Как мне убедить тебя, что твои приятели не стоят того, чтобы проливать за них кровь? Может, ты не так упрям, как этот скиплинг, и захочешь купить себе жизнь в обмен на кое-какие сведения?
— Ни за что! — рявкнул Скапти. Он стоял, вооруженный дубинкой, добытой из дровяного ящика, и ждал только случая дотянуться до ведьмы.
— Крысы в крысоловке, — фыркнула Сольборг, но отступила, сознавая невыгодность своего положения. — Да я могла бы прикончить вас и даже не заметить!
— Но ты этого не сделаешь, — отвечал Ивар. — Тебе нужен меч Элидагрима. Да и больно жирна ты для рукопашной.
Сольборг злобно зашипела. В свете лампы ее морщинистое лицо со впалыми глазами и ввалившейся челюстью дышало злом. Нос у нее заострился, точно кривой коготь.
— Жирна, говоришь? Ничего, ты станешь думать иначе, когда как следует поголодаешь на цепи в нашем погребе. Уж мы-то тебя укротим, заносчивый бродяжка.
Скапти ответил новым оскорблением:
— Ты похожа на черный мешок, перетянутый посредине. Кому страшен толстый мешок?
Ведьма внезапно прыгнула на Ивара, пытаясь схватить его за лодыжку. Ивар ударил ее кинжалом, но промахнулся, и клинок вонзился в ступеньку. Пока он пытался высвободить кинжал, Сольборг вцепилась ему в запястье. Пальцы ее впились в руку, точно сталь. У Ивара перехватило дыхание, когда он ощутил, как она сверхъестественно сильна.
Ведьма отвратительно захохотала, волоча его за собой вниз по ступенькам.
— Приберем тебя подальше, чтоб ты больше не причинял нам хлопот! Наш уютный погреб — славное местечко, тьма и скелеты придутся тебе по вкусу! Впрочем, не тебе первому…
Ивар схватился за перила, а Сольборг с силой дернула его к себе, едва не вывихнув руку. В этот миг что-то пролетело, шурша, над самым ухом Ивара, и комок перьев ударил в лицо Сольборг. С визгом она отшатнулась и, потеряв равновесие, покатилась по ступенькам. От камина донеслось радостное уханье совы. Сыпля проклятиями, Сольборг вскочила и принялась сбивать пламя, вспыхнувшее, когда по полу растеклось масло из оброненной ею лампы. Сова зловеще захохотала.
— Спасите! Пожар! — возопила Сольборг — пламя уже алчно набросилось на стенные драпировки.
Ивар и Скапти вовсю трясли сотоварищей, приводя их в чувство. Вода из таза для умывания очень им помогла, и едва альвы услыхали лишь одно страшное слово, как тотчас повскакивали, сгребая свои пожитки. Скапти взвалил на спину Флоси и сквозь пламя ринулся вниз по ступенькам. Ивар вышвыривал тюки и одежду в окно и, закончив с этим, погнал перед собой по лестнице Финнварда и Эгиля, точно пару перепуганных овец. Когда они наконец собрались во дворе и несколько раз пересчитали друг друга, нижняя зала вся была заполнена дымом и пламенем. Хотя дом был сложен из торфа, огню нашлось довольно пищи: драпировки, шерсть, скамьи, столы и стропила. Неплохо горел и пол чердака — сухое дерево многолетней выдержки.
Гизур последним выскочил из горящего дома, с мешком на плече и изрядно разбухшей сумкой; свободной рукой он, к неудовольствию Скапти, подталкивал перед собой Сольборг.
— Не стоит быть таким жестоким, — пояснил Гизур, бросая на землю спасенную из кухни еду. — Когда Сольборг узнает, что стряслось с ее сестрами, она, верно, захочет прийти к ним на помощь.
— Прочь от меня, краснобородый демон! — огрызнулась Сольборг. — Я всем вам перережу глотки, если вы не скажете, что с моими сестрами! Воры, поджигатели, убийцы! Чума на ваши головы!
— Я не понимаю… — начал было Финнвард, но она заткнула ему рот новым залпом обвинений и проклятий.
— Где мои сестры? — визжала она, тыкая пальцем в дремлющего на земле Флоси. — Ты обманул нас! Тот, другой, подлец, убивает моих сестер!
— Надеюсь, что так, — хмыкнул Скапти. — Эйлифир — альв не простой. Что ты собираешься с ней делать, Гизур? Неужели так и отпустишь?
— Где Эйлифир? — очнулся Эгиль. — Он и вправду сейчас добивает Нидбьерг и Торвор? Если так, Гизур, я сказал бы, что это нарушение гостеприимства.
