Поставив стулья, он протянул старику руку.
— Доброе утро, сударь. С вашей дочерью мы уже знакомы.
— Теодор Куза, — поколебавшись, представился профессор, с плохо скрываемой подозрительностью. Он вложил свою скрюченную руку в перчатке в ладонь Гленна и мужчины обменялись чем-то вроде рукопожатия. Затем Гленн указал Магде на один из стульев.
— Сядьте сюда. Земля еще слишком сырая. Магда поднялась и гордо выпрямилась.
— Спасибо, я постою, — произнесла она как можно высокомерней. Ее возмутило, что он подслушивал их, а еще больше — что так бесцеремонно нарушил их уединение. — Мы как раз собирались уходить.
И Магда решительно двинулась к коляске, но Гленн ласково удержал ее за руку.
— Пожалуйста, останьтесь. Вы же тут разговаривали под окном и разбудили меня. Давайте еще поговорим о замке и вампирах? — улыбнулся он. — Хотите?
Но отец был очень взволнован.
— Вы не должны никому говорить о том, что услышали! Это может стоить нам жизни!
— Напрасно беспокоитесь! — Улыбка Гленна пропала. — Мне с немцами не о чем говорить. — Он оглянулся на Магду. — Может, присядете все-таки? Я принес стул для вас.
Девушка вопросительно посмотрела на отца:
— Папа?
— Не думаю, что у нас есть выбор, — пожал старик плечами. Магда шагнула к стулу, и Гленн убрал руку. И Магде вдруг стало жаль, Что он это сделал. Устраиваясь поудобней, она смотрела, как Гленн повернул второй стул и сел на него верхом.
— Прошлой ночью Магда рассказала мне о вампире в замке, — сказал рыжеволосый, — но я, кажется, не расслышал имя, которое он вам назвал.
— Моласар, — ответил профессор.
— Моласар, — в раздумье повторил Гленн, несколько озадаченно. — Мо-ла-сар... — затем лицо его просветлело, как будто он решил неразрешимую загадку. — Ну, конечно же, Моласар. Странное имя, вы не находите?
— Непривычное, но не такое уж странное.
— А вот это. — Гленн указал на крестик, который профессор все еще держал в руке. — Мне послышалось, или вы действительно сказали Магде, что Моласар боится креста?
— Действительно сказал.
Магда отметила, что отец не жаждет делиться информацией.
— Вы ведь еврей, не так ли, профессор? Последовал кивок.
— Разве у евреев в обычае носить кресты?
— Моя дочь позаимствовала его для меня — как объект эксперимента. Гленн повернулся к девушке:
— А вы где его взяли?
— У одного офицера в замке. К чему это все, подумала Магда.
— Это его собственный?
— Нет. Он сказал, что снял его с убитого солдата. — Она начала понимать, к чему клонит Гленн.
— Непонятно, — Гленн вновь переключил внимание на профессора, — что крест не помог солдату, которому принадлежал. Ведь существо могло обойти стороной его обладателя и найти другую жертву, без амулета?
— Может быть, крест был спрятан у него под рубашкой, — предположил профессор. — Или в кармане. А может быть, он просто не надел его.
— Может быть, может быть, — улыбнулся Гленн.
— Мы с тобой об этом не подумали, папа, — вмешалась Магда, готовая поддержать любую идею, которая могла бы укрепить дух отца.
— Сомневайтесь во всем, — произнес Гленн. — Всегда во всем сомневайтесь. Не мне напоминать об этом вам, ученому.
— Откуда вы знаете, что я ученый? — резко спросил профессор, и его старческие глаза блеснули. — Моя дочь вам сказала?
— Юлиу сказал. Однако есть кое-что еще, что вы проглядели, причем настолько очевидное, что вам станет неловко, когда вы узнаете, что я имею в виду.
— Пусть нам станет неловко! — воскликнула Магда, подумав про себя: только скажите, пожалуйста.
— Ну, хорошо: вас не удивило, что вампир, который так боится креста, обитает в замке, буквально набитом крестами? Как вы это объясняете?
Магда в недоумении уставилась на отца и увидела, что он тоже озадачен.
— Знаете, — смущенно улыбнулся профессор, — я так часто бывал в замке и так долго строил разные гипотезы, что просто перестал замечать кресты!
