И палуба теперь сделалась розовой. Но маленький лежать не хотел,
все вскакивал и кричал, мешая Левину принимать третьего и четвертого.
Между тем самолет подбросило еще раз, и Александр Маркович понял, что это
поблизости происходят взрывы, Ц сражение продолжалось, треск пушек и п
улеметов не смолкал ни на мгновение, и тише стало, только когда задраили л
юк и опять заревели моторы, то есть стало даже не тише, а иначе.
Самолет вновь поднялся, и стрелок опять завертел свой пулемет, и в этот ра
з не только завертел, а и пострелял немного, но Левин этого не заметил, то е
сть заметил, но не обратил на это никакого внимания, потому что самолет пе
рестал быть для него самолетом, а сделался госпиталем. И как только летящ
ая огромная машина сделалась госпиталем, Левин сразу же забыл обо всем, ч
то не относилось к раненым. И совершенно тем же голосом, что в операционно
й, он накричал на Леднева, который пытался снять с маленького летчика шта
нину, не разрезая ее; сам схватил ножницы и разрезал и, сердито шевеля губа
ми, долго искал умывальник, позабыв, что его здесь нет.
Потом он наложил маленькому жгут и принялся останавливать кровотечени
е, крича в это же время Ледневу, что большому летчику надо дать коньяку Ц
пусть выпьет полстакана Ц и немедленно раздеть его догола, а тому, котор
ый сидел на палубе возле койки, надо скорее все тело обложить грелками. Во
енфельдшер ничего не успевал, задерганный подполковником Ц у него, в ко
нце концов, было всего только две руки, Ц но ему стал помогать один из спа
сенных Ц тот самый, которому дали коньяку, главстаршина с черными усами,
по фамилии Полещук. Он был совершенно голый, все время посмеивался и ника
к не мог окончательно прийти в себя, но помогал хорошо и толково Ц все при
брал в отсеке, а когда машина уже находилась на подходах к базе, Полещук да
же приоделся в пижаму со шнурами, которая отыскалась в самолете, и попрос
ил еще немного выпить, потому что, по его словам, с того света не каждый ден
ь возвращаешься на базу, и такое событие, как это, надобно "культурно отмет
ить".
Спасенных приняли в катер. На пирсе их ждала уже серая «санитарка» и разг
уливал Баркан, а машина опять пошла к месту сражения с новым заданием. Лед
нев убирал в отсеке, как в операционной после операции, а Левин жадно кури
л Ц выкурил две самокрутки и попил горячего крепкого чая из термоса.
В этот раз они искали долго, низко ходили над водою, а над ними патрулирова
ли два истребителя, которых прислал командующий. Море плескалось внизу с
овсем серое, злое, с мелкими белыми барашками, и видимость сделалась плох
ой, а потом и истребители ушли Ц у них кончилось горючее, Ц а Бобров все х
одил и ходил над заданными квадратами, все искал и искал, щуря уставшие, сл
езящиеся глаза, и наконец нашел.
Ц Порядок! Ц сказал он сам себе и положил машину в вираж.
Крошечная шлюпка пронеслась под плоскостями самолета, и люди в ней дико
закричали и выстрелили из ракетницы. Зеленая ракета, описав дугу и рассы
павшись, исчезла сзади.
Ц Порядок! Ц повторил Бобров и выровнял машину, чтобы идти на посадку.
Шлюпка пронеслась близко и вновь исчезла.
Внезапно и резко стемнело. Крупные, мягкие хлопья снега стали облеплять
плексиглас перед Бобровым. Брызги воды тотчас же смыли снег. Машина села.
Ц Принимайте, товарищ подполковник! Ц опять закричал военфельдшер, и Л
евин принял своими длинными руками растерянно улыбающегося летчика. По
том он принял еще двоих. Один трясся и стонал. Ему Левин впрыснул морфию, д
вум другим дал чаю с коньяком и вернулся к первому. Между тем Бобров не взл
етел, машина шла по воде, словно катер.
Через несколько минут, гудя как шмель, прилетел разведчик и выпустил кра
сную ракету. Бобров развернул машину и опять поехал по воде.
Ц Шли бы скорее на базу, Ц сказал Леднев, Ц вон заряды начались, снегопа
д будет.
Ц Когда Бобров за штурвалом, Ц сказал Левин, Ц это лучше, чем в Ташкенте
. Полное спокойствие. Дайте-ка сюда зонд и не болтайте лишнего.
Штурман закричал.
Ц Не кричите, дорогой дружок, Ц сказал Левин, Ц у вас осколок торчит поч
ти снаружи. Вы проживете сто пятьдесят лет, и каждый день со стыдом будете
вспоминать этот ваш крик.
Стрелок вновь отдраил верхний люк и спустился к воде по наружному трапу.
Крупные хлопья снега сразу залепили ему лицо. Некрутая, но сильная волна
с мягким шелестом шла по борту самолета. Механик сверху пробежал к хвост
у, балансируя сбросил трос, закричал стрелку:
Ц Вира помалу! Степан! Вира-а!
