Он открыл рот и снова загукал.
Внезапно резким движением и с неистовой силой Тони засунула два пальца в рот ребенка и надавила на горло.
Ребенок дернулся, пытаясь закричать, но издал лишь слабый булькающий звук, так как из горла хлынула кровь.
Другой рукой она схватила голову ребенка и, удерживая ее, сунула ему в рот третий палец, потом стала сгибать пальцы у него в горле, пока ребенок не захлебнулся кровью.
Тони начала совать четвертый палец в заполненный кровью рот, нежная кожа в уголках детского рта разорвалась. Тони давила с такой силой, что казалось, кровать не выдержит, и ребенок провалится на пол.
Кровь забрызгала ей руку, хлынула на простыню, окрасив ее в темно-красный цвет, но Тони продолжала давить с дикой силой, издавая низкий утробный звук. Ребенок не шевелился.
Тони вынула его из кроватки. Пальцы ее были в крови, которая стекала по руке на халат. Она держала ребенка перед собой, глядя в его мертвые глаза.
Он все еще был у нее в руках, когда дверь детской резко открылась.
Медленно повернувшись, Тони увидела Вики Барнес и ее мужа; они оцепенели при виде этой жуткой картины.
Тони услышала крики, но не сразу поняла, что кричит Вики, упав на колени и продолжая смотреть на ужасную сцену.
Вдруг словно пелена спала с ее глаз; она увидела, что совершила. Она все еще держала в руках окровавленного ребенка, но в глазах ее застыло выражение ужаса и изумления.
Она снова услышала крик, но теперь это был ее крик.
Глава 38
Оксфорд
Полированная поверхность обеденного стола, длиной восемь футов и шириной четыре, была почти полностью завалена бумагами. Подшитые и разбросанные, они казались фрагментами какой-то чудовищной головоломки.
Именно головоломкой бумаги эти представлялись доктору Стивену Вернону, но он должен был непременно решить ее.
Он взглянул на сидящего напротив Жубера, который что-то записывал в блокнот. Приехав вчера вечером к Вернону, он сразу взялся за бумаги: просматривал их, что-то выписывал, просеивая массу бумажного хлама в поисках почти неуловимых крупинок информации. Сейчас стрелки часов приближались к шести пополудни. Жубер бросил ручку и откинулся на спинку стула.
- Здесь чего-то не хватает, - сказал француз, бросив взгляд на кипы бумаг, листы, отпечатанные на машинке, исписанные блокноты, ленты с ЭЭГ.
- Я думал, ты привез все данные, - заметил Вернон.
- Должно быть, некоторые материалы исследования остались у Лазаля, - возразил раздраженно Жубер.
- Значит, все это бесполезно?
- Нет, не бесполезно, но есть еще и другие обстоятельства, - ответил Жубер, поднимаясь со стула и подходя к телефону.
Вдохновенно посасывая свою конфетку от кашля и наслаждаясь заполнившим комнату запахом ментола, Вернон наблюдал, как он набирает номер.
Ожидая, пока возьмут трубку, Жубер нетерпеливо постукивал пальцами по буфету. Наконец трубку подняли, и Вернон услышал, что Жубер задает кому-то вопросы на французском. Он сумел разобрать лишь имя Лазаля. Жубер пробормотал что-то, положил трубку и снова начал набирать номер.
- Лазаль, - быстро проговорил он, когда трубку подняли. - Это Жубер.
- Ален, откуда ты звонишь? Почему, тебя не было в центре? Я...
- Слушай меня, Лазаль, - прервал он его. - Мне нужны наши записи об астральной проекции. У тебя есть какие-нибудь?
- О них я и хотел тебе сказать, - ответил Лазаль. - Все документы исчезли из центра. Все они относились к одному проекту.
- Знаю. Они у меня, - сказал Жубер. - Но не все, некоторых не хватает.
- Ты забрал их из центра? Но зачем?
Жубер вышел из себя:
- Ради Бога, сколько можно тебе повторять? Заткнись и слушай меня, - рявкнул он. - У тебя есть какие-нибудь записи, относящиеся к этому проекту?
- Да, есть.
- Я дам тебе адрес, и ты вышлешь мне все, что у тебя есть. Даже то, что покажется тебе незаслуживающим внимания. Ты понял меня?
- Да, - неуверенно ответил Лазаль. Голос его выдавал смятение.
Жубер дал ему адрес Вернона. Раздражение его усилилось, когда адрес пришлось повторить.
- Почему ты в Англии? - спросил Лазаль.
- Вышли мне эти записи, - отрезал партнер.
