— Да, конечно.
Девушка чувствовала себя спокойной в его объятиях, ведь он такой сильный, и ей нечего опасаться.
Но она знала, что как только она приедет домой и он уедет назад, ее страхи вновь вернутся к ней — страх, что герцогиня не исполнит своего обещания даже после того, как прочтет письмо, страх, что ее дядю уволят и им придется оставить дом священника.
Как будто уловив ее мысли, маркиз продолжал:
— Я намеревался уехать в Лондон сегодня к вечеру, но теперь я останусь до завтра. Поэтому, если вы случайно получите какие-нибудь известия, огорчительные для вас, вы можете обратиться ко мне. Вы знаете, где находится мой дом в Ньюмаркете?
— Да, я знаю, — подтвердила Аспазия.
Джерри показывал ей этот дом после того, как они видели Победителя, выигравшего на скачках два года назад. Ипподром был расположен недалеко от конюшен скаковых лошадей маркиза.
— Если я не получу от вас известий завтра утром, — продолжал маркиз, — я возвращусь в Лондон. А если вы после этого захотите связаться со мной, любой покажет вам мой дом на Беркли-сквер.
— Вы очень.., добры, беспокоясь.., обо мне, — сказала Аспазия тихим голосом.
— Но это не все, — продолжал маркиз, — если герцогиня все же уволит вашего дядю, — хотя это теперь маловероятно, вы же выполнили обещание, — я думаю, что смогу найти ему приход в одном из моих поместий.
Аспазия восторженно вскрикнула и повернула голову, чтобы взглянуть на него.
— Возможно ли быть столь удивительным человеком? — спросила она. — Теперь я больше не боюсь будущего и чувствую, что Бог ответил на мои молитвы.
— Но я хочу, чтобы вы пообещали мне лишь одно.
— Что же это?
— Пообещайте мне, что, несмотря на любые повеления герцогини, несмотря на любые ее слова, вы никогда больше не будете посещать Гримстоун-хауз.
— Нет, конечно, нет! — заверила Аспазия, и маркиз почувствовал дрожь, пробежавшую по ней.
Он понял, что она вспомнила ужасы прошлого вечера, и твердо сказал:
— Забудьте обо всем! Выбросьте из своей головы, и я посоветовал бы вам не говорить никому, особенно вашему дяде, о том, что вы видели и слышали там.
Аспазия знала, что она расскажет об этом лишь Джерри, но, конечно, не дяде Теофилу.
Если бы она рассказала ему, он счел бы своей обязанностью выразить протест герцогине относительно ее поведения, а это обернулось бы катастрофой для них.
— Вы обещаете? — настаивал маркиз.
— Я не скажу.., ничего моему дяде, — пообещала Аспазия. — Он совершенно безгрешный человек, и всегда хорошо думает о других. Я уверена, что он не имеет представления о порочности, царящей в Гримстоун-хауз.
— Вот и оставьте его в этом счастливом неведении, — сказал маркиз. — Большинство женщин слишком много говорят, но мне кажется, что вы — исключение.
— У меня нет.., желания.., говорить о подобных.., вещах, — сказала еле слышно Аспазия, — и после того, как вы были так добры ко мне.., я попытаюсь поступать, как вы.., сказали мне.
Солнце поднялось над горизонтом, и теперь в золото обратилось не только небо, но, казалось, и весь мир, а освещенные утренним светом волосы Аспазии заставляли маркиза думать, что он держит в своих руках частицу самого солнца.
Никогда не видал еще он волос такого прекрасного цвета, и, держа руки вокруг ее талии, он ощущал, как легка и стройна Аспазия. Рядом с ним, казалось, сидела мифическая нимфа, явившаяся из леса, по которому они сейчас проезжали.
И в то же время он знал, что она реальная девушка, которая глубоко шокирована и напугана тем, что произошло накануне вечером, и знал, что подобное не должно происходить ни с какой молодой девушкой, тем более с такой, как Аспазия, с ее воспитанием и чувствительностью.
«Она преодолеет это», — убеждал себя маркиз.
И в то же время он боялся, что это невозможно.
Они проехали еще одним лесом, и затем впереди показалась крыша серого каменного строения, а за ним — шпиль церкви.
— Здесь вы живете? — спросил маркиз, прежде чем Аспазия успела показать ему свой дом.
— Да.
— Я думаю, мне лучше не провожать вас до дверей. Я не знаю, какую историю вы расскажете своему дяде, и если он увидит меня, все может осложниться для вас.
— Я не думаю, что дядя Теофил так рано спустится к завтраку, но когда он проснется, я уже успею придумать, что сказать ему.