Леднев высунулся из люка по пояс наружу и вдруг сообщил вниз шепотом, точ
но тайну:
Ц Немца из воды вынули, честное слово, не верите? Ну, фрица, фрица!
Первых его слов никто не расслышал, но все, кроме раненого, подняли головы
кверху. Военфельдшер вылез наружу. Прошло еще несколько мгновений, и све
рху полилась вода. Потом показались ноги, с которых лились струйки воды. П
отом немец с тонким лицом молча вытянулся перед Левиным.
На немце была раздувшаяся капка, желтый, почерневший от воды шлем и писто
лет, висевший только на шнуре ниже колена. Механик обрезал шнур перочинн
ым ножом и положил пистолет себе за пазуху. Моторы уже выли, забирая высок
ую ноту, как всегда перед взлетом.
Ц Sind Sie verwundet? Вы р
анены?
Ц спросил Александр Маркович очень громко.
Летчик что-то пробурчал.
Ц Wie fuhlen Sie sich? Ц еще громче произнес Левин. Ц Verstehen Sie mich? Ich frage, wie Sie sich fuhlen? Sind Sie nicht verwundet?
Как вы себя чувствуе
те?.. Вам понятно: я спрашиваю, как вы себя чувствуете? Вы не ранены?
Летчик все смотрел на Левина. "Может быть, этот человек Ц душевнобольной,
Ц подумал Александр Маркович, Ц может быть, психическая травма?"
И он протянул руку, чтобы посчитать пульс, но немец отпрянул и сказал, что
не желает никаких услуг от "юде".
Ц Что? Ц сам краснея, спросил Левин. Он знал, что сказал этот человек, он с
лышал все от слова до слова, но не мог поверить. За годы существования сове
тской власти он забыл это проклятье, ему только в кошмарах виделось, как д
авят "масло из жиденка", Ц он был подполковником Красной Армии, и вот это п
люгавое существо вновь напомнило ему те отвратительные погромные врем
ена.
Ц Что он сказал? Ц спросил Левина военфельдшер.
Ц Так, вздор! Ц отворачиваясь от немца, ответил Александр Маркович.
Рот летчика дрожал. Поискав глазами, он нашел себе место на палубе у трапа
и сел, боясь, что его вдруг убьют. Но. никто не собирался его убивать, на него
только смотрели Ц как он сел, и как он выпил воды, и как он стал снимать с с
ебя мокрую одежду.
Ему дали коньяку, он выпил и пододвинул к себе все свободные грелки. Он не
мог согреться и не мог оторвать взгляд от крупнотелого, белолицего русск
ого летчика, который внимательно, спокойно и серьезно разглядывал своег
о соседа, изредка вздрагивая от боли.
Ц Товарищ военврач! Ц позвал крупнотелый. Левин наклонился к нему.
Ц Мы в школе учили немецкий, Ц сказал летчик. Ц Язык Маркса и Гете, Шилл
ера и Гейне Ц так нам говорила наша Анна Карловна. Я понял, что он вам… выс
казал, этот… гад. Но только вы не обижайтесь, товарищ военврач. Черт с ним, с
этим паразитом. Вспомните Короленку и Максима Горького. как они боролись
с этой подлостью. И еще вам скажу Ц будем знакомы, старший лейтенант Шило
в…:
Он с трудом поднял руку. Левин пожал его ладонь.
Ц Я так предполагаю, что вам надо забыть эту обиду. Начихать и забыть. Вот
таким путем… Видите.Ц смотрит на меня. Боится, что я его пристрелю. Нет, не
буду стрелять, обстановка не та.
Облизав пересохшие губы, он медленно повернулся к нему и не без труда нач
ал складывать немецкие фразы, перемежая их русскими словами:
Ц Ты об этом Jude vergessen! Verstanden? Immer… Auf immer… На веки вечные. Er ist… fur dich Herr доктор. Verstanden? Herr подполков
ник! Und wirst sagen das… noch, werde schiessen dich im госпиталь, Ц пристрелю, дерьмо собачье! Das sage ich dir Ц ich, лей
тенант Шилов Петр Семенович. Verstanden?
Ты об этом «юде» забудь! Понял? Всегда… Навс
егда… Он… для тебя господин доктор. Понял? Господин подполковник! А если т
ы скажешь это… еще раз, я застрелю тебя в госпитале… Это говорю я тебеЦ я…
Понял?
Ясная картина?
Ц Ja. Ich habe verstanden. Ich habe es gut verstanden!
Да. Я понял. Я хорошо понял!
Ц едва шевеля губами, ответил немец.
Шилова положили в пятую, немцу отвели отдельную Ц восьмую. Ночью у него с
делалось обильное кровотечение.
От Шилова и Анжелика, и Лора, и Вера, и Варварушкина, и Жакомбай знали, как в
самолете фашист обозвал подполковника. Рассказали об этом и Баркану.
Сердито хмурясь, он вошел в восьмую, где лежал пленный.