— Они меньшего не заслуживают, — ответил ему Скапти. — Они едва не прикончили Флоси. Это альвконуры, они хотели уничтожить всех нас и принудить Ивара служить им. Пока вы, два олуха, только и делали, что набивали брюхо и заливали глотки, мы сражались не на жизнь, а на смерть.
— Что ж вы нам не сказали?! — вознегодовал Эгиль.
— Ты хочешь сказать, что эти милые старушки?.. — Финнвард воззрился на Сольборг с пробуждающимся ужасом.
— Да! — отрезал Гизур. — Финнвард, ты и Эгиль позаботитесь о Флоси. Собирайте вещи. Наши очаровательные хозяйки снабдили нас изрядной толикой провизии. Ее хватит до самого Йотунсгарда. — Говоря это, он потянулся рукой за плечо и выдернул из-за спины свой посох. Сольборг недоверчиво вскрикнула и уставилась на мага с яростью и отчаянием. Гизур взмахнул посохом, и воздух наполнился искрами и многоцветным сиянием.
— Да, я отыскал свой посох там, где Нидбьерг припрятала его, — в ее комнате, за драпировкой. Очень неудачно уронила ты лампу, Сольборг, — у тебя из кармана кое-что выпало и сгорело.
Сольборг схватилась за карманы:
— Наговор!
— Я ведь только и сумел, что принять свою фюльгью для последней безнадежной атаки. Я застиг тебя врасплох, верно, милая? Вы трое полагали, что сумеете справиться с магом. Многие ошибаются, так что не очень печалься. Скапти, если ты ищешь наше оружие, я полагаю, что Торвор отвела ему почетное место в свинарнике.
Когда начало светать, над гребнем холма показались три темные точки. Они приближались, росли, и стало ясно, что Нидбьерг и Торвор хромают и почти выбились из сил. Добравшись до усадьбы, они оперлись на изгородь и тупо уставились на догорающие останки собственного дома. Крыши жилой части и кладовой рухнули, уцелел только скотный двор.
— Ну что там с вами стряслось? — гневно вопросила Сольборг. — Как же вы, тупицы, ухитрились так ошибиться? И почему вы хромаете?
Нидбьерг глянула на нее:
— Еще одно слово вылетит из твоего дурацкого рта — и ты покроешься волдырями и язвами, а вдобавок так запаршивеешь, что наши невзгоды покажутся раем. Мы, по крайней мере, дома не сожгли, а вот тебе это удалось.
Сольборг тотчас примолкла. Она села подальше от сестер, с ненавистью поглядывая на Гизура.
Эйлифир вынул из сумки Гизура ломоть хлеба и, откусив, торжественно передал хлеб Ивару. Затем он поглядел на Флоси и удовлетворенно кивнул, увидев, что его израненные ноги покрыты мазью.
— Он быстро поправляется, — заметил Эйлифир, — и сон у него здоровый.
Скапти не в силах был больше сдерживать свой восторг и любопытство:
— Эйлифир, ты храбрец и умница, так расскажи нам, как ты расправился с ведьмами? Они так хромают, словно обошли весь Скарпсей.
Эйлифир искоса бросил задумчивый взгляд на своих пленниц:
— Они, так сказать, нынче ночью попробовали собственной стряпни. Я превратил их в овец и погонял весь обратный путь от Свиного Холма, не давая ни минуты отдыха. Они, пожалуй, слегка притомились и сбили ноги.
— В жизни не видела более скверной шутки, — почти со слезами пробормотала Торвор. — Кто бы мог подумать, что скромный тихоня окажется таким изувером!
— Что он владеет такой Силой, дуреха, — резко поправила ее Нидбьерг. — Я не собираюсь ни каяться, ни извиняться. Мы проигрались подчистую в поединке Разума и Силы. Гизур, я отрекаюсь от борьбы и готова выслушать приговор.
Гизур помедлил, опираясь на посох, затем зашагал взад-вперед, размышляя вслух:
— Что же, вы нанесли мне страшное оскорбление. Другой маг за такое испепелил бы вас на месте, и дело с концом, но сострадание всегда было моей слабостью. Я дам вам возможность спасти свои шкуры, но запомните: если еще раз попадетесь мне на глаза, я вас уничтожу без всякой жалости. А теперь я требую, чтобы вы явились во дворец Гильдии Огненных Магов и представили себя на суд Гильдии. Если через тридцать дней вы не отдадите себя в руки Магистра, я объявлю розыск и охоту за вашими паршивыми старыми шкурами, а уж наказание тем, кто пытается избегнуть правосудия Гильдии, куда суровее моего гнева. — Он завертел над головой посохом, осыпав всех дождем разноцветных искр. — Отправляйтесь в путь, добрые женщины, — но вначале отдайте мне все ваши магические амулеты.
