– Ты что, грамоте обучен?
– Соображаю немного, – ответил я, скромно опустив глаза, ругая себя последними словами за глупость и думая, как выкрутиться из этого положения. Мне совсем не улыбалось сидеть в канцелярии и изводить горы чернил и бумаги.
Капитан-ефрейтор, бурно проявляя радость, потер руки.
– Давай-давай, а то мне помощник нужен. Доброта его не знала границ. Он уже видел меня, сидящим за столом, день и ночь записывающим прибывающих новобранцев. Угу! Дождешься, как же!
Вояка-писарь услужливо протянул мне перо. Я густо обмакнул перо в черные чернила и, роняя крупные капли на книгу, понес руку к тому месту, где находились мои фамильные данные. Капитан даже ничего не сказал об оставленных мною каплях, он привстал, жадно наблюдая за тем, как я ставлю свою подпись.
Для меня это означало бы беспросветную канцелярскую каторгу. Поэтому я откинулся немного назад, закусил нижнюю губу и поводил пером над бумагой.
– Ну, давай быстрей!
Я не стал больше испытывать терпение капитана и, решившись, поставил напротив своей фамилии жирный-прежирный крест.
Следующие пять минут, сморщив от удовольствия нос, я рассматривал свою работу и совершенно не понимал, почему капитан-ефрейтор надрывает свои легкие. Ради сохранения своих нервных клеток, я не вслушивался в слова, которые звучали в мой адрес. Но ^насколько удалось уловить, самым мягким эпитетом в мой адрес было нечто, вошедшее в состав сложного предложения. Примерно это звучало так: «…скотина деревенская… вонючка… твою…».
Для капитана он ругался неплохо. Наконец поток иссяк, и капитан-ефрейтор плюхнулся без сил в свое кресло. Руки его бессильно повисли. Моя грамотность оказалась блефом, и вместе с ней лопнула мечта об отдыхе. Явно презирая меня, капитан покопался в стоящем рядом со столом ящике, достал медальон и швырнул его мне.
– Выбирай себе оружие и чтоб духу твоего здесь не было. – У меня уже есть оружие. Я развернулся и пошел к выходу из охраняемого круга. Больше от капитана мне ничего не требовалось, и я старался поскорее от него улизнуть. Но меня задержал рявкающий голос канцеляриста:
– А ну, стой! Я остановился и посмотрел через плечо.
– Что у тебя за оружие?
– Меч.
– Покажи!
– Зачем?
Капитан не выдержал и рявкнул:
– Покажи меч,…!
Мне не очень хотелось показывать свое оружие, но, по-видимому, другого выхода не осталось. Сам виноват. Он наверняка что-то заметил. Или просто рукоять привлекла его внимание, или плохо укрытое серебро. Одним движением меч оказался у меня в руках.
– Серебряный? – выражение глаз капитана мне не понравилось.
– Серебряный.
– Откуда?
– От верблюда, – честное слово, я просто не мог удержаться от старой шутки, но еще забавнее, что капитан никогда не слышал о верблюдах. – Семейная реликвия.
Капитан хищно подвигал сложенными в трубочку губами:
– Тебе необходимо оставить его здесь. Серебром будут сражаться только самые опытные.
– А что будут делать остальные? – Другие будут драться кинжалами и осиновыми кольями.
– Конечно, серебра в этой стране хватает только на пуговицы для придворных.
– Замолчи, деревенщина. Что ты можешь знать о придворных. Довольно разговоров, отдай меч. Им будет владеть достойный. – Мне кажется, что этот достойный ты? Капитан-ефрейтор больше не считал необходимым вести со мной беседу и переложил всю ответственность на плечи солдат. – Охрана! Отобрать у него меч! Ну это уж слишком. Я мог бы позволить себе принять оскорбления в свой адрес – не велика птица. Но в данном случае дело касалось меча погибшего варркана. И отдать его в чужие руки я считал совершенно невозможным.
Я не стал дожидаться, пока ко мне подбегут солдаты. Оказалось гораздо проще подскочить к штабной крысе, упереть острие меча в верхнюю пуговицу его мундира и сладким до омерзения голосом проговорить:
– Я думаю, что и сам могу доказать, что по праву владею мечом моих предков.
Капитан заметно побледнел и остановил подбегающих солдат.
– Ты хочешь убить меня?
– Нет. Просто я хочу доказать, что никому не позволю себя грабить.
Капитан думал недолго. Ровно столько, сколько времени потребовалось крупной капле пота скатиться по его лбу, затем по носу и, сорвавшись, впитаться в землю.
