— Ну здесь они надолго замешкаются, — с дрожью в голосе заметил Скапти. — Кто бы ни захлопнул и ни запер эту дверь с такой быстротой — честь ему и хвала!
Беглецы выжидательно глянули друг на друга, но промолчали.
— Но ведь кто-то же ее захлопнул, правда? — добивался Скапти, понижая голос до шепота.
— Только не я, — заявил Флоси. — А Эгиль был впереди, потому что он подставил мне подножку и пробежал прямо по мне.
— Ничего подобного! — огрызнулся Эгиль. — Если ты, как последний осел, валялся поперек дороги и я наступил на тебя, то уж в этом я никак не виноват.
— Значит, это был Эйлифир, — заключил Ивар. — Ему дверью плащ прищемило. Эйлифир лишь пожал плечами:
— Можешь думать так, если хочется.
— Пойдем отсюда, ладно? — предложил Ивар. Руны, покрывавшие дверь, зловеще напоминали паучьи лапы. Черные гномы вдруг перестали осыпать дверь колотушками и подозрительно стихли.
— Должно быть, идут в обход, — нервно предположил Скапти и подтолкнул Ивара стать во главе отряда.
Высоко подняв свечу, Ивар двинулся вперед по темному коридору. За ним шел Эйлифир, без лишнего слова занявший место Скапти, — и никто не протестовал.
Стены туннеля были явно вырублены чьими-то руками; время от времени встречались крепежные балки, тоже исписанные рунами.
— Что это за место, собственно говоря? — спросил Ивар, когда они зашли уже довольно далеко в глубь туннеля; с каждым шагом ему становилось холоднее и неуютнее.
— Шахта черных гномов, — слегка раздраженно ответил Скапти, скорчив гримасу собственной тени. — С начала времен гномы объявили свои права на подземное царство и все его сокровища, альвам же досталась поверхность земли. В этой шахте, должно быть, все запасы исчерпаны, здесь полным-полно гнилых крепежных балок и бездонных колодцев. По моему разумению, мы направляемся прямиком в мертвое царство Хели.
— А кузня Даина, если только она еще здесь, — добавил Ивар, — осталась от тех дней, когда шахта еще действовала. — Он поднял свечу повыше, но разглядел лишь следы времени и разрушения.
Финнвард заскулил:
— Здесь, наверное, тупик, и мы в западне за заколдованной дверью… Такие древние пещеры всегда кишат упырями и духами черных гномов.
Даже Флоси не огрызнулся на эти слова. Они брели дальше бок о бок — главным образом, потому, что у Финнварда отказали ноги и пришлось тащить его волоком, а он только постанывал: «Не пойду, не пойду…»
И вдруг пламя свечей осветило конец туннеля.
— Весьма любопытно, — проворчал Скапти, поднося свечу к очередной двери. — Если б я только мог читать руны вполовину так, как мне надлежит… ну да всякому случается потерять сноровку.
Ивар покосился на Эйлифира, подозревая, что тот, если б только захотел, прочел бы руны запросто, — но вечный молчальник только скрестил руки на груди и разглядывал дверь без особого интереса.
— Она, похоже, заперта, — сказал Ивар.
— Не трогай! — воскликнул Скапти, видя, что юноша протянул руку к двери.
— Да ведь это только дверь, и больше ничего, — лениво заметил Эйлифир.
Ивар и не ожидал помощи. Он взялся за ручку и без особой надежды толкнул дверь вперед. Судя по слою пыли, ею явно не пользовались невесть сколько лет.
Но в тот самый миг, когда он коснулся массивного основания, дверь начала трещать, хлопать и содрогаться. Альвы дружно шарахнулись прочь.
Дверь со скрипом растворилась примерно на фут и опять замерла.
— Это колдовство, — прошептал Скапти, безжалостно щипая Финнварда, чтобы помешать ему свалиться в обморок.
— Вижу свет, — сообщил Ивар, заглядывая в щель. — Похоже на отблеск огня. Идете вы со мной или нет?
— Вот ты сам и иди, взгляни, в чем там дело, — предложил Флоси. — Ты открыл дверь, тебе и разбираться.
— Верно сказано! — поспешно согласился Эгиль.
Ивар протиснулся в щель и оглядел пещеру, которая находилась за дверью. Местами мягкое сияние выхватывало из темноты потолочные балки и каменные колонны. По стенам висели на крюках инструменты, оружие и всякая утварь, а одну сторону пещеры занимали стойла. В пещере пахло сеном, лошадьми и железом. Ивару представилась как наяву кузня на Белом Мысу. Он осторожно двинулся вперед: серый пони, пожевывая клок сена, с любопытством глазел на него из стойла.