Ц Ich verblute, Ц негромко, со страхом в голосе заговорил лейтенант Курт Штуде.
Ц Ich bitte um sofortige Hilfe. Meine Blutgruppe ist hier angegeben. Ц Он указал на браслет. Ц Aber ich bitte Sie aufs dringlichste, Herr Doktor, Ц
Ihr Gesicht sagt mir, dass Sie ein Slave sind, Ц ich flehe Sie an: wenn Bluttransfusion notwendig ist… dass nur kein jiidisches Blut…
Я истекаю кровью… Я прошу о
казать мне экстренную помощь. Моя группа крови вот тут указана… Но я убед
ительно прошу вас, господин доктор, по вашему лицу я вижу, что вы славянин,
я умоляю вас: если понадобится переливание Ц только не иудейскую кровь.
Вячеслав Викторович Баркан строго смотрел на немца.
Ц Verstehen Sie mich? Ц спросил лейтенант Штуде. Ц Es geht um mein kiinftiges Schicksal, um meine Laufbahn, schliesslich um mein Leben. Keineswegs judisches Blut…
Вы понимает
е меня?.. Речь идет о моей будущей судьбе, о моей карьере, о моей жизни наконе
ц. Ни в коем случае не иудейскую кровь…
Баркан насупился.
Ц Haben Sie mich verstanden, Herr Doktor?
Вы поняли меня, господин доктор?
Ц Ja, ich habe Sie verstanden! Ц сиплым голосом ответил Баркан. Ц
Aber wir haben jetzt nur judisches Blut. So sind die Umstande. Und ohne Transfusion sind Sie verloren …
Да, понял!.. Но мы имеем сейчас только иудейск
ую кровь. Таково положение дел. А без переливания вы погибнете…
Летчик молчал.
Баркан смотрел жестко, пристально и твердо. Он в первый раз в жизни видел н
астоящего фашиста: господи, как это постыдно, глупо, как это дико, как это н
елепо. Как будто можно разделить кровь на славянскую, арийскую, иудейску
ю. И это середина двадцатого века…
Ц Ich hoffe, dass solche Einzelheiten in meinem Kriegsgefangenenbuch nicht verzeichnet werden. Das heisst, die Blutgruppe meinetwegen, aber nicht, dass es judisches..
Надеюсь, что такого рода по
дробности не будут записаны в мою книжку военнопленного. Ну, группа кров
и Ц пусть, а вот это… иудейская…
Ц Ich werde mir das Vergniigen machen, alle Einzel heiten zu verzeichnen! Ц произнес Баркан. Ц Ich werde alles genau angeben.
Я доставлю себе удовольст
вие записать все подробности!.. Я запишу все решительно.
Ц Aber warum denn, Herr Doktor? Sie sind doch ein Slave..
Но почему, господин доктор? Ведь вы же славянин
Ц Ich bin ein Slave, und mir sind verhasst alle Rassisten. Verstehen Sie mich? Ц спросил Баркан. Ц Mir sind verhasst alle Antisemiten, Deutschhas
ser, mir sind verhasst Leute, die die Neger lynchen, sind verhasst alle Obskuranten. Aber das sind unnutze Worte. Was haben Sie beschlossen mit der Bluttransfusion?
Я славянин, и я ненавижу рас
истов. Понимаете меня?.. Я ненавижу антисемитоз, германофобов, ненавижу те
х, кто линчует негров, ненавижу мракобесов. Впрочем, это ненужные слова. Чт
о вы решили насчет переливания крови?
Ц Ich unterwerfe mich der Gewalt!
Я подчиняюсь насилию!
Ц сказал летчик и сложил губы бантиком.
Ц Nein, so geht es nicht. Bitten Sie uns um Transfusion beliebigen Blutes, oder bitten Sie nicht?
Нет, так не пройдет. Вы просите нас перелить
любую кровь или не просите?
Ц Dann bin ich gezwungen darum zu bitten.
В таком случае я вынужден об этом просить.
Баркан вышел из палаты. В коридоре он сказал Анжелике:
Ц Этому подлецу нужно перелить кровь. Если он поинтересуется, какая это
кровь, скажите Ц иудейская.
Анжелика вопросительно подняла брови. Ц Да, да, иудейская, Ц повторил Б
аркан. Ц Я в здравом уме и твердой памяти, но это сбавит ему спеси раз и нав
сегда.
Ц Вы сделали эту штуку ради Александра Марковича! Ц басом воскликнула
Анжелика.-Да, не отрицайте. Это великолепно, Вячеслав Викторович, это чуде
сно. Вы Ц прелесть. Я в восторге.
Ц Очень рад! Ц буркнул Баркан.
* * *
В ординаторскую к Левину ночью пришел Бобров.
Ц Машина Плотникова не вернулась с задания, Ц сказал он, Ц экипаж поги
б, и Курочка наш тоже.
Ц : Не может быть! Ц сказал Александр Маркович.
Лицо его посерело.