- Ален, ты нужен здесь, - нерешительно проговорил Лазаль. - В центр каждый день приходят газетчики и телевизионщики. Я не знаю, как отвечать на их вопросы. Они хотят знать слишком много. Я не могу работать и отвечать на их вопросы. Мне нужна помощь... Я чувствую, что сломался... запутался. Ален, прошу тебя.
- Ты сам виноват в этом, Лазаль, - прошипел Жубер. - Если бы ты не написал эту чертову статью, ничего бы не было.
- Мне нужна помощь...
- А мне нужны записи, - отрезал Жубер и бросил трубку. Некоторое время он неподвижно стоял на месте. Желваки на его челюстях сердито двигались. Вернон молча наблюдал за ним.
- У него есть то, что мне нужно. Мне следовало быть внимательней, - сказал француз и рассказал Вернону о том, что сообщил ему Лазаль. По мере того, как он рассказывал, лицо его темнело, и, наконец, он с размаху стукнул по столу кулаком. - Это у меня пресса должна брать интервью, а не у него, - прорычал он.
- Неужели признание так важно для тебя? - спросил Вернон.
Жубер тяжело вздохнул и кивнул.
- Восемь лет назад, работая в метафизическом центре, я исследовал появление привидений в одном из отелей Парижа. - Он достал сигарету, закурил и втянул дым. - Я тогда работал с исследователем по имени Моро. - Француз нахмурился, глаза его сузились. - Мы два месяца не вылезали из этого отеля, делали записи, беседовали с проживающими в нем людьми. По их рассказам выходило, что в отеле появлялось некое реальное существо. В конце концов, мы записали на пленку звуки его шагов, а в следующую ночь даже сумели его сфотографировать. Это было настоящее привидение. Вы знаете, что сообщения о появлении привидений чаще всего оказываются ложными, поскольку люди склонны принимать желаемое за действительное, да и психика у всех разная. Но тогда у нас было визуальное доказательство.
- Ну и что потом? - спросил Вернон.
Жубер раздавил окурок в блюдце и откинулся на стуле.
- Моро отнес фотографии и записи директору метафизического центра и заявил, что это он обнаружил существо. Несмотря на мои протесты, откррытие приписали ему. Сейчас он один из директоров парапсихологической лаборатории в Милане, один из наиболее уважаемых людей в Италии, работающих в этом направлении. После этого случая я поклялся, что ни с кем не поделюсь подобными открытиями. То, над чем я работаю, то, что я обнаружу, будет моим и только моим. Но посмотрите, что произошло. Впервые за двадцать лет изучения паранормальных явлений сделано важнейшее открытие, и Лазаль поставил его в заслугу себе. Кто потом вспомнит Алена Жубера? - Он свирепо посмотрел на Вернона. - Никто. Но ладно, на этот раз все будет по-другому. Я ждал подходящего момента и ни с кем не делился своими сведениями. Я согласился помочь вам, считая, что вы для меня не опасны и что моя тайна нужна вам для ваших личных целей. Вы не отнимите у меня признания, принадлежащего мне по праву. - Он задумался. - Я недооценил Лазаля.
- Не знаю, что вам посоветовать, - сказал Вернон. - Если прессе уже все известно... - Он замолк и пожал плечами: - Что вы теперь сможете сделать?
Жубер не ответил. Через плечо Вернона он смотрел в окно - на хмурое небо, где собирались тучи.
Глава 39
Париж
Он проснулся от собственного крика.
Лазаль сел в кровати, пытаясь избавиться от кошмара. Прижав руку к груди, к бешено стучавшему сердцу, он вдохнул воздух.
Он снова видел ее.
Свою жену.
Свою Мадлен.
Или то, что когда-то было его женой.
Он нагнулся и положил на могилу букет свежих цветов, когда из нее высунулась рука и, схватив его запястье, потянула вниз. Она отыскала его губы своими; но теперь это были уже не губы, а водянистые гнойники; обняла его своими сгнившими руками, прижалась к нему своим разлагающимся телом. Пытаясь оттолкнуть ее, он почувствовал, как с рук ее сходит кожа.
Лазаль вскочил, держась рукой за живот. Он выбежал в кухню и наклонился над раковиной, чувствуя, что тошнота усиливается. Побрызгав на лицо холодной водой, он испытал облегчение. Он сильно дрожал и схватился за край раковины, надеясь, что дрожь прекратится. На лбу выступили капли пота и солеными ручейками сбегали по лицу.
