Может, по
соседству?.. Я пошел в соседнюю комнату - там тоже пусто. Я весь дом
облазил, знаете, ни черта! Что же это такое? Не растворилась же она в
воздухе! Все-таки, я же видел ее, собственными глазами, как вот вас теперь!
В общем, какая-то чертовщина. Господа могут думать, что им угодно, а с меня
хватит. Вы уж простите меня, господин директор, только я тут жить не хочу.
Не могу - и все. И дайте мне, пожалуйста, расчет
Этот немудреный рассказ произвел на меня впечатление. Пожалуй, более
сильное, чем вчерашние истории, которыми потчевал нас Арне. Людвигсен не был
похож па человека с богатым воображением. Мы просидели за пивом еще с
полчаса, пытаясь его уговорить, но он наотрез отказался. Зато Мари,
благодаря дипломатии Моники, согласилась пока не бросать нас и поработать в
доме еще немного. Мы распрощались с беднягой Людвигсеном - он получил свои
деньги, - поднялись и направились к причалу. Там стояла наготове новенькая
яхта с хромированным подвесным мотором.
- Все на борт! - скомандовал Арне. - Вперед, навстречу новым
приключениям!
Мы расселись, и он запустил мотор. Усаживаясь, я спросил Монику:
- Ну, как настроение? Тебе ни чуточки не страшно?
- Честно говоря, - ответила она, - мне как-то не по себе. Боюсь, это
добром не кончится.
Глава третья. ЧЕЛОВЕК В ЗЮЙДВЕСТКЕ
Вскоре игрушечные домики Лиллезунда исчезли из виду, скрылась и маленькая
гавань. Наша моторка с веселым стрекотом бежала между маленькими
симпатичными островками, утыканными белыми рыбачьими хижинами, которые
жались друг к дружке в небольших бухтах. На зеленых склонах холмов паслись
овцы. Навстречу нам из заливчика вынырнуло рыбачье суденышко с парусом цвета
оберточной бумаги, с сетями и рыбными ящиками на палубе. Свежий ветер гнал
короткие волны с белыми гребешками на галечные пляжи и отвесные камни скал
там, где рифы и шхеры взрезывали поверхность воды.
Бойко преодолевая испещренное волнами пространство, мы миновали еще
несколько островов, и перед нами открылся длинный, довольно высокий берег,
изломанным контуром вырисовывавшийся на фоне неба. К морю он обрывался
совершенно голой и крутой скалистой стеной. Это был полуостров, он торчал
среди моря, как огромный жесткий язык.
- Хайландет! - провозгласил Арне. - С этой стороны он необитаем. Сейчас
вы увидите его с другого бока...
Он повернул руль, и мы обогнули полуостров. Теперь лодка двигалась вдоль
истерзанного штормами и весьма негостеприимного с виду берега. Кое-где
грозно чернели рифы, словно сторожевые посты, беспрерывно атакуемые лихими
волнами.
С дороги мы подустали, особенно Моника, а я, к тому же, и основательно
вымок благодаря нарочито отважному маневру нашего рулевого, поэтому я был
далек от романтических восторгов по поводу дикой природы Хайландета, и
испытал только одно желание: поскорее переодеться, сесть к огню и выпить
чего-нибудь согревающего. Однако вид мрачного берега не оставлял мне пока ни
малейшей надежды.
Я уже начал терять терпение, когда крутые неприступные скалы неожиданно
расступились. Между ними открылась небольшая бухта с кусочком зеленеющей
земли, и там, в глубине, метрах в ста от моря, показался длинный приземистый
дом.
- Пиратское гнездо! - провозгласил Арне и сделал эффектный жест
экскурсовода.
Дом не был низким - два этажа плюс цоколь, но высокие скалы вокруг и его
собственная непомерная растянутость создавали впечатление плоского строения,
дом как будто присел на корточки, ища защиты от моря и ветра. Он, наверное,
когда-то был белым, но его слишком долго не касалась кисть маляра. Вечернее
солнце отражалось в длинных рядах черных окон, неяркая зелень запущенного и
не слишком пышного сада окаймляла стены.
Откровенно говоря, я испытывал радостное чувство, когда мы поднялись на
крыльцо, сооруженное в благородном стиле ампир, и остановились у большой
резной двери. Арне вставил в замок огромный ключ, дверь отворилась, и мы
оказались в прихожей.
