»
Ключ от квартиры сестры висел под шкафчиком у раковины. (Эйдриен специально хранила там все ключи, чтобы не искать их.) «Бедный пес! Что с ним теперь делать?»
Было уже 6.35, когда Эйдриен вышла из дома и направилась по Ламонт-стрит в сторону Шестнадцатой, где надеялась поймать такси. Потихоньку наступал день, и из «Хеллерз» выходили ранние посетители: в одной руке — дипломат, в другой — чашка кофе. Человек пять стояли на остановке в ожидании автобуса, а у дверей «Эрнесто Такерия» похрапывал какой-то оборванец латиноамериканской наружности.
Такси удалось поймать не сразу, зато доехала с ветерком. Водитель направился на запад по Портер-стрит, там вырулил на южное направление и проскочил на Висконсин-авеню, высадив пассажирку напротив «Уотермилла». Эйдриен со смутной тревогой ожидала, что ее взгляду предстанет целая шеренга полицейских машин с мигалками. Впрочем, ее опасения оказались напрасны: ничто не говорило о смерти ее сестры. Люди выходили из здания, спокойно направляясь на работу, и даже не подозревали о разыгравшейся ночью трагедии. На утреннюю вахту заступил портье, которого Эйдриен не знала. Это, разумеется, не имело никакого значения: он читал спортивную страницу «Вашингтон пост» и едва удостоил вошедшую кивком. Двери лифта разъехались с приветливым «динь», Эйдриен поднялась на третий этаж и направилась по тихому, безлюдному коридору к квартире сестры.
Она не удивилась бы, увидев натянутую поперек двери желтую полицейскую ленту, однако и здесь не обнаружила ничего особенного. С отрешенным лицом Эйдриен стояла перед самой обычной дверью. Лишь несколько часов назад сестру вывезли отсюда на каталке под простыней, и память услужливо подсовывала такую картину: с тележки капает вода — еле заметный мокрый след тянется от ванны к входной двери. Теперь не осталось и этого следа, последнего напоминания о сестре. Испарился, бесследно исчез, как и сама Никки. Эйдриен покопалась в сумочке, нашла ключ и отворила дверь. С дивана зашлась хриплым лаем собака. Сначала она яростно предупреждала незваного гостя не приближаться, но, узнав вчерашнюю посетительницу, жалобно заскулила.
— Дже-ек, — ласково проговорила Эйдриен и, опустившись на колени, почесала за ухом жмущегося к ней пса. — Где твой поводок?
Пес склонил набок голову — бедняга почти обезумел от одиночества и неистово колотил по полу коротеньким хвостом-поленцем.
Эйдриен задумалась, куда Никки могла положить поводок, открыла чуланчик в нескольких шагах от двери и заглянула внутрь: пальто на вешалках, охапка нераспакованной одежды из химчистки, ремни, ролики… Так много вещей, и все напоминает о сестре. Эйдриен впервые посетила мысль, что квартиру потребуют освободить и имущество покойной придется куда-то деть: мебель, одежду, коньки.
«Может, поводок на кухне?»
Она прошла из гостиной в кухню и осмотрелась: ни поводка, ни грязной посуды — ничего. Надо заметить, здесь было гораздо чище, чем обычно. Словно Никки прибралась по особому случаю. И даже дверь холодильника, которая всегда напоминала выставку, опустела. Почти… Какой-то конверт висел на дверце под магнитом в форме бутылочки «Танкерей». Крупными печатными буквами на нем было выведено имя Эйдриен.
Она сдвинула магнит, взяла в руки конверт и прошла к стойке в центре кухни. Села, страшась прощальных слов сестры. Казалось, минуло довольно много времени, прежде чем Эйдриен распечатала конверт и с облегчением вздохнула. Боялась она зря — в конверте лежало завещание, сжатое изложение последней воли Николь, явно скачанное из Интернета — по верху распечатки шла цветная рекламная шапка:
«Получите 20% скидку в одном из 1000 ресторанов в любой части страны».
Ниже говорилось:
«Я, Николь Салливан, проживающая в городе Вашингтон округа Колумбия, изъявляю свою последнюю волю.
Первое: все ранее написанные завещания и поправки к ним считать недействительными.
Второе…»
Читать дальше не было необходимости: Эйдриен и так поняла, что фигурирует в завещании как исполнительница последней воли покойной. Ничего удивительного, ведь у Никки не оставалось никого ближе сестры, насколько знала Эйдриен. И правда, все ли она знала? Интересный вопрос.