Он вспомнил, что заснул, сидя за столом в гостиной. Когда проснулся, голова его лежала на столе. Лазаль закрыл глаза, но образ мертвой жены вновь возник перед ним. Он наполнил стакан водой и прошел в гостиную, отыскивая на ходу в кармане куртки транквилизатор. Он проглотил одну таблетку. Вторую. Третью. Запил их водой и неподвижно сидел за столом, сжав руки.
С фотографии на серванте ему улыбалась жена, и глаза его наполнились слезами. Он мигнул, и слезинка стекла по его щеке.
- Мадлен, - прошептал он.
Закрыв глаза, он попытался вспомнить, почему заснул так рано сегодня вечером. Еще не было девяти чесов.
Должно быть, после телефонного звонка, решил он.
Телефонный звонок.
Он с усилием перевел дыхание. Он помнил только, что говорил с Жубером.
Лазаль поднял руки к голове, словно боялся, что она расколется. Он не мог даже спокойно размышлять. Мысли и образы проносились в его голове с дикой скоростью.
Телефонный звонок. Кошмар. Мадлен.
Он глубоко вздохнул и вытер с лица пот.
Кошмар не отступал, преследовал его. Перед ним с поразительной яркостью проплывали ужасные видения; он потряс головой, но теперь в них появилось нечто новое. Нечто, о чем он вспомнил только сейчас.
Когда разложившийся труп жены заключил его в объятия, он услышал негромкий зловещий смех, который и разбудил его, заставив закричать.
Смех раздавался над могилой.
Смеялся Жубер.
Глава 40
Лондон
Молодая гримерша улыбнулась, заканчивая наносить крем на лицо Матиаса. Затем предметом, похожим на небольшую кисть, удалила с лица излишки крема. Слой грима был достаточно плотным, чтобы защитить его лицо от ярких студийных ламп, которые вскоре должны были осветить его.
Матиас улыбнулся ей в ответ и стал смотреть, как она собирает кисточки, баночки с порошками, небольшие бутылочки и опускает в кожаную сумку. Он поблагодарил ее, встал и открыл перед ней дверь. Она улыбнулась и вышла.
Медиум хотел закрыть дверь, но увидел, что по коридору к нему идет толстый коротконогий человек в джинсах и сером свитере, с наушниками, висящими на шее.
- Вы готовы, мистер Матиас? - спросил он. - До вашего выхода осталось две минуты.
Медиум кивнул, вернулся в туалетную комнату, чтобы взглянуть на свое отражение в большом зеркале, и затем последовал за толстяком по коридору к двери с надписью: "Студия один".
Когда они подошли ближе, он услышал за дверью приглушенный шум голосов, редкие смешки зрителей, уже занявших свои места. Над дверью горела красная лампочка, освещавшая слова: "Идет передача".
Толстяк осторожно открыл дверь и ввел его в комнату.
Не обращая внимания на шум, Матиас в сопровождении толстяка прошел к креслу позади главной декорации.
С того места, где он сидел, Матиасу были видны лишь многочисленные прожекторы, освещающие декорацию сверху, снующие взад и вперед работники съемочной бригады; они выполняли команды руководителя съемок, доносившиеся к ним через наушники. Высоко над студией была кабина, где сидел директор со своими помощниками, наблюдая за всем на экранах телевизоров и передавая информацию в студию.
Матиас слышал голос Роджера Карра. Тот рассказывал о сверхъестественных явлениях, сдабривая по мере необходимости свои слова шутками. Аудитория весело смеялась. Матиас отпил глоток воды из стакана, стоящего на столе перед ним, и покачал головой.
Толстяк повернулся к нему и показал поднятый палец.
Медиум встал.
Заметив, что на камере справа от него загорелась красная лампочка, Роджер Карр повернулся к ней и широко улыбнулся, устраиваясь поудобней в кожаном кресле.
- Итак, мой последний гость сегодня вечером, - начал он. - Возможно, многие из вас уже слышали о нем. Его знает вся Америка. Можно сказать, он стал непременным атрибутом Америки.
Зрители засмеялись.
- Миллионы людей почитают его как целителя, как специалиста в области сверхъестественных явлений. Кто-то даже окрестил его Мессией в смокинге.
Вновь раздался смех.
- Мы еще не знаем, действительно ли он обладает сверхъестественными способностями, но уже сегодня бесчисленное множество американцев считают его настоящим чародеем. Возможно, после этого интервью у вас появится собственное мнение на этот счет. Спаситель или шарлатан? Мессия или волшебник? Судите сами. - Карр встал на ноги: - Прошу вас, Джонатан Матиас.
Зрители встретили американца взрывом аплодисментов. Улыбаясь, он направился к Карру. Ведущий пожал ему руку и указал на кресло. Аплодисменты постепенно стихли.