— Это понятно. Я сам неоднократно бывал здесь, их действительно перестаешь замечать. Но вопрос все же остается: почему существо, питающее отвращение к крестам, окружило себя их бесчисленным количеством? — Гленн поднялся и легко вскинул стул на плечо. — А теперь я, пожалуй, пойду попрошу Лидию накормить меня завтраком, а вы пока поищите ответ на этот вопрос. Если, конечно, он существует.
— Но вам-то что за дело до всего этого? - спросил Куза. — Почему вы здесь?
— Просто путешествую. Мне нравится это место, и я регулярно сюда приезжаю.
— А по-моему, вы очень интересуетесь замком. И хорошо осведомлены о нем.
— Уверен, мои познания сильно уступают вашим, — пожал плечами Гленн.
Тут подала голос Магда:
— Хотелось бы знать, как удержать папу от возвращения в замок сегодня ночью.
— Я должен вернуться, дорогая. Должен еще раз встретиться с Моласаром.
Магду бросило в дрожь при одной мысли, что отец снова вернется в замок.
— Но я не хочу, чтобы однажды утром тебя обнаружили с разорванным горлом.
— Может случиться кое-что и похуже, — тихо произнес Гленн.
Удивленная тоном, каким были произнесены эти слова, Магда посмотрела на Гленна: лицо его больше не было ни ясным, ни добрым. Рыжеволосый пристально смотрел на профессора. Но в следующий момент Гленн уже улыбался своей лучезарной улыбкой.
— Завтрак ждет. Уверен, мы с вами еще не раз встретимся. Да, вот еще что, пока вас не покинул.
Он зашел за коляску и развернул ее на сто восемьдесят градусов.
— Что вы делаете? — вскричал профессор. Магда вскочила на ноги.
— Просто предлагаю вам сменить пейзаж, профессор. В конце концов, замок — достаточно мрачное зрелище. А сегодняшнее утро слишком прекрасно, чтобы тратить его на созерцание серых стен.
Гленн указал на подножие перевала.
— Вместо того чтобы смотреть на север, поглядите лучше на юг и восток. Несмотря на свою суровость, это самое красивое место на свете. Посмотрите, как зеленеет молодая трава, как распускаются на склонах цветы, Забудьте хоть на время о замке.
На секунду он перехватил взгляд Магды, а в следующее мгновение уже исчез со стулом на плече.
— Чудной какой-то, — произнес отец, и в его голосе явственно слышался смех.
— Да, он,чудной.
Но даже считая Гленна чудным, Магда понимала, что должна быть признательна этому человеку. По причинам, известным ему одному, он вмешался в их разговор, превратил его практически в монолог, поднял настроение папе, избавив его от самых болезненных сомнений и заставив его подумать совсем о другом. Причем проделал это мастерски и весьма эффективно. Но зачем? Какое ему дело до переживаний старого бухарестского еврея-калеки?
— Однако он задал интересные вопросы, — продолжал между тем папа. — Великолепные вопросы. И как я сам до этого не додумался?
— А я?
— Впрочем, ему легко было объективным, он, не в пример нам, не встречался только что с существом, считавшимся до сих пор плодом мрачной фантазии: Кстати, как ты с ним познакомилась?
— Прошлой ночью, когда стояла на краю рва и смотрела на твои окна...
— Ты не должна со мной так нянчиться! Не забывай, что это я вырастил тебя, а не наоборот!
Магда не обратила внимания на его реплику и продолжила:
— ...он, прискакал верхом на лошади. По-моему, собирался промчаться прямо в замок. Но, увидев огни и немцев, остановился.
Отец ненадолго задумался, затем сменил тему.
— Кстати, о немцах — мне лучше вернуться, пока за мной не пришли. Не хотелось бы возвращаться под дулом автоматов.
— А нет никакой возможности...
— Убежать? Конечно есть! Просто-напросто ты покатишь меня в коляске вниз по перевалу вплоть до Кампины! Или поможешь мне сесть верхом на лошадь — это, несомненно, ускорит дело! — По мере того как отец говорил, тон его становился все более ядовитым. — А еще лучше попросить этого майора СС одолжить нам грузовик, чтобы немного покататься! Уверен, он не откажет!
— Зачем ты так! -— запротестовала Магда, задетая за живое его сарказмом.
— А тебе незачем изводить себя мыслью о возможности побега для нас обоих! Немцы не дураки! Они знают, что я не могу бежать, а ты без меня не уйдешь, как бы мне этого ни хотелось. По крайней мере, хоть ты тогда оказалась бы в безопасности.
— Но ты ведь не хочешь убежать, если бы и мог. Ты хочешь вернуться в замок! Не так ли, папа? — Магда поняла, к чему отец клонит.