Торвор завздыхала и залилась слезами, а Нидбьерг молча сорвала с шеи и с пояса цепочки и знаки и швырнула их к ногам Гизура. Сольборг точно так же избавилась от своих амулетов и без особых церемоний помогла Торвор сделать то же самое.
— Теперь ты удовлетворен? — осведомилась Сольборг, когда с амулетами было покончено. Гизур кивнул:
— Вы вполне готовы в путь — если не считать одной штучки, завалявшейся у тебя в кармане.
Сольборг швырнула в него пучком трав, который он отбил посохом.
— Вот тебе, и да преследует тебя злосчастье! — прошипела она.
— Прочь отсюда! — велел Гизур, убедительно замахнувшись посохом.
Три сестры заковыляли прочь, бормоча что-то и с ненавистью оглядываясь, покуда не исчезли из виду. Они двинулись на север вдоль долины, во Дворец Гильдии Огненных Магов.
Ивар задумчиво поглядел на Гизура, который ответил ему вызывающим взглядом.
— Я все думаю о том, что ты говорил нам ночью, — пояснил Ивар. — Собственно говоря, ты ведь не имел права посылать их на суд Гильдии.
Гизур завертел над головой посох, явно довольный собой.
— В этом-то, — сказал он, — и вся прелесть. — И он захохотал торжествующе, подмигивая Скапти и хлопая по спине Финнварда.
Флоси перенесли в коровник, где сестры поддерживали почти такую же чистоту, как в собственном доме, и остаток дня прошел в подготовке к завтрашнему пути. Флоси настолько пришел в себя, что ворчал по поводу неудобств и непривычной обстановки, негодуя на то, что засыпал на пуховой перине, а проснулся на соломе в коровнике.
Ивар настороженно поглядывал по сторонам, не веря, что альвконуры действительно так легко согласятся на изгнание.
— Да зачем же им возвращаться? — удивился Гизур, занятый уничтожением амулетов и колдовских трав, к которым он прикасался не иначе как длинными щипцами. — Большей части Силы я их лишил, дом их сгорел, а если они еще раз к нам сунутся, мы их просто испепелим. В нашем мире существует кодекс чести в подобных делах, и я ручаюсь, Ивар, что мы больше никогда не увидим старых колдуний. Они умеют проигрывать.
Гизур был в наилучшем расположении духа и всех донимал похвальбой и самодовольством. Такое настроение оказалось заразительным, и вот уже Эгиль и Финнвард наперебой пичкали друг друга бессовестными небылицами о том, как они якобы давно уже догадались, что эти сестры — альвконуры, но помалкивали, не видя причины преждевременно поднимать шум из-за такого пустяка. Эйлифир нежился на солнышке, наотрез отказавшись рассказывать, что произошло ночью.
Утром Флоси проснулся в задиристом настроении — явный признак, что он почти здоров. Он жаловался на скудную еду и отсутствие удобств, возмущался ночевкой в сене, но — что хуже всего — его ноги все еще не были в состоянии выдержать дорогу, хотя Гизур непрестанно мазал их разными настоями и мазями из своей сумки.
— Еще один день в этом ведьмином гнезде! — стонал Скапти. — Ох, Гизур, не хочется мне застревать тут надолго. Того и гляди, нагрянут альвконуры со Свиного Холма, и что мы тогда будем делать!
— Здесь неплохая оборонительная позиция, — отозвался Гизур, — стены у этого коровника в десять футов толщиной.
Ивар был полностью согласен с недобрыми предчувствиями Скапти. Он принял на себя обыденную обязанность ухаживать за скотом, гадая, что будет с животными, когда отряд наконец тронется в путь. Он доил трех коров и выпускал ягнят из стойла попастись. Овцы постарше сами паслись на склоне холма и с каждым днем спускались все ниже в поисках травы — некому было отгонять их наверх, где трава гуще. Были еще несколько коз, бесчисленные гуси, куры и цыплята.
— Тошно мне от мысли, что они тут подохнут с голоду, когда мы уйдем, — говорил он Скапти. — Выпущу их на волю, авось кто-нибудь и уцелеет.
— Вряд ли — здесь вокруг шныряют тролли, — ответил Скапти. — Едва мы уйдем, как они разорвут на части все, что движется, и сожрут все, что жуется. Или же нагрянут альвконуры со Свиного Холма. Так или иначе — нас, надеюсь, здесь уже не будет. — Он сопровождал Ивара во время обхода хозяйства, борясь с тревогой и высказывая наимрачнейшие предположения.
Ивар обогнул угол свинарника и вдруг остановился как вкопанный. На расстоянии вытянутой руки от него стояла лошадь, с надеждой принюхиваясь к корзине в руках Ивара и помахивая длинным хвостом.
— Скапти! — позвал Ивар вполголоса, боясь спугнуть лошадь. — Поди сюда! Вот как мы сумеем уйти отсюда еще сегодня!
