., спасти дядю Теофила и ему не нужно будет искать нового.., пристанища.
— Но вы не ожидали попасть на такой ужин, с какого мы только что ушли? — спросил маркиз.
— Как могла я думать.., что люди могут.., вести себя таким.., отвратительным образом? — сказала Аспазия тихим потрясенным голосом. — Джентльмены.., пили так много, да и некоторые.., женщины тоже.
— Вы встречались с какой-нибудь из этих женщин прежде?
— Нет.., я даже не знала, что они были здесь, пока не спустилась в салон. До ужина я видела лишь миссис Филдинг и служанок, которые помогали мне одеваться.
— Значит, это платье дала вам герцогиня.
— Да. Это она сказала миссис Филдинг, что мне надо надеть, и я помню, как она сказала: «Такой наряд хорошо подействует на мужчин с изощренным вкусом».
Все так, как он и предполагал, подумал маркиз, и ему полностью открылся план герцогини завлечь его в ловушку, как она завлекла других глупцов, там внизу — выпивкой, наркотиками, женщинами и непристойностями!
Все это показалось бы непреодолимо привлекательным для многих мужчин бомонда.
Но никогда не встречаясь с ним прежде, герцогиня не знала, что в ее доме ничто не могло представить ни малейшего интереса для него, за исключением, может быть, Аспазии.
С первой встречи с нею она показалась ему удивительно красивой. Он не видел волос подобного цвета ни у одной из женщин, а ее маленькое заостренное личико с огромными голубыми глазами казалось чрезвычайно прелестным даже на фоне красавиц, посещавших Карлтон-хауз.
Но обстоятельства, при которых они встретились, заставили его предположить, что она — умелая актриса, хорошо усвоившая роль, которую должна сыграть, и что производимое ею впечатление невинности было намеренно подчеркнуто тем, как она была одета.
И даже теперь, слушая ее, маркиз не был уверен в том, что его все еще не обманывают, а он может оказаться глупцом, доверившись этому.
Однако каждое слово Аспазии казалось искренним.
Наблюдая за нею, он видел, что ее страх, очевидно, является неподдельным, а ее взгляд, который она так умоляюще обращала на него, был действительно невинным и смущенным.
Завершая свой рассказ, она сказала;
— В Малом Медлоке ходили странные.., слухи, но никто там.., не представляет, какие.., порочные вещи здесь.., происходят.
— О чем еще они говорят? — спросил маркиз.
— О том, что происходит в других частях имения, — ответила Аспазия, — но я не хотела бы говорить вам об этом.
Маркиз не настаивал. Он лишь спросил:
— И что же вы собираетесь теперь делать?
— Я хочу отправиться домой… Я хочу уйти отсюда и никогда не возвращаться.., никогда! Никогда!
— Если вы уйдете так скоро, — заметил маркиз, — герцогиня подумает, что вы не исполнили вашу часть договора.
Наступило молчание, и затем Аспазия тихим голосом, вновь полным страха, сказала:
— В-вы полагаете.., если я не останусь здесь с вами.., она заставит дядю Теофила уехать через месяц?
— Скорее всего так, — сказал маркиз.
— Но.., я не могу.., вы не.., понимаете.., я не могу остаться.
Маркиз понял, что лишь ценой огромного усилия воли она не вскочила на ноги, и что она вновь напугана до такой степени, что с отчаянием думает о необходимости выброситься в окно, чтобы спастись от него.
Он не знал, каким образом проник в эти ее мысли.
Может быть, думал он, причина этого — в ее глазах, прозрачных, как чистый ручей, а может быть, он с нею становится более восприимчивым к чувствам, чем обычно, когда имеет дело с другими людьми.
— Я обещаю вам одно, — сказал он. — Я не сделаю ничего, чего вы не пожелаете.
Говоря это, он ощущал, как исчезают страхи Аспазии, подобно утихающим волнам штормового моря, и спустя секунду она спросила:
— Вы говорите.., правду? Вы.., не.., дотронетесь до меня?
— Нет, если только вы не попросите меня сделать это, — сказал маркиз с улыбкой, — и поскольку это очень невероятно, нет смысла говорить об этом более.
— Благодарю вас.., благодарю вас… — сказала в волнении Аспазия.
— А теперь нам надо вместе решить, — сказал маркиз уже серьезным тоном, — как вам убедить герцогиню, что вы исполнили ваше обещание ей и, следовательно, она должна исполнить свое.
— Пожалуйста.., скажите мне как.., сделать это?
— Я думаю, — рассуждал он, — что, поскольку, как вы видели, миссис Филдинг стоит на своем посту снаружи, вам придется оставаться здесь по крайней мере часть ночи. Здесь достаточно места для нас обоих.