«Наверняка где-то валяется записная книжка — „Филофакс“ или „Палмпайлот“, — подумалось ей. — Надо найти способ связаться с друзьями, если таковые имеются. Можно поискать телефоны в компьютере».
В лодыжку ткнулся влажный песий нос — напоминание о поводке, который по-прежнему не найден. Эйдриен встала и, пройдя через гостиную, вернулась в спальню сестры, где было так же чисто, как и на кухне: кровать застелена, одежда разложена по шкафам. Она подошла к гардеробу — проверить, нет ли поводка там, открыла дверцу, и взгляд ее упал на зеленый, цвета лайма, пластиковый чемоданчик, которого прежде не видела.
Для ноутбука великоват, для гитары — мал, по форме близок к прямоугольнику. Заинтригованная случайной находкой, Эйдриен подняла чемоданчик и удивилась его неожиданной легкости. Аксессуары для видеокамеры? Достала футляр из шкафа, отнесла его к кровати и положила на покрывало, намереваясь как следует рассмотреть. С обеих сторон ручки размещались два кодовых замка. Это, впрочем, нисколько не смутило Эйдриен — при жизни Никки хвасталась, что всегда пользуется одним и тем же шифром, который невозможно забыть: датой своего рождения — 11 февраля: 11.02. Пароль на компьютере тоже почти не отличался — разве что добавился год: 11.02.70. Эйдриен покрутила колесики, совместив одинаковые цифры с обеих сторон ручки, щелкнули замки, и футляр раскрылся.
То, что предстало ее взгляду, оказалось так неожиданно и в представлении девушки дико, что она затаила дыхание. В отделанном изнутри пенопластом кейсе со специальными, хорошо подогнанными выемками лежало разобранное ружье — похоже, винтовка. Длинный синий ствол, матово-черный пластиковый магазин, телескопический прицел. Под ячейкой прицела располагалась изготовленная с лазерной точностью перфорированная металлическая трубка с винтовой нарезкой на конце. И хотя подобные вещицы Эйдриен прежде видела только в кино, она сразу поняла, что перед ней глушитель. Рефлекторно захлопнув футляр, точно желая скрыть его содержимое от глаз, она повернула колесики замка, отнесла кейс в шкаф и поставила на прежнее место. Уже второй раз за день бедняжка испытала потрясение и стыд. Сначала — из-за самоубийства Никки и того, что не предприняла никаких попыток удержать ее от неразумного шага. Вторично — сейчас, обнаружив винтовку, да еще такую, и не где-нибудь, а в квартире сестры.
Эйдриен вздохнула, закрывая дверцу гардероба, и попыталась себя утешить: «Перестань, Никки все равно никто бы уже не помог. Разве что ее доктор мог бы попробовать…» И действительно, ее шебутная сестра была обречена с самого начала. А то, что Эйдриен просматривает ее вещи, так это входит в ее прямые обязанности — ведь она ближайшая родственница и исполняет волю умершей. Кроме нее, это и сделать-то некому.
«Все-таки странно, — размышляла она, не прекращая искать поводок. — Такое оружие… хм… подобные вещи для самообороны не покупают. И уж чем-чем, а охотой Никки не увлекалась… Значит, винтовка принадлежит кому-то другому. Интересно кому?»
Эйдриен вернулась в гостиную, еще раз окинула взглядом комнату в поисках пропажи, начав подумывать о том, что в крайнем случае обойдется куском провода, и только теперь заметила письменный стол. Подошла к нему и немало изумилась, обнаружив поводок в первом же ящике стола. А на столе — ноутбук покойной сестрицы, где, как полагала Эйдриен, можно поискать адресную книгу. (Вроде бы в почтовой программе «Microsoft Outlook» есть список контактов.) Компьютер надо будет забрать с собой и хорошенько просмотреть уже дома.
Задвинув ящик стола, она повернулась к Джеку, как вдруг тот зашелся долгим оглушительным лаем и бросился к двери. К немалому удивлению Эйдриен, дверная ручка стала поворачиваться, в ушах зазвенело, молнией пронзил холодный страх, вслед за которым пришла потребность оправдать свое присутствие в столь ранний час в квартире сестры.
Дверь распахнулась, и в проеме появился силуэт мужчины. Неожиданный визитер присел на корточки и, хлопнув ладонями по коленям, поприветствовал бросившегося ему навстречу пса:
— Tranquilo, Джек. Tranquilo[9]
Это был всего-навсего Рамон.
