А эти, надеюсь, не скоро сумеют.
В коридоре не было никого. Очевидно, Довгер недооценил Шермана, прислав только четверых, или решил, что, коль скоро шансов на побег с острова исчезающе мало, бессмысленного сопротивления оказано не будет.
– Туда. – Шерман потянул Нику вправо, к лифтам. – Надо успеть, может быть, у нас есть небольшая фора…
Но им не повезло, форы не было. И не из-за того, что кабинет прослушивался. Он действительно прослушивался, но система была построена таким образом, что доступ к ней имели либо сам Довгер, либо кто-то из сотрудников по его специальному разрешению. Там, где находился теперь Виктор Генрихович, доступ к системе отсутствовал, а никого из сотрудников Довгер, понятно, не посвящал в детали текущих событий. Форы не было потому, что один из выключенных Шерманом в кабинете парней отличался редкостной физической крепкостью. Очнувшись почти сразу, охранник дополз до телефона и позвонил Довгеру… Опустошенный этим усилием, он вновь рухнул на ковер, но дело было сделано.
– Сопляки! – орал Довгер на Беркутова, своего начальника охраны. – Вчетвером не одолели двоих… Да что там, одного! Где вы набираете людей, в детском саду или в институте благородных девиц?!
– Они не уйдут, Виктор Генрихович, – осмелился промолвить Беркутов.
– Не уйдут, – пробурчал глава проекта «Мельница». – Надеюсь… Сколько шахт мы можем перекрыть, если перейдем на аварийную схему вентиляции?
– Больше половины.
– Перекройте! Остальные охранять, как форт Нокс… Обесточьте все лифты, пошлите людей ко всем лестницам, заблокируйте где сможете двери и люки… Да что я вас учу вашей работе! Помните только, их нужно отловить побыстрее, пока они не натворили бед. Если получится, мужчину взять живым, если нет, достаньте живой хоть девушку… Чего вы ждете? Исполняйте!
Начальник охраны бросился выполнять приказ так энергично, что вызванный Шерманом лифт уже не успел прибыть, застряв на полпути.
– Понятно, – сказал Шерман. – Хорошо еще, что мы не внутри…
– Но куда теперь? – Тяжесть пистолета в кармане и успокаивала, и тревожила Нику.
– Вот сюда. Здесь ремонтная шахта с лестницей. Мы должны попасть на технический уровень Y, что над нижнем уровнем Z.
– Вниз?! Вниз, а не вверх?!
Шерман распахнул дверь на площадку ремонтной шахты.
– Сначала вниз, потом вверх. Мы не для того сюда прорывались, чтобы поболтать с Довгером и удрать!
Он ничего не добавил. Ника едва поспевала за ним по металлической винтовой лестнице в круглом колодце.
– Что же стряслось? – спросила она больше себя, чем его, но он ответил.
– Думаю, это прямо связано с тем вызовом по первой линии. О причинах можно гадать, но скорее всего, сбежала Диана. Мы лишились нашего козыря, вот что стряслось.
– Как Фолкмер мог прошляпить? Для него это жизненно важно!
– Женщина, – обронил Шерман на бегу. Исчерпывающе, ничего не скажешь.
Где-то высоко наверху с железным дребезжанием хлопали двери, раздавались невнятные из-за расстояния и звуковых искажений команды.
– Вот уровень Y, – произнес Шерман, открывая дверь с грубо намалеванным темно-красным игреком. – По счастью, а вернее по технике безопасности, не заперто. Ремонтные и аварийные входы и выходы не должны запираться, разве что…
– От кого-нибудь вроде нас, – закончила Ника.
Довгер называл промежуточные уровни «чердаками», и уровень Y впрямь выглядел как огромный, скупо освещенный чердак, но чердак технократический. Шерман и Ника быстро шагали среди натужно гудящих машин угрожающе-электрического вида, тянущихся от пола к потолку труб различной толщины, каких-то цистерн и резервуаров с непонятными обозначениями.
– Нам нужен вентилятор номер одиннадцать, – сказал Шерман, озираясь, – и если я правильно помню схемы, он находится вон там.