С каждым шагом Ивар все отчетливей слышал тихое мелодичное позвякивание. Выглянув из-за повозки, он увидал человека, который согнулся над верстаком, трудясь над изящной золотой чашей. Он был плотен, коренаст, с такой длинной белой бородой, что свободно пропускал ее под пояс. Лицо и руки незнакомца напоминали старую истертую кожу, которая сморщилась и потемнела на солнце. Его фартук так истрепался, что дыр на нем было больше, чем кожи.
— Ну вот, — наконец произнес мастер под пристальным взглядом Ивара и поднял чашу. — Совсем как новенькая. И не скажешь, что она была смята, — разве что у Одина лик слегка изменился. Теперь он малость посимпатичнее. Эх, кабы всех нас можно было вот так починить, когда мы превращаемся в старую изломанную рухлядь! — Он негромко хмыкнул в закопченную бороду и, поставив чашу на верстак, из-под кустистых бровей глянул на Ивара:
— Иди сюда, парень, погрейся у моего огонька; опасаться тут нечего, разве что ты терпеть не можешь старых кузнецов.
— Так ты и есть Даин, знаменитый кузнец? — спросил Ивар, покидая свое укрытие.
— Если я и не Даин, то за эти годы уж конечно стал им, — отвечал старик. — Может, я когда-то был его подмастерьем, или я — это он, — словом, не важно. Если ты пришел к Даину — он перед тобой. — И он с глубоким вздохом опустился в старое черное кресло.
— Я… я, кажется, понял, — пробормотал Ивар, усаживаясь на табурет.
Даин задумчиво глядел в огонь. Глаза у него так выцвели, что казались почти прозрачными.
— Столько было мастеров и подмастерьев… Столько мечей и кубков, кинжалов, шлемов, нагрудников… и все они существуют в моей голове, сдается, с начала дней. Я помню мечи Света и Силы, скованные для владык Сноуфелла, — они всегда приходили за оружием к Даину. Бесчисленны мечи, бесчисленны Даины, и теперь я — Даин. А ты… — старик снова глянул на Ивара, и легкое удивление мелькнуло в его глазах, — ты, верно, пришел ко мне за мечом? — Он сосредоточенно сморщился. — Я стар и устал, и, боюсь, магия покинула меня. Где-то здесь должен быть подмастерье… но я его совершенно не помню. Видно, это было много лет назад. У него — Сила, у меня — память. Когда-нибудь я и его припомню, негодного мальчишку. Чертенок теперь уж, верно, состарился. Ну и озорник же он был! — И снова старик уставился на Ивара, словно только сейчас вспомнил о его присутствии.
— Я пришел сюда не за мечом, а из-за меча, — осторожно сказал Ивар. — Меча, который уже скован и покоится ныне в могиле рядом с тем, для кого был скован. Говорят, ты знаешь, где эта могила… могила Элидагрима.
— Элидагрим, Элидагрим… — прошептал старый кузнец. — Ах да, теперь-то я припомнил. Обыкновенный меч, в то время я много сковал таких. Элидагрим спешил, так что я обошелся без обычных украшений. Однако Силой этот меч наделен немалой. Глим было его имя, и я всегда подозревал, что этот меч непохож на другие. У него были тайны даже от меня, его творца. Он хорошо служил Элидагриму, а когда тот погиб, его захоронили там, где никто не мог сыскать его и отобрать Глим. Да, я знал, что этому мечу суждено долго скрываться ото всех, прежде чем его наконец отыщут. И тогда, я знал, свершится либо великое добро, либо великое зло — а зло свершить гораздо легче, чем добро. Легче, гораздо легче… — Его прозрачные глаза задумчиво взирали на Ивара.
— Мне этот меч нужен для доброй цели, — сказал Ивар. — Могущественный чародей сделал так, что пятеро альвов из земель Эльбегаста случайно убили сына вашего короля Свартара. Если они не засыплют золотом шкуру выдры, Свартар страшно отомстит подданным Эльбегаста. А золота нужно много. Шкура заколдована и с каждым упавшим на нее золотым становится больше и больше. Этот чародей, Лоример, вынашивает злые замыслы и хочет убить изгоев прежде, чем они уплатят виру, — чтобы Свартар пошел войной на Сноуфелл. Меч нужен мне, чтобы убить Фафнира, дракона, который стережет сокровища Андвари. Без магического меча мне с этим делом не справиться. Это предотвратит много пожаров и смертей, которых не избежать, если кровь Оттара не будет оплачена золотом.