И сразу нас обступило столетнее прошлое. Старинная мебель, тяжелые ткани
и затейливые узоры портьер, на стенах картины, написанные маслом, и чудные
старые гравюры, модели парусников под могучими балками потолка - все
выглядело как во времена наполеоновских войн.
Наша маленькая компания поспешно направилась в кухню, и Мари, усадив нас
за стол, бросилась к очагу. Пока мы подходили к дому, я втихомолку наблюдал
за ней и заметил, как она побледнела, особенно на крыльце перед дверью, и
все старалась держаться поближе к Монике. Но старый дом, очевидно, был
настроен вполне благодушно в тот вечер; просторная кухня, рассчитанная на
великанов, сверкала начищенной медной посудой, и было приятно смотреть, как
раскрасневшаяся Мари сноровисто хлопочет у большущей плиты. Тень черной
кошки не витала над нами. Насколько я знаю, кошмарные привидения не очень-то
любят являться перед голодными людьми, которые с вожделением смотрят на
румяные, золотистые пирожки, когда быстрые руки улыбающейся хозяйки
заставляют их весело подпрыгивать и переворачиваться с боку на бок на
шипящей и плюющейся маслом медной сковороде.
После ужина Арне показал нам дом. Сначала мы осмотрели картины в большой
комнате и, прежде всего, картину Ватто, которая превзошла все мои ожидания.
В ней чувствовалась рука большого мастера, она и впрямь заслуживала
отдельного музейного зала.
Из Арне получился бы прекрасный чичероне: он подводил нас то к одной
картине, то к другой, мы увидели свору спящих охотничьих собак, потом
молодую даму с локонами, потом купающихся наяд, а Арне сыпал именами
французских и английских художников восемнадцатого века. Демонстрируя
мебель, он тоже перечислял имена мастеров, сообщал характеристики стиля и
эпохи с гордостью короля, который лично показывает приближенным свою любимую
коллекцию.
Мне показалось, что мебель и обои во всем доме были выдержаны в одном
стиле, но Арне позволял себе некоторую иронию по поводу излишней пышности
обстановки и явной безвкусицы пиратского капитана. Он то и дело замечал:
здесь, дескать, нужно изменить интерьер, эту стену вообще придется снести,
там будет бар, а туг оркестр. "Стало быть, он не отказался от мысли устроить
тут модный отель", - подумал я.
В доме было множество помещений и вскоре я потерял ориентировку. Мы
побывали в библиотеке с темными, пыльными томами за стеклянными дверцами
шкафов, в небольшой оружейной, сплошь увешанной коврами и разнообразным
старинным оружием, и, миновав длинный коридор на втором этаже, наконец,
оказались в очень просторной комнате с кроватью в углу, с двумя резными
шкафами, комодом, столом и, на редкость, изысканными стульями. Толстую
шелковую обивку роскошных спинок и сидений покрывала старинная ручная
вышивка; все было в прекрасной сохранности и стоило, на мой взгляд,
колоссальных денег. На стене против двери (это был очевидно северный торец
дома) висело зеркало в полный человеческий рост. Оно крепилось прямо к
стенке на длинном винте и было таким старым, что изображение на его тусклой
поверхности расплывалось, кривилось и вызывало неприятное ощущение. Стены
были окрашены в желтый цвет самого отвратительного оттенка, какой мне
когда-либо доводилось видеть.
- Вы находитесь в желтой комнате! - провозгласил Арне. - Итак, спальня
капитана Корпа перед вами. Уютненько, верно? Именно тут обычно является
народу черная кошка. А в том углу стоят собственные сапоги нашего
знаменитого пирата. Вот так, дамы и господа. Осмотр закончен. Ну, что?
Чувствуете атмосферу? По-моему, дом необыкновенный. Если бы решение вопроса
зависело только от меня, я бы провел свою первую брачную ночь именно здесь.
Арне взглянул на Монику, но та была слишком занята старым зеркалом и не
откликнулась. На стене висело семь или восемь картин, изображавших
полуодетых юных дам, которые в свои молодые годы явно слопали слишком много
пирожных с кремом и взбитыми сливками. Я обратился к хозяину дома:
- Сколько, по-твоему, стоит вся эта живопись?
- Вот эти картины стоят около ста тысяч. Это школа Фрагонара.
- И откуда только такие познания? Как ты, однако, быстро подковался - и
про мебель все знаешь, ну просто искусствовед!