- Мессия в смокинге, - улыбаясь, обратился к нему Карр, - как вы относитесь к подобным комментариям?
- Я не особенно прислушиваюсь к критике, - начал Матиас. - Я...
Карр прервал его:
- Но согласитесь, многое из того, что вы представляете, делает вас уязвимым.
- Если вы позволите мне закончить то, что я собирался сказать, - продолжал Матиас, - я соглашусь с тем, что меня критикуют, но делают это главным образом люди, которые не понимают, чем я занимаюсь. Ведь недаром говорят, что критиковать и дурак может.
Среди зрителей послышались смешки.
- Вы говорили, чем вы занимаетесь, - продолжал Карр. - Вы считаете себя знахарем и...
- Я никогда не называл себя знахарем, - поправил его Матиас.
- Но вы же лечите людей? Только без медицины.
- Да.
- Если это не знахарство, то что?
- Люди приходят ко мне, зная, что я помогу им. Я никогда не говорил...
- Вы получаете деньги за свое лечение?
- Небольшую плату. Обычно люди жертвуют деньги. Я не прошу у них много денег. Они дают, потому что хотят этого. В знак признательности.
Карр кивнул:
- Вы также появляетесь на американском телевидении, не так ли? Вам, наверно, хорошо платят за это?
- При мне сейчас нет чека, - улыбнулся Матиас. - Но действительно, платят мне хорошо, как, несомненно, и вам, мистер Карр.
- Стало быть, вы не отрицаете, что главное для вас - прибыль.
- У меня есть талант, дар, который я использую, чтобы помогать другим.
- Но даром вы бы не стали этого делать?
- А вы готовы работать даром?
Аудитория разразилась смехом.
- Нет, - сказал Карр, - даром я не работаю, но зато я не использую страх и доверчивость больных людей.
- Я не знал, что я это использую.
Интервьюер неловко заерзал в кресле, раздраженный тем, что Матиас так спокойно воспринял его нападки.
- Тогда кем вы себя считаете? - спросил он. - Разумеется, не ординарным медиумом? Тот факт, что вы мультимиллионер, кажется, выделяет вас из категории ординарного.
- Мои способности значительно превосходят способности обычного медиума...
Карр перебил его:
- Может, вы продемонстрируете их нам на практике? Прочитайте мои мысли. - Он улыбнулся.
- А стоит ли? - парировал Матиас.
Зрители дружно грохнули. Карр не оценил шутку. На его висках запульсировали вены.
- Если мы сейчас прикатим сюда пару калек, вы сможете поставить их на ноги? - выпалил ведущий.
- Я не выполняю заказы, мистер Карр.
- Только если вам предложат хорошую цену, не так ли?
Руководитель съемок с беспокойством посмотрел на двух мужчин, словно опасаясь, что они бросятся друг на друга. Матиас сохранял спокойствие.
- Что вы скажете, если вас обвинят в шарлатанстве? - спросил Карр.
- Пусть каждый сам решает, верить или не верить в мои способности, - ответил американец. - Вы можете думать, что хотите.
Долго двое мужчин пристально глядели друг на друга. Интервьюер искал хоть намек на эмоции в проницательных голубых глазах своего гостя, но ничего не видел. Даже раздражения. В конце концов Карр отвернулся и посмотрел прямо в камеру:
- Итак, как вы слышали, мистер Матиас предлагает нам самим сделать выводы относительно его... способностей. Лично я, увидев его и выслушав его ответы, уже сделал для себя один вывод. Какой, я думаю, вы догадываетесь. Доброй ночи.
Когда свет в студии стал менее ярким, Карр вскочил на ноги и свирепо посмотрел на Матиаса.
- Умный шельмец, ничего не скажешь, - прорычал он. - Хотел представить меня мерзавцем перед миллионами зрителей.
- У меня не было такой необходимости. Вы сами себя показали и первым полезли в бутылку.
- Да иди ты в задницу со своими способностями!
Когда Карр выбегал из студии, руководитель съемок крикнул, что его хочет видеть директор.
- Пошел он... - рявкнул Карр и исчез за дверью. В тот момент, когда Матиас поднялся на ноги, к нему подошел руководитель съемок.
- Директор просил меня извиниться перед вами за замечания мистера Карра во время интервью, - сказал он.
Матиас улыбнулся:
- Ничего страшного.
Руководитель съемок кивнул и удалился.
Тогда улыбка сошла с лица медиума.
Глава 41
Окно спальни было открыто, и прохладный ветерок колыхал занавески на нем.