Бобров рассказал подробности, какие знал. Многие летчики видели пылающу
ю машину. Выпрыгнуть никто не успел. Но транспорт они все-таки торпедиров
али, и не маленький Ц тысяч десять тонн, не меньше.
На столе позвонил телефон. Сдержанный голос предупредил:
Ц Подполковник Левин? Сейчас с вами будет говорить командующий.
Ц Подполковник Левин слушает, Ц сказал Александр Маркович.
По щеке его поползла слеза, он стыдливо утер ее рукавом халата и опять ска
зал:
Ц Подполковник Левин у телефона.
В трубке сипело и щелкало. Потом командующий покашлял и очень усталым го
лосом произнес:
Ц Поздравляю вас, подполковник. Вы и ваш пилот Бобров награждены ордена
ми Отечественной войны первой степени. Большое дело сделали, большое.
Левин молчал. Еще одна слеза выкатилась из-под очков.
Ц Н-да, Ц сказал командующий, Ц ну что ж! Спокойной ночи!
Ц Благодарю вас, Ц ответил Левин и, быстро повесив трубку, отвернулся. Б
обров смотрел на него, а ему не хотелось, чтобы летчик видел его слабым и п
лачущим.
Они долго молчали, потом Александр Маркович сходил к себе и принес книжк
у, которую давеча читал Леднев. Это была "Война и мир". На переплете, очень за
трепанном и очень грязном, растеклось большое чернильное пятно.
Ц Ваша книжка? Ц спросил он Боброва.
Глаза пилота жадно вспыхнули.
Ц Вот за это спасибо, Ц сказал он, Ц большое спасибо. Вот, действительно
, порадовали так порадовали. Я теперь библиотекарше Марии Сергеевне отве
чу, какой я нечестный человек. Вчера открытку прислала, вы Ц пишетЦ элем
ентарно нечестный человек. Ну, отдыхайте, Александр Маркович, устали сег
одня, я полагаю.
Ц Устал, Ц виновато согласился Левин, Ц очень устал.
Но Бобров не ушел сразу, еще посидел немного, рассказал, чем кончилось сра
жение. Фашистский караван, в общем, разгромлен. Потоплены четыре транспо
рта, большая баржа с солдатами, два корабля охранения.
Левин все утирал слезы рукой.
18
Полковники медицинской службы Тимохин и Лукашевич собирались лететь в
Москву, а погоды не было, и потому они заночевали у Левина. Это всегда так б
ыло, что доктора из главной базы ночевали у Александра Марковича. Никто н
е мог сказать, что Левин особенно хорошо кормит или угощает добрым ликер
ом, сваренным из казенного спирта, или играет в преферанс, или ловко и безо
тказно достает места в транспортную машину. Нет, ничего этого и в помине н
е было. Просто был сам Левин со своей сконфуженно-доброй улыбкой и таким д
ушевным, таким открытым и робко-настойчивым гостеприимством, что к нему
никак нельзя было не заехать, тем более что и Анжелика, и Ольга Ивановна, и
Лора, и Вера, и даже Жакомбай Ц все всегда радовались гостям и всегда при
виде гостя вскрикивали и говорили:
Ц Вот Александр Маркович обрадуется!
А Жакомбай, вежливо улыбаясь, брал на руку шинель или реглан гостя и сообщ
ал:
Ц Пока вы отдохнете, отремонтируем немного. У нас краснофлотец имеется
Ц Цуриков некто, Ц бесподобно обмундирование ремонтирует. Будет шинел
ька как новенькая. И китель отпарим, новые вещи получите.
Жакомбай ведал у Левина сохранением обмундирования находящихся на изл
ечении людей и сохранял вещи так, что многие вылечившиеся писали благода
рственные письма в редакцию, и у Жакомбая было уже три вырезки под назван
иями: "Чуткий старшина", "Наша благодарность" и "Простой советский человек".
Кроме того, проезжающие и пролетающие доктора останавливались у Алекса
ндра Марковича еще по одной причине, о которой никогда не говорилось, но к
оторую приятно было сознавать: Левин обязательно советовался с любым фл
агманским специалистом насчет своих раненых, рассказывал, как проходил
а у каждого операция, как двигается послеоперационное лечение, делился с
воими опасениями и с интересом выслушивал советы. Он долго водил докторо
в по палатам, показывал им то одного раненого, то другого, заходил с ними в
перевязочную, настойчиво выспрашивал гостя, а потом брал его за локоть и
извинялся, называя такие обходы "маленькой пользой". Без "маленькой польз
ы" никто не ложился спать в ординаторской Левина, без "маленькой пользы" не
начинался ни один житейский разговор, без "маленькой пользы" никто не пол
учал своего скромного ужина, именующегося на интендантском языке литер
ом "4-Б".
Кроме того, каждый, кто приезжал из Москвы, должен был рассказать Левину о
бо всем новом, что они узнали там из области хирургии, а едущие в Москву до
лжны были взять у Левина поручения насчет того, что им следовало узнать у
московских светил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
все вскакивал и кричал, мешая Левину принимать третьего и четвертого.