Скапти настороженно выглянул из-за угла:
— Осторожнее, Ивар, гляди, какие у нее зубы. Не слишком я люблю лошадей. В магии они, как правило, предвещают недоброе.
— Флоси сможет ехать верхом, пока у него не заживут ноги. Это лучше, чем если бы она здесь дожидалась погибели в лапах троллей. — Ивар погладил шею кобылы и почесал ей нос.
— Она и на лошадь-то непохожа, — заметил Скапти. — Дряхлая и загнанная, точно эти ужасные старухи.
Лошадь дернула ухом и стукнула копытом, отчего Скапти поспешно отпрянул. Ивар набросил ей на шею веревку, приговаривая:
— Пускай вид у нее неказистый, но Флоси она вывезет. Именно в таких кляч превратились бы три старухи — древних и костлявых. — Он поднял глаза от шишковатого хребта кобылы и воскликнул:
— Скапти, гляди! Еще две! Мы можем взять их всех, правда? Не придется тащить на спине мешки с припасами. И даже можно будет по очереди ехать верхом.
Скапти разглядывал еще двух кобыл, которые застыли .на приличном расстоянии, мотая головами и помахивая хвостами. Они были такие же дряхлые и узловатые, как кобыла, пойманная Иваром, одна — гнедая, изрядно тронутая сединой, другая — черная, с мордой, совершенно побелевшей от старости. Первая кобыла, черная, по сравнению с ними была даже красавицей — ни волоса седины и на носу белая полоска.
— Две черные кобылы, — проворчал Скапти. — Ивар, это мне совсем не нравится. Ты, наверно, слыхал о Черной Кобыле Фрейи и о том, как она скачет среди холмов и своим ржанием сводит животных с ума. Мне говорили, что альвконуры весьма почитают Фрейю.
— Эти старые клячи здесь ни при чем, — заявил Ивар. — Не думаю, чтобы Фрейя, какие бы лихие замыслы она ни лелеяла, согласилась иметь нагнеты и раздутые суставы.
Скапти отступил дальше — тяжело ступая, приблизились две другие кобылы. Черная кобыла с белой мордой куснула товарку, которая отпрянула от нее, оставив в корзине последние зернышки. Все трое, подергивая ушами и скаля крупные зубы, окружили Ивара, голодно фыркали и глядели на него полными надежды глазами.
Когда Ивар ввел кобыл в дверь коровника, Гизур вскочил с радостной гримасой. Финнвард, испуганно взвизгнув, шарахнулся прочь, зато Флоси со своего соломенного ложа обрадованно закричал:
— Наконец-то мы будем путешествовать как и надлежит альвам! У всех прочих соглядатаев есть кони.
— Ну а мне они ни к чему! — мрачно заявил Скапти. — Мы сумели пешком проделать долгий путь, обойдемся и дальше без этих кляч. Подумайте, как привлекут голодных троллей эти три куска мяса! Да и староваты они, насколько я могу судить.
— Вид у них подходящий, — отозвался Ивар, — а мы все устали от пешего пути.
Хмурясь, Скапти следил, как Гизур изучает копыта и ноги кобыл.
— Старые, но крепкие, — заключил маг, поднимаясь. — В Йотунсгард они нас доставят запросто. Финнвард, ты знаешь, как выглядит седло? Ну так поищи по гумнам.
— Гизур, — сказал Скапти, — нельзя нам брать с собой этих «кобыл». Они вызывают у меня недоброе предчувствие.
— Чепуха, — отозвался маг. — Ты попросту связал их с подворьем Нидбьерг. Учись различать свои ощущения. Эти лошади нам пригодятся, и еще как! Они повезут все наши мешки, да еще и одного-двух из нас в придачу. Такие кони обычно крепки и охочи к труду, и копыта у них крепче железа. Соберем вещи, и можно трогаться в путь.
Флоси отозвался радостным кличем и в валяных сапогах вышел, прихрамывая, понаблюдать, как его спутники собираются в дорогу. Даже Финнвард был рад появлению лошадей, хотя и побаивался их, и бросался прочь, стоило им фыркнуть или топнуть копытом.
Лошади стояли смирно, как неживые, покуда Гизур, Эгиль, Ивар и Финнвард хлопотали вокруг, седлали их, приторачивали мешки и дружески переругивались с Флоси, который, сидя на изгороди, не обделял своим вниманием ни одного узла или затянутого ремня. Скапти помогал им с большой неохотой, и с лица его не сходило обеспокоенное и мрачное выражение. Флоси взгромоздили на спину кобылы с полоской на носу, которую сочли самой подходящей для езды верхом, а гнедой достались все их мешки, кроме двух. Эти два мешка погрузили на беломордую кобылу, и еще осталось довольно места для всадника.