Подложив руки под голову, Роджер Карр, голый, лежал на спине и смотрел в потолок, по которому двигалась муха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Внезапно резким движением и с неистовой силой Тони засунула два пальца в рот ребенка и надавила на горло.
Ребенок дернулся, пытаясь закричать, но издал лишь слабый булькающий звук, так как из горла хлынула кровь.
Другой рукой она схватила голову ребенка и, удерживая ее, сунула ему в рот третий палец, потом стала сгибать пальцы у него в горле, пока ребенок не захлебнулся кровью.
Тони начала совать четвертый палец в заполненный кровью рот, нежная кожа в уголках детского рта разорвалась. Тони давила с такой силой, что казалось, кровать не выдержит, и ребенок провалится на пол.
Кровь забрызгала ей руку, хлынула на простыню, окрасив ее в темно-красный цвет, но Тони продолжала давить с дикой силой, издавая низкий утробный звук. Ребенок не шевелился.
Тони вынула его из кроватки. Пальцы ее были в крови, которая стекала по руке на халат. Она держала ребенка перед собой, глядя в его мертвые глаза.
Он все еще был у нее в руках, когда дверь детской резко открылась.
Медленно повернувшись, Тони увидела Вики Барнес и ее мужа; они оцепенели при виде этой жуткой картины.
Тони услышала крики, но не сразу поняла, что кричит Вики, упав на колени и продолжая смотреть на ужасную сцену.
Вдруг словно пелена спала с ее глаз; она увидела, что совершила. Она все еще держала в руках окровавленного ребенка, но в глазах ее застыло выражение ужаса и изумления.
Она снова услышала крик, но теперь это был ее крик.
Глава 38
Оксфорд
Полированная поверхность обеденного стола, длиной восемь футов и шириной четыре, была почти полностью завалена бумагами. Подшитые и разбросанные, они казались фрагментами какой-то чудовищной головоломки.
Именно головоломкой бумаги эти представлялись доктору Стивену Вернону, но он должен был непременно решить ее.
Он взглянул на сидящего напротив Жубера, который что-то записывал в блокнот. Приехав вчера вечером к Вернону, он сразу взялся за бумаги: просматривал их, что-то выписывал, просеивая массу бумажного хлама в поисках почти неуловимых крупинок информации. Сейчас стрелки часов приближались к шести пополудни. Жубер бросил ручку и откинулся на спинку стула.
- Здесь чего-то не хватает, - сказал француз, бросив взгляд на кипы бумаг, листы, отпечатанные на машинке, исписанные блокноты, ленты с ЭЭГ.
- Я думал, ты привез все данные, - заметил Вернон.
- Должно быть, некоторые материалы исследования остались у Лазаля, - возразил раздраженно Жубер.
- Значит, все это бесполезно?
- Нет, не бесполезно, но есть еще и другие обстоятельства, - ответил Жубер, поднимаясь со стула и подходя к телефону.
Вдохновенно посасывая свою конфетку от кашля и наслаждаясь заполнившим комнату запахом ментола, Вернон наблюдал, как он набирает номер.
Ожидая, пока возьмут трубку, Жубер нетерпеливо постукивал пальцами по буфету. Наконец трубку подняли, и Вернон услышал, что Жубер задает кому-то вопросы на французском. Он сумел разобрать лишь имя Лазаля. Жубер пробормотал что-то, положил трубку и снова начал набирать номер.
- Лазаль, - быстро проговорил он, когда трубку подняли. - Это Жубер.
- Ален, откуда ты звонишь? Почему, тебя не было в центре? Я...
- Слушай меня, Лазаль, - прервал он его. - Мне нужны наши записи об астральной проекции. У тебя есть какие-нибудь?
- О них я и хотел тебе сказать, - ответил Лазаль. - Все документы исчезли из центра. Все они относились к одному проекту.
- Знаю. Они у меня, - сказал Жубер. - Но не все, некоторых не хватает.
- Ты забрал их из центра? Но зачем?
Жубер вышел из себя:
- Ради Бога, сколько можно тебе повторять? Заткнись и слушай меня, - рявкнул он. - У тебя есть какие-нибудь записи, относящиеся к этому проекту?
- Да, есть.
- Я дам тебе адрес, и ты вышлешь мне все, что у тебя есть. Даже то, что покажется тебе незаслуживающим внимания. Ты понял меня?
- Да, - неуверенно ответил Лазаль. Голос его выдавал смятение.
Жубер дал ему адрес Вернона. Раздражение его усилилось, когда адрес пришлось повторить.
- Почему ты в Англии? - спросил Лазаль.
- Вышли мне эти записи, - отрезал партнер.