Маркиз направил свою лошадь между деревьями небольшого сада, остановив ее возле заросшего уголка, пламеневшего цветами.
— Я оставлю вас здесь, — сказал он. — Подержите поводья и не двигайтесь.
Он вложил поводья в ее руку, затем сошел с лошади к поднял к ней руки, чтобы спустить ее на землю.
Когда она посмотрела вниз на него, и серые глаза маркиза заглянули в ее глаза, у нее возникло странное чувство, что они разговаривают друг с другом без слов.
Затем очень медленно, как показалось ей, он спустил ее вниз с седла и на мгновение задержал ее в своих руках.
— Прощайте, Аспазия, — сказал он глубоким голосом. — Будьте осмотрительны.
— Еще раз.., благодарю вас, — ответила она, почувствовав, что ей трудно говорить. — Я буду.., всегда помнить вашу доброту.., и то, каким.., замечательным вы были по отношению ко мне.
И вновь их глаза встретились, но, ощутив смущение и почувствовав необычное биение своего сердца, она повернулась и побежала через заросшую лужайку к дому.
Маркиз видел, как она обогнула дом и исчезла за кустами роз, росших перед его фасадом.
Он вздохнул и отправился назад, не сразу вспомнив, что на Аспазии так и осталась его вечерняя накидка.
«Интересно, захочет ли она возвратить мне ее», — подумал он с улыбкой.
Затем он вспомнил, что должен как можно скорее закончить дела с герцогиней.
Было бы глупо с его стороны не разрешить с ней проблемы, которые привели его в Гримстоун-хауз.
Усмехнувшись, он подумал, что она, возможно, будет разочарована, когда убедится, что у него нет желания принять следующее приглашение на ее тщательно спланированные развлечения.
* * *
Аспазия пробралась в дом через боковую дверь, в которой недавно сломался замок.
В доме было тихо в этот ранний, утренний час, когда все еще спали.
Она хотела бы поговорить с Джерри, но решила не будить его.
Она поднялась в свою спальню и, лишь расстегивая накидку, которую дал ей маркиз, вспомнила, что должна была возвратить ее, расставаясь с ним.
«Я смогу оставить ее в его доме в Ньюмаркете», — успокоила она себя и подумала, что передаст ему вместе с накидкой письмо благодарности и скажет еще раз, как признательна ему.
Она сняла белое вечернее платье, думая, потребует ли герцогиня прислать его обратно.
То, что на ней не было ничего, кроме этого платья, напомнило ей сцену с обнаженными участниками представления в столовой.
«Я хотела бы сжечь это платье, — думала она. — Может быть, это поможет мне забыть происшедшее вчера вечером».
Но ей не хотелось забывать маркиза.
Он был таким великолепным, таким внушительным! Но, кроме этого, он вызывал в ней странные чувства, которые она не могла выразить словами.
Каковы бы они ни были, она ощущала, что ее каким-то непонятным образом притягивает к нему, и когда она сидела так близко к нему на его лошади, она как будто принадлежала ему.
«Это все мое воображение», — сказала себе Аспазия.
Однако необычное чувство не проходило, и Аспазия вспомнила об ощущении безопасности, которое она испытала, находясь вблизи маркиза, и теперь, когда он уехал, ей казалось, что она никогда больше не испытает этого ощущения вновь.
Весь миру казалось, погрузился во тьму.
«Я просто устала», — думала она. Но она понимала, что причина не только в этом.
Она надела свою ночную рубашку и легла в кровать, в которой спала с тех времен, когда выросла из своей детской кроватки. Она уснула, думая о маркизе и желая вновь оказаться с ним рядом.
* * *
Аспазия проснулась и увидела Джерри, стоявшего рядом, глядя на нее.
— Слава Богу, наконец-то ты вернулась! — воскликнул он, прежде чем она успела сказать что-либо. — Я пребывал в страхе с тех пор, как получил известие о тебе от конюхов.
— Ты получил известие? — спросила она. — Я посылала их к Марфе.
— Марфа осталась ночевать у своих родственников, — беззаботно объяснил Джерри. — Но что случилось с тобой?
Аспазия в смущении не могла смотреть на него.
— Не знаю.., даже, как.., рассказать тебе, — отвечала она, — я еще не проснулась как следует.
— Знаешь, что я сделаю? — сказал Джерри. — Я пойду вниз и сварю кофе. Надень свой верховой костюм, и после того, как мы позавтракаем, я хочу показать тебе маленьких лисят в лесу. Они только родились и очень хорошенькие, хотя будут, конечно, опустошать курятники, когда подрастут.