Между тем самолет подбросило еще раз, и Александр Маркович понял, что это
поблизости происходят взрывы, Ц сражение продолжалось, треск пушек и п
улеметов не смолкал ни на мгновение, и тише стало, только когда задраили л
юк и опять заревели моторы, то есть стало даже не тише, а иначе.
Самолет вновь поднялся, и стрелок опять завертел свой пулемет, и в этот ра
з не только завертел, а и пострелял немного, но Левин этого не заметил, то е
сть заметил, но не обратил на это никакого внимания, потому что самолет пе
рестал быть для него самолетом, а сделался госпиталем. И как только летящ
ая огромная машина сделалась госпиталем, Левин сразу же забыл обо всем, ч
то не относилось к раненым. И совершенно тем же голосом, что в операционно
й, он накричал на Леднева, который пытался снять с маленького летчика шта
нину, не разрезая ее; сам схватил ножницы и разрезал и, сердито шевеля губа
ми, долго искал умывальник, позабыв, что его здесь нет.
Потом он наложил маленькому жгут и принялся останавливать кровотечени
е, крича в это же время Ледневу, что большому летчику надо дать коньяку Ц
пусть выпьет полстакана Ц и немедленно раздеть его догола, а тому, котор
ый сидел на палубе возле койки, надо скорее все тело обложить грелками. Во
енфельдшер ничего не успевал, задерганный подполковником Ц у него, в ко
нце концов, было всего только две руки, Ц но ему стал помогать один из спа
сенных Ц тот самый, которому дали коньяку, главстаршина с черными усами,
по фамилии Полещук. Он был совершенно голый, все время посмеивался и ника
к не мог окончательно прийти в себя, но помогал хорошо и толково Ц все при
брал в отсеке, а когда машина уже находилась на подходах к базе, Полещук да
же приоделся в пижаму со шнурами, которая отыскалась в самолете, и попрос
ил еще немного выпить, потому что, по его словам, с того света не каждый ден
ь возвращаешься на базу, и такое событие, как это, надобно "культурно отмет
ить".
Спасенных приняли в катер. На пирсе их ждала уже серая «санитарка» и разг
уливал Баркан, а машина опять пошла к месту сражения с новым заданием. Лед
нев убирал в отсеке, как в операционной после операции, а Левин жадно кури
л Ц выкурил две самокрутки и попил горячего крепкого чая из термоса.
В этот раз они искали долго, низко ходили над водою, а над ними патрулирова
ли два истребителя, которых прислал командующий. Море плескалось внизу с
овсем серое, злое, с мелкими белыми барашками, и видимость сделалась плох
ой, а потом и истребители ушли Ц у них кончилось горючее, Ц а Бобров все х
одил и ходил над заданными квадратами, все искал и искал, щуря уставшие, сл
езящиеся глаза, и наконец нашел.
Ц Порядок! Ц сказал он сам себе и положил машину в вираж.
Крошечная шлюпка пронеслась под плоскостями самолета, и люди в ней дико
закричали и выстрелили из ракетницы. Зеленая ракета, описав дугу и рассы
павшись, исчезла сзади.
Ц Порядок! Ц повторил Бобров и выровнял машину, чтобы идти на посадку.
Шлюпка пронеслась близко и вновь исчезла.
Внезапно и резко стемнело. Крупные, мягкие хлопья снега стали облеплять
плексиглас перед Бобровым. Брызги воды тотчас же смыли снег. Машина села.
Ц Принимайте, товарищ подполковник! Ц опять закричал военфельдшер, и Л
евин принял своими длинными руками растерянно улыбающегося летчика. По
том он принял еще двоих. Один трясся и стонал. Ему Левин впрыснул морфию, д
вум другим дал чаю с коньяком и вернулся к первому. Между тем Бобров не взл
етел, машина шла по воде, словно катер.
Через несколько минут, гудя как шмель, прилетел разведчик и выпустил кра
сную ракету. Бобров развернул машину и опять поехал по воде.
Ц Шли бы скорее на базу, Ц сказал Леднев, Ц вон заряды начались, снегопа
д будет.
Ц Когда Бобров за штурвалом, Ц сказал Левин, Ц это лучше, чем в Ташкенте
. Полное спокойствие. Дайте-ка сюда зонд и не болтайте лишнего.
Штурман закричал.
Ц Не кричите, дорогой дружок, Ц сказал Левин, Ц у вас осколок торчит поч
ти снаружи. Вы проживете сто пятьдесят лет, и каждый день со стыдом будете
вспоминать этот ваш крик.
Стрелок вновь отдраил верхний люк и спустился к воде по наружному трапу.
Крупные хлопья снега сразу залепили ему лицо. Некрутая, но сильная волна
с мягким шелестом шла по борту самолета. Механик сверху пробежал к хвост
у, балансируя сбросил трос, закричал стрелку:
Ц Вира помалу! Степан! Вира-а!
