Та ли это обычная, ничем не п
римечательная дорога, по которой я ходил столько раз? Правда ли, что тольк
о час назад я расстался с моими домашними?
Я был слишком взволнован и потрясен, чтобы разговаривать. Какая-то глуха
я тоска лежала у меня на сердце.
Снова ее голос первый нарушил молчание.
Ц Я хочу спросить вас, Ц вдруг сказала она, Ц у вас много знакомых в Лон
доне?
Ц Да, много.
Ц И есть знатные и титулованные? Ц В ее голосе слышалось какое-то глухо
е беспокойство.
Я медлил с ответом.
Ц Есть и такие, Ц сказал я наконец.
Ц Много... Ц Она остановилась и вопросительно посмотрела мне в лицо. Ц М
ного среди них баронетов?
Я так удивился, что не мог сразу ответить. В свою очередь, я спросил:
Ц Почему вы об этом спрашиваете?
Ц Потому что ради собственного спокойствия я надеюсь, что есть один бар
онет, с которым вы незнакомы.
Ц Вы мне его назовете?
Ц Я не могу, я не смею, я выхожу из себя, когда упоминаю о нем! Ц Она заговор
ила громко, гневно, она погрозила кому-то худым кулачком, но вдруг справил
ась со своим волнением и прибавила уже шепотом: Ц Скажите мне, с кем из ни
х вы знакомы?
Желая успокоить ее, я назвал три фамилии Ц двух отцов семейств, чьим доче
рям я преподавал, и одного холостяка, который однажды взял меня в плавани
е на свою яхту, чтобы я делал для него зарисовки.
Ц Нет, вы не знаете его, Ц сказала она со вздохом облегчения. Ц А сами вы
Ц человек знатный, титулованный?
Ц О нет. Я простой учитель рисования.
Не успел ответ, к которому, пожалуй, примешивалось легкое сожаление, слет
еть с моих губ, как она схватила меня за руку с поспешностью, столь характе
рной для всех ее движений.
Ц Не знатный! Простой человек! Ц сказала она как бы про себя. Ц Значит, я
могу ему довериться!
Я был больше не в силах сдерживать свое любопытство.
Ц Наверно, у вас есть серьезные причины жаловаться на некоторых знатны
х господ, Ц сказал я. Ц Боюсь, что баронет, которого вы не хотите назвать,
причинил вам много зла. Не из-за него ли вы сейчас здесь, одна, ночью?
Ц Не спрашивайте меня, не говорите об этом! Ц отвечала она. Ц Меня жесто
ко обидели, мне причинили страшное зло. Но если вы хотите мне добра, идите
быстрее и не говорите со мной. Я очень хочу молчать, я очень хочу успокоить
ся, если только смогу.
Мы поспешно продолжали наш путь и около получаса не произносили ни слова
. Время от времени я украдкой смотрел на мою спутницу. Выражение ее лица ос
тавалось по-прежнему хмурым, губы были сжаты. Она вглядывалась в даль нап
ряженно и в то же время рассеянно.
Показались первые дома, мы миновали предместье и вышли к городской школе
. Только тогда лицо ее прояснилось, и она заговорила снова.
Ц Вы живете в Лондоне? Ц спросила она.
Ц Да. Ц И, думая, что, возможно, она рассчитывает на мою помощь в дальнейш
ем и что мне следует предупредить ее о моем отъезде, я прибавил: Ц Но завт
ра я уезжаю на некоторое время. Я еду в деревню.
Ц Куда? Ц спросила она. Ц На север или на юг?
Ц На север, в Кумберленд.
Ц Кумберленд... Ц Она с нежностью повторила это название. Ц Я бы тоже хо
тела поехать туда. Я была когда-то счастлива в Кумберленде.
Я снова попытался поднять завесу, которая разделяла нас.
Ц Вы, наверно, из прекрасного озерного края? Ц спросил я.
Ц Нет, Ц отвечала она. Ц Я родилась в Хемпшире, но когда-то я ходила в шко
лу, недолго, в Кумберленде. Озера? Я не помню озер. Но там есть деревня Лимме
ридж и имение Лиммеридж. Я бы хотела снова взглянуть на те места.
Теперь был мой черед остановиться. Я замер от удивления. То, что моя странн
ая спутница упомянула имение мистера Фэрли, буквально ошеломило меня.
Ц Вы услышали чей-то голос? Ц спросила она испуганно, как только я остан
овился.
Ц Нет, нет, но вы назвали Лиммеридж. Я слышал о нем несколько дней назад от
людей из Кумберленда.
