Словно его руки, лишив ее свободы, в то же время давали ей ощущение безопасности и духовной близости.Прежде ее никогда еще не целовали, и странное мистическое чувство, которое овладело ею, было сродни не человеческим эмоциям, а скорее дурману, который затмил ее мозг и мешал думать.Это было странно и совершенно волшебно, словно звезды, ночная тьма и луна стали частью мужчины, завладевшим ею.Его губы были теплым, требовательным чудом, которое опустошало ее, ей казалось, что ее душа сливается с его душой.Когда он отнял свои губы, чары рассеялись, и она наконец получила свободу.Задохнувшись от ужаса, она дрожащими руками оттолкнулась от его груди и, испуганная до умопомрачения, повернулась и бросилась бежать.Он стоял не шевелясь и долго смотрел ей вслед — вот ее шарф блеснул в последний раз…Потом была только темнота, и он ее больше не видел.Добравшись до каюты, Орисса осторожно прикрыла за собой дверь и, бросившись на койку, зарылась лицом в подушку.Такого не могло произойти… это не могло быть правдой! Как он посмел вести себя так… или она сама позволила ему это?Ответ она знала так же ясно, как если бы он ей сказал его.Безусловно, он узнал ее! И сделал соответствующие выводы! Увидев ее на улице Королевы Анны, он, как она и ожидала, вообразил именно то, что придет в голову любому мужчине, знающему, что она провела ночь в комнате Чарльза.Щеки Ориссы пылали, когда она думала, что ни один джентльмен не станет вести себя так фривольно с девушкой, которую считает целомудренной и респектабельной.Но завести интрижку с замужней женщиной, у которой супруг в Индии, а любовник в Лондоне, — почему бы нет?Ей пришлось признать, что она сама же и навлекла на себя эту беду. Рассуждая об одиночестве, она имела в виду свою душу, а он подумал — тело.Вспоминая их разговор, она понимала: майору Мередиту, считавшему ее падшей женщиной, изменившей своему мужу, покажется непостижимым, что она не в восторге от его ухаживаний, не наслаждается его флиртом или не жаждет чего-то большего, если вдруг представится такая возможность.— Какой стыд! Какой позор! — шептала Орисса в подушку.Она знала: ей некого винить в том, что произошло, кроме, может быть, мачехи, вынудившей ее искать убежища у брата.Однако могла ли она предвидеть, что из всех кораблей, отплывающих в Индию, майор Мередит предпочтет «Дорунду», или то, что, сопровождая леди Кричли, она не сможет избегать встреч с ним.Ей бы раньше стоило догадаться, что эти пронзительные серые глаза нельзя обмануть.Опять и опять вспоминая случившееся на лестничной площадке пансиона Чарльза, она все же надеялась, что, поскольку газовый рожок был позади нее, ее лицо, скрытое в тени, останется неузнанным.Она и помыслить не могла, что он запомнит ее фигуру, плавность ее движений, черноту ее волос.— Глупейший самообман, — корила себя Орисса. Она не в силах была ничего придумать, ничего, что бы объяснило ее поведение.Но вот что ей нужно было сделать непременно, так это объяснить самой себе, почему губы майора Мередита лишили ее воли настолько, что она даже не попыталась освободиться, пока он сам не позволил ей этого.Как она могла оказаться такой беспомощной, такой покорной?Как вообще она могла настолько отринуть свою гордость и чувство собственного достоинства, что повела себя, подобно замужней женщине, за которую себя и выдавала, а не как невинная девушка, до которой никогда ранее не дотрагивались мужчины.Нет, она не могла объяснить себе свое поведение. Произошло то, что произошло, — случившееся оказалось частью волшебства ночи, чем-то неожиданно чарующим, чем-то, что невозможно передать словами.Ей мнилось, что, если бы он продолжал ее целовать, она бы все еще оставалась в его объятиях.Она вынуждена была признаться себе, что близость к нему давала ей желанное чувство покоя и безопасности, чувство, которого она не знала с детских лет.— Все это лишь плод моего воображения, — старательно убеждала себя Орисса, однако она прекрасно понимала, что это не так.Неужели завтра ей предстоит вновь встретить его, сидеть с ним за одним столом и знать, что именно думает о ней этот человек?..Пусть даже она на него и не посмотрит, все равно она ощутит его взгляд, направленный ей в душу и видящий там только позор и грязь.