меня так испугала. Что случилось?
Хотя Софи напомнила себе о тяжелом испытании, которое ее ждет, она почувствовала облегчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34