– Хорошо. Ты будешь драться, но если ты проиграешь, то проиграешь не только меч, но и жизнь.
В знак согласия я отсалютовал мечом и отошел на два шага. Капитан огляделся и позвал солдата:
– Стонг! Убей этого ублюдка и получишь… очередное звание.
Стонг, скорее крупный, чем толстый, вытащив меч, пошел на меня. С одного взгляда было ясно, что он прекрасный фехтовальщик. А если прибавить к этому повышение в чине, то передо мной стоял настоящий убийца хитрых варрканов. Несмотря на кажущуюся тучность, Стонг двигался легко и быстро. Сила удара у него была приличной, и меч он держал крепко. Поэтому мне понадобилось немного больше времени, чтобы, закрутив, выбить меч из его рук. Парень остался с пустыми руками и явно не сразу сообразил, что произошло.
– Можно попробовать снова? – спросил он, глядя на меня умоляющими глазами.
Интересное дело! Можно ли попробовать убить меня еще раз? Конечно, можно! Да и кто откажет человеку с такими просящими глазами? Но тут в дело вмешался капитан-ефрейтор.
– Стонг, Давид, Слут! Убейте его! Это было нарушением правил. Даже названные солдаты не одобряли приказ, но, повинуясь старшему, обнажили мечи.
– Капитан! – я обернулся к вояке: – Если вы сейчас же не отмените свой приказ, то сначала умрут эти трое парней, а потом вы.
«Капитан» ничего не хотел слушать.
– Убейте это чертово отродье, и все вы получите повышение и…
Я уже не слушал, что наобещал этим ребятам мерзавец-канцелярист. Потому что уже занялся делом. Я несколько раз рассек воздух в немыслимых траекториях и замер в боевой стойке варркана.
Внезапно занавески палатки распахнулись, и голос человека, появившегося из шатра, предотвратил кровопролитие. Впрочем, я бы никогда не решился без особой необходимости убить человека.
– Прекратить! Опустите оружие! Вышедший из палатки человек по количеству пуговиц и знаков различия был очевидно гораздо выше званием, чем мой капитан, потому что последний повернулся к нему с нескрываемым почтением.
– Что здесь происходит? Капитан еще раз поклонился и сказал:
– Вот этот парень, – его палец указал на мою грудь, – говорит, что меч ему достался от отца.
– Ну и что тут особенного?
– Он врет, сир! Как мог серебряный меч оказаться у семьи босяков?
Глаза человека, которого назвали «сиром», что говорило о его очень высоком происхождении, обратились ко мне.
– А что скажешь ты?
– Уважаемый, – начал я, старательно подбирая соответствующую интонацию. – Я не знаю, кто вы, но уверен, что вы справедливо рассудите наш спор. Я простой человек, и отец мой был простым человеком. А этот меч передается в нашей семье из поколения в поколение.
– Знаешь ли ты, кому принадлежит этот меч? Этот меч принадлежит варрканам, им и только им.
– Я уже доказал свое право владеть им. Ваш человек это подтвердит. Я кивнул на капитана.
Взгляд знатной особы перескочил на капитана. Тот покраснел как свекла и попытался что-то сказать, но «сир» остановил его величественным жестом руки.
– Я слышал все из палатки. Вас хотели убить, а вы поклялись убить за это трех моих солдат, да еще впридачу и моего адъютанта?
– Все именно так и было, сир.
– Ну что ж, парень, ты меня убедил. Думаю, тебя вместе с твоим мечом следует.направить в отряд варрканов. Там от тебя будет больше толку.
Я предчувствовал подобное развитие событий и приготовил достойный ответ.
– Сир! Варрканы – гордый народ. И если к ним приведут простого неотесанного парня да еще с серебряным мечом, появится много недовольных. И я не уверен, что моя жизнь будет в безопасности.
– А ты умен, парень! – незнакомец смотрел на меня сквозь узкие бойницы своих глаз. -Я говорю, что думаю.
Еще по дороге сюда я представлял, какая встреча меня ожидает, если станет известно, кто я есть на самом деле. Простой поркой здесь дело не ограничится. А кто меня может узнать? Кроме варрканов, с которыми я находился в замке Корч, – никто. А их насчитывалось, по меньшей мере, человек пятьдесят. И, наверняка, любой мало-мальски грамотный варркан разглядит во мне собрата по плащу, как бы я не маскировался. Явившись сюда, я многим рисковал. Если меня опознают – крышка. Поди попробуй докажи, что ты не дьявол. Но мне, кажется, удалось все-таки убедить «сира» в своей непригодности и неуживчивости, поэтому я получил назначение в другой отряд. Уже на выходе из охраняемого круга, меня нагнал солдат:
– Сир желает, чтобы ты зашел к нему в палатку вечером.