— Мне этого не вынести! Я не смогу видеть его! — шептала она в растерянности, не зная, что же ей делать.Она в ловушке! Корабль стал клеткой, из которой не было выхода.У Ориссы мелькнула отчаянная мысль: не прыгнуть ли ей в морскую пучину, не поплыть ли к берегу, где можно исчезнуть в пустыне, — но это была только минутная слабость.Завтра ее настигнет реальность. Ей предстоит новая встреча с ним и стыд от сознания того, что она была покорна его желанию и отнюдь не возмущена тем, как он с ней обошелся.— Я обезумела, не иначе! — призналась она себе, но если это и было безумие, то неизъяснимое и завораживающее.Она даже представить не смела, что когда-нибудь все ее существо затрепещет из-за того, чтомужчина коснулся ее губ или что вся поэзия и вся красота мира сольются в едином чувстве, которое заструится сквозь ее тело, переставшее принадлежать ей и отданное ему.— Этого не могло произойти! — в отчаянии воскликнула Орисса.Но произошло!И она ничего не могла с этим поделать! Глава 4 На следующий день рано утром Орисса подошла к леди Кричли.— Мне кажется, — сказала она, — что Нейл будет кушать лучше, если я сама буду кормить его. Несомненно, разговоры взрослых за столом отвлекают ребенка, а мне бы очень хотелось, чтобы он кик следует окреп к тому времени, как мы прибудем в Индию.— Что ж, миссис Лейн, это здравая мысль, — кивнула леди Кричли.Сумев таким образом избежать встречи с майором Мередитом за завтраком, Орисса без малейших угрызений совести заявила, что в ресторан они спускаться не станут, а ужинать будут в своей каюте.До Бомбея оставалось ровно семь дней пути. Бессонной ночью, вспоминая произошедшее, Орисса решила, что разумнее всего будет по возможности избегать встреч с майором Мередитом, даже несмотря на то что они оба заключены на одном корабле.Она подозревала, хотя и не была в этом до конца уверена, что каждое утро, пока большинство пассажиров сладко спит, он делает на открытом воздухе гимнастику.Еще она знала, что большую часть дня он проводил в своей каюте. Наверное, его занятия там имеют какое-то отношение к отчетам, о которых упоминал ее брат, и возможно, в них есть сообщение о неблаговидном поведении Чарльза, когда тот был в. Лондоне.Думая об этом, она пыталась ненавидеть майора Мередита, но это оказалось невозможным!Стоило ей только вспомнить его поцелуи, как она вновь ощущала блаженство, теплом разливавшееся по ее телу, ощущала тот внезапный восторг, который сделал ее пленницей.Все же она была полна решимости забыть и его, и минуты блаженства рядом с ним, если только у нее хватит сил на это.Она заставила себя все внимание переключить на Нейла: она подолгу играла с ним в каюте и выводила мальчика на палубу, только если была твердо уверена, что вокруг будет полно других пассажиров и что среди них не окажется майора Мередита.Нейлу очень понравилась подвижная игра «метание колец», еще она пробовала учить его играть в бадминтон. Для спокойных развлечений в каюте она воспользовалась картами, взятыми из карточного салона, и строила ему столь непрочные карточные домики.Альбом, который он готовил в подарок маме, был почти весь изрисован странными животными и людьми с кружочками вместо лиц и палками вместо рук и ног.Они никоим образом не шли в сравнение с великолепным кораблем, который набросал майор Мередит.Орисса привела в порядок свой небольшой гардероб, закончив шить новые и перешивать старые платья. Теперь ее туалеты смотрелись более элегантно.Когда она надевала их, то выглядела превосходно благодаря совершенству свой фигуры.К счастью, корабельная библиотека изобиловала интересными томами, которые Орисса охотно брала читать, но частенько замечала, что подолгу смотрит на одну и ту же страницу.Когда они шли по Красному морю, стояла сильная жара. Однажды вечером духота в каюте стала такой невыносимой, что даже мистер Махла пожаловался на это.— Почему бы нам не перенести наши занятия на палубу? — спросила Орисса, вынужденная признаться, что тоже чувствует себя в такой духоте довольно скверно.Время было позднее, и она подумала, что пассажиров на палубе будет немного. Палуба действительно пустовала.Орисса прошла на нос корабля и отыскала два шезлонга, стоявшие под навесом. Их-то они и подтащили поближе к краю борта.