- Ален, ты нужен здесь, - нерешительно проговорил Лазаль. - В центр каждый день приходят газетчики и телевизионщики. Я не знаю, как отвечать на их вопросы. Они хотят знать слишком много. Я не могу работать и отвечать на их вопросы. Мне нужна помощь... Я чувствую, что сломался... запутался. Ален, прошу тебя.
- Ты сам виноват в этом, Лазаль, - прошипел Жубер. - Если бы ты не написал эту чертову статью, ничего бы не было.
- Мне нужна помощь...
- А мне нужны записи, - отрезал Жубер и бросил трубку. Некоторое время он неподвижно стоял на месте. Желваки на его челюстях сердито двигались. Вернон молча наблюдал за ним.
- У него есть то, что мне нужно. Мне следовало быть внимательней, - сказал француз и рассказал Вернону о том, что сообщил ему Лазаль. По мере того, как он рассказывал, лицо его темнело, и, наконец, он с размаху стукнул по столу кулаком. - Это у меня пресса должна брать интервью, а не у него, - прорычал он.
- Неужели признание так важно для тебя? - спросил Вернон.
Жубер тяжело вздохнул и кивнул.
- Восемь лет назад, работая в метафизическом центре, я исследовал появление привидений в одном из отелей Парижа. - Он достал сигарету, закурил и втянул дым. - Я тогда работал с исследователем по имени Моро. - Француз нахмурился, глаза его сузились. - Мы два месяца не вылезали из этого отеля, делали записи, беседовали с проживающими в нем людьми. По их рассказам выходило, что в отеле появлялось некое реальное существо. В конце концов, мы записали на пленку звуки его шагов, а в следующую ночь даже сумели его сфотографировать. Это было настоящее привидение. Вы знаете, что сообщения о появлении привидений чаще всего оказываются ложными, поскольку люди склонны принимать желаемое за действительное, да и психика у всех разная. Но тогда у нас было визуальное доказательство.
- Ну и что потом? - спросил Вернон.
Жубер раздавил окурок в блюдце и откинулся на стуле.
- Моро отнес фотографии и записи директору метафизического центра и заявил, что это он обнаружил существо. Несмотря на мои протесты, откррытие приписали ему. Сейчас он один из директоров парапсихологической лаборатории в Милане, один из наиболее уважаемых людей в Италии, работающих в этом направлении. После этого случая я поклялся, что ни с кем не поделюсь подобными открытиями. То, над чем я работаю, то, что я обнаружу, будет моим и только моим. Но посмотрите, что произошло. Впервые за двадцать лет изучения паранормальных явлений сделано важнейшее открытие, и Лазаль поставил его в заслугу себе. Кто потом вспомнит Алена Жубера? - Он свирепо посмотрел на Вернона. - Никто. Но ладно, на этот раз все будет по-другому. Я ждал подходящего момента и ни с кем не делился своими сведениями. Я согласился помочь вам, считая, что вы для меня не опасны и что моя тайна нужна вам для ваших личных целей. Вы не отнимите у меня признания, принадлежащего мне по праву. - Он задумался. - Я недооценил Лазаля.
- Не знаю, что вам посоветовать, - сказал Вернон. - Если прессе уже все известно... - Он замолк и пожал плечами: - Что вы теперь сможете сделать?
Жубер не ответил. Через плечо Вернона он смотрел в окно - на хмурое небо, где собирались тучи.
Глава 39
Париж
Он проснулся от собственного крика.
Лазаль сел в кровати, пытаясь избавиться от кошмара. Прижав руку к груди, к бешено стучавшему сердцу, он вдохнул воздух.
Он снова видел ее.
Свою жену.
Свою Мадлен.
Или то, что когда-то было его женой.
Он нагнулся и положил на могилу букет свежих цветов, когда из нее высунулась рука и, схватив его запястье, потянула вниз. Она отыскала его губы своими; но теперь это были уже не губы, а водянистые гнойники; обняла его своими сгнившими руками, прижалась к нему своим разлагающимся телом. Пытаясь оттолкнуть ее, он почувствовал, как с рук ее сходит кожа.
Лазаль вскочил, держась рукой за живот. Он выбежал в кухню и наклонился над раковиной, чувствуя, что тошнота усиливается. Побрызгав на лицо холодной водой, он испытал облегчение. Он сильно дрожал и схватился за край раковины, надеясь, что дрожь прекратится. На лбу выступили капли пота и солеными ручейками сбегали по лицу.
Он вспомнил, что заснул, сидя за столом в гостиной. Когда проснулся, голова его лежала на столе. Лазаль закрыл глаза, но образ мертвой жены вновь возник перед ним. Он наполнил стакан водой и прошел в гостиную, отыскивая на ходу в кармане куртки транквилизатор. Он проглотил одну таблетку. Вторую. Третью. Запил их водой и неподвижно сидел за столом, сжав руки.