— Бросим жребий, кому ехать верхом, — предложил Гизур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Ни за что! — рявкнул Скапти. Он стоял, вооруженный дубинкой, добытой из дровяного ящика, и ждал только случая дотянуться до ведьмы.
— Крысы в крысоловке, — фыркнула Сольборг, но отступила, сознавая невыгодность своего положения. — Да я могла бы прикончить вас и даже не заметить!
— Но ты этого не сделаешь, — отвечал Ивар. — Тебе нужен меч Элидагрима. Да и больно жирна ты для рукопашной.
Сольборг злобно зашипела. В свете лампы ее морщинистое лицо со впалыми глазами и ввалившейся челюстью дышало злом. Нос у нее заострился, точно кривой коготь.
— Жирна, говоришь? Ничего, ты станешь думать иначе, когда как следует поголодаешь на цепи в нашем погребе. Уж мы-то тебя укротим, заносчивый бродяжка.
Скапти ответил новым оскорблением:
— Ты похожа на черный мешок, перетянутый посредине. Кому страшен толстый мешок?
Ведьма внезапно прыгнула на Ивара, пытаясь схватить его за лодыжку. Ивар ударил ее кинжалом, но промахнулся, и клинок вонзился в ступеньку. Пока он пытался высвободить кинжал, Сольборг вцепилась ему в запястье. Пальцы ее впились в руку, точно сталь. У Ивара перехватило дыхание, когда он ощутил, как она сверхъестественно сильна.
Ведьма отвратительно захохотала, волоча его за собой вниз по ступенькам.
— Приберем тебя подальше, чтоб ты больше не причинял нам хлопот! Наш уютный погреб — славное местечко, тьма и скелеты придутся тебе по вкусу! Впрочем, не тебе первому…
Ивар схватился за перила, а Сольборг с силой дернула его к себе, едва не вывихнув руку. В этот миг что-то пролетело, шурша, над самым ухом Ивара, и комок перьев ударил в лицо Сольборг. С визгом она отшатнулась и, потеряв равновесие, покатилась по ступенькам. От камина донеслось радостное уханье совы. Сыпля проклятиями, Сольборг вскочила и принялась сбивать пламя, вспыхнувшее, когда по полу растеклось масло из оброненной ею лампы. Сова зловеще захохотала.
— Спасите! Пожар! — возопила Сольборг — пламя уже алчно набросилось на стенные драпировки.
Ивар и Скапти вовсю трясли сотоварищей, приводя их в чувство. Вода из таза для умывания очень им помогла, и едва альвы услыхали лишь одно страшное слово, как тотчас повскакивали, сгребая свои пожитки. Скапти взвалил на спину Флоси и сквозь пламя ринулся вниз по ступенькам. Ивар вышвыривал тюки и одежду в окно и, закончив с этим, погнал перед собой по лестнице Финнварда и Эгиля, точно пару перепуганных овец. Когда они наконец собрались во дворе и несколько раз пересчитали друг друга, нижняя зала вся была заполнена дымом и пламенем. Хотя дом был сложен из торфа, огню нашлось довольно пищи: драпировки, шерсть, скамьи, столы и стропила. Неплохо горел и пол чердака — сухое дерево многолетней выдержки.
Гизур последним выскочил из горящего дома, с мешком на плече и изрядно разбухшей сумкой; свободной рукой он, к неудовольствию Скапти, подталкивал перед собой Сольборг.
— Не стоит быть таким жестоким, — пояснил Гизур, бросая на землю спасенную из кухни еду. — Когда Сольборг узнает, что стряслось с ее сестрами, она, верно, захочет прийти к ним на помощь.
— Прочь от меня, краснобородый демон! — огрызнулась Сольборг. — Я всем вам перережу глотки, если вы не скажете, что с моими сестрами! Воры, поджигатели, убийцы! Чума на ваши головы!
— Я не понимаю… — начал было Финнвард, но она заткнула ему рот новым залпом обвинений и проклятий.
— Где мои сестры? — визжала она, тыкая пальцем в дремлющего на земле Флоси. — Ты обманул нас! Тот, другой, подлец, убивает моих сестер!
— Надеюсь, что так, — хмыкнул Скапти. — Эйлифир — альв не простой. Что ты собираешься с ней делать, Гизур? Неужели так и отпустишь?
— Где Эйлифир? — очнулся Эгиль. — Он и вправду сейчас добивает Нидбьерг и Торвор? Если так, Гизур, я сказал бы, что это нарушение гостеприимства.
— Они меньшего не заслуживают, — ответил ему Скапти. — Они едва не прикончили Флоси. Это альвконуры, они хотели уничтожить всех нас и принудить Ивара служить им. Пока вы, два олуха, только и делали, что набивали брюхо и заливали глотки, мы сражались не на жизнь, а на смерть.
