Фитч опять нахмурился, однако на помощь Эпштейну пришел Каралекис:— Этого не знает никто.— Почему?— Потому что он не изучен.— Что, грипп? — не поверил Фитч.— Мы имеем в виду штамм «испанки», — объяснил Эпштейн. — Его никто не изучал.— Но почему?— Потому что все вирусы субмикроскопические. Для исследований требуется электронный микроскоп, который изобрели только в тридцать седьмом, то есть... когда же? Почти двадцать лет после пандемии «испанки».— То есть его никто не изучал? — уточнил Фитч.Каралекис кивнул.— В том числе и корейцы?Эпштейн с Каралекисом переглянулись, и наконец Эпштейн сказал:— В том числе и северные корейцы.— Выходит, — не унимался Фитч, — тот тип из Пхеньяна...— Врач, — поправила его Вассерман.— Не важно. Значит, тот врач из Пхеньяна мог только догадываться, что это «испанка».— Ну... — засомневался Каралекис.— Да что тут думать? — воскликнул Фитч. — Вы же сами сказали...— Все не так просто, — вздохнул Эпштейн.— Почему?— Потому что в его распоряжении были пациенты. Он наблюдал симптомы, ход заболевания.— И на этом основании, — заключил Каралекис, — он сравнил заболевание с «испанкой».Воцарилось молчание, которое нарушила Жанин Вассерман.— Нет, — заявила она. — Он ничего не сравнивал. Он прямо сказал: «испанка», и точка.Вурис закатил глаза.— Ну да, если верить переводчику... если верить врачу. Если верить перебежчику! — Он сделал паузу и оглядел собравшихся. — Я один такой подозрительный или...Нил Глисон одобрительно фыркнул, затем глянул на часы. Поднявшись, он с фальшивой гримасой сожаления объявил:— Все это очень интересно, но мне к двум часам на кораблестроительный завод, так что... В общем, держите меня в курсе. — С этими словами Глисон взял куртку и удалился.Вассерман, казалось, не заметила его ухода. Она оперлась локтями на стол и хмуро оглядела оставшихся.— Послушайте, кое-что не дает мне покоя. Наверное, и всем нам... Реакция корейцев.— Разумеется.— Насколько я понимаю, эпидемию гриппа не остановить, просто перебив заболевших...— Почему? — вмешался Вурис.— Потому, — отрезал Эпштейн.— Вектор не один, — объяснил Каралекис.— Вот именно.Вурис посмотрел сначала на одного врача, потом на второго:— Какой еще вектор?— Вектор распространения.— А какие есть еще? — встрял Фитч.— Кроме людей? Крысы. Утки, — ответил Каралекис. — Дикие утки разносят грипп очень далеко.— Во время сезонных миграций, — добавил Эпштейн.— Вот и я о том же, — кивнул Каралекис.— Первый удар нового штамма практически всегда приходится по Китаю, — добавил Эпштейн.— Почему? — поинтересовался Вурис.— Огромные популяции водоплавающих птиц, высокая плотность населения...— Причин очень много, — отметил Каралекис. — И тем лучше для нас. За то время, которое вирус добирается до Штатов — примерно год, — мы успеваем разработать необходимую вакцину.Жанин Вассерман многозначительно кашлянула.— Давайте вернемся к теме. Итак, реакция корейцев — и ее неадекватность.Врачи недовольно нахмурились — они наслаждались своей дискуссией.— Во-первых, меня озадачила их уверенность в том, что это именно «испанка».Эпштейн и Каралекис хотели ответить, но Фитч предостерегающе поднял руку.— Корейцы не могут не знать, — продолжала Вассерман, — что уничтожением Чхучхонни эпидемию остановить нельзя и что болезнь будет распространяться другими путями.Врачи переглянулись. Наконец Эпштейн милостиво кивнул, признавая разумность довода.— Таким образом, их поступок совершенно нерационален, если только не предположить, что они были полностью уверены в том, что у этой эпидемии нет других векторов. Что это разовая вспышка.— Гм, — вытянул губы Каралекис. — Понимаю, к чему вы клоните.Эпштейн озадаченно захлопал глазами и стал похож на пухлого мальчика, которого мама нарядила в папин костюм.— К чему? — переспросил он.— Мисс Вассерман, — ответил Каралекис, хмурясь, — намекает на то, что произошла некая случайность и инцидент в Чхучхонни был... попыткой скрыть ее.— Вы имеете в виду утечку из лаборатории?— Да. Иначе...— Иначе они бы понимали, что вспышка болезни им неподвластна, — закончил за него Фитч. — Им пришлось бы просто смириться.— Разве такое возможно? — встревожился Эпштейн. — Есть данные, что северные корейцы исследуют грипп?