Они призвали ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ прекратить свои действия, так как это могло повредить самому Творению.
Но опьяненные властью ВЕЛИКИЕ ДРЕВНИЕ не прислушались даже к этому последнему предупреждению и восстали против старших богов, и снова началась война, ожесточенная борьба между теми, которые явились со звезд, и теми, которые продолжали там жить.
Даже лик Солнца потемнел, когда столкнулись силы света и тьмы. Один из десяти миров, вращавшийся на своей орбите вокруг Солнца, раскололся на миллионы осколков, а Земля превратилась в шар из раскаленной лавы.
В конце концов старшие боги победили, но даже их силы не хватило, чтобы уничтожить ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, так как то, что не живет, не могут убить даже боги.
И тогда они изгнали ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ с поверхности этой опустошенной звезды.
Стульху утонул вместе со своим домом в Эрлайе и уже много веков покоится на дне моря.
Суддэ-мэлл был проглочен огненной лавой и скалами, а все остальные твари и существа рассеялись по всему свету и оказались в самых мрачных темницах по ту сторону действительности.
С тех пор прошло два раза по сто миллионов лет, и в течение двухсот миллионов лет они ждут, так как не может умереть то, что вечно, пока смерть не победит время…

* * *

Долгое время после того как Некрон закончил свой рассказ, в маленькой комнате царило молчание. Старик говорил очень медленно, постоянно делая длинные паузы, во время которых его дух, казалось, бродил где-то далеко от действительности. Солнце над крепостью уже зашло; в каморку проникли темнота и холод, и казалось, что вместе с ними в помещение проникла туманная дымка, окутавшая двух таких разных людей и похожая на жуткое, беззвучное эхо слов Некрона.
Де Врис выпрямился на стуле и посмотрел на Некрона проницательным взглядом. Рассказ старого колдуна произвел на него более сильное впечатление, чем ему самому хотелось бы признать. Он чувствовал странное беспокойство, которое не мог объяснить. Казалось, что слова старика задели в нем, разбудили глубоко спрятанное знание, которое всегда было при нем и о котором он даже не подозревал.
– Это довольно… интересно, – нарушил наконец Де Врис гнетущее молчание, которое возникло между ними. – Поистине пугающая история, Некрон. Почему вы рассказали ее мне?
Прежде чем ответить, Некрон некоторое время молча смотрел на него, и в его глазах было такое выражение, от которого скверное самочувствие Де Вриса еще больше ухудшилось.
– Потому что это больше, чем просто история, – сказал он наконец. – Это правда, Де Врис. Все произошло именно так, как я вам рассказал. А также многое другое.
Де Врис сделал судорожное глотательное движение.
– Даже… даже если все было так, – нервно сказал он. – Почему вы рассказываете мне все это, Некрон? Какое мне дело до историй о существах, которые вот уже двести миллионов лет как мертвы?
– Не мертвы, – поправил его Некрон. – Не может умереть то, что вечно, пока смерть не победит время, – повторил он последние слова своего рассказа. – Они всего лишь спят, Де Врис. Они спят и ждут.
– И вот…, – начал Де Врис, запинаясь. В его душе рос страх. – Что… что вы имеете в виду? Говорите!
– И вот, – сказал Некрон и шумно вздохнул, – время ожидания для них закончилось, Де Врис. Они начали просыпаться.

* * *

Уже был почти поддень, когда мы отправились в университет Мескатроник.
Мой новый спутник помог мне доставить мой багаж из заброшенного дома в настоящую гостиницу Аркхема, находившуюся напротив развалин на другой стороне улицы. И тогда я впервые увидел дом таким, каким он был на самом деле: настоящие руины, заброшенные десять или более лет тому назад, в которых обитали лишь крысы и пауки.
Лестница, по которой я недавно поднимался наверх, во многих местах прогнулась, перила треснули, и даже на ступенях во многих местах зияли дыры. Теперь мне казалось просто чудом, что я не сломал себе шею еще по пути в тот кошмарный номер.
Зал, в котором я регистрировался и разговаривал со стариком, – нет, думал, что разговариваю, так как в действительности не было ничего того, что мне привиделось, – оказался большим помещением, засыпанным обломками и мусором. Потолок с одной стороны обрушился, так что взгляд беспрепятственно проникал до дырявой крыши.