Эйдриен откашлялась, пытаясь обратить на себя внимание портье, но тот явно не услышал. Рамона целиком поглотила встреча с Джеком; он трепал собачью голову костяшками пальцев и без умолку болтал с псом. Тогда девушка громко произнесла:
— Доброе утро.
Рамон поднял удивленный взгляд — оказывается, он здесь не один. Заметив Эйдриен, портье распрямился и посмотрел на нее со смущенной улыбкой.
— Я беспокоился о Рыжем, вот и решил зайти, — сказал он, прикрывая дверь. — Подумал, что подкормлю его, выгуляю.
Эйдриен кивнула:
— И я здесь по той же причине.
Портье пошаркал ногой.
— Ну тогда… — Он посмотрел по сторонам, не зная, что еще добавить. — Теперь вы здесь, так что…
— Я хотела поблагодарить вас за то, что помогли прошлой ночью, — сказала Эйдриен. — Не знаю, что бы без вас делала.
— Да, это было ужасно, — согласился портье. — Пришлось страху натерпеться.
— Мне тоже.
— Понимаете, я ведь простой портье, а ваша сестра вроде как дружила со мной, останавливалась поболтать…
Собеседница кивнула.
— Надо полагать, устроите похороны? — предположил Рамон.
— Видимо, да.
— Может, сообщите тогда? Мне бы хотелось проститься.
— Да, конечно.
Портье шагнул к ней и, вынув из кармана бумажник, извлек наружу до абсурда дорогую визитку. В ее правом верхнем углу были золотом выбиты две маски: трагик и комик, а в центре красовались имя «Рамон Гутиеррес-Наварро» и номер телефона.
— Я вас обязательно приглашу, — пообещала Эйдриен. — Кстати, именно поэтому я и заскочила — хочу поискать номера знакомых Николь. Все-таки надо им сообщить.
Рамон нахмурился:
— Знаете, это, конечно, звучит странно… Только Никки редко выходила, и не припомню, чтобы ее кто-нибудь навещал. Она жила как затворница.
Эйдриен кивнула.
— Казалось бы такая красивая девушка — и одинока. — Рамон перевел разговор на другую тему: — Так как поступим с Джеком?
Его собеседница с сомнением покачала головой:
— Не знаю. Я снимаю квартиру, и моя домовладелица, по правде сказать, собак недолюбливает.
— Понятно. Тогда, если вы не против, можно я заберу Джека? Люблю собак. А этот пес для меня особенный — ведь он принадлежал Нико: мне было бы приятно.
Та ненадолго задумалась.
— Ну конечно, это просто прекрасно! — воскликнула Эйдриен, неожиданно поняв, что Рамон был без ума от Никки.
— Только одна просьба: не могли бы вы подержать его у себя недельку-две? Просто я подыскал нового соседа по комнате и должен заручиться его согласием. Хотя, конечно, я могу поставить перед ним условие, что собака будет жить с нами. Мы вообще-то уже договорились, но если он станет возражать, я подыщу кого-нибудь другого.
— Прекрасно! Никаких проблем. Заберу на пару недель.
Рамон выглядел вполне довольным.
— Ну что ж, я рад, — сказал он.
Эйдриен сунула визитку в сумочку, подняла с пола футляр и убрала в него компьютер. Пристегнув поводок к ошейнику Джека, накинула на плечо ремень кейса и вышла из квартиры. Рамон спустился вместе с ними в вестибюль и проводил к дверям.
— Вам поймать такси?
Эйдриен покачала головой:
— Нет, псу неплохо бы прогуляться.
Портье кивнул, и они попрощались, пожав друг другу руки.
— Буду ждать звонка, — напомнил Рамон.
Собеседница улыбнулась и, едва удерживаясь на ногах, последовала за Джеком, который, натягивая поводок, изо всех сил рванулся к обочине.
Рамон сиял от радости.
— Ну, вот я и владелец собаки, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Как вам это нравится?
Глава 8
Эйдриен стояла в толпе на платформе метро и ждала поезда, на котором намеревалась доехать до «Кливленд-Парка». Состав должен был прибыть с минуты на минуту: уже замигали стеклянные диски на краю платформы — стаккато огоньков под ногами ожидающих пассажиров. Вытянув шею, она вглядывалась в темноту тоннеля, где уже показались отблески прожектора. Где-то зазвонил телефон…
Не во сне: телефон был реальностью, метро — видением. Эйдриен поняла это еще в полудреме. По-прежнему пребывая в объятиях Морфея, она потянулась к тумбочке и нащупала трубку.
— Алло.