С фотографии на серванте ему улыбалась жена, и глаза его наполнились слезами. Он мигнул, и слезинка стекла по его щеке.
- Мадлен, - прошептал он.
Закрыв глаза, он попытался вспомнить, почему заснул так рано сегодня вечером. Еще не было девяти чесов.
Должно быть, после телефонного звонка, решил он.
Телефонный звонок.
Он с усилием перевел дыхание. Он помнил только, что говорил с Жубером.
Лазаль поднял руки к голове, словно боялся, что она расколется. Он не мог даже спокойно размышлять. Мысли и образы проносились в его голове с дикой скоростью.
Телефонный звонок. Кошмар. Мадлен.
Он глубоко вздохнул и вытер с лица пот.
Кошмар не отступал, преследовал его. Перед ним с поразительной яркостью проплывали ужасные видения; он потряс головой, но теперь в них появилось нечто новое. Нечто, о чем он вспомнил только сейчас.
Когда разложившийся труп жены заключил его в объятия, он услышал негромкий зловещий смех, который и разбудил его, заставив закричать.
Смех раздавался над могилой.
Смеялся Жубер.
Глава 40
Лондон
Молодая гримерша улыбнулась, заканчивая наносить крем на лицо Матиаса. Затем предметом, похожим на небольшую кисть, удалила с лица излишки крема. Слой грима был достаточно плотным, чтобы защитить его лицо от ярких студийных ламп, которые вскоре должны были осветить его.
Матиас улыбнулся ей в ответ и стал смотреть, как она собирает кисточки, баночки с порошками, небольшие бутылочки и опускает в кожаную сумку. Он поблагодарил ее, встал и открыл перед ней дверь. Она улыбнулась и вышла.
Медиум хотел закрыть дверь, но увидел, что по коридору к нему идет толстый коротконогий человек в джинсах и сером свитере, с наушниками, висящими на шее.
- Вы готовы, мистер Матиас? - спросил он. - До вашего выхода осталось две минуты.
Медиум кивнул, вернулся в туалетную комнату, чтобы взглянуть на свое отражение в большом зеркале, и затем последовал за толстяком по коридору к двери с надписью: "Студия один".
Когда они подошли ближе, он услышал за дверью приглушенный шум голосов, редкие смешки зрителей, уже занявших свои места. Над дверью горела красная лампочка, освещавшая слова: "Идет передача".
Толстяк осторожно открыл дверь и ввел его в комнату.
Не обращая внимания на шум, Матиас в сопровождении толстяка прошел к креслу позади главной декорации.
С того места, где он сидел, Матиасу были видны лишь многочисленные прожекторы, освещающие декорацию сверху, снующие взад и вперед работники съемочной бригады; они выполняли команды руководителя съемок, доносившиеся к ним через наушники. Высоко над студией была кабина, где сидел директор со своими помощниками, наблюдая за всем на экранах телевизоров и передавая информацию в студию.
Матиас слышал голос Роджера Карра. Тот рассказывал о сверхъестественных явлениях, сдабривая по мере необходимости свои слова шутками. Аудитория весело смеялась. Матиас отпил глоток воды из стакана, стоящего на столе перед ним, и покачал головой.
Толстяк повернулся к нему и показал поднятый палец.
Медиум встал.
Заметив, что на камере справа от него загорелась красная лампочка, Роджер Карр повернулся к ней и широко улыбнулся, устраиваясь поудобней в кожаном кресле.
- Итак, мой последний гость сегодня вечером, - начал он. - Возможно, многие из вас уже слышали о нем. Его знает вся Америка. Можно сказать, он стал непременным атрибутом Америки.
Зрители засмеялись.
- Миллионы людей почитают его как целителя, как специалиста в области сверхъестественных явлений. Кто-то даже окрестил его Мессией в смокинге.
Вновь раздался смех.
- Мы еще не знаем, действительно ли он обладает сверхъестественными способностями, но уже сегодня бесчисленное множество американцев считают его настоящим чародеем. Возможно, после этого интервью у вас появится собственное мнение на этот счет. Спаситель или шарлатан? Мессия или волшебник? Судите сами. - Карр встал на ноги: - Прошу вас, Джонатан Матиас.
Зрители встретили американца взрывом аплодисментов. Улыбаясь, он направился к Карру. Ведущий пожал ему руку и указал на кресло. Аплодисменты постепенно стихли.