Говоря это, он вышел из комнаты, и Аспазия поднялась с постели.
Теперь, когда она снова была дома, прошедшая ночь казалась ей всего лишь страшным сном.
Однако, когда она начала пересказывать все Джерри, испытанный страх вновь нахлынул на нее.
Они приготовили завтрак, и поскольку их дядя не завтракал так рано, они поели на кухне, и Аспазия рассказала своему брату все, что произошло с ней в Гримстоун-хауз.
Сначала он слушал все это с простым удивлением, но затем между бровей его появилась складка озабоченности, а его губы тревожно сжимались по мере того, как он понимал возможные последствия того, чего она, в своей невинности, не осознавала.
И лишь когда она закончила, рассказав ему, как мирно спала рядом с маркизом с подушкой между ними на кровати, он наконец разжал свои кулаки, которые непроизвольно сжимал, и испустил вздох облегчения.
— Я с трудом могу поверить в это!
— Я должна рассказать тебе.., кое-что еще, — продолжала Аспазия.
— Что именно?
— Встав сегодня утром, пока маркиз был в ванной, я оглядела спальню, и что, ты думаешь, я увидела?
— Что ты увидела? — спросил Джерри.
— Портрет.., ты знаешь, кого я имею в виду.., над камином.
— Я хотел бы увидеть, каким он был.
— Это тебе легко сделать.
— Как так? — спросил Джерри.
— Просто взгляни в зеркало.
— Неужели я действительно сильно похож на него?
— Копия! Картина как будто нарисована с тебя, только он был в то время постарше.
С этими словами Аспазия вынула из кармашка своего жакета миниатюрный портрет.
— Я посмотрела на это изображение, как только вернулась этим утром, и мне оно всегда казалось очень похожим на тебя, но тот портрет — просто, как сказала бы Марфа, «живая копия»!
— С этим ничего не поделаешь, — сказал Джерри. — Остается лишь надеяться на то, что герцогиня никогда не увидит меня.
— А.., те грумы, которых прислали.., вчера сюда?
— Понимаешь, не было никого другого, кто бы вышел к ним. Марфы не было здесь, а дядя Теофил, хоть и возвратился назад, был в своем кабинете.
— Ты думаешь, они обратили внимание на тебя?
Он помотал головой.
— Нет, конечно, нет, и я не обратил на них большого внимания. Я лишь взял твою лошадь и поставил ее в стойло.
— Какие они были собой?
— Я и не заметил, — улыбнулся Джерри. — Но думаю, что один из конюхов был довольно молод, а другой, что вел вторую лошадь, на которой уехал обратно молодой, был старше.
— Я надеюсь, все будет в порядке, — сказала с сомнением Аспазия.
— Думаю, после того, что ты испытала этой ночью, тебе не о чем больше беспокоиться, — сказал Джерри. — Но ради Бога, не говори ничего даже дяде Теофилу!
— Нет, конечно, нет, — согласилась Аспазия. — Я не скажу ему ничего о письме, которое прислала герцогиня.
Зачем беспокоить его?
Как раз в этот момент они услышали, как их дядя спускается по лестнице.
— Я полагаю, вы помыли посуду после вчерашнего завтрака, перед тем как поужинать, — сказала Аспазия брату.
— Да, конечно, — ответил он, — но мы оставили немытые тарелки после ужина.
Аспазия рассмеялась.
— Тогда иди и мой их теперь, — сказала "она, — пока я зажарю яичницу с ветчиной для дяди Теофила.
Джерри повиновался, и когда она позже прошла к дяде в его комнату внизу, он сидел, углубившись в книгу.
— Доброе утро! — сказал он рассеянно.
Она подумала, что это очень похоже на него — забыть, что ее не было дома вчера вечером.
— Здесь очень интересные соображения, — заметил преподобный Теофил, показывая книгу, — относительно влияния Платона на христианскую веру. Я думаю, тебе стоит прочесть это.
— Я уверена, дядя, — ответила Аспазия, заметив искорки смеха в глазах Джерри, Она укоризненно нахмурилась на него и сказала:
— Кушайте яичницу с ветчиной, пока горячая, дядюшка Теофил. Чем вы будете заниматься сегодня? Мы с Джерри поедем прокатиться после завтрака.
— Боже милостивый! Хорошо, что ты спросила меня об этом! — ответил ее дядя. — Я только сейчас вспомнил, что обещал Марфе заехать за ней до обеда. Еще я получил записку от миссис Уинтроп, которая хочет видеть меня.