— Мы все равно здесь в ловушке, — отец избегал смотреть ей- в глаза, — и я должен использовать этот единственный в жизни шанс. Я предам дело всей своей жизни, если упущу такую возможность.
— Да если бы сейчас прямо здесь приземлился самолет и пилот предложил нам улететь, ты не согласился бы, верно?
— Я должен снова его увидеть, Магда! Должен спросить об этих крестах на стенах замка! Спросить, как он стал тем, кем стал! А главное, должен выяснить, почему он боится креста! Иначе я просто... просто сойду с ума!
Оба надолго замолчали. Но Магда чувствовала, что их отношения дали трещину. Отец отдаляется от нее, замкнулся в себе. Такого еще никогда не случалось. Все проблемы они обсуждали вместе. А сейчас он этого не хочет. Хотел лишь одного — встретиться с Моласаром.
— Отвези меня в замок, - нарушил профессор затянувшееся молчание, которое становилось тягостным.
— Побудь еще. Ты и так слишком долго пробыл в замке, и это, мне кажется, тебе не на пользу.
— Со мной все в порядке, Магда. И я сам буду решать, как долго мне там находиться. Ну, так что, отвезешь ты меня или мне сидеть здесь и дожидаться нацистов?
Закусив от гнева и обиды губу, Магда покатила коляску.
Глава 29
Рыжий уселся возле окна, чтобы послушать дальнейший разговор, но чуть в глубине, так, чтобы Магда его не видела, если вдруг вздумает поднять голову. Один раз он уже допустил оплошность, облокотившись на подоконник, чтобы лучше слышать. И, застигнутый врасплох, решил, что лучший способ защиты — нападение, и спустился вниз, прямо к ним.
А сейчас, похоже, разговор увял. Услышав скрип колес инвалидной коляски, он выглянул и увидел, что Магда увозит отца. Девушка катила коляску и внешне казалась спокойной, хотя рыжий прекрасно понимал, какие чувства бушуют у нее в душе. Высунувшись из окна, он смотрел им вслед, пока они не исчезли за поворотом.
Не раздумывая, рыжий выскочил в коридор, быстро пересек его, открыл комнату Магды и прошел прямо к окну. Магда катила коляску по тропинке, ведущей к мосту.
Ему хотелось на нее смотреть. Девушка заинтересовала его еще при первой встрече, возле рва, когда без тени страха спокойно стояла перед ним в ночной темноте, на всякий случай сжимая в руке увесистый камень. И позже, уже в корчме, когда твердо отказалась уступить ему свою комнату. Тогда рыжий впервые увидел ее при свете, с горящими от ярости глазами, и почувствовал, что выстроенная им за долгие годы защитная стена рушится. Ему нравилось в Магде все: темно-карие глаза газели, румянец на щеках... а особенно улыбка. Правда, она всего лишь раз улыбнулась... А волосы... Золотисто-каштановые прядки, выбившиеся из-под платка... Она была бы просто красавицей, если бы распустила волосы.
Но это не Просто физическое влечение. Она сделана из добротного материала, эта Магда... Он смотрел, как она подвезла отца к воротам и передала охране. Ворота закрылись, и девушка осталась одна на мосту. Когда девушка пошла обратно, рыжий отступил в глубь комнаты, чтобы она случайно не увидела его в окне. Она хорошо знала, что со стен замка за ней наблюдают сотни глаз, что солдаты буквально раздевают ее взглядом, но шла, гордо выпрямившись, не торопясь. Она прекрасно владела собой и шагала с таким видом, как будто только что. вручила бандероль и отправилась по следующему адресу. А ведь внутри у нее, наверное, все дрожало.
Рыжий покачал головой в молчаливом одобрении. Он уже давно научился прятать свои мысли за щитом непробиваемого спокойствия. Это позволяло ему сохранять отчужденность, избегать слишком близких отношений, уменьшало вероятность импульсивных действий. Выработанная им манера поведения позволяла сохранять ясное.и трезвое восприятие действительности, даже если кругом царил хаос.
Магда же, как он теперь понимал, относилась к той редкой породе людей, которым удавалось проникать за его защитную оболочку, нарушать спокойствие. Его влекло к этой девушке, к тому же она заслужила его уважение — а на это мало кто мог рассчитывать.