Голос на другом конце провода произнес:
— Я — мисс Ньюман из бюро судмедэкспертизы. С кем можно поговорить по поводу останков Николь Салливан?
Услышав слово «останки», Эйдриен села на кровать — сон сняло как рукой.
— Я ее сестра по матери. Меня зовут Эйдриен Коуп.
— В полицейском протоколе вы значитесь ближайшей родственницей.
— Совершенно верно.
— Нам необходимо название похоронного бюро, которое будет обрабатывать ос…
Эйдриен перебила:
— Я вас поняла.
«Обрабатывать останки?» Эта женщина говорила о Никки, словно о чем-то неодушевленном.
— Алло! — Нетерпение секретаря на другом конце провода нарастало.
— Я впервые попадаю в подобную ситуацию, — объяснила Эйдриен, — и пока не решила, куда обратиться.
— Я вышлю список. У вас есть факс?
— Да, отправьте — можно прямо на домашний номер.
Она продиктовала номер факса, секретарь сказала, что будет ждать ответа, и добавила:
— У нас организована служба доставки, так что мы можем выслать останки, куда пожелаете.
— Спасибо.
— Вас не затруднит отправить ответ сегодня?
— Да, сейчас же этим и займусь, — заверила Эйдриен и положила трубку. Затем вылезла из постели, небрежно натянула на себя кое-что из одежды и пристегнула ошейник к поводку Джека. Миссис Спиарз запрещала держать в доме животных, но сейчас вошла в положение и позволила оставить пса до конца недели — а там уж его приютит Рамон.
Джек давно стоял в прихожей и с нетерпением скреб лапами дверь.
Выйдя из дома, они направились через небольшой садик к гаражу, Эйдриен нажала кнопку, и сегментированные ворота начали шумно подниматься. Не успели они завернуться под потолок, как пес рванулся с места, потащив новую хозяйку в аллею, протянувшуюся вдоль домов.
Уже на прогулке Эйдриен поняла, что хотя поухаживать за псом ей почти не довелось, она успела к нему привязаться. Удивительно, но многие прохожие останавливались и заводили с ней разговор, и поэтому пусть пекарня «Хеллерз» и находилась всего в квартале от дома, добирались они туда не меньше десяти минут. У магазинчика Эйдриен привязала четвероногого друга к столбику счетчика парковки и направилась в пекарню за сдобой. Она вышла несколько минут спустя с круассаном для своего питомца.
Едва они с псом вернулись домой, факс выплюнул последний лист из многостраничного списка бюро похоронных услуг, высланного секретарем судмедэксперта. Джек запрыгнул на диван и свернулся клубочком, а Эйдриен принялась подбирать рассыпанные по полу страницы. С первого взгляда становилось ясно, что у нее в руках алфавитный перечень контор, предоставляющих похоронные услуги в округе Колумбия.
Эйдриен не стала утруждать себя поисками и наобум ткнула в самое начало списка. Набрала номер похоронного дома «Альбион», и человек на другом конце провода ответил мягким доверительным голосом в манере продавца из салона подержанных автомобилей. Девушка прервала его хорошо заученную речь, дав понять, что ее не интересуют изысканные похоронные службы. Мужчина из бюро, не сбиваясь с ритма, предложил ей более «экономичную» альтернативу, без службы и прощания — так сказать, «скромненько, но со вкусом». Но даже при этом Эйдриен вскоре поняла, что самые простые похороны обойдутся не в одну тысячу.
Бархатным голосом владелец бюро Барретт Альбион допустил возможность некоторой скидки, заметив при этом, что они принимают почти все основные кредитные карты, за исключением «Американ экспресс». А почувствовав, что собеседница сникла при мысли о предстоящих расходах, он напомнил, что в завещании часто предусматривается статья на погребение.
И снова Эйдриен заколебалась: она-то мечтала устроить сестре роскошные похороны, где соберутся у гроба родные и друзья, будут скорбеть и говорить поминальные речи. В реальности это оказалось неосуществимым: когда она заглянула в компьютер Никки, выяснилось, что и приглашать-то некого. В «адресной книге» значились только сама Эйдриен, Рамон, домоуправ, психиатр да, пожалуй, пара закусочных.
Истина заключалась в том, что у Никки не было друзей — почти никого. Вернее, вообще никого.
— Вы кремируете? — выпалила Эйдриен.
На другом конце провода наступила секундная пауза. Мгновение спустя собеседник с некоторым замешательством ответил:
— Да, это тоже вариант.