— Миссис Уинтроп! — воскликнула Аспазия. — Неужели она снова больна?
— Не думаю, что она долго протянет, — сообщил преподобный Теофил. — Поэтому я не могу отказаться посетить ее, но у меня уйдет несколько часов на путь туда и обратно.
Бесси не очень то резвая.
— Но вы успеете вернуться к ужину, — сказала Аспазия, — и, пожалуйста, не забудьте захватить Марфу на обратном пути.
Нам ее очень не хватает.
— Нет, я не забуду, — пообещал преподобный Теофил. — Джерри, впряги, пожалуйста, Бесси в коляску. У тебя это лучше выходит. А я пойду приготовлюсь.
Аспазия знала, что Джерри, как и она, почувствовал огромное облегчение от того, что ее дядя не поинтересовался об ее отсутствии и что ей не нужно было рассказывать ему о том, что она не ночевала дома.
Пока Джерри впрягал Бесси в двуколку и подгонял ее к парадному крыльцу, а преподобный Теофил разыскивал свои особенные очки, которые хотел взять с собой, Аспазия успела нарезать роз, чтобы послать их миссис Уинтроп.
Она была доброй старой леди, вовсе не богатой, но всегда готовой поддержать любую благотворительность, которую организовывал священник.
— Передайте привет миссис Уинтроп, — сказала Аспазия, когда он наконец собрался, — и поспешите назад, как можно быстрее.
Преподобный Теофил лишь улыбнулся и, тронув легонько Бесси своим хлыстом, укатил по подъездной дорожке.
— Нам повезло, что миссис Уинтроп и Платон больше интересуют дядю Теофила, чем ты! — поддразнил ее Джерри.
— Я очень, очень благодарна за это им обоим, — рассмеялась Аспазия.
Она прибрала немного дом, не желая, чтобы Марфа возвратилась к неубранным постелям и к столу, заставленному грязной посудой.
Затем они оседлали своих лошадей и отправились через поля к лесу.
Довольно долго добирались они до места, где Джерри нашел выводок лисят в песчаной яме среди деревьев.
В этой части поместья не было лесников, и на пути им встречались лишь сойки, хорьки и горностаи в летнем своем одеянии, не считая множества любопытных маленьких рыжих белок.
День был жарким и солнечным, и Аспазия, как всегда счастливая с Джерри, начала ощущать, как все, происшедшее с нею прошлой ночью, растворяется в тумане забвения.
Она, однако, задумывалась иногда о том, как объяснит Марфе, когда вернется домой, отсутствие ее лучшего платья и жакета, а также появление вместо них очень модного вечернего платья.
— У нас еще много времени, чтобы решить, что ты должна рассказать Марфе, а чего не должна рассказывать, — сказал Джерри, как обычно читавший ее мысли.
— Она, конечно, задаст мне кучу вопросов, — отвечала Аспазия.
Когда они, возвращаясь, приближались к дому священника, Аспазия увидела экипаж, стоявший напротив парадного входа.
— Кто бы это мог быть? — воскликнула она, натягивая поводья своей лошади и останавливаясь.
Джерри последовал ее примеру, и вдруг в умах их обоих одновременно вспыхнул, как молния, один и тот же вопрос.
Зачем герцогине понадобилось посылать экипаж к дому священника?
Это был закрытый экипаж, запряженный двумя лошадьми. На козлах сидел кучер, еще один человек, стоявший возле двери, был, похоже, лакеем, и Аспазии показалось, что он позвонил в колокольчик.
Она увидела, как дверь открылась, и ей показалось странным, что слуги герцогини входят в нее.
Но прежде чем она успела сказать что-либо Джерри, в дверях появился человек, при виде которого они оба оцепенели.
Это был человек, которого они хорошо знали, да и кто из жителей поместья не знал Вильяма Болларда с его внешностью и репутацией.
— Что он здесь делает? — спросил еле слышно Джерри.
Они видели, как он разговаривал с лакеем и затем вновь скрылся в доме.
Они подождали, и затем у Аспазии перехватило дыхание от того, что она увидела Болларда и еще одного человека в комнате их дяди наверху.
Окна были открыты, и было видно, как мужчины передвигаются там, открывая шкафы и выдвигая ящики, сбрасывая книги с полок и разбрасывая бумаги.
— Что они делают? — спросила Аспазия испуганным шепотом.
— Они знают! — воскликнул Джерри. — Нам лучше убираться отсюда! Давай, быстро!
С этими словами он повернул свою лошадь и направил ее между деревьями назад, туда, откуда они только что выехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14