Но любовь для него непозволительная роскошь. Он должен сохранять дистанцию. И однако... у него давно не было женщины, и Магда пробудила в нем чувства, которые, казалось, давно умерли. И это было приятно. Она сумела пробить его оборону, а он — рыжий прекрасно это понял — смог проникнуть в ее защитный кокон. Было бы так,здорово...
Нет! Ты не можешь сейчас влюбиться! Не можешь позволить себе беспокоиться о ком-либо! Когда угодно, но не сейчас! Только сумасшедший...И все же... Рыжеволосый вздохнул. Лучше сразу завязать свои чувства в крепкий узел, пока ситуация не вышла из-под контроля. Или последствия будут ужасны. Для них обоих.
Магда уже подходила к корчме. Рыжий вышел из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь, вернулся к себе и лег на кровать, закинув руки за голову. Он прислушался, ожидая услышать ее шаги на лестнице. Но так и не дождался.
К своему собственному немалому изумлению, Магда вдруг поймала себя на том, что по мере приближения к корчме все меньше думает об отце и все больше — о Гленне. И устыдилась. Она оставила своего больного отца одного в окружении нацистов, ему предстоит нынешней ночью встреча с нежитью, а она думает о каком-то незнакомце. Обходя корчму, девушка почувствовала стеснение в груди, и пульс участился при одной только мысли о Гленне.
Это просто от голода, подумала Магда. Ведь она ничего не ела сегодня. Вокруг не было ни души. Только стул, принесенный Гленном, одиноко стоял, освещенный солнечными лучами. Магда глянула на окно. И там никого.
Магда понесла стул к дверям. Она не хотела признаться себе, что испытала разочарование. Просто хотелось есть. Вот и все.Тут она вспомнила, что Гленн собирался позавтракать. Может быть, он еще там? Магда ускорила шаг. Да, ей очень хочется есть.
Зайдя в столовую, она увидела Юлиу. Он отрезал толстый ломоть сыра и запивал его козьим молоком. Похоже, он ел не меньше шести раз в сутки.
Юлиу был один.
- Домнишоара Куза! — окликнул ее корчмарь. — Не хотите ли сыра?
Магда кивнула и села за стол. Аппетит как-то сразу пропал, но она решила что-нибудь съесть для поддержания сил. К тому же ей надо было задать Юлиу несколько вопросов.
— Ваш постоялец, — начала девушка, снимая с протянутого ножа ломтик сыра, — должно быть, ему принесли завтрак в комнату?
Юлиу удивленно поднял бровь:
— Завтрак? Он не просил никакого завтрака. Многие путешественники возят еду с собой.
Магда нахмурилась. Почему же он сказал, что попросит Лидию его накормить? Предлог, чтобы уйти?
— Скажите мне вот что, Юлиу, Похоже, вы уже успокоились с вечера? Чем вас так расстроил этот Гленн, когда приехал?
— Ничем.
— Юлиу, но вы весь дрожали! И я хочу знать почему, тем более что его комната напротив моей! Я должна знать, не опасен ли он.
Корчмарь с преувеличенным усердием резал сыр.
— Вы посчитаете меня за идиота.
— Нет, не посчитаю.
— Ну, ладно. — Юлиу положил нож и продолжил заговорщицким тоном. Когда я был ребенком, мой отец владел корчмой и, как и я теперь, выплачивал деньги смотрителям замка. Однажды, когда часть золота, предназначенного для уплаты, исчезла — была украдена, по словам отца, — он не смог выплатить полную сумму. То же самое слу-
чилось и в следующий раз — исчезла часть денег. И вот однажды ночью приехал незнакомец и стал бить отца. Он гонял его по всей' комнате и тряс как соломенную куклу, требуя найти деньги. «Найди деньги! Найди деньги!» — кричал он. — Юлиу надул и без того круглые щеки. — И мой отец, стыдно сказать, нашел пропавшие деньги. Оказалось, он спрятал их. Незнакомец был в ярости. Он снова начал избивать отца, сломал ему обе руки.
— Но какое это имеет отношение...
— Поймите, — Юлиу наклонился к Магде и понизил голос почти до шепота, — отец был порядочным человеком, а в начале века в наших краях происходило нечто ужасное. Он взял лишь немного денег, чтобы семья не голодала грядущей зимой, надеясь вернуть их, как только наступят лучшие времена. Никогда ничего подобного он не делал.
— Юлиу! — Нетерпеливо прервала Магда старика. — Какое это имеет отношение к вашему постояльцу?
— Он как две капли воды похож на того, домнишоара. Мне было в ту пору десять лет, но я на всю жизнь запомнил того, кто избил отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Доброе утро, сударь. С вашей дочерью мы уже знакомы.