Странная просьба для высокородного господина. Хотя, кто знает, на какие причуды способны эти напыщенные вельможи.
Мои друзья уже ждали меня. Естественно, все их эмоции были направлены на воспоминание о схватке между мной и капитаном:
– Мы уж думали, что тебя сейчас прирежут. Что у вас там случилось? – Командиру не понравилась моя профессия. – Что? Ты рассказал им, кто ты есть? Ты сказал им правду?
– Милые соратники – я снисходительно посмотрел на бывших моряков, – запомните раз и навсегда: я всегда говорю правду. И на этот раз тоже. Я сказал, что работаю ассенизатором. Разве я сказал неправду? Ребята молчаливо согласились. Через полчаса мы нашли отряд, к которому нас откомандировали. Визитной карточкой в нашем случае служил металлический медальон – оловянная пластинка, на которой были выдавлены символы отряда, роты и палатки.
Я надеялся, что уединюсь со своими друзьями, но палатка оказалась явно непригодной для этого. Она была слишком большая, и на момент нашего прибытия в ней находилось человек сорок солдат. Внутри пахло потом и перегаром. Первое, что нас встретило, была брань. Ругались, а вернее, спорили, два парня лет по тридцати.
Разбирая свои нехитрые пожитки, я краем уха слушал спор. Кстати, я давно заметил, чтобы понять, спорят люди или объясняются между собой в любви, требуется всего лишь встать между ними. И если получишь по шее, значит -спорят. Если не получишь, значит, разговор идет о любви. Вот так-то. Правда, бывает, что влюбленные дают по шее гораздо больнее, но это не стоит принимать во внимание, влюбленные – они все психи.
Говорили как раз на интересующую меня тему.
– А ты представляешь, если на нас набросятся боболоки? Это тебе не вурдалаки, которых колом по башке – и все.
– Да что ты понимаешь в боболоках? Это все так, мелочь! Вот я слышал, что в ихнем войске полно перебежавших варрканов. Вот чего бояться надо! А ты – боболоки!
– Да! Варрканы – это серьезно. Но насчет того, что их много, это ты загнул!
– Да не сойти мне с этого места! – глухой удар кулаком в грудь.
Я всегда уважаю чужое мнение в споре, но сейчас мне стало обидно. Зачем ради одного позорить всех? Слухи – слухами, но нужно и меру знать. А посему…
– Эй, ты чего это? – послышалось с места проведения спора. – Чеза фокусы!
Парень, доказывающий, что армия нелюдей изобилует варрканами, прирос к земле в буквальном смысле этого слова. Он тщетно пытался оторвать ноги от земли, но… За все сказанное надо платить.
Я не мог долго держать его в таком положении. Требовалось постоянно смотреть на него, а это могли заметить. Мало ли в армии осведомителей. И поэтому я был рад, когда парень, побледнев и истекая потом, заголосил:
– Всевышний' Услышь меня, слугу своего преданного! Солгал я! Неведомо мне сколько варрканов в той армии. Каюсь! Ну что ж, кающихся надо прощать. Гуляй. В тот же миг парень освободился и, громко славя Господа, бросился вон из палатки. Скажу честно, я был за него рад. Приятно, когда заблудшие овцы возвращаются в свое стадо.
Проводив его взглядами и обсудив происшествие, присутствующие занялись своими делами. Этих толстокожих парней расшевелить можно было только вином и женщинами. Все остальное занимает их сознание ровно столько, сколько длится происшествие.
Но второй спорщик, то ли не досказал приготовленную мысль, то ли был прирожденным оратором, все-таки закончил свою мысль, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности:
– А главный у них – точно варркан! В принцессу ихнюю влюбился, а принцесса – на кикимору похожа!
Его слова были встречены дружным веселым смехом, за которым шла отборная ругань. Я не понимал, чем вызван этот смех. Если тем, что принцесса похожа на кикимору, то я видал таких кикимор!… Пальчики оближешь. И не чета некоторым. А вообще-то на вкус и цвет, извините, – никаких новых данных наука на сей счет не приготовила.
– С принцессой еще разобраться надо! – это я, придурок, вылез со своим мнением.
Большинство присутствующих, мгновенно оценили обстановку, замолчали, ожидая дальнейших событий.