Даин в ответ тяжело и устало вздохнул:
— Из века в век — одно и то же, верно? Угрозы, смерти, вира… — Он медленно качнул головой и, казалось, целиком погрузился в созерцание огня.
— Альвам несдобровать, — сказал Ивар, — если у Свартара достанет сил уничтожить их.
— Я видел много Свартаров, — отозвался Даин, — и ни у кого из них недостало сил уничтожить Сноуфелл. Пока жив хоть один альв, Свартару суждено поражение. А пока жив Даин, будут и мечи в руках героев, защищающих Сноуфелл от врагов. С начала времен мы, кузнецы, поклялись помогать тем, кто сражается против зла и несправедливости, тем, кто страшится Зимы Фимбул, когда сгинет солнце и снег победит. Я стар, но еще на один меч меня достанет. — Старик поднялся с кресла и подошел к стене, где висели молоты всех размеров. Он потянулся к самому большому и взвесил его в руке. — Слишком тяжек, — пробормотал он, с усилием возвращая молот на место. — Может, взять другой молот… но нет, тогда меч будет легковат.
Ивар подошел к нему:
— Но как же Глим, меч Элидагрима? Если ты расскажешь нам, как его найти, тебе не придется ковать меч, а мы сбережем время.
— Глим канул в забвение. — Даин, шаркая ногами, вернулся к креслу и тяжело опустился в него. — Отыскать его почти невозможно. Огненные йотуны охраняют его, заклятия и опасности окружают его, да и дух самого Элидагрима не позволит его отобрать. Я всегда знал, что кто-нибудь возжаждет этого меча, — верно, так уж было предопределено. Мне рассказывали, что многие погибли, отыскивая Глим, но ты единственный, кто пришел ко мне и спросил, где он спрятан. Это добрый знак.
Ивар, затаивший дыхание, облегченно вздохнул:
— Ты мудр, Даин. Я знаю, ты с первого взгляда распознаешь правое дело. И я верю, что непостижимые силы помогли мне найти тебя.
Даин подался вперед, упершись в колени морщинистыми, черными от въевшейся сажи кулаками.
— Тогда, стало быть, это дело в руках более могущественных, чем наши с тобой. Далеко ты забрел из родных твоих краев, верно? Не гном, не альв, светлый или черный, не волшебник и не маг… ну и каково тебе, скиплингу, в этом диком магическом мире? — Он протянул Ивару свою ручищу и, обменявшись с ним рукопожатием, вдруг расплылся в приветственной улыбке. — Так вот она — рука, что освободит Глим из могилы, где он покоится вместе с Элидагримом! Истинное чудо предстало моим глазам: скиплинг явился из своего мира, чтобы разрешить споры между гномами и альвами!.. Скажи мне твое имя да позови скорее своих друзей, а не то они подхватят насморк у моего порога!
— Меня зовут Ивар, — отвечал юноша, дивясь крепости Даинова рукопожатия. — И я от всей души благодарю тебя. Надеюсь, я не посрамлю меча, скованного тобой или теми, кто был до тебя.
Он опрометью бросился к двери и закричал:
— Скапти! Иди сюда! Мы найти того, кого искали, и Даин обещает нам свою помощь!
Топот ног раскатился в туннеле, и появился Скапти.
— Ивар? Мы уже отчаялись, и Финнвард начал шуметь, так что пришлось оттащить этого зануду подальше в туннель и заткнуть ему рот. Ты уверен, что все в порядке и это действительно Даинова кузня?
— Пойди и сам убедись, дубина! — отвечал Ивар, сопроводив свои слова дружеским тычком. В таком настроении он бы даже Флоси обнял. Восторг так переполнял его, что он едва удерживался, чтобы не запрыгать и не завопить.
— Но ты точно уверен, что нам здесь рады? — прошептал Скапти, не решаясь шагнуть из темноты на свет. — Никто не отыщет Даина, если сам он того не захочет.
— Добро пожаловать в мои скромные владения, — проговорил Даин из черного кресла. — Я всегда был другом тем, кто не в ладах с королевским правосудием, — если, конечно, их дело правое. Ваш предводитель поведал мне о ваших бедах. Если вам нужен именно меч Элидагрима, я, пожалуй, сумею вам помочь.
— Благодарю тебя, о великодушнейший, — отвечал Скапти, и все поклонились Даину, восседавшему в кресле, точно сам древний Тор у алтаря-наковальни.
Даин позвал трясущегося старика слугу, и тот принес из темных уголков зала кресла на всю компанию и заодно расчистил стол от оружия и инструментов, чтобы уставить его незатейливыми, но обильными яствами. Серый пони одобрительно кивал при виде этих приготовлений и уже вытянул шею в ожидании подачки с хозяйского стола.