Слабый бриз не способен был надуть паруса, поэтому корабль двигался только благодаря силе пара.Звезды опять бросали таинственный свет на вселенную. Огни корабля, отражаясь в морской глади, завораживали.Орисса и мистер Махла опустились в рядом стоящие шезлонги.— Вы, верно, с радостью ждете возвращения домой? — проговорила она на урду.Он молча покачал головой.— Нет? — изумилась она.— Я бы с радостью остался в Англии, — ответил мистер Махла. — Мне очень нравилась моя работа в университете. Там было так интересно, и у меня было много друзей.— Тогда почему вы возвращаетесь?— Поневоле приходится. Мой отец умер, и теперь я глава семьи. Я обязан заботиться о матери, еще у меня на руках четыре брата, три сестры и их дети. Я один за них за всех в ответе.— Вы хотите сказать, что преподавательскую деятельность придется оставить? — спросила Орисса.Он кивнул, и даже в призрачном свете звезд она увидела, как помрачнели его глаза.— Наша семья владеет небольшим куском земли, — объяснил он. — Я должен работать на ней ради блага своих близких.— Значит, ваши литературные достижения оказались бесполезны?— Такова моя карма — моя судьба.— Вы действительно верите, что у вас нет никакого выбора? — спросила Орисса.— Убежден, никакого.— Но я не могу принять это как непреложную истину, — возразила она. — Неужели предопределено все, что мы будем делать, что с нами случится?— Именно в это я и верю, — вздохнул мистер Махла.— Что, если все это вы сами придумали? — спросила Орисса. — Не зря ли вы принимаете происходящее, каким бы скверным оно ни было, как неизбежное, без борьбы?— Все начертано на наших ладонях.— Я слышала об этом, — промолвила Орисса. — И все же я с трудом могу поверить, что это правда.— Посмотрите на свою руку, — предложил он. — На ладони нет двух одинаковых линий. На свете нет двух людей с одинаковыми знаками. Здесь вся история жизни человека. Существуют линии судьбы, которые мы видим очень четко.— Так вы можете прочесть свою судьбу? — воскликнула Орисса. — Вы способны читать судьбы людей?— Иногда, — ответил он.Она протянула ему левую руку ладонью вверх.— Что скажет вам моя ладонь?Мистер Махла очень деликатно приподнял ее пальцы.Вглядываясь в ее маленькую ладонь, он сказал:— Видите, это ваша линия судьбы, она идет почти от запястья до основания среднего пальца. Эта линия очень прямая, что означает не только силу характера и целеустремленность, но также и то, что ваша судьба предопределена. Вы очень древняя душа, миссис Лейн.— Расскажите еще, — попросила зачарованная Орисса.Но когда он поднял ее руку чуть выше, ловя свет, лившийся с небес, рядом с ними возникла тень.Орисса подняла голову, и у нее упало сердце.Рядом возвышался майор Мередит, и она вдруг поняла, хотя и не могла сказать почему, что в нем закипает ярость, — то ли она прочла это в его глазах, то ли просто почувствовала.— Вам не место на этой палубе! — резко проговорил он, глядя на мистера Махла.И Орисса, и учитель-индиец онемели.Затем мистер Махла встал, как обычно, почтительно поклонился Ориссе и ушел.Она была так изумлена выходкой майора Мередита, что никак не могла собраться с мыслями. Прежде чем она обрела дар речи, он сказал:— Было бы разумнее, миссис Лейн, если бы вы приберегли свою благосклонность для людей своего класса и для своего цвета кожи!Какую-то долю секунды Орисса не могла понять, что он имел в виду, потом вспышка негодования обожгла ее щеки, и она не сдержалась.— Как вы смеете разговаривать со мной подобным образом! — проговорила она тихим, дрожащим от ярости голосом. — Как у вас язык повернулся предлагать мне подобную мерзость и делать столь низменные выводы! И вообще мои дела вас не касаются.Ей пришлось перевести дыхание, и лишь после этого она смогла продолжить:— Я наслышана о вас, майор Мередит. Я знаю, вы охотно вмешиваетесь в чужие дела, стараясь испортить жизнь другим.Ее манера речи явно удивила его, но теперь ей было все равно.— А раскопав нечто предосудительное, — продолжала она язвительным тоном, но с еще большей яростью, так как старалась не повышать голоса, — вы третируете несчастного, превращая его жизнь в ад, пока, как бедный Джералд Дюар, он не застрелится!