— Отлично, — согласилась та несколько резко — даже Джек навострил уши. — На том и остановимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Ключ от квартиры сестры висел под шкафчиком у раковины. (Эйдриен специально хранила там все ключи, чтобы не искать их.) «Бедный пес! Что с ним теперь делать?»
Было уже 6.35, когда Эйдриен вышла из дома и направилась по Ламонт-стрит в сторону Шестнадцатой, где надеялась поймать такси. Потихоньку наступал день, и из «Хеллерз» выходили ранние посетители: в одной руке — дипломат, в другой — чашка кофе. Человек пять стояли на остановке в ожидании автобуса, а у дверей «Эрнесто Такерия» похрапывал какой-то оборванец латиноамериканской наружности.
Такси удалось поймать не сразу, зато доехала с ветерком. Водитель направился на запад по Портер-стрит, там вырулил на южное направление и проскочил на Висконсин-авеню, высадив пассажирку напротив «Уотермилла». Эйдриен со смутной тревогой ожидала, что ее взгляду предстанет целая шеренга полицейских машин с мигалками. Впрочем, ее опасения оказались напрасны: ничто не говорило о смерти ее сестры. Люди выходили из здания, спокойно направляясь на работу, и даже не подозревали о разыгравшейся ночью трагедии. На утреннюю вахту заступил портье, которого Эйдриен не знала. Это, разумеется, не имело никакого значения: он читал спортивную страницу «Вашингтон пост» и едва удостоил вошедшую кивком. Двери лифта разъехались с приветливым «динь», Эйдриен поднялась на третий этаж и направилась по тихому, безлюдному коридору к квартире сестры.
Она не удивилась бы, увидев натянутую поперек двери желтую полицейскую ленту, однако и здесь не обнаружила ничего особенного. С отрешенным лицом Эйдриен стояла перед самой обычной дверью. Лишь несколько часов назад сестру вывезли отсюда на каталке под простыней, и память услужливо подсовывала такую картину: с тележки капает вода — еле заметный мокрый след тянется от ванны к входной двери. Теперь не осталось и этого следа, последнего напоминания о сестре. Испарился, бесследно исчез, как и сама Никки. Эйдриен покопалась в сумочке, нашла ключ и отворила дверь. С дивана зашлась хриплым лаем собака. Сначала она яростно предупреждала незваного гостя не приближаться, но, узнав вчерашнюю посетительницу, жалобно заскулила.
— Дже-ек, — ласково проговорила Эйдриен и, опустившись на колени, почесала за ухом жмущегося к ней пса. — Где твой поводок?
Пес склонил набок голову — бедняга почти обезумел от одиночества и неистово колотил по полу коротеньким хвостом-поленцем.
Эйдриен задумалась, куда Никки могла положить поводок, открыла чуланчик в нескольких шагах от двери и заглянула внутрь: пальто на вешалках, охапка нераспакованной одежды из химчистки, ремни, ролики… Так много вещей, и все напоминает о сестре. Эйдриен впервые посетила мысль, что квартиру потребуют освободить и имущество покойной придется куда-то деть: мебель, одежду, коньки.
«Может, поводок на кухне?»
Она прошла из гостиной в кухню и осмотрелась: ни поводка, ни грязной посуды — ничего. Надо заметить, здесь было гораздо чище, чем обычно. Словно Никки прибралась по особому случаю. И даже дверь холодильника, которая всегда напоминала выставку, опустела. Почти… Какой-то конверт висел на дверце под магнитом в форме бутылочки «Танкерей». Крупными печатными буквами на нем было выведено имя Эйдриен.
Она сдвинула магнит, взяла в руки конверт и прошла к стойке в центре кухни. Села, страшась прощальных слов сестры. Казалось, минуло довольно много времени, прежде чем Эйдриен распечатала конверт и с облегчением вздохнула. Боялась она зря — в конверте лежало завещание, сжатое изложение последней воли Николь, явно скачанное из Интернета — по верху распечатки шла цветная рекламная шапка:
«Получите 20% скидку в одном из 1000 ресторанов в любой части страны».
Ниже говорилось:
«Я, Николь Салливан, проживающая в городе Вашингтон округа Колумбия, изъявляю свою последнюю волю.
Первое: все ранее написанные завещания и поправки к ним считать недействительными.
Второе…»
Читать дальше не было необходимости: Эйдриен и так поняла, что фигурирует в завещании как исполнительница последней воли покойной. Ничего удивительного, ведь у Никки не оставалось никого ближе сестры, насколько знала Эйдриен. И правда, все ли она знала? Интересный вопрос.