— Теодор Куза, — поколебавшись, представился профессор, с плохо скрываемой подозрительностью. Он вложил свою скрюченную руку в перчатке в ладонь Гленна и мужчины обменялись чем-то вроде рукопожатия. Затем Гленн указал Магде на один из стульев.
— Сядьте сюда. Земля еще слишком сырая. Магда поднялась и гордо выпрямилась.
— Спасибо, я постою, — произнесла она как можно высокомерней. Ее возмутило, что он подслушивал их, а еще больше — что так бесцеремонно нарушил их уединение. — Мы как раз собирались уходить.
И Магда решительно двинулась к коляске, но Гленн ласково удержал ее за руку.
— Пожалуйста, останьтесь. Вы же тут разговаривали под окном и разбудили меня. Давайте еще поговорим о замке и вампирах? — улыбнулся он. — Хотите?
Но отец был очень взволнован.
— Вы не должны никому говорить о том, что услышали! Это может стоить нам жизни!
— Напрасно беспокоитесь! — Улыбка Гленна пропала. — Мне с немцами не о чем говорить. — Он оглянулся на Магду. — Может, присядете все-таки? Я принес стул для вас.
Девушка вопросительно посмотрела на отца:
— Папа?
— Не думаю, что у нас есть выбор, — пожал старик плечами. Магда шагнула к стулу, и Гленн убрал руку. И Магде вдруг стало жаль, Что он это сделал. Устраиваясь поудобней, она смотрела, как Гленн повернул второй стул и сел на него верхом.
— Прошлой ночью Магда рассказала мне о вампире в замке, — сказал рыжеволосый, — но я, кажется, не расслышал имя, которое он вам назвал.
— Моласар, — ответил профессор.
— Моласар, — в раздумье повторил Гленн, несколько озадаченно. — Мо-ла-сар... — затем лицо его просветлело, как будто он решил неразрешимую загадку. — Ну, конечно же, Моласар. Странное имя, вы не находите?
— Непривычное, но не такое уж странное.
— А вот это. — Гленн указал на крестик, который профессор все еще держал в руке. — Мне послышалось, или вы действительно сказали Магде, что Моласар боится креста?
— Действительно сказал.
Магда отметила, что отец не жаждет делиться информацией.
— Вы ведь еврей, не так ли, профессор? Последовал кивок.
— Разве у евреев в обычае носить кресты?
— Моя дочь позаимствовала его для меня — как объект эксперимента. Гленн повернулся к девушке:
— А вы где его взяли?
— У одного офицера в замке. К чему это все, подумала Магда.
— Это его собственный?
— Нет. Он сказал, что снял его с убитого солдата. — Она начала понимать, к чему клонит Гленн.
— Непонятно, — Гленн вновь переключил внимание на профессора, — что крест не помог солдату, которому принадлежал. Ведь существо могло обойти стороной его обладателя и найти другую жертву, без амулета?
— Может быть, крест был спрятан у него под рубашкой, — предположил профессор. — Или в кармане. А может быть, он просто не надел его.
— Может быть, может быть, — улыбнулся Гленн.
— Мы с тобой об этом не подумали, папа, — вмешалась Магда, готовая поддержать любую идею, которая могла бы укрепить дух отца.
— Сомневайтесь во всем, — произнес Гленн. — Всегда во всем сомневайтесь. Не мне напоминать об этом вам, ученому.
— Откуда вы знаете, что я ученый? — резко спросил профессор, и его старческие глаза блеснули. — Моя дочь вам сказала?
— Юлиу сказал. Однако есть кое-что еще, что вы проглядели, причем настолько очевидное, что вам станет неловко, когда вы узнаете, что я имею в виду.
— Пусть нам станет неловко! — воскликнула Магда, подумав про себя: только скажите, пожалуйста.
— Ну, хорошо: вас не удивило, что вампир, который так боится креста, обитает в замке, буквально набитом крестами? Как вы это объясняете?
Магда в недоумении уставилась на отца и увидела, что он тоже озадачен.
— Знаете, — смущенно улыбнулся профессор, — я так часто бывал в замке и так долго строил разные гипотезы, что просто перестал замечать кресты!
— Это понятно. Я сам неоднократно бывал здесь, их действительно перестаешь замечать. Но вопрос все же остается: почему существо, питающее отвращение к крестам, окружило себя их бесчисленным количеством? — Гленн поднялся и легко вскинул стул на плечо. — А теперь я, пожалуй, пойду попрошу Лидию накормить меня завтраком, а вы пока поищите ответ на этот вопрос. Если, конечно, он существует.