— Да, — кивнул Каралекис. — Есть. У них самая мощная в мире программа создания бактериологического оружия. Поскольку там нет наших наблюдателей, мы не знаем, где расположены лаборатории. Но программа существует, и именно Северная Корея добилась в этой области поразительных успехов.— Почему? — удивился Эпштейн.— Потому что исследование бактериологического оружия не нуждается в крупных финансовых вложениях. К примеру, ядерная программа требует сотни миллионов, только чтобы развернуться. В то же время с сибирской язвой, тифом и холерой можно работать и в гараже — достаточно домашней пивоварни. Дорогостоящие ракеты тоже становятся не нужны — хватит и банального аэрозольного баллончика.— Я дам доктору Эпштейну нашу брошюру, — вмешался Фитч. — Скажите лучше, разве такое могло случиться, даже если рядом с Чхучхонни и есть лаборатория?— Всякое бывает, — пожал плечами Каралекис. — Может, у них пробирка разбилась?— Страна «третьего мира», — поморщился Вурис. — Наверняка у них такое сплошь и рядом.— Конечно, если это несчастный случай, — продолжал Каралекис, — и если это действительно «испанка»...— То что? — не выдержал Фитч.— То возникает очень интересный вопрос, не так ли?— Еще бы! — взбудораженно воскликнул Эпштейн.Фитч непонимающе посмотрел сначала на одного врача, потом на другого.— Какой вопрос?— Что значит какой? — приподнял одну бровь Каралекис. — Где они ее взяли? Какой же еще?— Вы, наверное, шутите.— Нет, не шучу, — ответил Каралекис. Пришел его черед удивляться: — Почему вы так решили?— Но послушайте! — вмешался Вурис. — Это же простой грипп! Не Эбола какой-нибудь! Все болеют гриппом! Зачем корейцам возиться с инфлюэнцей, если есть сибирская язва! Есть зарин, в конце концов! Да миллион вещей куда более опасных!Эпштейн и Каралекис переглянулись. Наконец Эпштейн с сожалением посмотрел на Вуриса.— Боюсь, вы кое-что не понимаете. Коэффициент смертности «испанки» достиг...— Да знаю я, знаю! — отмахнулся Вурис. — Все я понимаю. Она очень опасна. Но не на сто процентов. На армию с ней не нападешь.— Верно, — кивнул Каралекис. — Но чтобы истощить вражескую армию, можно заразить гражданское население. В таком случае «испанка» будет чрезвычайно эффективна.— Вчера мне попалась любопытная статистика, — вмешался Эпштейн. — В Нью-Йорке пятьдесят шесть больниц со службами «скорой помощи», итого — восемь тысяч коек. И все! Таким образом, бактериологическая атака на Нью-Йорк станет катастрофой.— Не следует забывать и о том, что грипп самовоспроизводится, — добавил Каралекис. — Оказавшись в организме человека или животного, вирус начинает своего рода цепную реакцию и размножается в геометрической прогрессии. Понимаете, по действию он напоминает нейтронную бомбу: убивает все живое, а инфраструктура при этом остается нетронутой.— И насколько смертельна эта штука? — хмыкнул Вурис.— Теоретически, — ответил Каралекис, — если правильно подобрать вирус, то без вакцины может погибнуть все живое на земле. Разумеется, вакцины рано или поздно появляются.— Ясно, — заявил Вурис. — Однако меня интересует не теория. Я спросил об этом вашем корейском вирусе. Насколько он опасен?— За осень тысяча девятьсот восемнадцатого года от «испанки» погибло полмиллиона американцев, — сказал Каралекис. — Больше, чем в двух мировых войнах, в Корее и во Вьетнаме, вместе взятых. За четыре месяца.— Ну и что? А как же чума? По-моему, она посерьезнее. Каралекис долго подбирал слова.— У чумы на опустошение мира ушло двадцать лет. От «испанки», по разным данным, погибло двадцать — тридцать миллионов человек. За год. Решайте сами.— Боже мой! — прошептал Вурис.— Вы упоминали вирус Эбола, — сказал Эпштейн. — Он, конечно, смертелен, но, видите ли... он стабилен. Кроме того, его довольно сложно передать.— Так же сложно, как и СПИД, — добавил Каралекис.— Необходим обмен секреторных жидкостей, просто чихнуть недостаточно, — продолжал Эпштейн. — Что до гриппа... Вы сами сказали: им болеют все.— И он нестабилен, — вставил Каралекис. — У нас нет вакцины от штамма следующего года...— Хуже того, — перебил Эпштейн, — от прошлогоднего гриппа у нас тоже нет вакцины. А «испанка» — самое опасное явление в истории медицины, с этим не поспорить.