«Наверняка где-то валяется записная книжка — „Филофакс“ или „Палмпайлот“, — подумалось ей. — Надо найти способ связаться с друзьями, если таковые имеются. Можно поискать телефоны в компьютере».
В лодыжку ткнулся влажный песий нос — напоминание о поводке, который по-прежнему не найден. Эйдриен встала и, пройдя через гостиную, вернулась в спальню сестры, где было так же чисто, как и на кухне: кровать застелена, одежда разложена по шкафам. Она подошла к гардеробу — проверить, нет ли поводка там, открыла дверцу, и взгляд ее упал на зеленый, цвета лайма, пластиковый чемоданчик, которого прежде не видела.
Для ноутбука великоват, для гитары — мал, по форме близок к прямоугольнику. Заинтригованная случайной находкой, Эйдриен подняла чемоданчик и удивилась его неожиданной легкости. Аксессуары для видеокамеры? Достала футляр из шкафа, отнесла его к кровати и положила на покрывало, намереваясь как следует рассмотреть. С обеих сторон ручки размещались два кодовых замка. Это, впрочем, нисколько не смутило Эйдриен — при жизни Никки хвасталась, что всегда пользуется одним и тем же шифром, который невозможно забыть: датой своего рождения — 11 февраля: 11.02. Пароль на компьютере тоже почти не отличался — разве что добавился год: 11.02.70. Эйдриен покрутила колесики, совместив одинаковые цифры с обеих сторон ручки, щелкнули замки, и футляр раскрылся.
То, что предстало ее взгляду, оказалось так неожиданно и в представлении девушки дико, что она затаила дыхание. В отделанном изнутри пенопластом кейсе со специальными, хорошо подогнанными выемками лежало разобранное ружье — похоже, винтовка. Длинный синий ствол, матово-черный пластиковый магазин, телескопический прицел. Под ячейкой прицела располагалась изготовленная с лазерной точностью перфорированная металлическая трубка с винтовой нарезкой на конце. И хотя подобные вещицы Эйдриен прежде видела только в кино, она сразу поняла, что перед ней глушитель. Рефлекторно захлопнув футляр, точно желая скрыть его содержимое от глаз, она повернула колесики замка, отнесла кейс в шкаф и поставила на прежнее место. Уже второй раз за день бедняжка испытала потрясение и стыд. Сначала — из-за самоубийства Никки и того, что не предприняла никаких попыток удержать ее от неразумного шага. Вторично — сейчас, обнаружив винтовку, да еще такую, и не где-нибудь, а в квартире сестры.
Эйдриен вздохнула, закрывая дверцу гардероба, и попыталась себя утешить: «Перестань, Никки все равно никто бы уже не помог. Разве что ее доктор мог бы попробовать…» И действительно, ее шебутная сестра была обречена с самого начала. А то, что Эйдриен просматривает ее вещи, так это входит в ее прямые обязанности — ведь она ближайшая родственница и исполняет волю умершей. Кроме нее, это и сделать-то некому.
«Все-таки странно, — размышляла она, не прекращая искать поводок. — Такое оружие… хм… подобные вещи для самообороны не покупают. И уж чем-чем, а охотой Никки не увлекалась… Значит, винтовка принадлежит кому-то другому. Интересно кому?»
Эйдриен вернулась в гостиную, еще раз окинула взглядом комнату в поисках пропажи, начав подумывать о том, что в крайнем случае обойдется куском провода, и только теперь заметила письменный стол. Подошла к нему и немало изумилась, обнаружив поводок в первом же ящике стола. А на столе — ноутбук покойной сестрицы, где, как полагала Эйдриен, можно поискать адресную книгу. (Вроде бы в почтовой программе «Microsoft Outlook» есть список контактов.) Компьютер надо будет забрать с собой и хорошенько просмотреть уже дома.
Задвинув ящик стола, она повернулась к Джеку, как вдруг тот зашелся долгим оглушительным лаем и бросился к двери. К немалому удивлению Эйдриен, дверная ручка стала поворачиваться, в ушах зазвенело, молнией пронзил холодный страх, вслед за которым пришла потребность оправдать свое присутствие в столь ранний час в квартире сестры.
Дверь распахнулась, и в проеме появился силуэт мужчины. Неожиданный визитер присел на корточки и, хлопнув ладонями по коленям, поприветствовал бросившегося ему навстречу пса:
— Tranquilo, Джек. Tranquilo[9]
Это был всего-навсего Рамон.