Леднев высунулся из люка по пояс наружу и вдруг сообщил вниз шепотом, точ
но тайну:
Ц Немца из воды вынули, честное слово, не верите? Ну, фрица, фрица!
Первых его слов никто не расслышал, но все, кроме раненого, подняли головы
кверху. Военфельдшер вылез наружу. Прошло еще несколько мгновений, и све
рху полилась вода. Потом показались ноги, с которых лились струйки воды. П
отом немец с тонким лицом молча вытянулся перед Левиным.
На немце была раздувшаяся капка, желтый, почерневший от воды шлем и писто
лет, висевший только на шнуре ниже колена. Механик обрезал шнур перочинн
ым ножом и положил пистолет себе за пазуху. Моторы уже выли, забирая высок
ую ноту, как всегда перед взлетом.
Ц Sind Sie verwundet? Вы р
анены?
Ц спросил Александр Маркович очень громко.
Летчик что-то пробурчал.
Ц Wie fuhlen Sie sich? Ц еще громче произнес Левин. Ц Verstehen Sie mich? Ich frage, wie Sie sich fuhlen? Sind Sie nicht verwundet?
Как вы себя чувствуе
те?.. Вам понятно: я спрашиваю, как вы себя чувствуете? Вы не ранены?
Летчик все смотрел на Левина. "Может быть, этот человек Ц душевнобольной,
Ц подумал Александр Маркович, Ц может быть, психическая травма?"
И он протянул руку, чтобы посчитать пульс, но немец отпрянул и сказал, что
не желает никаких услуг от "юде".
Ц Что? Ц сам краснея, спросил Левин. Он знал, что сказал этот человек, он с
лышал все от слова до слова, но не мог поверить. За годы существования сове
тской власти он забыл это проклятье, ему только в кошмарах виделось, как д
авят "масло из жиденка", Ц он был подполковником Красной Армии, и вот это п
люгавое существо вновь напомнило ему те отвратительные погромные врем
ена.
Ц Что он сказал? Ц спросил Левина военфельдшер.
Ц Так, вздор! Ц отворачиваясь от немца, ответил Александр Маркович.
Рот летчика дрожал. Поискав глазами, он нашел себе место на палубе у трапа
и сел, боясь, что его вдруг убьют. Но. никто не собирался его убивать, на него
только смотрели Ц как он сел, и как он выпил воды, и как он стал снимать с с
ебя мокрую одежду.
Ему дали коньяку, он выпил и пододвинул к себе все свободные грелки. Он не
мог согреться и не мог оторвать взгляд от крупнотелого, белолицего русск
ого летчика, который внимательно, спокойно и серьезно разглядывал своег
о соседа, изредка вздрагивая от боли.
Ц Товарищ военврач! Ц позвал крупнотелый. Левин наклонился к нему.
Ц Мы в школе учили немецкий, Ц сказал летчик. Ц Язык Маркса и Гете, Шилл
ера и Гейне Ц так нам говорила наша Анна Карловна. Я понял, что он вам… выс
казал, этот… гад. Но только вы не обижайтесь, товарищ военврач. Черт с ним, с
этим паразитом. Вспомните Короленку и Максима Горького. как они боролись
с этой подлостью. И еще вам скажу Ц будем знакомы, старший лейтенант Шило
в…:
Он с трудом поднял руку. Левин пожал его ладонь.
Ц Я так предполагаю, что вам надо забыть эту обиду. Начихать и забыть. Вот
таким путем… Видите.Ц смотрит на меня. Боится, что я его пристрелю. Нет, не
буду стрелять, обстановка не та.
Облизав пересохшие губы, он медленно повернулся к нему и не без труда нач
ал складывать немецкие фразы, перемежая их русскими словами:
Ц Ты об этом Jude vergessen! Verstanden? Immer… Auf immer… На веки вечные. Er ist… fur dich Herr доктор. Verstanden? Herr подполков
ник! Und wirst sagen das… noch, werde schiessen dich im госпиталь, Ц пристрелю, дерьмо собачье! Das sage ich dir Ц ich, лей
тенант Шилов Петр Семенович. Verstanden?
Ты об этом «юде» забудь! Понял? Всегда… Навс
егда… Он… для тебя господин доктор. Понял? Господин подполковник! А если т
ы скажешь это… еще раз, я застрелю тебя в госпитале… Это говорю я тебеЦ я…
Понял?
Ясная картина?
Ц Ja. Ich habe verstanden. Ich habe es gut verstanden!
Да. Я понял. Я хорошо понял!
Ц едва шевеля губами, ответил немец.
Шилова положили в пятую, немцу отвели отдельную Ц восьмую. Ночью у него с
делалось обильное кровотечение.
От Шилова и Анжелика, и Лора, и Вера, и Варварушкина, и Жакомбай знали, как в
самолете фашист обозвал подполковника. Рассказали об этом и Баркану.
Сердито хмурясь, он вошел в восьмую, где лежал пленный.