– Это что за герой? – сам ты, засранец!
– А он, наверное, эту принцессу видел? -так я тебе об этом и сказал! – А может, он шпион?
Придумать что-то путное на этот раз мне помешал кулак Слистера, который сшиб с ног самого говорливого. То, что парень оказался в долгой отключке, я не сомневался. Но происходящее, а тем более вероятное будущее, не устраивало меня. В таких случаях лучше всего все сразу перевести в шутку.
– Все в порядке, ребята! Митинг окончен, прошу всех разойтись! Я немного подумал и внушительно добавил:
– Мы ведь из личной охраны герцога Шварценеггера!
Не знаю, слышали ли ребята о Шварценеггере и его предполагаемой охране, но тем не менее инцидент был исчерпан, митингующие разошлись по домам, а войска отправились в казармы.
Полчаса спустя мы сидели в углу палатки в гордом одиночестве. Таинственный герцог оказал весьма похвальную услугу, к нам просто боялись и близко подходить. Ну и правильно! Страна должна знать своих героев.
– Файон, – ковыряясь носком сапога в земле чуть слышно говорил Слистер, – не нравится мне вся эта заваруха. Не так я предполагал себе войско, сражающееся с армией нелюдей!
– А я думал, что самое главное для тебя -наличие полевой кухни и порядочное количество вина, – усмехнулся я.
– Файон, я говорю серьезно!
– И я серьезно! Ты думал, тебе сразу выдадут блестящую форму, серебряное оружие И будут учить ходить строем?
– Ну, примерно так, – смущенно ответил великан.
Бьюсь об заклад, что именно такие мысли и были в этой огромной голове, когда Слистер спешил вниз с холма в низину.
– А Код, наверное, думал, что ему Будут платить по десять монет в день? – обернулся я к Коду.
Код встрепенулся, удивленно посмотрел на меня и тут же сплюнул:
– Все время забываю, с кем имею дело. При тебе даже подумать ничего нельзя.
– Не обижайтесь, друзья! Варркан, как и священник, должен знать все мысли окружающих.
Не объяснять же парням, что читать мысли всех подряд довольно сложно и требует затрат многих сил.
– А кто такие священники? – последовал вопрос.
Пришло мое время плеваться. Я все время забываю, что некоторых понятий здесь просто не существует.
– Священник, это… знахарь. Да, знахарь! -я остался весьма доволен своим объяснением.
– А-а, – протянул Код. – А мы знахарей ^ всегда на реях вешали. Я строго посмотрел на бывшего моряка:
– Вешать на реях нехорошо!
– А что же с ними делать? – озадачил меня Слистер.
– Что делать? – я внимательно посмотрел на ребят, перебирая в уме все возможные ответы. Ничего достойного не придумав, я сказал первое, что пришло на ум.
– Вешать нехорошо! Лучше отдавать их на съедение акулам.
– Слушай, а это дельная мысль1 – почесал в своей лысой голове Код, а я лишний раз убедился, что плоды цивилизации не всегда несут добро. – Серж Воемский?
В палатку вошел солдат и обвел полутемное помещение взглядом.
– Слистер! Код! Это за мной. Встреча перенесена на более ранний период. Послушайте меня. Если я не вернусь – всякое может случиться, – послушайте моего совета: при первой же возможности покидайте лагерь.
– Но, Файон…
– Помолчи, Слистер, я знаю, что ты хочешь сказать. Это войско обречено. Только чудо спасет его. А у меня и так достаточно много друзей погибло.
В мое плечо уперлось чья-то рука. Я обернулся. На меня смотрели хитрые глаза капитана-ефрейтора.
– Пойдем, солдат. Сир хочет тебя видеть. И не забудь свой серебряный меч.
У палатки меня обыскали. Искали не оружие, меч был оставлен. Ничего не объяснив, стража, состоящая из отборных молодцов, расступилась и пропустила меня внутрь.
Человек, пожелавший меня видеть, сидел в высоком деревянном кресле. Около пятидесяти лет, холост, любит деньги, выпивку и, вполне возможно, еще может приударить за слабым полом. Все это было написано на его лице, нужно знать только, как читать. Можно было бы и выяснить, В чем Причина преждевременной встречи, но копаться в чужих мозгах, все равно что рыться в чужом белье. В этом занятии мало приятного. Можно узнать о человеке прошлое, можно прочесть и настоящее. Но меня приучили не доверять настоящему. В экстремальных ситуациях люди порой делают вещи, не контролируемые мозгом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31