Эйдриен откашлялась, пытаясь обратить на себя внимание портье, но тот явно не услышал. Рамона целиком поглотила встреча с Джеком; он трепал собачью голову костяшками пальцев и без умолку болтал с псом. Тогда девушка громко произнесла:
— Доброе утро.
Рамон поднял удивленный взгляд — оказывается, он здесь не один. Заметив Эйдриен, портье распрямился и посмотрел на нее со смущенной улыбкой.
— Я беспокоился о Рыжем, вот и решил зайти, — сказал он, прикрывая дверь. — Подумал, что подкормлю его, выгуляю.
Эйдриен кивнула:
— И я здесь по той же причине.
Портье пошаркал ногой.
— Ну тогда… — Он посмотрел по сторонам, не зная, что еще добавить. — Теперь вы здесь, так что…
— Я хотела поблагодарить вас за то, что помогли прошлой ночью, — сказала Эйдриен. — Не знаю, что бы без вас делала.
— Да, это было ужасно, — согласился портье. — Пришлось страху натерпеться.
— Мне тоже.
— Понимаете, я ведь простой портье, а ваша сестра вроде как дружила со мной, останавливалась поболтать…
Собеседница кивнула.
— Надо полагать, устроите похороны? — предположил Рамон.
— Видимо, да.
— Может, сообщите тогда? Мне бы хотелось проститься.
— Да, конечно.
Портье шагнул к ней и, вынув из кармана бумажник, извлек наружу до абсурда дорогую визитку. В ее правом верхнем углу были золотом выбиты две маски: трагик и комик, а в центре красовались имя «Рамон Гутиеррес-Наварро» и номер телефона.
— Я вас обязательно приглашу, — пообещала Эйдриен. — Кстати, именно поэтому я и заскочила — хочу поискать номера знакомых Николь. Все-таки надо им сообщить.
Рамон нахмурился:
— Знаете, это, конечно, звучит странно… Только Никки редко выходила, и не припомню, чтобы ее кто-нибудь навещал. Она жила как затворница.
Эйдриен кивнула.
— Казалось бы такая красивая девушка — и одинока. — Рамон перевел разговор на другую тему: — Так как поступим с Джеком?
Его собеседница с сомнением покачала головой:
— Не знаю. Я снимаю квартиру, и моя домовладелица, по правде сказать, собак недолюбливает.
— Понятно. Тогда, если вы не против, можно я заберу Джека? Люблю собак. А этот пес для меня особенный — ведь он принадлежал Нико: мне было бы приятно.
Та ненадолго задумалась.
— Ну конечно, это просто прекрасно! — воскликнула Эйдриен, неожиданно поняв, что Рамон был без ума от Никки.
— Только одна просьба: не могли бы вы подержать его у себя недельку-две? Просто я подыскал нового соседа по комнате и должен заручиться его согласием. Хотя, конечно, я могу поставить перед ним условие, что собака будет жить с нами. Мы вообще-то уже договорились, но если он станет возражать, я подыщу кого-нибудь другого.
— Прекрасно! Никаких проблем. Заберу на пару недель.
Рамон выглядел вполне довольным.
— Ну что ж, я рад, — сказал он.
Эйдриен сунула визитку в сумочку, подняла с пола футляр и убрала в него компьютер. Пристегнув поводок к ошейнику Джека, накинула на плечо ремень кейса и вышла из квартиры. Рамон спустился вместе с ними в вестибюль и проводил к дверям.
— Вам поймать такси?
Эйдриен покачала головой:
— Нет, псу неплохо бы прогуляться.
Портье кивнул, и они попрощались, пожав друг другу руки.
— Буду ждать звонка, — напомнил Рамон.
Собеседница улыбнулась и, едва удерживаясь на ногах, последовала за Джеком, который, натягивая поводок, изо всех сил рванулся к обочине.
Рамон сиял от радости.
— Ну, вот я и владелец собаки, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Как вам это нравится?
Глава 8
Эйдриен стояла в толпе на платформе метро и ждала поезда, на котором намеревалась доехать до «Кливленд-Парка». Состав должен был прибыть с минуты на минуту: уже замигали стеклянные диски на краю платформы — стаккато огоньков под ногами ожидающих пассажиров. Вытянув шею, она вглядывалась в темноту тоннеля, где уже показались отблески прожектора. Где-то зазвонил телефон…
Не во сне: телефон был реальностью, метро — видением. Эйдриен поняла это еще в полудреме. По-прежнему пребывая в объятиях Морфея, она потянулась к тумбочке и нащупала трубку.
— Алло.