Мираж. Все оказалось ничем иным, как иллюзией; ложь и обман, один из излюбленных приемов наших врагов.
Сейчас, задним числом, для меня казалось загадкой, почему я не заметил ловушку. Кто-то или что-то, видимо, подействовало на мои притуплённые чувства и блокировало мои магические способности.
Только в гостинице я действительно осознал, как близко находился к смерти (или, возможно, к чему-то еще более страшному). Если бы Шэннон не появился буквально в самый последний момент, то вместо запланированного свидания с Говардом я нашел бы преждевременный конец в могиле.
Я быстро переоделся и вновь спустился в вестибюль, где меня уже ожидал Шэннон, который, как оказалось, тоже снял номер в этой гостинице. Когда я спускался по лестнице, он стоял у администраторской и беседовал с портье.
Заметив, что я подошел, он прервался на полуслове, попрощался с озадаченным служащим и показал на улицу.
– Отправляемся в путь, – сказал он. – До университета довольно далеко.
Я кивнул, вышел через вращающуюся стеклянную дверь на тротуар и с любопытством огляделся. Город проснулся: то тут, то там кто-то спешил, ссутулившись, по тротуару или по проезжей части улицы, один единственный автомобиль с оглушительным грохотом медленно полз по разбитой мостовой, а ветер доносил жалобный звон колокола.
И тем не менее город казался каким-то парализованным, как будто от страха.
– Нашли вы своего друга? – осведомился я, когда Шэннон также вышел из гостиницы и остановился рядом со мной.
Шэннон отрицательно покачал головой.
– К сожалению, нет. Для него заказан номер в этой гостинице, но он, похоже, еще не прибыл. Портье тоже точно не знает, когда он прибудет.
Я с беззаботным видом кивнул. В гостинице я зарегистрировался под чужим именем, а на любопытные вопросы Шэннона ответил, что приехал из Нью-Йорка и хочу посетить своего товарища по учебе, проживающего здесь в Аркхеме.
Он поверил в мою историю, а гнусавый нью-йоркский слэнг, на котором я говорил большую часть своей юности, все еще легко срывался с моего языка. К тому же магическое наследие отца позволяло мне сразу распознавать, обманывает меня мой собеседник или говорит правду. Кроме того, я обладал просто невероятным талантом убеждения, возможно, он тоже был частью моего магического дара, доставшегося мне в наследство.
Говард однажды заметил, что считает меня способным занять пост Президента Соединенных Штатов. Я и до сегодняшнего дня не уверен, что он произнес эти слова в шутку.
В настоящий момент я испытывал радость от того, что обладаю таким даром. Шэннон рассказал мне о себе далеко не все, а мне все-таки требовалось побольше узнать о человеке, который утверждает, что он мой хороший друг, и которого я увидел сегодня утром впервые в жизни.
Мы отправились в путь. Солнце поднялось выше и посылало свои лучи на холмы Новой Англии, но мне было по-прежнему холодно. Я заметил, что и Шэннон засунул руки в карманы брюк и шагал, подняв плечи и слегка наклонившись вперед, как будто он мерз. У меня появилось такое чувство, словно что-то выползает из тени и проникает в наши души, заставляя их каменеть. Шэннон часто поднимал голову и быстро и почти затравленно оглядывался по сторонам. Было заметно, что он нервничает.
– Далеко еще до университета? – спросил я, скорее не из-за любопытства, а просто, чтобы хоть что-то сказать.
– Две–три мили, – ответил Шэннон, подумав. – Во всяком случае, так утверждает портье, – он ухмыльнулся. – Надеюсь, он не такой зловредный, как тот, с кем вы столкнулись сегодня утром, Джефф
Я взглянул на него со смешанным чувством печали и смущения.
– Вы все еще не верите мне, да?
Шэннон пожал плечами.
– Если быть честным, то я и сам не знаю, – ответил он. – Вы… странный, Джефф. Обычно я сразу знаю, с кем имею дело. Вы же являетесь для меня настоящей загадкой.
– Спасибо. Вы для меня тоже, – возразил я. – Но тем не менее – почему бы нам не оставить это глупое “вы”? Все-таки у нас много общего.
Шэннон кивнул.
– Охотно, Джефф. Однако ваша… твоя история мне не очень нравится. Как ты вообще попал в этот дом?