Как выяснилось, он помнил правильно. Вентилятор с двумя единицами на защитном кожухе, обращенный вниз, постукивал, гоня воздушную волну по трубе, встроенной в овальный вырез пола. Ника подумала, что Шерман попытается остановить вращение лопастей, чтобы по проходящей сквозь пол трубе спуститься на нижний уровень Z. Но Шерман не стал искать рубильник. Стоя на коленях возле решетчатого ограждения, он просунул руку в трубу так глубоко, как только смог, что-то нащупывая. Громадные лопасти со свистом рассекали воздух, и Ника забеспокоилась, как бы рука Шермана не оказалась на их пути. Однако Шерман, очевидно, хорошо знал, что делает. Он осторожно вытянул руку из-за решетки, зачем-то посмотрел на свои наручные часы, надавил крохотную кнопку на их корпусе и поднялся с колен.
В это мгновение все механические звуки были перекрыты грохотом какой-то упавшей железяки и сопровождавшим его шипящим проклятием. Это могло означать лишь одно: на уровень проникли люди, и встреча с этими людьми ничего хорошего не обещает.
Ника вся заледенела внутри. Шерман выхватил пистолет и отстранил Нику к высокому металлическому ящику, прикрывая ее собой.
Безусловно, тому, кто руководил поисками, моментально стало ясно: промах наткнувшегося на железяку охранника демаскировал группу и пора прибегнуть к другой тактике. Голос, донесшийся до слуха Ники и Шермана, походил на голос робота – говоривший пользовался мегафоном:
– Комлев, или как вас там! Если вы здесь, выходите вместе с девушкой, без оружия и с поднятыми руками! Вам не причинят вреда, Виктор Генрихович хочет поговорить с вами! Но если надумаете какую-нибудь глупость, мы имеем приказ открывать огонь на поражение!
– Они убьют нас. – Ника сказала это так тихо, что Шерман едва ее расслышал за шумом вентилятора.
– Не думаю, – негромко ответил он, – что Довгеру так уж нужны наши трупы… И я уверен, что он не мог отдать такого приказа в отношении тебя. Но… Все может случиться. Если я буду ранен или убит, бросай пистолет и сдавайся.
Говоря это, он положил свой пистолет на выступающий кронштейн стальной опоры и опустил руку в карман. Когда он вынул ее и разжал кулак, на его ладони засветились, забегали мерцающие янтарные капли. Подобно шарикам разлитой ртути, они соединялись, но приобретали форму не выпуклого ртутного озерца, а миниатюрного стереометрического объекта очень сложных очертаний. Он твердел на глазах, янтарное свечение сменялось отливом пурпурно-синего металла. В другом месте, при других обстоятельствах Ника извелась бы от любопытства и забросала Шермана вопросами. Здесь и теперь она лишь скользнула взглядом по его ладони, вся захваченная беспощадным смыслом его последних слов:
– Джон…
– Любой ценой надо выиграть время, хоть немного времени… Я обязан успеть…
– Что успеть?!
В проеме между крутобокими цистернами возникли две одинаково плотные и коренастые фигуры в черном. Шерман не стал дожидаться, пока его и Нику неизбежно заметят. Он схватил пистолет и выстрелил поверх голов охранников. Фигуры мгновенно исчезли, и вновь заработал мегафон.
– Комлев, прекратите огонь, бросьте оружие! Сопротивление бесполезно! Все выходы блокированы, у вас нет ни одного шанса! Неужели вы так торопитесь на тот свет?
Шерман кинулся к вентилятору. Снова опустившись на колени, он отложил пистолет, чтобы освободить обе руки. Из кармана он достал небольшой предмет, показавшийся Нике спичечным коробком, и начал как-то хитроумно прилаживать к нему микроскульптурку из застывших капель. Предмет, похожий на коробок, заиграл всеми цветами радуги.
За спиной Шермана появился вооруженный охранник. Увидев его отражение в никелированном баке, Шерман подхватил пистолет, выстрелил через плечо, не оборачиваясь. Пуля попала в ногу охранника пониже бедра. Воя от боли, парень откатился за цистерны. Шерман тут же снова бросил пистолет, вернувшись к своему таинственному занятию. Он был поглощен некоей решающей стадией загадочных для Ники манипуляций, и ни одно шестое или седьмое чувство не предупредило его о новой, гораздо более страшной опасности.