— Что такое? Откуда вы это знаете? — удивленно воскликнул майор Мередит.— Не важно, но я презираю и ненавижу вас! — выкрикнула Орисса. — После того, как вы оскорбили меня в ту ночь, я старалась держаться от вас подальше, но вы, кажется, преследуете меня. Оставьте меня в покое, майор Мередит! Единственное, чего я прошу: оставьте меня в покое!Она резко повернулась и решительно пошла прочь, пошла, а не ударилась в отчаянное бегство, как в прошлую их встречу на палубе. Сейчас она шагала, высоко подняв голову.Однако она не могла унять дрожь гнева и возмущения, поэтому, открыв дверь, ведущую в коридор, она поспешила в свою каюту, как в единственное надежное убежище.Оказавшись у себя, она подошла к туалетному столику. Неподдельная ярость клокотала в ней, вырываясь бурным дыханием и пылая на щеках ярким румянцем.Хрустальное стекло отражало белизну ее шеи и рук на фоне пурпура вечернего платья.Тут она вспомнила, что именно это красное платье было на ней, когда она впервые столкнулась с майором Мередитом, пробираясь ночной порой по лестнице в комнаты Чарльза.Уж не приносит ли это платье несчастья? Или, возможно, его цвет навлекает беду.Потом она твердо заверила себя, что единственное несчастье — это встреча с майором Мередитом.Как он смеет думать о ней столь низко? Как он смеет?В то же время здравый смысл подсказывал ей, что нельзя ожидать, чтобы в сложившейся ситуации он думал иначе.Как нарочно, он всегда заставал ее при компрометирующих обстоятельствах: одного воспоминания о том, как она спускалась по лестнице холостяцкого пансиона в шесть утра, уже достаточно, чтобы он не сомневался, почему мистер Махла касался ее руки при романтическом звездном свете.Хладнокровно обдумав все, она поняла, что, приближаясь к ним по палубе, когда на фоне неба вырисовывались лишь их силуэты, нельзя было усомниться в том, что индиец на самом деле держал ее за руку.— Но как он может так думать обо мне? — спросила Орисса у своего отражения и вынуждена была абсолютно честно признаться себе, что ничего иного он и не мог подумать.— Ну и пусть! Это уже ничего не значит. Еще несколько дней, и я его больше никогда не увижу, — уверяла она себя.И тут ей на память пришли слова мистера Махла: карма… судьба… и нет от нее спасения!— Вздор! — настойчиво твердила своему отражению Орисса. — Мы все наделены свободой воли и жизнь свою строим по своему желанию.Но, вспомнив все, что она знает о буддизме и о Круге Перерождения, Орисса поняла, что слишком самоуверенна.Миллионы и миллионы людей Востока свято верили в судьбу и в то, что невозможно противостоять ей.Могли ли все они ошибаться? Могла ли белая раса, почитавшая с присущим ей самомнением и тщеславием Человека всемогущим и утверждавшая это как единственно правильное отношение к жизни, действительно быть единственно правой?Но пока следовало побеспокоиться о мистере Махла. Как он отнесся к тому, что его выгнали столь грубо.Она очень надеялась, что у него хватит здравого смысла понять — гнев майора Мередита был направлен вовсе не на него, а только на нее.Майор Мередит так явно проявил свою властность, а она, потрясенная, лишившаяся дара речи, ни словом, ни делом не возразила ему. Подобные отношения в представлении индийца имели вполне определенный смысл.Чувствуя себя глубоко несчастной, все еще разгневанная и в то же время глубоко опечаленная случившимся, Орисса разделась, завернулась в одеяло и долго вглядывалась во тьму, не в силах заснуть.Она опасалась, что завтра вечером мистер Махла не придет на урок.В сущности, вечерние уроки урду были единственным, чего она с радостью ждала каждый день уже с раннего утра.Было что-то умиротворяющее в том, чтобы говорить на восхитительном языке с его причудливыми фразами — певучие гласные и музыкальные слова этого древнего языка сами по себе были истинной поэзией.Даже беседа на урду заставляла Ориссу почувствовать, что она вот-вот достигнет цели своего путешествия и окажется дома, где вновь изведает тепло и любовь, которых ей так недоставало все прошедшие годы.Трудно даже себе представить, что она не встретит там свою мать, ждущую ее с распростертыми объятиями, что не поедет в провинцию Орисса, где родилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19