– Я искал гостиницу. Если бы я мог кого-нибудь расспросить, но город был мертвый.
Шэннон хрипло рассмеялся.
– Аркхем… не совсем обычный город, понимаешь? – сказал он. – Я в первый раз здесь, но я много слышал об этом городе. И о его жителях.
– И что же именно? – поинтересовался я.
Шэннон на мгновение умолк, и я почувствовал, что он уже сожалеет, что вообще затронул эту тему.
– То да се, – сказал он наконец уклончиво. – Чужаки избегают этот город, а его жителей не любят. И те в свою очередь не любят чужаков.
Неожиданно он остановился и показал направо. Прямо перед нами улица разветвлялась на широкую, хорошо мощеную проезжую дорогу и узкий переулок, который через несколько десятков шагов заканчивался перед деревянными мостками. Я даже и не заметил, что мы приблизились к реке.
– Река Мескатроник, – пояснил Шэннон. – Университет находится на другом берегу, до него еще добрая миля. Но мы можем сократить путь, если здесь пересечем реку. Там внизу есть лодка, которой может пользоваться каждый, при условии, что вернет ее в исправном состоянии.
“Для человека, который в первый раз в Аркхеме, он знает очень много”, – подумал я. Но и на этот раз промолчал, а лишь кивнул и последовал за ним к реке.
Мескатроник оказался шире, чем я предполагал. На карте, которую я изучал во время трехнедельного плавания из Англии в Северную Америку, он представлял собой тонкую, едва заметную линию – сейчас же оказалось, что это могучая река шириной почти в полмили, с удивительно быстрым течением. Нас встретил могучий рокот воды, а когда я спустился на мостки, то увидел на поверхности реки множество водоворотов, под которыми угадывались опасные, острые камни.
С поверхности воды нам в нос ударил прохладный, немного затхлый запах. Рядом с мостками на волнах покачивалась маленькая гребная шлюпка, не внушавшая особого доверия.
Без лишних слов Шэннон спрыгнул в лодку. Расставив ноги и раскинув руки, он постарался удержать равновесие, а затем, улыбнувшись, сделал мне знак, чтобы я последовал его примеру. В этот момент он особенно сильно был похож на большого веселого ребенка.
И одновременно я отчетливее чем когда-либо почувствовал, что за его нежным, как у девушки, детским лицом, скрывается какая-то тайна.
И возможно, смертельно опасная для меня.
Я последовал за ним – значительно менее элегантно, но зато надежнее, сел на скамью напротив него и молча взялся за одно из двух весел. Шэннон схватил второе и отвязал канат.
Течение оказалось сильнее, чем я думал, и нам сразу потребовалось напрячь все наши силы, чтобы удержать лодку и не позволить ей слишком далеко отклониться от курса.
Хорошо, что мне не нужно было разговаривать с Шэнноном. Я продолжал ломать голову над тем, как помешать ему узнать мою настоящую фамилию, когда мы доберемся до университета.
Что-то подсказывало мне, что для меня очень важно, чтобы мой спутник не узнал, кто я.
Может быть, даже жизненно важно.
Шэннон был озадачен. Впервые в его жизни ему встретился человек – конечно, не считая Мастера, – которого он не мог разгадать.
Утром он пытался это сделать снова и снова, помогая Джеффу уложить одежду в чемоданы, и раньше, когда тот лежал без сознания на кровати, и потом, когда они шагали рядом по тихим улицам Аркхема.
Результат постоянно оставался одним и тем же.
Нулевым.
Казалось, что он наталкивался на невидимую стену всякий раз, когда он пытался заглянуть Джеффу в душу, прочесть его мысли и узнать, кто же в действительности этот спасенный им человек.
На миг у него возникло подозрение, а не является ли Джефф именно тем человеком, которого он должен был отыскать. Но эта мысль показалась ему столь абсурдной, что он сразу же отбросил ее. Джефф еще слишком молод, и описание, которое дал ему Мастер, было…
И это тоже казалось странным. Шэннон еще никогда в своей жизни ничего не забывал. Он помнил каждое мгновение, каждое слово, которым когда-нибудь обменивался с кем-либо, каждую книгу, каждую строчку, которую прочел, даже каждую мысль, которая приходила ему в голову. Эти знания всегда оставались с ним, чтобы он мог воспользоваться ими в любой момент.