Ц Ich verblute, Ц негромко, со страхом в голосе заговорил лейтенант Курт Штуде.
Ц Ich bitte um sofortige Hilfe. Meine Blutgruppe ist hier angegeben. Ц Он указал на браслет. Ц Aber ich bitte Sie aufs dringlichste, Herr Doktor, Ц
Ihr Gesicht sagt mir, dass Sie ein Slave sind, Ц ich flehe Sie an: wenn Bluttransfusion notwendig ist… dass nur kein jiidisches Blut…
Я истекаю кровью… Я прошу о
казать мне экстренную помощь. Моя группа крови вот тут указана… Но я убед
ительно прошу вас, господин доктор, по вашему лицу я вижу, что вы славянин,
я умоляю вас: если понадобится переливание Ц только не иудейскую кровь.
Вячеслав Викторович Баркан строго смотрел на немца.
Ц Verstehen Sie mich? Ц спросил лейтенант Штуде. Ц Es geht um mein kiinftiges Schicksal, um meine Laufbahn, schliesslich um mein Leben. Keineswegs judisches Blut…
Вы понимает
е меня?.. Речь идет о моей будущей судьбе, о моей карьере, о моей жизни наконе
ц. Ни в коем случае не иудейскую кровь…
Баркан насупился.
Ц Haben Sie mich verstanden, Herr Doktor?
Вы поняли меня, господин доктор?
Ц Ja, ich habe Sie verstanden! Ц сиплым голосом ответил Баркан. Ц
Aber wir haben jetzt nur judisches Blut. So sind die Umstande. Und ohne Transfusion sind Sie verloren …
Да, понял!.. Но мы имеем сейчас только иудейск
ую кровь. Таково положение дел. А без переливания вы погибнете…
Летчик молчал.
Баркан смотрел жестко, пристально и твердо. Он в первый раз в жизни видел н
астоящего фашиста: господи, как это постыдно, глупо, как это дико, как это н
елепо. Как будто можно разделить кровь на славянскую, арийскую, иудейску
ю. И это середина двадцатого века…
Ц Ich hoffe, dass solche Einzelheiten in meinem Kriegsgefangenenbuch nicht verzeichnet werden. Das heisst, die Blutgruppe meinetwegen, aber nicht, dass es judisches..
Надеюсь, что такого рода по
дробности не будут записаны в мою книжку военнопленного. Ну, группа кров
и Ц пусть, а вот это… иудейская…
Ц Ich werde mir das Vergniigen machen, alle Einzel heiten zu verzeichnen! Ц произнес Баркан. Ц Ich werde alles genau angeben.
Я доставлю себе удовольст
вие записать все подробности!.. Я запишу все решительно.
Ц Aber warum denn, Herr Doktor? Sie sind doch ein Slave..
Но почему, господин доктор? Ведь вы же славянин
Ц Ich bin ein Slave, und mir sind verhasst alle Rassisten. Verstehen Sie mich? Ц спросил Баркан. Ц Mir sind verhasst alle Antisemiten, Deutschhas
ser, mir sind verhasst Leute, die die Neger lynchen, sind verhasst alle Obskuranten. Aber das sind unnutze Worte. Was haben Sie beschlossen mit der Bluttransfusion?
Я славянин, и я ненавижу рас
истов. Понимаете меня?.. Я ненавижу антисемитоз, германофобов, ненавижу те
х, кто линчует негров, ненавижу мракобесов. Впрочем, это ненужные слова. Чт
о вы решили насчет переливания крови?
Ц Ich unterwerfe mich der Gewalt!
Я подчиняюсь насилию!
Ц сказал летчик и сложил губы бантиком.
Ц Nein, so geht es nicht. Bitten Sie uns um Transfusion beliebigen Blutes, oder bitten Sie nicht?
Нет, так не пройдет. Вы просите нас перелить
любую кровь или не просите?
Ц Dann bin ich gezwungen darum zu bitten.
В таком случае я вынужден об этом просить.
Баркан вышел из палаты. В коридоре он сказал Анжелике:
Ц Этому подлецу нужно перелить кровь. Если он поинтересуется, какая это
кровь, скажите Ц иудейская.
Анжелика вопросительно подняла брови. Ц Да, да, иудейская, Ц повторил Б
аркан. Ц Я в здравом уме и твердой памяти, но это сбавит ему спеси раз и нав
сегда.
Ц Вы сделали эту штуку ради Александра Марковича! Ц басом воскликнула
Анжелика.-Да, не отрицайте. Это великолепно, Вячеслав Викторович, это чуде
сно. Вы Ц прелесть. Я в восторге.
Ц Очень рад! Ц буркнул Баркан.
* * *
В ординаторскую к Левину ночью пришел Бобров.
Ц Машина Плотникова не вернулась с задания, Ц сказал он, Ц экипаж поги
б, и Курочка наш тоже.
Ц : Не может быть! Ц сказал Александр Маркович.
Лицо его посерело.