— Но вам-то что за дело до всего этого? - спросил Куза. — Почему вы здесь?
— Просто путешествую. Мне нравится это место, и я регулярно сюда приезжаю.
— А по-моему, вы очень интересуетесь замком. И хорошо осведомлены о нем.
— Уверен, мои познания сильно уступают вашим, — пожал плечами Гленн.
Тут подала голос Магда:
— Хотелось бы знать, как удержать папу от возвращения в замок сегодня ночью.
— Я должен вернуться, дорогая. Должен еще раз встретиться с Моласаром.
Магду бросило в дрожь при одной мысли, что отец снова вернется в замок.
— Но я не хочу, чтобы однажды утром тебя обнаружили с разорванным горлом.
— Может случиться кое-что и похуже, — тихо произнес Гленн.
Удивленная тоном, каким были произнесены эти слова, Магда посмотрела на Гленна: лицо его больше не было ни ясным, ни добрым. Рыжеволосый пристально смотрел на профессора. Но в следующий момент Гленн уже улыбался своей лучезарной улыбкой.
— Завтрак ждет. Уверен, мы с вами еще не раз встретимся. Да, вот еще что, пока вас не покинул.
Он зашел за коляску и развернул ее на сто восемьдесят градусов.
— Что вы делаете? — вскричал профессор. Магда вскочила на ноги.
— Просто предлагаю вам сменить пейзаж, профессор. В конце концов, замок — достаточно мрачное зрелище. А сегодняшнее утро слишком прекрасно, чтобы тратить его на созерцание серых стен.
Гленн указал на подножие перевала.
— Вместо того чтобы смотреть на север, поглядите лучше на юг и восток. Несмотря на свою суровость, это самое красивое место на свете. Посмотрите, как зеленеет молодая трава, как распускаются на склонах цветы, Забудьте хоть на время о замке.
На секунду он перехватил взгляд Магды, а в следующее мгновение уже исчез со стулом на плече.
— Чудной какой-то, — произнес отец, и в его голосе явственно слышался смех.
— Да, он,чудной.
Но даже считая Гленна чудным, Магда понимала, что должна быть признательна этому человеку. По причинам, известным ему одному, он вмешался в их разговор, превратил его практически в монолог, поднял настроение папе, избавив его от самых болезненных сомнений и заставив его подумать совсем о другом. Причем проделал это мастерски и весьма эффективно. Но зачем? Какое ему дело до переживаний старого бухарестского еврея-калеки?
— Однако он задал интересные вопросы, — продолжал между тем папа. — Великолепные вопросы. И как я сам до этого не додумался?
— А я?
— Впрочем, ему легко было объективным, он, не в пример нам, не встречался только что с существом, считавшимся до сих пор плодом мрачной фантазии: Кстати, как ты с ним познакомилась?
— Прошлой ночью, когда стояла на краю рва и смотрела на твои окна...
— Ты не должна со мной так нянчиться! Не забывай, что это я вырастил тебя, а не наоборот!
Магда не обратила внимания на его реплику и продолжила:
— ...он, прискакал верхом на лошади. По-моему, собирался промчаться прямо в замок. Но, увидев огни и немцев, остановился.
Отец ненадолго задумался, затем сменил тему.
— Кстати, о немцах — мне лучше вернуться, пока за мной не пришли. Не хотелось бы возвращаться под дулом автоматов.
— А нет никакой возможности...
— Убежать? Конечно есть! Просто-напросто ты покатишь меня в коляске вниз по перевалу вплоть до Кампины! Или поможешь мне сесть верхом на лошадь — это, несомненно, ускорит дело! — По мере того как отец говорил, тон его становился все более ядовитым. — А еще лучше попросить этого майора СС одолжить нам грузовик, чтобы немного покататься! Уверен, он не откажет!
— Зачем ты так! -— запротестовала Магда, задетая за живое его сарказмом.
— А тебе незачем изводить себя мыслью о возможности побега для нас обоих! Немцы не дураки! Они знают, что я не могу бежать, а ты без меня не уйдешь, как бы мне этого ни хотелось. По крайней мере, хоть ты тогда оказалась бы в безопасности.
— Но ты ведь не хочешь убежать, если бы и мог. Ты хочешь вернуться в замок! Не так ли, папа? — Магда поняла, к чему отец клонит.