Ц Ах, я, конечно, их не знаю... Миссис Фэрли умерла, муж ее тоже. Их дочка, наве
рно, вышла замуж и уехала. Я не знаю, кто теперь живет в Лиммеридже. Я люблю в
сю эту семью в память о миссис Фэрли.
Казалось, она хотела еще что-то прибавить, но в это время мы вышли к застав
е. Она сжала мою руку и с беспокойством посмотрела на ворота.
Ц Сторож не видит нас? Ц спросила она.
Но сторож не выглянул. Никто не видел нас. Никого вокруг не было. Когда пок
азались газовые фонари и дома, тревога ее усилилась.
Ц Вот и Лондон, Ц сказала она. Ц Вы нигде не видите кэба? Я устала. Мне стр
ашно. Я хочу сесть в кэб и уехать.
Я объяснил ей, что, если на пути мы не встретим пустого экипажа, нам надо до
йти до стоянки кэбов, и попытался возобновить разговор о Кумберленде. Но
бесполезно: ею целиком овладела мысль о возможности спрятаться в кэб и у
ехать. Ни о чем другом она не могла ни говорить, ни думать.
Мы пошли дальше и вскоре увидели кэб, который остановился неподалеку от
нас, на противоположной стороне улицы. Какой-то джентльмен вышел из него
и скрылся за садовой калиткой. Я окликнул кучера, и он снова влез на козлы.
Нетерпение моей спутницы было столь велико, что она заставила меня переб
ежать с ней дорогу.
Ц Сейчас так поздно, Ц говорила она. Ц Я тороплюсь только оттого, что та
к поздно...
Ц Я не могу подвезти вас, сэр, если вам не в сторону Тотнема, Ц вежливо ск
азал кэбмен, когда я открывал дверцу кэба. Ц Лошадь падает от усталости.
Она дотянет только до конюшни.
Ц Да, да, мне в ту сторону, мне именно в ту сторону, Ц проговорила она, зады
хаясь от нетерпения, и быстро села в кэб.
Удостоверившись, что возница так же трезв, как и вежлив, я все же попросил
разрешения проводить ее.
Ц Нет, нет! Ц резко отказалась она. Ц Теперь мне хорошо, теперь я спокой
на. Если вы порядочный человек, помните ваше обещание. Пусть кэбмен едет, п
ока я не остановлю его. Благодарю вас, о, благодарю, благодарю вас!
Я держался за дверцу кареты.
Она схватила мою руку, поцеловала ее и оттолкнула. Кэб тотчас же тронулся
в путь. Я пошел дальше по улице со смутным желанием остановить его, сам не
знаю зачем, но не решился сделать это, чтобы не встревожить и не испугать е
е, наконец окликнул кучера, но слишком тихо, чтобы привлечь его внимание. С
тук колес затих в отдалении, кэб растаял среди черных теней, Ц женщина в
белом исчезла.
Прошло около десяти минут. Я продолжал свой путь в каком-то забытьи, сомне
ваясь в реальности происшедшего, мучась неясным ощущением собственной
вины и в то же время не понимая, в чем она. Я шел бесцельно, куда глаза глядят
. Мысли мои были в полном смятении, как вдруг я пришел в себя, словно просну
вшись, услыхав совсем близко, за спиной, стук колес быстро приближавшего
ся экипажа.
Я остановился в густой тени каких-то деревьев. Неподалеку от меня, на прот
ивоположной стороне улицы, тусклый фонарь осветил фигуру полисмена, мед
ленно шагавшего навстречу экипажу.
Открытая коляска с двумя седоками проехала мимо меня.
Ц Стой! Ц закричал один из них. Ц Вот полисмен, спросим его.
Лошади сразу же остановились в нескольких шагах от того места, где я стоя
л в темноте.
Ц Полисмен! Ц крикнул тот же человек. Ц Не проходила ли тут женщина?
Ц Какая из себя, сэр?
Ц Женщина в лиловом платье...
Ц Нет, нет, Ц перебил его второй. Ц Платье лежало на ее постели. Она, наве
рно, ушла в том, в чем приехала к нам. В белом, полисмен! Женщина в белом.
Ц Я такой не видел, сэр.
Ц Если вы или кто другой увидит эту женщину, задержите и доставьте под на
дежной охраной по этому адресу. Я оплачу все расходы и дам в придачу больш
ое вознаграждение.
Полисмен посмотрел на протянутую карточку:
Ц Задержать ее, сэр? Что она сделала?
Ц "Сделала"! Она убежала из сумасшедшего дома. Не забудьте: женщина в бело
м. Едем!


V

«Она убежала из сумасшедшего дома...»