— Причем уже в своем естественном состоянии, — добавил Каралекис.— Что вы имеете в виду? — переспросил Фитч.— Это всего лишь предположение, но вдруг корейцы не удовлетворятся простым штаммом и применят генную инженерию? На основе «испанки» можно создать нечто более опасное.— Разве для этого не требуется сложное лабораторное оборудование?— "Гентех" рассылает установки даже по специализированным школам, — покачал головой Эпштейн. — Еще проще — пойти в магазин и купить то же самое за сорок долларов.Все долго молчали. Наконец Фитч не выдержал.— То есть вы утверждаете, что мы по уши в дерьме, — заключил он.— Выражаясь простым языком, — кивнул Эпштейн, — именно так.Все погрузились в невеселые мысли, а Жанин Вассерман медленно обошла стол и остановилась у карты Северной Кореи.— В общем, у нас две задачи, — протянула она. — Во-первых, необходимо установить местонахождение лаборатории.— Министерство обороны поможет, — заверил ее Фитч.— Раздобыть авиаснимки несложно, — добавил Вурис.— Не забывайте про ЭШЕЛОН, — кивнул Фитч.Все, кроме Эпштейна, кивнули. Вирусолог, беспомощно переводя взгляд с одного на другого, спросил:— Какой эшелон?Фитч дернулся, раздосадованный своей ошибкой.— Это... специализированная программа. Ничего особенного, не стоит о ней говорить.В действительности ЭШЕЛОН — одна из самых секретных разведывательных программ, прослушивающее устройство мирового масштаба — объединил в себе спутники, посты подслушивания и сети компьютеров. Благодаря ЭШЕЛОНу разведслужбам США и союзников доступна возможность перехвата и расшифровки практически всех электронных сообщений в мире в тот же момент, как их отсылают. Поиск необходимой информации ведется по ключевым словам.— По какому ключу искать? — поинтересовался Вурис, взявшись за ручку.— Тут небольшая загвоздка, — пожал плечами Фитч. — «Грипп» нам ничего не даст...— Да, можно попробовать «грипп» и «Северная Корея», или «грипп» и «Чхучхонни», или... просто «Чхучхонни» вполне подойдет.— Согласен, — кивнул Фитч.— Даже если мы найдем лабораторию, что делать дальше? — не унимался Вурис. — Все-таки она в Северной Корее.— Тогда это будет уже дипломатический вопрос. Правительство разберется, — ответил Фитч.— А что с вакциной? — вмешалась Вассерман. — Сколько уйдет на ее разработку?— Полгода на все про все, — не задумываясь, отозвался Эпштейн.— Быстрее никак? Эпштейн посмотрел на Каралекиса, тот пожал плечами.— Если на то пошло, — наконец ответил Эпштейн, — то, возможно, месяц получится скинуть. Но пока говорить вообще не о чем. Вакцину не сделать без вируса, а у нас...— Вируса у нас нет, — закончил за него Каралекис.Вассерман наклонилась к Каралекису и посмотрела ему прямо в глаза.— Это и есть вторая задача, — отчеканила она. — Вирус надо найти — чем скорее, тем лучше.Если «испанку» и можно где-то найти, то лишь в Мэриленде, в медицинском центре имени Уолтера Рида. Здесь в здании без окон расположился Национальный банк биологических тканей, или, как твердили газетные заголовки, «библиотека смерти». Складское помещение уставлено рядами железных полок, забитых картонными коробками. В каждой коробке хранятся образцы человеческих тканей, законсервированные в формальдегиде и запечатанные в парафиновые бруски. За время существования хранилища здесь скопилось более двух с половиной миллионов образцов, большая их часть взята у погибших солдат.Каралекис решил, что в каком-нибудь бруске парафина наверняка сохранились следы вируса. Вероятнее всего, в образцах легочных тканей. Образцов, взятых у солдат, умерших осенью восемнадцатого года от респираторных заболеваний, было достаточно. Несмотря на это, вероятность найти «испанку» оставалась ничтожной. Вирус гриппа гибнет в течение суток после смерти больного, и шансы на то, что найдется образец, подходящий для изготовления вакцины, почти равны нулю.Тем не менее игра стоила свеч. Каралекис бросил своих сотрудников на утомительный поиск, который грозил растянуться не на один год. На авиаснимки полагаться бессмысленно: бактериологическую лабораторию слишком просто замаскировать. А программа ЭШЕЛОН, какой бы совершенной она ни была, приносит плоды, только если враг теряет бдительность. Если корейцы нигде не упомянут Чхучхонни, то и ЭШЕЛОН ничего не даст. А ЦРУ вконец облажается.