— Да.., да.., конечно, — согласилась Аспазия.
— И, я полагаю, на рассвете, — продолжал маркиз, — вы сможете отправиться в свою комнату.
Подумав немного, Аспазия сказала:
— Я не знаю, где находится моя комната. Я переодевалась в какой-то комнате в длинном коридоре в другом конце дома, и я думала, что когда вы.., отправитесь спать и я буду не.., нужна больше вам.., вы пошлете.., слугу, проводить меня.., к себе.
Поскольку Аспазия говорила несколько бессвязно, маркиз сказал:
— Значит, это отпадает, тогда вам лучше утром отправиться домой, нежели снова общаться с миссис Филдинг и герцогиней.
— Я.., я не смогу.., вынести.., встречу с ними, — пылко сказала Аспазия. — Я знаю теперь, что обе они.., грешные, безнравственные женщины, если способны показывать гостям сцену с.., обнаженными людьми.
Маркиз понял, что Аспазию оскорбила обнаженность выступавших. Будучи столь невинной, она и не представляла, что их обнаженность лишь малая частью представляемого ими на сцене.
— Забудьте об этом! — сказал он. — Вам не следовало видеть это, и вам не придется увидеть это вновь. Просто выбросите это из головы.
— Я.., попытаюсь, — робко сказала Аспазия, — и я надеюсь, что смогу также забыть.., герцогиню и.., миссис Филдинг.
— Вы должны забыть обо всем этом, — твердо сказал маркиз. — А теперь мы оба должны как можно лучше выспаться, и я думаю, Аспазия, что мы поступим очень глупо, если не воспользуемся для этого этой очень большой и комфортной кроватью.
Он увидел, как она замерла, и продолжал:
— Я лягу с одной стороны, а вы — с другой, и мы положим подушку между нами. Как только рассветет и вокруг еще никого не будет, я отвезу вас домой. Я полагаю, герцогиня намеревалась отослать вас в своем экипаже, но думаю, что вам лучше не будить ее.
— Я бы не.., вынесла этого, — сказала Аспазия, — она могла бы.., заставить меня сделать.., что-либо еще.., а я хочу лишь одного.., выбраться отсюда.
— Я понимаю, — согласился маркиз, — и я посоветовал бы вам сесть за этот стол и написать ей записку о том, что вы выполнили обещание и сделали все, что я требовал, и поэтому отправляетесь домой.
Он остановился и саркастически добавил:
— И поблагодарите ее за ее обещание оставить приход за вашим дядей.
Аспазия с облегчением вздохнула.
— Это прекрасная мысль, — сказала она. — Можно, я напишу сейчас?
— Да, — ответил маркиз, — и поскольку впереди у нас длинная и не очень уютная ночь, я надеюсь, вы извините меня, если я сниму свой фрак.
— Д-да.., конечно, — ответила Аспазия.
Он знал, однако, что, направляясь к французскому секретеру, она думала не о нем, а о письме, которое ей предстояло написать.
Она не долго сидела за ним, и когда кончила писать и повернулась к маркизу, она увидела, что он загасил огни с одной стороны кровати и лежал, подоткнув под спину подушки.
Он остался в своей белой рубашке и в длинных обтягивающих черных панталонах, однако слегка ослабил галстук и выглядел теперь не столь пугающе, как прежде.
Аспазия стояла, глядя на него.
Затем она увидела, что одна из кружевных подушек с кровати лежала рядом с ним, и за нею было много места для нее, так что для нее не было никакой возможности касаться его.
Она положила письмо на секретер и подошла поближе к кровати, сказав:
— Я подумала.., вы очень добры, сказав, что отвезете меня домой завтра.., но у меня нет здесь никакой.., одежды, кроме этого.., платья, которое на мне.
— Я думаю, что смогу найти вам что-нибудь, чтобы надеть поверх платья, — ответил маркиз, — но поскольку уже поздно, а вы устали, я предлагаю вам попытаться уснуть. Я обещаю, что разбужу вас, как только мы сможем покинуть этот дом.
— Вы уверены.., что не проспите?
— Я был солдатом, Аспазия, и приучил себя просыпаться, когда надо.
Она улыбнулась ему, но он понял, что она смущена, увидев румянец на ее щеках, и поэтому повернулся спиной к середине кровати и закрыл глаза.
— Поспешите, Аспазия! — сказал он грубовато-дружеским тоном, с которым Джерри мог бы обратиться к ней. — Я засыпаю и хочу погасить свет.
Аспазия сделала, как советовал он, и, обойдя вокруг кровати, взобралась с другой стороны.