- Дорогой, я же не покупаю кота в мешке. За исключением черной кошки,
разумеется, - которая, очевидно, досталась нам даром... Я ведь не новичок в
делах. Когда я был здесь в феврале, я притащил с собой кучу специалистов:
два эксперта по живописи, художник по интерьеру, архитектор и страховой
агент. Мне сразу же определили, что мебель безусловно подлинная - знаешь,
сколько стоит обстановка? В пять раз больше, чем я заплатил за все! Ну, и
картины тоже уже почти все прошли экспертизу, кроме Ватто.
- А если вдруг пожар?
- Я же не полный идиот. Я оформил страховку. Сразу же после купчей. Так
что мы застрахованы и на случай кражи, и на случай пожара.
Моника тем временем оторвалась от зеркала и смотрела в окно. В сумерках
вид на море особенно великолепен. Вот так же когда-то и старый пират стоял
перед этим окном, и его заблудшая душа тосковала и рвалась в ускользающую
морскую даль.
Вдруг Моника оживилась:
- Смотрите, похоже, к нам кто-то идет! Если, конечно, это не привидение.
Мы подошли к окну. Действительно, шел человек, он явно держал курс к
дому. На нем были резиновые сапоги и ветровка.
- Если это и призрак, - сказал я, - то не слишком старый.
Мы спустились вниз и прошли на кухню. Мари, оживленно беседуя с гостем,
провела его к нам. Это был крепкий мужчина лет сорока. Арне поздоровался и
представил нам гостя: Арнт Сёренсен, районный инспектор полиции. Гость снял
куртку и сел к столу. Мари занялась приготовлением кофе. Сёренсен достал
трубку, раскурил ее и сказал:
- Я увидел, что в доме кто-то появился и решил заглянуть. Я тут часто
гуляю по берегу, если есть время... Все надеюсь хоть что-то найти. Вы люди
приезжие и наверно сочтете меня сумасшедшим за такие дела... Я, понимаете,
надеюсь, что море вынесет... сам не знаю что: какие-нибудь обломки, следы.
Тут у нас в начале года случилась одна странная авария...
- Вы намекаете на историю с эстонским кораблем? - спросил Арне.
- Да, да! Именно! Странная история, верно?
- Скажите, господин Сёренсен, - спросила Моника, - а вы сами видели этот
корабль?
- Не только видел, но и первым поднялся на борт. И вот, до сих пор никак
не могу разобраться. Неприятно, знаете, очень неприятно, когда чего-то не
можешь понять.
- А что же там было? Расскажите!
Моника настаивала, как ребенок, требующий обещанную сказку. Сёренсен
улыбнулся, и, попыхивая трубочкой, стал рассказывать:
- Ночью, под Новый год, здесь был очень сильный шторм. А утром мы
получили сообщение, что какое-то судно несет прямо на скалы Хайландета. Мы
сели в лоцманскую лодку и вышли в море. Судно мы обнаружили в морской миле
от рифов, прямо против этого дома. Грузовое судно примерно на четыре тысячи
тонн. Черное, довольно безобразное.
На наш окрик никто не отозвался, и на палубе никого не было видно. Море к
тому времени заметно успокоилось. Мы поднялись на борт. Я шел первым. Ну,
что я могу сказать? Я осмотрел весь корабль. Впечатление очень странное. В
каютах, во всех помещениях корабля все выглядело так, как будто люди отсюда
только что вышли. И никаких следов паники, внезапного бегства. В каютах мы
нашли под некоторыми подушками часы и кошельки с деньгами. В кубрике -
чемоданы и рундуки членов экипажа, в иных замках торчали ключи. Деньги,
ценные вещи не взяты... Несколько коек были смяты, будто кто-то проспал ночь
и не застелил. Прежде всего, непонятно, почему они так торопились сойти с
корабля? Крошечная пробоина! В трюме воды на два фута.
- А спасательные шлюпки? - спросил я.
- Двух не хватало. Но либо они утонули, либо их унесло в открытое море -
мы их так и не нашли.
- Однако я не вижу тут никакой загадки, - проговорил Арне. - Люди на
судне могли совсем верно оценить степень опасности. Представьте, что корабль
несло на рифы. Им показалось, что вот она, гибель! Они сели в шлюпки, чтобы
избежать смерти на корабле, и погибли в шлюпках, а судно осталось невредимо.