Когда все насытились и остатки еды были убраны со стола, в ход пошли вырезанные из камня кувшины и начался разговор о могиле Элидагрима под веселое журчание хмельного меда в истосковавшихся по спиртному глотках.
— Могильный курган, — начал Даин, знаком приказав своему ископаемому слуге достать с верхней полки небольшую резную шкатулку, — возведен далеко на юге, в Йотунсгарде, в сердце края, где обитают зловредные огненные йотуны. Это дикое племя будет защищать могилу и ее тайны до последнего своего воина. Их убедили, что Даин был свидетелем гибели Элидагрима и собственной рукой наложил заклятие на огненных йотунов, — во что легко поверить, кто же не проклянет своих убийц. И йотуны погребли его, в твердой уверенности, что, если его могила будет ограблена, на Йотунсгард обрушатся страшные бедствия и зловещие знаки вспыхнут в небесах. Мало было им охранять могилу день и ночь — йотуны, которые в те дни были великанами, окружили курган огромным Лабиринтом из целых гор. Чародеи-йотуны пропитали Лабиринт магией, и к центру его ведет всего одна безопасная дорога. Мне представляется, что порой Лабиринт — трясина, вроде тех, где колдуны творят свои черные чары, порой — непролазная чащоба или нагромождение скал. Из тех, кто забрел туда, никто еще не вернулся. Боюсь, чтобы разрешить загадку Лабиринта, нужно обладать тончайшим магическим чутьем.
Альвы невесело переглянулись, и Скапти вымолвил:
— Какая жалость! В магии все мы — полные невежды. С нами был маг, но мы рассорились, и он ушел.
Даин нахмурился, поджав губы:
— Худо, ничего не скажешь. Огненные йотуны охраняют меч невообразимыми чарами и заклятьями. Они совершенно не подчиняются Гильдии Огненных Магов, верить им нельзя ни на грош, и среди них вы ни на миг не будете в безопасности. Да и сам Лабиринт точь-в-точь похож на своих создателей — опасен и непредсказуем. Вы уверены, что готовы к опасностям, которые вас поджидают? — Он уже держал в одной руке шкатулку, в другой ключ, но не спешил открывать, дожидаясь ответа.
— Если помнить о том, что сулит нам иное решение, — нехотя начал Скапти, — ничего не остается, как только идти в Йотунсгард без Гизура.
— Вот и ладно, — отозвался Даин, — тогда взглянем на кое-какие карты. — Его огромная ручища извлекла из шкатулки несколько древних карт, начертанных на растрескавшейся коже. — Вот здесь изображен Лабиринт, хотя, конечно, обычная карта не может передать его невиданных размеров. Шесть концентрических кругов со входами по обе стороны каждого круга, расположенными так, что в центр Лабиринта можно проникнуть только по спирали. Поворачивайте все время налево или направо — и доберетесь до центра. Беда лишь в том, что это может оказаться совсем не тот центр, который вы ищете, потому что правые повороты приводят совсем не туда, куда левые. А тот, кто выберет неверный путь, назад, скорее всего, не выберется.
Финнвард трясся всем телом, зажмурив глаза, чтобы не свалиться в обморок. Эгиль налил ему крепкого меда и заставил выпить все до капли.
— Это все, или дальше будет еще страшнее? — слабым голосом осведомился толстяк. Даин с грустью взглянул на него:
— С такой слабой душой нельзя пускаться в опасные приключения. Но я предвижу, друг мой, что если ты поборешь свою слабость, то будешь щедро вознагражден.
— Если только доживет до награды, — зловеще вставил Флоси. — Как по-твоему, есть у нас надежда заполучить этот меч?
— Не падай духом, — отвечал Даин. — Быть может, завтра я сумею больше сделать для вас. Стар я ныне, да и не слишком привык к гостям.
Он пожелал им спокойной ночи и оставил на попечение дряхлого слуги, который указал гостям их постели — грубое белье и соломенные, зато весьма удобные тюфяки.
Наутро настроение у них изрядно поднялось, а Даиново угощение и вовсе укрепило дух. До чего же приятно было есть домашнюю стряпню, да еще за столом, а не трясясь от ледяного ветра на краю пропасти!..
Когда завтрак закончился и слуга убрал со стола, Даин раскурил старую черную трубку, сильно напоминавшую его любимое кресло — такую же стертую от долгой службы и почерневшую от времени.
— Я вижу, у вас в отряде до сих пор разброд и нелады, — заметил старый кузнец. Его слабые слезящиеся глаза видели куда больше, чем им полагалось бы природой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39