Однако сейчас ему никак не удавалось вспомнить описание сына Родерика Андары.
Всякий раз, когда он пытался сделать это, казалось, что невидимая рука проникает в его мозг и стирает картину, словно кто-то ревностно следит за его мыслями, не давая пойти им в определенном направлении.
Но даже сама эта мысль ускользала от него, едва он успевал сформулировать ее, или едва у него возникало недоверие.
Тем временем шлюпка достигла середины реки. Течение стало еще сильнее, и некоторое время Шэннону потребовалась вся его энергия чтобы, навалившись на весло, сопротивляться течению.
Он заметил надвигающуюся опасность едва ли не слишком поздно.
Казалось, над рекой скользило нечто бестелесное, ледяное, словно холодный ветер, а затем он почувствовал острую боль, как будто укол в мозг.
Шэннон резко вскочил, бросил весло и рывком повернул голову.
На противоположном берегу Мескатроника появилась фигура человека. Человек находился слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть его подробно, но он производил пугающе мрачное и угрожающее впечатление. На его голове Шэннон заметил что-то светлое, смутно знакомое, но не смог определить, что же именно.
Шэннон поднял руку, произнес слово власти и на полсекунды закрыл глаза.
Когда он вновь поднял веки, мир перед ним изменился, превратившись в черно-белый негатив, пронизанный серыми, пульсирующими линиями, как в гигантской паутине. То тут, то там эти линии сжимались, образуя узлы и пульсирующие серые гнезда, и один из этих центров власти находился прямо над головой незнакомца со странно светлыми волосами!
Внезапно Шэннону бросилось в глаза, как много серых линий тянулось от фигуры незнакомца прямо к воде.
Но он осознал это слишком поздно.
Глубоко под маленькой шлюпкой проснулась могучая тень. Предостерегающий крик Шэннона потонул в треске ломающегося дерева, когда в шлюпку попал невидимый кулак и разнес ее в щепки.

* * *

Уже целый день Говард чувствовал странное беспокойство, какую-то озабоченность и едва уловимую опасность, мешавшие ему сосредоточиться на одном определенном деле.
Даже сейчас, когда он слушал (или по крайней мере пытался слушать) профессора Лэнгли, в нем росло сильное беспокойство. Слова седовласого маленького профессора постоянно ускользали, и Говард несколько раз поймал себя на том, что кивает или отвечает, не понимая, что сказал Лэнгли.
Наконец Лэнгли прервал свою речь, покачал головой и принялся набивать трубку. Он обстоятельно прикурил, пососал мундштук, пока табак в головке резной трубки не засветился подобно маленькому красному вулкану, и выпустил через нос густое облако дыма.
– Вы невнимательны, мой друг, – сказал он. – Я спрашиваю себя, не беспокоит ли вас что-либо?
Говард поднял голову, виновато улыбнулся и некоторое время смотрел мимо Лэнгли в окно. Было уже около полудня. Отсюда из тепла и безопасности маленького рабочего кабинета профессора Лэнгли, находившегося под самой крышей главного здания университета Мескатроник, невысокие холмы, поросшие лесом, производили обманчивое мирное впечатление.
Но Говарду казалось, что он чувствует угрозу, которая скрывалась за фасадом спокойствия и умиротворенности.
– Просто… я немного беспокоюсь, – ответил он на вопрос профессора.
– Из-за вашего молодого друга? – профессор вынул трубку изо рта, улыбнулся и, качая головой, откинулся на спинку стола.
– Он собирался приехать сюда еще вчера вечером, – ответил Говард. – В присланной им телеграмме он специально просил заказать номер еще на прошлую ночь.
– Он молод, – сказал Лэнгли, как будто уже одно это было достаточным ответом. – Да и опоздание на полдня не так уж и велико для такой большой страны, как наша.
Говард кивнул. Конечно, Лэнгли прав – существовала тысяча причин опоздания Роберта и ни одна из них не представляла никакой опасности.
И тем не менее ему казалось, что он чувствует, что здесь было нечто другое… он не стал заканчивать мысль. Чувство неуверенности и смятения становилось все сильнее. У него просто возникла потребность что-нибудь сделать.
Но Говард не знал, что же именно.
– Почему бы нам не перенести нашу беседу на вечер? – внезапно предложил Лэнгли. – Вы могли бы пойти в Аркхем и справиться о своем друге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38