- Но где капитан? Судовой журнал? И машина на корабле была в полной
исправности И потом, еще одно: в трюме мы обнаружили семнадцать больших
ящиков с деталями каких-то машин. По документам мы установили, что это груз
для Коста-Рики. Но по тем же документам ящиков числилось не семнадцать, а
двадцать. Где же остальные? Достаточно было хорошенько осмотреть трюм, чтобы
стало ясно, что три ящика, первоначально заложенные остальными, были потом
извлечены. Было видно, что некоторые верхние ящики отодвинуты и опрокинуты,
а между нижними ящиками осталось пустое пространство, где стояли эти три...
Разве не странно: люди терпят бедствие, но они бросают свои ценности, чтобы
тратить время на отгрузку трех тяжелых ящиков с деталями машин!.. И тащат их
на себе в шлюпки?.. Нет, как хотите, а мне эта история не по нутру. И я не
собираюсь закрывать дело. Так что и к вам нижайшая просьба: будете гулять,
или кататься - посматривайте вокруг, не принесло ли чего на берег. Всякое
может случиться... А если вдруг что-то найдете, дайте мне знать, я вам буду
весьма благодарен.
Инспектор выпил с нами кофе, отдал должное пирожкам и отправился в темную
августовскую ночь. Было уже довольно поздно, за плечами остался напряженный
день, мне хотелось спать. Большую парафиновую лампу погасили, и темнота,
скрывавшаяся до поры по углам, вдруг подступила вплотную к телу. По стенам
заплясали подвижные черные тени, отбрасываемые трепещущим пламенем свечей. В
сопровождении трясущейся от страха Мари я проверил, хорошо ли заперта
входная дверь, и все вчетвером мы отправились по скрипучей лестнице на
второй этаж.
Мари, разумеется, боялась спать одна в комнате, и мы решили устроить
обеих женщин на ночевку в большой угловой комнате, а сами, демонстрируя
мужественную невозмутимость, почетным караулом разошлись по отдельным
"спальням", прилегавшим с двух краев к угловой. Я пожелал Арне сладких
сновидений и осмотрелся. Высокая кровать с пологом, выцветшие гравюры на
стенах, модель небольшого военного корабля с пушечкой на носу - ничего
сверхъестественного. И все же, залезая под одеяло, показавшееся ледяным, я,
говоря откровенно, долго не мог унять противную зябкую дрожь.
Обычно, если сон не идет, я беру почитать детектив.
Придя домой, я зажег свечу, но подумал, что "пиратское гнездо", пожалуй,
не самое удачное место для подобного чтения, и выбрал бессмертную книжку
Джерома - благо, я повсюду вожу ее с собой. Юмор - лучшее оружие против
всяческих страхов. В компании Джорджа, Харриса и Монморанси чувствуешь себя
гораздо увереннее перед лицом темных сил. Я уснул с блаженной улыбкой и
утром за завтраком честно сообщил, что не видел, равно как не слышал ничего
необычного. Все остальные, как оказалось, тоже.
И тем не менее, я не чувствовал себя совершенно спокойным. Было что-то
настораживающее в атмосфере громоздкого дома, в его старинной, слишком
необычной обстановке, даже в пейзаже за окнами - неспокойное море и угрюмые
мрачные скалы, - что-то заставляющее лишний раз оглянуться, даже если жуешь
поджаренный хлеб с мармеладом.
Мы собирались посвятить этот день осмотру окрестностей. Однако наш план
рухнул: с самого утра небо затянуло серыми тучами, и скоро пошел дождь,
ровный, упорный, не оставляющий надежды на прояснение. Тем большей
неожиданностью для нас было появление гостей.
На тропинке между скалами появились две фигуры в плащах - мужская и
женская. К огромной радости, в мужчине я узнал Карстена Йерна. С ним была
прехорошенькая молодая особа с темными, кудрявыми, совершенно мокрыми
волосами - у ее белого дождевика не было капюшона, а зонтика у них почему-то
тоже не было. Меня удивило, что при столь очаровательной внешности спутница
Йерна была напрочь лишена всякого кокетства, напротив, она производила
впечатление очень робкого, стеснительного, неуверенного существа.
- Я услышал по почте, что вы приехали, - с порога заявил Йерн. И тотчас
примчался на вас взглянуть! Ну, как после первой ночи в "пиратском
гнезде"?.. Цвет волос, я смотрю, прежний! Моника, радость моя! Неужели
ничего страшного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23