Положив голову на подушки, она почувствовала, какие они мягкие, и сразу ощутила, что очень устала после всех испытаний этого дня.
Она сбросила атласные туфли, оказавшиеся слишком велики для нее, — хотя миссис Филдинг дала ей самые маленькие, какие только нашла в доме, — и, оттолкнув их ногой, услышала, как они упали на пол.
Затем она закрыла глаза.
Она слышала, как маркиз задувал свечи, одну за другой, и затем лег в темноте.
— Спокойной ночи, Аспазия, — сказал он. — Приятного сна!
— Я.., попытаюсь уснуть, — ответила она, — и буду благодарить Бога в моих молитвах за то, что вы оказались таким.., добрым ко мне.
После некоторого молчания она сказала:
— Что было бы, если бы вы оказались.., одним из тех… других мужчин, которые так много пили.., и которые.., аплодировали обнаженным артистам на сцене?
В ее голосе вновь послышался страх.
— Но я не такой, — ответил маркиз, — поэтому спите спокойно, Аспазия.
— Спасибо вам.., за то, что вы.., такой, какой есть, — прошептала она и начала повторять свои молитвы.
Глава 4
Проснувшись, Аспазия в первый момент не сообразила, где она находится. Затем она поняла, что кто-то раздвинул занавеси, и она увидела бледное золото рассвета, все выше поднимавшееся на небо, в то время как вверху над головой все еще горели звезды.
Она засмотрелась на них, но затем услышала какой-то звук и поняла, что ее разбудило.
Маркиз был в ванной комнате.
При мысли о нем она быстро села, не веря тому, что могла проспать без сновидений, лежа в кровати рядом с чужим мужчиной.
Затем она увидела подушку, лежавшую между ними, и смятую простыню на той стороне кровати, где он пролежал всю ночь.
Она вновь поразилась тому, насколько ей повезло и она оказалась с мужчиной, не заинтересовавшимся ею.
Другие джентльмены вели себя отвратительно. Если бы она осталась с одним из них, она предпочла бы выброситься из окна.
Девушка выбралась из постели, ощущая недостаток свежего воздуха. От жажды у нее пересохли губы.
Несмотря на приказ маркиза, ей так и не принесли лимонад, о котором она просила прошлым вечером.
Выйдя на середину комнаты, она рассеянно взглянула в сторону камина — и замерла.
Над ним висел большой портрет мужчины.
Мастерски изображенный — очевидно, великим художником, — мужчина стоял, небрежно облокотившись на богато украшенную урну. И было в нем что-то настолько живое, он был так полон энергии, что ей показалось, будто он сойдет сейчас с картины и она заговорит с ним.
Она была так поражена и зачарована этим зрелищем, что не слышала, как в комнату вошел маркиз, и когда он поприветствовал ее за спиной, она вздрогнула от испуга.
— Я вижу, вы восхищаетесь третьим герцогом, — заметил он. — Я слышал, что он был великой личностью, и думаю, что если бы он оказался здесь, он устыдился бы поведения его дочери.
Аспазия не отвечала, и маркиз взглянул на картину, добавив:
— Хотел бы я быть знакомым с ним. Если бы он возвратился в свой дом, я думаю, у нас не было бы тех трудностей, с которыми мы теперь встретились.
Аспазия все еще молчала, завороженная, и маркиз сказал:
— Я думаю, нам следует уйти отсюда как можно скорее, если вы хотите избежать встречи с герцогиней или с той женщиной, которая вчера следила за нами.
Аспазия воскликнула в ужасе, и маркиз сказал ей:
— Пойдите и смойте сон с ваших глаз, а я поищу что-нибудь для вас поверх платья.
Она подчинилась ему, быстро пройдя в ванную, где не только умылась из кувшина с холодной водой, но и наконец выпила целый стакан воды.
Она увидела, что маркиз выкупался, налив ведро холодной воды в серебряную ванну, и подумала, что, придя домой, она сделает то же самое, чтобы смыть с себя ужасы прошлого вечера.
Маркиз прав, она должна выбраться отсюда как можно быстрее.
Она вернулась в спальню, маркиз завязывал галстук перед зеркалом.
На нем были бриджи для верховой езды и отполированные до блеска ботфорты. Не поворачивая головы, он сказал:
— Я положил на кровать накидку, которая прикроет вас.
Аспазия увидела, что он приготовил для нее свою черную вечернюю накидку с атласной подкладкой и бархатным воротником, и когда она, набросив ее, запахнула воротник на шее, она скрыла ее платье, лишь чуть-чуть высовывающееся внизу.