Голос на другом конце провода произнес:
— Я — мисс Ньюман из бюро судмедэкспертизы. С кем можно поговорить по поводу останков Николь Салливан?
Услышав слово «останки», Эйдриен села на кровать — сон сняло как рукой.
— Я ее сестра по матери. Меня зовут Эйдриен Коуп.
— В полицейском протоколе вы значитесь ближайшей родственницей.
— Совершенно верно.
— Нам необходимо название похоронного бюро, которое будет обрабатывать ос…
Эйдриен перебила:
— Я вас поняла.
«Обрабатывать останки?» Эта женщина говорила о Никки, словно о чем-то неодушевленном.
— Алло! — Нетерпение секретаря на другом конце провода нарастало.
— Я впервые попадаю в подобную ситуацию, — объяснила Эйдриен, — и пока не решила, куда обратиться.
— Я вышлю список. У вас есть факс?
— Да, отправьте — можно прямо на домашний номер.
Она продиктовала номер факса, секретарь сказала, что будет ждать ответа, и добавила:
— У нас организована служба доставки, так что мы можем выслать останки, куда пожелаете.
— Спасибо.
— Вас не затруднит отправить ответ сегодня?
— Да, сейчас же этим и займусь, — заверила Эйдриен и положила трубку. Затем вылезла из постели, небрежно натянула на себя кое-что из одежды и пристегнула ошейник к поводку Джека. Миссис Спиарз запрещала держать в доме животных, но сейчас вошла в положение и позволила оставить пса до конца недели — а там уж его приютит Рамон.
Джек давно стоял в прихожей и с нетерпением скреб лапами дверь.
Выйдя из дома, они направились через небольшой садик к гаражу, Эйдриен нажала кнопку, и сегментированные ворота начали шумно подниматься. Не успели они завернуться под потолок, как пес рванулся с места, потащив новую хозяйку в аллею, протянувшуюся вдоль домов.
Уже на прогулке Эйдриен поняла, что хотя поухаживать за псом ей почти не довелось, она успела к нему привязаться. Удивительно, но многие прохожие останавливались и заводили с ней разговор, и поэтому пусть пекарня «Хеллерз» и находилась всего в квартале от дома, добирались они туда не меньше десяти минут. У магазинчика Эйдриен привязала четвероногого друга к столбику счетчика парковки и направилась в пекарню за сдобой. Она вышла несколько минут спустя с круассаном для своего питомца.
Едва они с псом вернулись домой, факс выплюнул последний лист из многостраничного списка бюро похоронных услуг, высланного секретарем судмедэксперта. Джек запрыгнул на диван и свернулся клубочком, а Эйдриен принялась подбирать рассыпанные по полу страницы. С первого взгляда становилось ясно, что у нее в руках алфавитный перечень контор, предоставляющих похоронные услуги в округе Колумбия.
Эйдриен не стала утруждать себя поисками и наобум ткнула в самое начало списка. Набрала номер похоронного дома «Альбион», и человек на другом конце провода ответил мягким доверительным голосом в манере продавца из салона подержанных автомобилей. Девушка прервала его хорошо заученную речь, дав понять, что ее не интересуют изысканные похоронные службы. Мужчина из бюро, не сбиваясь с ритма, предложил ей более «экономичную» альтернативу, без службы и прощания — так сказать, «скромненько, но со вкусом». Но даже при этом Эйдриен вскоре поняла, что самые простые похороны обойдутся не в одну тысячу.
Бархатным голосом владелец бюро Барретт Альбион допустил возможность некоторой скидки, заметив при этом, что они принимают почти все основные кредитные карты, за исключением «Американ экспресс». А почувствовав, что собеседница сникла при мысли о предстоящих расходах, он напомнил, что в завещании часто предусматривается статья на погребение.
И снова Эйдриен заколебалась: она-то мечтала устроить сестре роскошные похороны, где соберутся у гроба родные и друзья, будут скорбеть и говорить поминальные речи. В реальности это оказалось неосуществимым: когда она заглянула в компьютер Никки, выяснилось, что и приглашать-то некого. В «адресной книге» значились только сама Эйдриен, Рамон, домоуправ, психиатр да, пожалуй, пара закусочных.
Истина заключалась в том, что у Никки не было друзей — почти никого. Вернее, вообще никого.
— Вы кремируете? — выпалила Эйдриен.
На другом конце провода наступила секундная пауза. Мгновение спустя собеседник с некоторым замешательством ответил:
— Да, это тоже вариант.
— Отлично, — согласилась та несколько резко — даже Джек навострил уши. — На том и остановимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56