— Мы все равно здесь в ловушке, — отец избегал смотреть ей- в глаза, — и я должен использовать этот единственный в жизни шанс. Я предам дело всей своей жизни, если упущу такую возможность.
— Да если бы сейчас прямо здесь приземлился самолет и пилот предложил нам улететь, ты не согласился бы, верно?
— Я должен снова его увидеть, Магда! Должен спросить об этих крестах на стенах замка! Спросить, как он стал тем, кем стал! А главное, должен выяснить, почему он боится креста! Иначе я просто... просто сойду с ума!
Оба надолго замолчали. Но Магда чувствовала, что их отношения дали трещину. Отец отдаляется от нее, замкнулся в себе. Такого еще никогда не случалось. Все проблемы они обсуждали вместе. А сейчас он этого не хочет. Хотел лишь одного — встретиться с Моласаром.
— Отвези меня в замок, - нарушил профессор затянувшееся молчание, которое становилось тягостным.
— Побудь еще. Ты и так слишком долго пробыл в замке, и это, мне кажется, тебе не на пользу.
— Со мной все в порядке, Магда. И я сам буду решать, как долго мне там находиться. Ну, так что, отвезешь ты меня или мне сидеть здесь и дожидаться нацистов?
Закусив от гнева и обиды губу, Магда покатила коляску.
Глава 29
Рыжий уселся возле окна, чтобы послушать дальнейший разговор, но чуть в глубине, так, чтобы Магда его не видела, если вдруг вздумает поднять голову. Один раз он уже допустил оплошность, облокотившись на подоконник, чтобы лучше слышать. И, застигнутый врасплох, решил, что лучший способ защиты — нападение, и спустился вниз, прямо к ним.
А сейчас, похоже, разговор увял. Услышав скрип колес инвалидной коляски, он выглянул и увидел, что Магда увозит отца. Девушка катила коляску и внешне казалась спокойной, хотя рыжий прекрасно понимал, какие чувства бушуют у нее в душе. Высунувшись из окна, он смотрел им вслед, пока они не исчезли за поворотом.
Не раздумывая, рыжий выскочил в коридор, быстро пересек его, открыл комнату Магды и прошел прямо к окну. Магда катила коляску по тропинке, ведущей к мосту.
Ему хотелось на нее смотреть. Девушка заинтересовала его еще при первой встрече, возле рва, когда без тени страха спокойно стояла перед ним в ночной темноте, на всякий случай сжимая в руке увесистый камень. И позже, уже в корчме, когда твердо отказалась уступить ему свою комнату. Тогда рыжий впервые увидел ее при свете, с горящими от ярости глазами, и почувствовал, что выстроенная им за долгие годы защитная стена рушится. Ему нравилось в Магде все: темно-карие глаза газели, румянец на щеках... а особенно улыбка. Правда, она всего лишь раз улыбнулась... А волосы... Золотисто-каштановые прядки, выбившиеся из-под платка... Она была бы просто красавицей, если бы распустила волосы.
Но это не Просто физическое влечение. Она сделана из добротного материала, эта Магда... Он смотрел, как она подвезла отца к воротам и передала охране. Ворота закрылись, и девушка осталась одна на мосту. Когда девушка пошла обратно, рыжий отступил в глубь комнаты, чтобы она случайно не увидела его в окне. Она хорошо знала, что со стен замка за ней наблюдают сотни глаз, что солдаты буквально раздевают ее взглядом, но шла, гордо выпрямившись, не торопясь. Она прекрасно владела собой и шагала с таким видом, как будто только что. вручила бандероль и отправилась по следующему адресу. А ведь внутри у нее, наверное, все дрожало.
Рыжий покачал головой в молчаливом одобрении. Он уже давно научился прятать свои мысли за щитом непробиваемого спокойствия. Это позволяло ему сохранять отчужденность, избегать слишком близких отношений, уменьшало вероятность импульсивных действий. Выработанная им манера поведения позволяла сохранять ясное.и трезвое восприятие действительности, даже если кругом царил хаос.
Магда же, как он теперь понимал, относилась к той редкой породе людей, которым удавалось проникать за его защитную оболочку, нарушать спокойствие. Его влекло к этой девушке, к тому же она заслужила его уважение — а на это мало кто мог рассчитывать.
Но любовь для него непозволительная роскошь. Он должен сохранять дистанцию. И однако... у него давно не было женщины, и Магда пробудила в нем чувства, которые, казалось, давно умерли. И это было приятно. Она сумела пробить его оборону, а он — рыжий прекрасно это понял — смог проникнуть в ее защитный кокон. Было бы так,здорово...