Я не могу с уверенностью сказать, что это открытие было для меня полной не
ожиданностью. Кое-какие странные вопросы, заданные мне женщиной в белом
после моего вынужденного согласия ни в чем не препятствовать ей, подсказ
ывали, что она либо неуравновешенна, либо только что пережила какое-то тя
желое потрясение. Но мысль о полной потере рассудка, которая обычно возн
икает у нас при упоминании о сумасшедшем доме, не пришла мне в голову и ник
ак не вязалась с ее обликом. Ни в ее разговоре, ни в ее действиях, с моей точк
и зрения, не было ничего безумного, и слова, сказанные незнакомцем полисм
ену, не убеждали меня.
Что же я сделал? Помог ли я скрыться жертве страшного шантажа или выпусти
л на свободу лондонских просторов больное существо, хотя моим долгом, ка
к и долгом всякого другого человека, было водворить ее обратно в лечебни
цу. Сердце мое сжималось от этих вопросов, совесть мучила меня, но ничего н
ельзя было изменить.
Когда я наконец добрался до своей комнаты, мне было не до сна. Через нескол
ько часов я должен был ехать в Кумберленд. Я сел за стол, попробовал сперва
читать, потом рисовать, но женщина в белом стояла у меня перед глазами. Не
попала ли эта несчастная снова в беду? Это мучило меня больше всего. Затем
следовали другие, менее тревожные думы. Где она остановила кэб? Что с ней т
еперь? Удалось ли ее преследователям нагнать ее и задержать? Или она прод
олжает свой путь, и наши дороги, такие далекие, должны еще раз скреститься
в таинственном будущем?
С облегчением встретил я час отъезда, когда наконец мог запереть за собо
й дверь и, попрощавшись с Лондоном и лондонскими друзьями, двинулся навс
тречу новой жизни и новым интересам. Даже вокзальная сутолока, обычно та
кая утомительная, была мне приятна.
В приписке к письму говорилось, что я должен доехать до Карлайля, а затем п
ересесть на поезд, идущий по направлению к морю. К несчастью, между Ланкас
тером и Карлайлем что-то случилось с нашим паровозом, и я опоздал на перес
адку. Мне пришлось прождать несколько часов. Было уже около одиннадцати
часов вечера, когда я приехал на ближайшую к Лиммериджу станцию. Тьма был
а такая, что я с трудом разглядел маленький шарабан, любезно присланный з
а мной мистером Фэрли.
Кучер был явно обеспокоен моим опозданием, но, по обычаю вышколенных анг
лийских слуг, упорно молчал. Мы двинулись почти шагом. Дорога была плохая,
и кучеру было трудно ехать по ней в полной темноте. Часа через полтора я на
конец услышал, как колеса мягко зашуршали по гравию. Гул морского прибоя
раздавался совсем неподалеку. Мы проехали одни ворота, потом вторые и ос
тановились перед домом. Меня встретил ливрейный слуга, уже успевший снят
ь свою парадную одежду. Он доложил мне, что господа легли спать, и провел м
еня в огромную роскошную столовую, где на конце огромного пустынного сто
ла ждал меня одинокий ужин.
Я был слишком измучен, чтобы есть и пить с удовольствием, тем более что слу
га прислуживал мне так, как если бы перед ним сидело целое общество, а не я
один.
Через четверть часа я встал из-за стола. Слуга провел меня наверх, в наряд
ную комнату, торжественно произнес:
Ц Завтрак будет подан в девять часов, Ц и, удостоверившись, что все в пор
ядке, бесшумно удалился.
«Что мне сегодня приснится? Ц подумал я, задувая свечу. Ц Женщина в бело
м или незнакомые обитатели пышного кумберлендского дома?»
Так странно было засыпать под этим кровом, где я еще никого не знал!


VI

Когда наутро я проснулся и распахнул ставни, передо мной под ярким авгус
товским солнцем радостно искрилось море и далекие берега Шотландии обр
амляли горизонт голубой дымкой.
Этот чудесный вид был такой неожиданной переменой после мрачных кирпич
но-каменных пейзажей Лондона, что я мгновенно почувствовал себя обновле
нным. Смутное ощущение полной оторванности от прошлого, без всякого ясно
го представления о будущем овладело мной. Все, что случилось еще так неда
вно, казалось, произошло много месяцев назад. И то, как маленький Песка объ
явил мне о своем вмешательстве в мою судьбу; и прощальный вечер с матушко
й и сестрой; даже мое загадочное приключение по дороге в Лондон Ц все это
было как будто давным-давно, в совсем другой эпохе моего существования, и
, хотя женщина в белом все еще не выходила у меня из головы, ее образ потуск
нел и отдалился.
За несколько минут до девяти часов я спустился вниз. Молчаливый слуга на
шел меня заблудившимся в коридорах нижнего этажа и милостиво показал до
рогу в столовую.