— Что ж вы нам не сказали?! — вознегодовал Эгиль.
— Ты хочешь сказать, что эти милые старушки?.. — Финнвард воззрился на Сольборг с пробуждающимся ужасом.
— Да! — отрезал Гизур. — Финнвард, ты и Эгиль позаботитесь о Флоси. Собирайте вещи. Наши очаровательные хозяйки снабдили нас изрядной толикой провизии. Ее хватит до самого Йотунсгарда. — Говоря это, он потянулся рукой за плечо и выдернул из-за спины свой посох. Сольборг недоверчиво вскрикнула и уставилась на мага с яростью и отчаянием. Гизур взмахнул посохом, и воздух наполнился искрами и многоцветным сиянием.
— Да, я отыскал свой посох там, где Нидбьерг припрятала его, — в ее комнате, за драпировкой. Очень неудачно уронила ты лампу, Сольборг, — у тебя из кармана кое-что выпало и сгорело.
Сольборг схватилась за карманы:
— Наговор!
— Я ведь только и сумел, что принять свою фюльгью для последней безнадежной атаки. Я застиг тебя врасплох, верно, милая? Вы трое полагали, что сумеете справиться с магом. Многие ошибаются, так что не очень печалься. Скапти, если ты ищешь наше оружие, я полагаю, что Торвор отвела ему почетное место в свинарнике.
Когда начало светать, над гребнем холма показались три темные точки. Они приближались, росли, и стало ясно, что Нидбьерг и Торвор хромают и почти выбились из сил. Добравшись до усадьбы, они оперлись на изгородь и тупо уставились на догорающие останки собственного дома. Крыши жилой части и кладовой рухнули, уцелел только скотный двор.
— Ну что там с вами стряслось? — гневно вопросила Сольборг. — Как же вы, тупицы, ухитрились так ошибиться? И почему вы хромаете?
Нидбьерг глянула на нее:
— Еще одно слово вылетит из твоего дурацкого рта — и ты покроешься волдырями и язвами, а вдобавок так запаршивеешь, что наши невзгоды покажутся раем. Мы, по крайней мере, дома не сожгли, а вот тебе это удалось.
Сольборг тотчас примолкла. Она села подальше от сестер, с ненавистью поглядывая на Гизура.
Эйлифир вынул из сумки Гизура ломоть хлеба и, откусив, торжественно передал хлеб Ивару. Затем он поглядел на Флоси и удовлетворенно кивнул, увидев, что его израненные ноги покрыты мазью.
— Он быстро поправляется, — заметил Эйлифир, — и сон у него здоровый.
Скапти не в силах был больше сдерживать свой восторг и любопытство:
— Эйлифир, ты храбрец и умница, так расскажи нам, как ты расправился с ведьмами? Они так хромают, словно обошли весь Скарпсей.
Эйлифир искоса бросил задумчивый взгляд на своих пленниц:
— Они, так сказать, нынче ночью попробовали собственной стряпни. Я превратил их в овец и погонял весь обратный путь от Свиного Холма, не давая ни минуты отдыха. Они, пожалуй, слегка притомились и сбили ноги.
— В жизни не видела более скверной шутки, — почти со слезами пробормотала Торвор. — Кто бы мог подумать, что скромный тихоня окажется таким изувером!
— Что он владеет такой Силой, дуреха, — резко поправила ее Нидбьерг. — Я не собираюсь ни каяться, ни извиняться. Мы проигрались подчистую в поединке Разума и Силы. Гизур, я отрекаюсь от борьбы и готова выслушать приговор.
Гизур помедлил, опираясь на посох, затем зашагал взад-вперед, размышляя вслух:
— Что же, вы нанесли мне страшное оскорбление. Другой маг за такое испепелил бы вас на месте, и дело с концом, но сострадание всегда было моей слабостью. Я дам вам возможность спасти свои шкуры, но запомните: если еще раз попадетесь мне на глаза, я вас уничтожу без всякой жалости. А теперь я требую, чтобы вы явились во дворец Гильдии Огненных Магов и представили себя на суд Гильдии. Если через тридцать дней вы не отдадите себя в руки Магистра, я объявлю розыск и охоту за вашими паршивыми старыми шкурами, а уж наказание тем, кто пытается избегнуть правосудия Гильдии, куда суровее моего гнева. — Он завертел над головой посохом, осыпав всех дождем разноцветных искр. — Отправляйтесь в путь, добрые женщины, — но вначале отдайте мне все ваши магические амулеты.
Торвор завздыхала и залилась слезами, а Нидбьерг молча сорвала с шеи и с пояса цепочки и знаки и швырнула их к ногам Гизура. Сольборг точно так же избавилась от своих амулетов и без особых церемоний помогла Торвор сделать то же самое.