— Благодарю вас, — сказала она. — Это прекрасно подойдет. Но на чем мы поедем?
— Я уже подумал об этом, — ответил маркиз.
Говоря это, он подошел к гардеробу и достал из него френч для верховой езды из серого габардина.
Надевая его, он продолжал:
— Хотя мои конюхи привыкли вставать рано, я думаю, что даже они еще спят в этот час. Так что, если в конюшне не окажется никого, я сам оседлаю свою лошадь и отвезу вас, посадив перед собой.
— Я.., доставляю вам столько.., хлопот, — робко сказала Аспазия, думая о том, как неудобно ему будет ехать с нею.
Улыбнувшись ей, маркиз сказал:
— На самом же деле — хотя вам, наверное, будет трудно поверить этому — я рад возможности посоперничать с герцогиней, и надеюсь выйти победителем!
— Я молюсь изо всех сил, чтобы вы победили, — сказала Аспазия.
— Я уверен, что ваши молитвы никогда не остаются без ответа, — сказал он. — А теперь пойдемте, и молитесь, чтобы нас не увидели.
Сказав это, он осторожно открыл дверь спальни и выглянул в коридор.
Как он и ожидал, свечи в подсвечниках сильно обгорели, но и в слабом свете было видно, что в коридоре никого нет.
Он потянулся к Аспазии, стоявшей сзади, и взял ее за руку. Затем, закрыв дверь спальни, он повел Аспазию по коридору, двигаясь тихо и очень осторожно.
Он миновал главную лестницу, не желая спускаться по ней, и сквозь балюстраду Аспазия увидела дежурного лакея, спавшего возле парадной двери в большом мягком кресле с высоким подголовником.
Они прошли дальше, и — как, очевидно, предвидел маркиз — вышли к другой, запасной лестнице, выведшей их вниз, на первый этаж.
Аспазия подумала, что, если бы они прошли вперед, они вышли бы к столовой, а за нею — к кухне, где должны были вскоре появиться слуги, чтобы начать готовку и уборку.
Маркиз нашел боковую дверь и открыл ее, отодвинув внутренний засов.
Дверь вывела их из дома, и они оказались среди разросшегося кустарника, в котором пролегала узкая тропинка, заканчивающаяся в той части сада, которая располагалась недалеко от конюшен.
Это и была их цель, и Аспазии хотелось похвалить маркиза за то, что он безошибочно вывел ее сюда, но она решила промолчать.
Она не знала, что маркиз был крайне доволен собой, столь точно восстановив в памяти план дома и выйдя именно в том месте, которое наметил.
В конюшне стояла полная тишина, и — маркиз догадывался — там дежурил лишь один молодой конюх. Он спал на куче сена в пустом стойле.
Он сразу же проснулся, услышав обращение к нему, и, очевидно, ожидал выговора, страшно обрадовавшись, когда вместо этого получил щедрое вознаграждение за то, что оседлал жеребца маркиза.
Выведя жеребца из конюшни, маркиз посадил Аспазию в седло и вскочил на коня, усевшись позади нее.
Она пыталась занять как можно меньше места в седле, но он обхватил ее левой рукой, прижав к себе, а правой управляя жеребцом, и они выехали из усадьбы довольно хорошей рысью.
Только когда они были уже довольно далеко от дома, он заговорил с Аспазией, впервые с тех пор, как они вышли из спальни:
— Вы должны направлять меня, — сказал он.
— Я думаю, лучше будет, — ответила она, — если мы поедем к моему дому тем же путем, которым я приехала сюда.
Так нас никто не увидит.
— Это разумно, — согласился маркиз, — а когда я возвращусь сюда, я скажу, что отвез вас домой потому, что вы пожелали уехать пораньше.
— Разве это обязательно.., говорить?
— Я никогда не лгу, если в этом нет абсолютной необходимости.
Аспазия вспомнила, как подобное говорила и ее матушка:
"Я ненавижу ложь и не правду, — однажды заметила она своим мягким голосом, — но если нам приходится лгать, чтобы спасти кому-нибудь жизнь или же чью-либо репутацию, тогда мы называем это «белой ложью», которая не заслуживает порицания. — И подумав немного, миссис Стэнтон добавила:
— В этом случае ложь должна быть убедительной и как можно более правдивой".
Аспазия понимала, что имела в виду ее матушка, и знала, что сейчас «белая ложь» совершенно необходима, а следовательно, простительна.
Они довольно долго ехали в молчании, прежде чем маркиз сказал:
— Я думал о том, что вы рассказали мне, Аспазия, и хочу, чтобы вы внимательно выслушали то, что я скажу вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14