Когда он открыл дверь, моим глазам представилась большая, красивая, свет
лая комната и длинный, нарядно сервированный стол. У дальнего окна, спино
й ко мне, стояла женщина. Я был поражен красотой ее фигуры и непринужденно
й грацией ее позы. Высокая, но не слишком; в меру полная, с гордой головкой н
а стройных плечах; талия ее, гибкая и тонкая, была совершенством в глазах м
ужчины, ибо находилась в надлежащем месте и не была изуродована корсетом
. Она не слышала, как я вошел, и я несколько минут любовался ею, прежде чем пр
идвинул к себе стул Ц невинное средство, чтобы привлечь ее внимание. Она
быстро обернулась. Врожденное изящество ее движений заставляло меня те
м сильнее желать увидеть ее лицо. Она отошла от окна, и я сказал себе: «Она б
рюнетка». Она прошла несколько шагов, и я сказал себе: «Она молода». Она пр
иблизилась Ц и, к моему удивлению, я должен был сказать себе: «Да ведь она
некрасива!»
Старая, всеми признанная истина, что природа не совершает ошибок, никогд
а еще не была так решительно опровергнута. Ее лицо обманывало все те ожид
ания, которые возникали при виде ее восхитительной фигуры. Она была очен
ь смугла, с темным пушком над верхней губой; у нее был большой, энергичный,
почти мужской рот; большие проницательные карие глаза и густые черные, к
ак смоль, волосы, нависшие над низким лбом. Когда она молчала, умное, оживл
енное, открытое лицо ее было совершенно лишено той женственной мягкости
, без которой красота даже самой прекрасной женщины в мире несовершенна.
Видеть такое лицо на прелестных плечах, достойных резца скульптора; быть
очарованным грацией ее движений и одновременно чувствовать почти непр
иязнь к мужеподобным чертам этой головы, венчавшей безукоризненно прек
расное тело, было похоже на то странное чувство, которое испытываешь во с
не, полном противоречий, разобраться в которых невозможно.
Ц Мистер Хартрайт? Ц сказала леди. Ее смуглое лицо озарилось улыбкой и
стало сразу мягким и женственным. Ц Мы вчера уже отчаялись увидеть вас и
легли спать в обычное время. Примите мои извинения за эту неучтивость и р
азрешите представиться: я Ц одна из ваших учениц. Пожмем друг другу руки.
Рано или поздно нам придется сделать это, так почему не сейчас?
Это необычное приветствие было произнесено ясным, звонким, приятным гол
осом. Она протянула мне руку Ц большую, но прекрасной формы, просто, без м
алейшей аффектации, с непринужденностью истинно светской женщины. Мы се
ли за стол как старые друзья, которым есть что вспомнить и для которых сов
местный утренний завтрак Ц самое обычное дело.
Ц Надеюсь, вы приехали сюда с благим намерением, занимаясь с нами, провес
ти время самым приятным образом? Ц продолжала она. Ц Начнем с того, что з
автракать вам придется только в моем обществе. Сестра осталась у себя. У н
ее немного болит голова, и наша старая гувернантка миссис Вэзи поит ее це
лительным чаем. Мой дядя, мистер Фэрли, никогда не разделяет наших трапез;
он вечно болеет и живет по-холостяцки в своих комнатах. Больше в доме нико
го нет. Гостили недавно две молодые особы, но они вчера уехали в полном отч
аянии, и неудивительно: за все время их пребывания, учитывая немощь мисте
ра Фэрли, мы не представили им ни одного танцующего, флиртующего, разгово
рчивого существа мужского пола; по этой причине мы все четверо то и дело с
сорились, особенно во время обеда. Разве четыре женщины могут не ссорить
ся, когда они каждый день обедают вместе? Мы бестолковы и не умеем занимат
ь друг друга за столом. Как видите, я не очень высокого мнения о женщинах, м
истер Хартрайт... Вам чаю или кофе?.. Все женщины невысокого мнения о себе по
добных, только не все сознаются в этом так откровенно, как я. Господи, вы ка
к будто в недоумении! Почему? Еще не решили, что будете есть? Или удивляете
сь моему небрежному тону? В первом случае Ц я дружески советую вам не тро
гать ветчину, а ждать омлета. Во втором случае Ц я налью вам чаю, чтобы вы у
спокоились, и постараюсь придержать язык. Это весьма нелегко для женщины
.
Весело смеясь, она протянула мне чашку чаю. Легкий поток ее слов и оживлен
ная манера обращения с человеком ей незнакомым сочетались с такой прост
отой и вместе с тем органической уверенностью в себе и своем положении, ч
то любой самый дерзкий человек проникся бы к ней уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12