Нет! Ты не можешь сейчас влюбиться! Не можешь позволить себе беспокоиться о ком-либо! Когда угодно, но не сейчас! Только сумасшедший...И все же... Рыжеволосый вздохнул. Лучше сразу завязать свои чувства в крепкий узел, пока ситуация не вышла из-под контроля. Или последствия будут ужасны. Для них обоих.
Магда уже подходила к корчме. Рыжий вышел из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь, вернулся к себе и лег на кровать, закинув руки за голову. Он прислушался, ожидая услышать ее шаги на лестнице. Но так и не дождался.
К своему собственному немалому изумлению, Магда вдруг поймала себя на том, что по мере приближения к корчме все меньше думает об отце и все больше — о Гленне. И устыдилась. Она оставила своего больного отца одного в окружении нацистов, ему предстоит нынешней ночью встреча с нежитью, а она думает о каком-то незнакомце. Обходя корчму, девушка почувствовала стеснение в груди, и пульс участился при одной только мысли о Гленне.
Это просто от голода, подумала Магда. Ведь она ничего не ела сегодня. Вокруг не было ни души. Только стул, принесенный Гленном, одиноко стоял, освещенный солнечными лучами. Магда глянула на окно. И там никого.
Магда понесла стул к дверям. Она не хотела признаться себе, что испытала разочарование. Просто хотелось есть. Вот и все.Тут она вспомнила, что Гленн собирался позавтракать. Может быть, он еще там? Магда ускорила шаг. Да, ей очень хочется есть.
Зайдя в столовую, она увидела Юлиу. Он отрезал толстый ломоть сыра и запивал его козьим молоком. Похоже, он ел не меньше шести раз в сутки.
Юлиу был один.
- Домнишоара Куза! — окликнул ее корчмарь. — Не хотите ли сыра?
Магда кивнула и села за стол. Аппетит как-то сразу пропал, но она решила что-нибудь съесть для поддержания сил. К тому же ей надо было задать Юлиу несколько вопросов.
— Ваш постоялец, — начала девушка, снимая с протянутого ножа ломтик сыра, — должно быть, ему принесли завтрак в комнату?
Юлиу удивленно поднял бровь:
— Завтрак? Он не просил никакого завтрака. Многие путешественники возят еду с собой.
Магда нахмурилась. Почему же он сказал, что попросит Лидию его накормить? Предлог, чтобы уйти?
— Скажите мне вот что, Юлиу, Похоже, вы уже успокоились с вечера? Чем вас так расстроил этот Гленн, когда приехал?
— Ничем.
— Юлиу, но вы весь дрожали! И я хочу знать почему, тем более что его комната напротив моей! Я должна знать, не опасен ли он.
Корчмарь с преувеличенным усердием резал сыр.
— Вы посчитаете меня за идиота.
— Нет, не посчитаю.
— Ну, ладно. — Юлиу положил нож и продолжил заговорщицким тоном. Когда я был ребенком, мой отец владел корчмой и, как и я теперь, выплачивал деньги смотрителям замка. Однажды, когда часть золота, предназначенного для уплаты, исчезла — была украдена, по словам отца, — он не смог выплатить полную сумму. То же самое слу-
чилось и в следующий раз — исчезла часть денег. И вот однажды ночью приехал незнакомец и стал бить отца. Он гонял его по всей' комнате и тряс как соломенную куклу, требуя найти деньги. «Найди деньги! Найди деньги!» — кричал он. — Юлиу надул и без того круглые щеки. — И мой отец, стыдно сказать, нашел пропавшие деньги. Оказалось, он спрятал их. Незнакомец был в ярости. Он снова начал избивать отца, сломал ему обе руки.
— Но какое это имеет отношение...
— Поймите, — Юлиу наклонился к Магде и понизил голос почти до шепота, — отец был порядочным человеком, а в начале века в наших краях происходило нечто ужасное. Он взял лишь немного денег, чтобы семья не голодала грядущей зимой, надеясь вернуть их, как только наступят лучшие времена. Никогда ничего подобного он не делал.
— Юлиу! — Нетерпеливо прервала Магда старика. — Какое это имеет отношение к вашему постояльцу?
— Он как две капли воды похож на того, домнишоара. Мне было в ту пору десять лет, но я на всю жизнь запомнил того, кто избил отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41