- Мессия в смокинге, - улыбаясь, обратился к нему Карр, - как вы относитесь к подобным комментариям?
- Я не особенно прислушиваюсь к критике, - начал Матиас. - Я...
Карр прервал его:
- Но согласитесь, многое из того, что вы представляете, делает вас уязвимым.
- Если вы позволите мне закончить то, что я собирался сказать, - продолжал Матиас, - я соглашусь с тем, что меня критикуют, но делают это главным образом люди, которые не понимают, чем я занимаюсь. Ведь недаром говорят, что критиковать и дурак может.
Среди зрителей послышались смешки.
- Вы говорили, чем вы занимаетесь, - продолжал Карр. - Вы считаете себя знахарем и...
- Я никогда не называл себя знахарем, - поправил его Матиас.
- Но вы же лечите людей? Только без медицины.
- Да.
- Если это не знахарство, то что?
- Люди приходят ко мне, зная, что я помогу им. Я никогда не говорил...
- Вы получаете деньги за свое лечение?
- Небольшую плату. Обычно люди жертвуют деньги. Я не прошу у них много денег. Они дают, потому что хотят этого. В знак признательности.
Карр кивнул:
- Вы также появляетесь на американском телевидении, не так ли? Вам, наверно, хорошо платят за это?
- При мне сейчас нет чека, - улыбнулся Матиас. - Но действительно, платят мне хорошо, как, несомненно, и вам, мистер Карр.
- Стало быть, вы не отрицаете, что главное для вас - прибыль.
- У меня есть талант, дар, который я использую, чтобы помогать другим.
- Но даром вы бы не стали этого делать?
- А вы готовы работать даром?
Аудитория разразилась смехом.
- Нет, - сказал Карр, - даром я не работаю, но зато я не использую страх и доверчивость больных людей.
- Я не знал, что я это использую.
Интервьюер неловко заерзал в кресле, раздраженный тем, что Матиас так спокойно воспринял его нападки.
- Тогда кем вы себя считаете? - спросил он. - Разумеется, не ординарным медиумом? Тот факт, что вы мультимиллионер, кажется, выделяет вас из категории ординарного.
- Мои способности значительно превосходят способности обычного медиума...
Карр перебил его:
- Может, вы продемонстрируете их нам на практике? Прочитайте мои мысли. - Он улыбнулся.
- А стоит ли? - парировал Матиас.
Зрители дружно грохнули. Карр не оценил шутку. На его висках запульсировали вены.
- Если мы сейчас прикатим сюда пару калек, вы сможете поставить их на ноги? - выпалил ведущий.
- Я не выполняю заказы, мистер Карр.
- Только если вам предложат хорошую цену, не так ли?
Руководитель съемок с беспокойством посмотрел на двух мужчин, словно опасаясь, что они бросятся друг на друга. Матиас сохранял спокойствие.
- Что вы скажете, если вас обвинят в шарлатанстве? - спросил Карр.
- Пусть каждый сам решает, верить или не верить в мои способности, - ответил американец. - Вы можете думать, что хотите.
Долго двое мужчин пристально глядели друг на друга. Интервьюер искал хоть намек на эмоции в проницательных голубых глазах своего гостя, но ничего не видел. Даже раздражения. В конце концов Карр отвернулся и посмотрел прямо в камеру:
- Итак, как вы слышали, мистер Матиас предлагает нам самим сделать выводы относительно его... способностей. Лично я, увидев его и выслушав его ответы, уже сделал для себя один вывод. Какой, я думаю, вы догадываетесь. Доброй ночи.
Когда свет в студии стал менее ярким, Карр вскочил на ноги и свирепо посмотрел на Матиаса.
- Умный шельмец, ничего не скажешь, - прорычал он. - Хотел представить меня мерзавцем перед миллионами зрителей.
- У меня не было такой необходимости. Вы сами себя показали и первым полезли в бутылку.
- Да иди ты в задницу со своими способностями!
Когда Карр выбегал из студии, руководитель съемок крикнул, что его хочет видеть директор.
- Пошел он... - рявкнул Карр и исчез за дверью. В тот момент, когда Матиас поднялся на ноги, к нему подошел руководитель съемок.
- Директор просил меня извиниться перед вами за замечания мистера Карра во время интервью, - сказал он.
Матиас улыбнулся:
- Ничего страшного.
Руководитель съемок кивнул и удалился.
Тогда улыбка сошла с лица медиума.
Глава 41
Окно спальни было открыто, и прохладный ветерок колыхал занавески на нем.
Подложив руки под голову, Роджер Карр, голый, лежал на спине и смотрел в потолок, по которому двигалась муха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31