Бобров рассказал подробности, какие знал. Многие летчики видели пылающу
ю машину. Выпрыгнуть никто не успел. Но транспорт они все-таки торпедиров
али, и не маленький Ц тысяч десять тонн, не меньше.
На столе позвонил телефон. Сдержанный голос предупредил:
Ц Подполковник Левин? Сейчас с вами будет говорить командующий.
Ц Подполковник Левин слушает, Ц сказал Александр Маркович.
По щеке его поползла слеза, он стыдливо утер ее рукавом халата и опять ска
зал:
Ц Подполковник Левин у телефона.
В трубке сипело и щелкало. Потом командующий покашлял и очень усталым го
лосом произнес:
Ц Поздравляю вас, подполковник. Вы и ваш пилот Бобров награждены ордена
ми Отечественной войны первой степени. Большое дело сделали, большое.
Левин молчал. Еще одна слеза выкатилась из-под очков.
Ц Н-да, Ц сказал командующий, Ц ну что ж! Спокойной ночи!
Ц Благодарю вас, Ц ответил Левин и, быстро повесив трубку, отвернулся. Б
обров смотрел на него, а ему не хотелось, чтобы летчик видел его слабым и п
лачущим.
Они долго молчали, потом Александр Маркович сходил к себе и принес книжк
у, которую давеча читал Леднев. Это была "Война и мир". На переплете, очень за
трепанном и очень грязном, растеклось большое чернильное пятно.
Ц Ваша книжка? Ц спросил он Боброва.
Глаза пилота жадно вспыхнули.
Ц Вот за это спасибо, Ц сказал он, Ц большое спасибо. Вот, действительно
, порадовали так порадовали. Я теперь библиотекарше Марии Сергеевне отве
чу, какой я нечестный человек. Вчера открытку прислала, вы Ц пишетЦ элем
ентарно нечестный человек. Ну, отдыхайте, Александр Маркович, устали сег
одня, я полагаю.
Ц Устал, Ц виновато согласился Левин, Ц очень устал.
Но Бобров не ушел сразу, еще посидел немного, рассказал, чем кончилось сра
жение. Фашистский караван, в общем, разгромлен. Потоплены четыре транспо
рта, большая баржа с солдатами, два корабля охранения.
Левин все утирал слезы рукой.
18
Полковники медицинской службы Тимохин и Лукашевич собирались лететь в
Москву, а погоды не было, и потому они заночевали у Левина. Это всегда так б
ыло, что доктора из главной базы ночевали у Александра Марковича. Никто н
е мог сказать, что Левин особенно хорошо кормит или угощает добрым ликер
ом, сваренным из казенного спирта, или играет в преферанс, или ловко и безо
тказно достает места в транспортную машину. Нет, ничего этого и в помине н
е было. Просто был сам Левин со своей сконфуженно-доброй улыбкой и таким д
ушевным, таким открытым и робко-настойчивым гостеприимством, что к нему
никак нельзя было не заехать, тем более что и Анжелика, и Ольга Ивановна, и
Лора, и Вера, и даже Жакомбай Ц все всегда радовались гостям и всегда при
виде гостя вскрикивали и говорили:
Ц Вот Александр Маркович обрадуется!
А Жакомбай, вежливо улыбаясь, брал на руку шинель или реглан гостя и сообщ
ал:
Ц Пока вы отдохнете, отремонтируем немного. У нас краснофлотец имеется
Ц Цуриков некто, Ц бесподобно обмундирование ремонтирует. Будет шинел
ька как новенькая. И китель отпарим, новые вещи получите.
Жакомбай ведал у Левина сохранением обмундирования находящихся на изл
ечении людей и сохранял вещи так, что многие вылечившиеся писали благода
рственные письма в редакцию, и у Жакомбая было уже три вырезки под назван
иями: "Чуткий старшина", "Наша благодарность" и "Простой советский человек".
Кроме того, проезжающие и пролетающие доктора останавливались у Алекса
ндра Марковича еще по одной причине, о которой никогда не говорилось, но к
оторую приятно было сознавать: Левин обязательно советовался с любым фл
агманским специалистом насчет своих раненых, рассказывал, как проходил
а у каждого операция, как двигается послеоперационное лечение, делился с
воими опасениями и с интересом выслушивал советы. Он долго водил докторо
в по палатам, показывал им то одного раненого, то другого, заходил с ними в
перевязочную, настойчиво выспрашивал гостя, а потом брал его за локоть и
извинялся, называя такие обходы "маленькой пользой". Без "маленькой польз
ы" никто не ложился спать в ординаторской Левина, без "маленькой пользы" не
начинался ни один житейский разговор, без "маленькой пользы" никто не пол
учал своего скромного ужина, именующегося на интендантском языке литер
ом "4-Б".
Кроме того, каждый, кто приезжал из Москвы, должен был рассказать Левину о
бо всем новом, что они узнали там из области хирургии, а едущие в Москву до
лжны были взять у Левина поручения насчет того, что им следовало узнать у
московских светил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24