— Теперь ты удовлетворен? — осведомилась Сольборг, когда с амулетами было покончено. Гизур кивнул:
— Вы вполне готовы в путь — если не считать одной штучки, завалявшейся у тебя в кармане.
Сольборг швырнула в него пучком трав, который он отбил посохом.
— Вот тебе, и да преследует тебя злосчастье! — прошипела она.
— Прочь отсюда! — велел Гизур, убедительно замахнувшись посохом.
Три сестры заковыляли прочь, бормоча что-то и с ненавистью оглядываясь, покуда не исчезли из виду. Они двинулись на север вдоль долины, во Дворец Гильдии Огненных Магов.
Ивар задумчиво поглядел на Гизура, который ответил ему вызывающим взглядом.
— Я все думаю о том, что ты говорил нам ночью, — пояснил Ивар. — Собственно говоря, ты ведь не имел права посылать их на суд Гильдии.
Гизур завертел над головой посох, явно довольный собой.
— В этом-то, — сказал он, — и вся прелесть. — И он захохотал торжествующе, подмигивая Скапти и хлопая по спине Финнварда.
Флоси перенесли в коровник, где сестры поддерживали почти такую же чистоту, как в собственном доме, и остаток дня прошел в подготовке к завтрашнему пути. Флоси настолько пришел в себя, что ворчал по поводу неудобств и непривычной обстановки, негодуя на то, что засыпал на пуховой перине, а проснулся на соломе в коровнике.
Ивар настороженно поглядывал по сторонам, не веря, что альвконуры действительно так легко согласятся на изгнание.
— Да зачем же им возвращаться? — удивился Гизур, занятый уничтожением амулетов и колдовских трав, к которым он прикасался не иначе как длинными щипцами. — Большей части Силы я их лишил, дом их сгорел, а если они еще раз к нам сунутся, мы их просто испепелим. В нашем мире существует кодекс чести в подобных делах, и я ручаюсь, Ивар, что мы больше никогда не увидим старых колдуний. Они умеют проигрывать.
Гизур был в наилучшем расположении духа и всех донимал похвальбой и самодовольством. Такое настроение оказалось заразительным, и вот уже Эгиль и Финнвард наперебой пичкали друг друга бессовестными небылицами о том, как они якобы давно уже догадались, что эти сестры — альвконуры, но помалкивали, не видя причины преждевременно поднимать шум из-за такого пустяка. Эйлифир нежился на солнышке, наотрез отказавшись рассказывать, что произошло ночью.
Утром Флоси проснулся в задиристом настроении — явный признак, что он почти здоров. Он жаловался на скудную еду и отсутствие удобств, возмущался ночевкой в сене, но — что хуже всего — его ноги все еще не были в состоянии выдержать дорогу, хотя Гизур непрестанно мазал их разными настоями и мазями из своей сумки.
— Еще один день в этом ведьмином гнезде! — стонал Скапти. — Ох, Гизур, не хочется мне застревать тут надолго. Того и гляди, нагрянут альвконуры со Свиного Холма, и что мы тогда будем делать!
— Здесь неплохая оборонительная позиция, — отозвался Гизур, — стены у этого коровника в десять футов толщиной.
Ивар был полностью согласен с недобрыми предчувствиями Скапти. Он принял на себя обыденную обязанность ухаживать за скотом, гадая, что будет с животными, когда отряд наконец тронется в путь. Он доил трех коров и выпускал ягнят из стойла попастись. Овцы постарше сами паслись на склоне холма и с каждым днем спускались все ниже в поисках травы — некому было отгонять их наверх, где трава гуще. Были еще несколько коз, бесчисленные гуси, куры и цыплята.
— Тошно мне от мысли, что они тут подохнут с голоду, когда мы уйдем, — говорил он Скапти. — Выпущу их на волю, авось кто-нибудь и уцелеет.
— Вряд ли — здесь вокруг шныряют тролли, — ответил Скапти. — Едва мы уйдем, как они разорвут на части все, что движется, и сожрут все, что жуется. Или же нагрянут альвконуры со Свиного Холма. Так или иначе — нас, надеюсь, здесь уже не будет. — Он сопровождал Ивара во время обхода хозяйства, борясь с тревогой и высказывая наимрачнейшие предположения.
Ивар обогнул угол свинарника и вдруг остановился как вкопанный. На расстоянии вытянутой руки от него стояла лошадь, с надеждой принюхиваясь к корзине в руках Ивара и помахивая длинным хвостом.
— Скапти! — позвал Ивар вполголоса, боясь спугнуть лошадь. — Поди сюда! Вот как мы сумеем уйти отсюда еще сегодня!