А может, и нет.Солнечным февральским вечером в кабинет к Каралекису ворвался Фитч.— Эпштейн решил нашу проблему, — заявил он.— Да ну? — с сомнением протянул Каралекис.— Ну да, — огрызнулся Фитч, рухнул в кресло напротив и бросил на стол папку.— Что это?— Старая заявка на грант. Мне о ней рассказал Эпштейн, а я раздобыл копию в Национальном научном фонде.Каралекис уставился на титульный лист:Экспедиция к А/Копервику/10/18' От Бентона Киклайтера, доктора медицины, сотрудника Национального института здоровья, и Энн Адэр (университет Джорджтауна)— "А-Копервик-десять-восемнадцать", — прочитал Каралекис. — Что это значит?— Это наш единственный шанс, — ухмыльнулся Фитч.— Неужели?!— Даю голову на отсечение!— Не понимаю, — нахмурился Каралекис.— Это заявка на грант. Некие Киклайтер и Адэр разузнали о захоронении норвежских шахтеров...— Да уж, сенсация.— ...и хотят их откопать. Захоронение за Полярным кругом.— И каким образом это должно нам помочь?— Шахтеры умерли в восемнадцатом году. Причина смерти не вызывает сомнений, симптомы классические: высокая температура, цианоз, фонтанирующая рвота. Судя по записям, с тех самых пор шахтеры лежат в вечной мерзлоте!— Да ну?! — Каралекис схватился за папку. — И они считают...— Ничего они не считают, — пожал плечами Фитч. — Никто ничего не знает. Пока нет экспедиции, не будет и новостей. Но, насколько я могу судить, этот Копервик — город-призрак, который кишмя кишит белыми медведями.— Ну и что?— Вот шахтеров и закопали, — объяснил Фитч. — Очень глубоко закопали. Глава 4 Мурманск, 23 марта 1998 года — Пункт четыре, — произнес долговязый мужчина, — защитные очки. — Он поднял руку вверх и помахал ими. — Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни на минуту не выходите без очков на прямой солнечный свет.Энни Адэр с тревогой посмотрела на длинный список оборудования, который вдохновенный лектор держал в другой руке. Если по пятнадцать минут останавливаться на каждом пункте, то эти посиделки в тесной душной комнате грозят затянуться на много часов.Мучитель наклонился, дабы показать, как лучше всего надевать защитные очки, и демонстративно потряс головой, демонстрируя, как плотно они должны сидеть. Выпрямившись, он стал похож на муху с оторванными крыльями.— Ремешок должен быть прижат, как у подводных очков. Очки ни в коем случае не должны пропускать свет.Энни подавила зевок и покосилась на Киклайтера. Его нетерпеливость давно стала притчей во языцех. Судя по внешним признакам — Киклайтер раздраженно постукивал ногой и грыз ногти, — он уже готов был взорваться. Старик не умел общаться с людьми и не имел представления об элементарной вежливости. Ему, видимо, и в голову не приходило, что проще выдержать пару часов тягомотины, чем воевать с теми, которым очень обязан.И которые, кстати, делают тебе большое одолжение.Обычно транспорт для северных экспедиций заказывают за несколько лет. Поэтому сам факт, что нашелся ледокол, который направлялся куда надо и когда надо, и что этот ледокол готов захватить их экспедицию, это... настоящее чудо. Но так или иначе, оно произошло. На грант, о котором уже год как все забыли, нашлись деньги, а на борту «Рекс мунди» Rex imindi — Царь мира (лат.).

— дряхлого ледокола Национального управления по океану и атмосфере — нашлось место для экспедиции.Каким образом Киклайтеру удалось все организовать, было непонятно, но дареному коню в зубы не смотрят. Однажды Энни рискнула спросить... и получила в ответ лишь кривую ухмылку.— Оказывается, у нас есть высокопоставленные покровители.Да. Ясно, крюк на Копервик означает, что физикам-океанологам придется отказаться от пятидневного отдыха в Осло.Конечно, ссора с физиками или командой корабля на пользу экспедиции не пойдет. Несмотря на обещанную премию, как только стало известно, что на Копервик едут за трупами, половина моряков уволилась. Замену нашли, но с трудом. У моряков свои предрассудки.Зануда в очках бубнил что-то про углы отражения и солнечную активность за Полярным кругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28