Скапти настороженно выглянул из-за угла:
— Осторожнее, Ивар, гляди, какие у нее зубы. Не слишком я люблю лошадей. В магии они, как правило, предвещают недоброе.
— Флоси сможет ехать верхом, пока у него не заживут ноги. Это лучше, чем если бы она здесь дожидалась погибели в лапах троллей. — Ивар погладил шею кобылы и почесал ей нос.
— Она и на лошадь-то непохожа, — заметил Скапти. — Дряхлая и загнанная, точно эти ужасные старухи.
Лошадь дернула ухом и стукнула копытом, отчего Скапти поспешно отпрянул. Ивар набросил ей на шею веревку, приговаривая:
— Пускай вид у нее неказистый, но Флоси она вывезет. Именно в таких кляч превратились бы три старухи — древних и костлявых. — Он поднял глаза от шишковатого хребта кобылы и воскликнул:
— Скапти, гляди! Еще две! Мы можем взять их всех, правда? Не придется тащить на спине мешки с припасами. И даже можно будет по очереди ехать верхом.
Скапти разглядывал еще двух кобыл, которые застыли .на приличном расстоянии, мотая головами и помахивая хвостами. Они были такие же дряхлые и узловатые, как кобыла, пойманная Иваром, одна — гнедая, изрядно тронутая сединой, другая — черная, с мордой, совершенно побелевшей от старости. Первая кобыла, черная, по сравнению с ними была даже красавицей — ни волоса седины и на носу белая полоска.
— Две черные кобылы, — проворчал Скапти. — Ивар, это мне совсем не нравится. Ты, наверно, слыхал о Черной Кобыле Фрейи и о том, как она скачет среди холмов и своим ржанием сводит животных с ума. Мне говорили, что альвконуры весьма почитают Фрейю.
— Эти старые клячи здесь ни при чем, — заявил Ивар. — Не думаю, чтобы Фрейя, какие бы лихие замыслы она ни лелеяла, согласилась иметь нагнеты и раздутые суставы.
Скапти отступил дальше — тяжело ступая, приблизились две другие кобылы. Черная кобыла с белой мордой куснула товарку, которая отпрянула от нее, оставив в корзине последние зернышки. Все трое, подергивая ушами и скаля крупные зубы, окружили Ивара, голодно фыркали и глядели на него полными надежды глазами.
Когда Ивар ввел кобыл в дверь коровника, Гизур вскочил с радостной гримасой. Финнвард, испуганно взвизгнув, шарахнулся прочь, зато Флоси со своего соломенного ложа обрадованно закричал:
— Наконец-то мы будем путешествовать как и надлежит альвам! У всех прочих соглядатаев есть кони.
— Ну а мне они ни к чему! — мрачно заявил Скапти. — Мы сумели пешком проделать долгий путь, обойдемся и дальше без этих кляч. Подумайте, как привлекут голодных троллей эти три куска мяса! Да и староваты они, насколько я могу судить.
— Вид у них подходящий, — отозвался Ивар, — а мы все устали от пешего пути.
Хмурясь, Скапти следил, как Гизур изучает копыта и ноги кобыл.
— Старые, но крепкие, — заключил маг, поднимаясь. — В Йотунсгард они нас доставят запросто. Финнвард, ты знаешь, как выглядит седло? Ну так поищи по гумнам.
— Гизур, — сказал Скапти, — нельзя нам брать с собой этих «кобыл». Они вызывают у меня недоброе предчувствие.
— Чепуха, — отозвался маг. — Ты попросту связал их с подворьем Нидбьерг. Учись различать свои ощущения. Эти лошади нам пригодятся, и еще как! Они повезут все наши мешки, да еще и одного-двух из нас в придачу. Такие кони обычно крепки и охочи к труду, и копыта у них крепче железа. Соберем вещи, и можно трогаться в путь.
Флоси отозвался радостным кличем и в валяных сапогах вышел, прихрамывая, понаблюдать, как его спутники собираются в дорогу. Даже Финнвард был рад появлению лошадей, хотя и побаивался их, и бросался прочь, стоило им фыркнуть или топнуть копытом.
Лошади стояли смирно, как неживые, покуда Гизур, Эгиль, Ивар и Финнвард хлопотали вокруг, седлали их, приторачивали мешки и дружески переругивались с Флоси, который, сидя на изгороди, не обделял своим вниманием ни одного узла или затянутого ремня. Скапти помогал им с большой неохотой, и с лица его не сходило обеспокоенное и мрачное выражение. Флоси взгромоздили на спину кобылы с полоской на носу, которую сочли самой подходящей для езды верхом, а гнедой достались все их мешки, кроме двух. Эти два мешка погрузили на беломордую кобылу, и еще осталось довольно места для всадника.
— Бросим жребий, кому ехать верхом, — предложил Гизур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39