В узком проходе, метрах в пяти от Ники, вынырнул еще один охранник. Шерман не мог его видеть, не поворачивая головы и не поднимая глаз, а вот Ника видела отлично. Ее же охранник едва ли мог разглядеть в полутьме за стальной фермой… Его палец в соответствии с инстинктами опытного стрелка мягко наращивал давление на спусковой крючок. Может быть, он рассчитывал только ранить противника, вывести из строя, создать условия для захвата… Но линия, мысленно проведенная Никой вдоль ствола его пистолета, заканчивалась в ее восприятии у виска Шермана. Какой у них там на самом деле приказ? Наверное, постараться взять живым, но если не выйдет… А ведь Шерман первым открыл огонь, и церемониться они вряд ли будут. И такая решимость написана на лице парня…
Ника понимала, что времени на раздумья нет. Крикни она, предостерегая Шермана – и выстрел прозвучит немедленно.
Она выстрелила сама. Пуля из мощного «Сан Кинга» с визгом ударила в пистолет охранника, выбив оружие из его руки. Схватившись за парализованную болью кисть, парень попятился.
Промежуток между выстрелом Шермана и выстрелом Ники был очень кратким, но для нее эта краткость растянулась в бесконечности. Шерман же отреагировал как будто лишь мимолетным взглядом, зацепившим отступающего охранника. Во второй раз он погрузил руку в холодные воздушные волны, гонимые вентилятором по трубе… А когда выпрямился, в его руке не было уже ничего.
Усиленный мегафоном голос заревел снова:
– Последнее предупреждение, Комлев! У вас тридцать секунд, чтобы взвесить, ценна ли для вас жизнь. На тридцать первой взвешивать будет некому и нечего, даю слово!
Ника всем телом подалась к Шерману, и он обнял ее.
– Жаль, – сказал он – Не дали они нам форы. А я надеялся проскочить по вентиляционной шахте и захватить самолет…
– Ты можешь все, придумай что-нибудь!
– Придется сдаться, ничего тут не поделаешь… Не унывай, попробуем выкрутиться. Ты должна знать, Ника… Ты спасла не только мою жизнь. Это намного важнее одной моей жизни.
– Пять секунд! – рявкнул голос.
– Мы выходим! – закричал Шерман в ответ.
– Без оружия, – уточнил голос, – и с поднятыми руками. Одно лишнее движение, и… Больше я не стану предупреждать.
На довольно свободной площадке, куда вышли Ника и Шерман, их плотным кольцом окружили и обыскали люди в черном.
Позже Беркутов докладывал главе проекта.
– Их взяли на уровне Y, возле одиннадцатого вентилятора. Была стрельба, но потерь нет, один из моих людей ранен. Возникло подозрение, что они намеревались совершить диверсию, например, заложить взрывное устройство. Однако при самом тщательном осмотре мы ничего такого не нашли. Я предполагаю, что они понимали невозможность побега сразу с уровня М, откуда кроме лифтов есть лишь четыре выхода наверх. А вот уровень Y, куда идет столько шахт и коммуникаций, что сам черт ногу сломит, давал им какой-то шанс.
– Видимо, так. – Довгер наклонил голову. – Хорошо, что удалось взять их живыми, но не ждите поощрений. Вы просто переделали свою же плохо сделанную работу. Несмотря на это, раненый будет отмечен.
– Благодарю вас, Виктор Генрихович.
– За что? Я вас не хвалил.
10
Тонкая, но несокрушимо прочная цепочка из высоколегированной стали тянулась от браслета на запястье левой руки Шермана к отверстию в стене, похожему на маленький якорный ключ, и исчезала где-то за ним. Такой же цепью была прикована и Ника. Оба сидели в удобных креслах и были вольны перемещаться по комнате… насколько позволяла длина цепей. Довгер благоразумно держался вне этих пределов, и вдобавок мог при необходимости укоротить цепи, запустив механизм нажатием кнопки.
– Прошу простить мне эту предосторожность. – Виктор Генрихович кивнул на одну цепь, на другую. – Я предпочел бы беседовать в более непринужденной обстановке, но очень уж вы хлопотные гости. А в остальном… Коньяк, сигареты, кофе?
– Я бы закурила, – сказала Ника.
– Пожалуйста. – Довгер толкнул к ней по столешнице распечатанную пачку «Мальборо», пепельницу, предупредительно щелкнул зажигалкой. – А вы, мистер Шерман?
– Спасибо, нет.
– Вас не удивляет, что я назвал вас другим именем? Не знаю, правда, настоящее ли оно, это другое.
– Нет, не удивляет. Конечно, вам сообщила его Диана. Но это не имеет значения, профессор. Мне казалось, что русский псевдоним лучше подходит для знакомства с вами… Возможно, я ошибался. Психология людей – трудная дисциплина.
– Людей? – Довгер посмотрел на Шермана с пристальным вниманием. – Вы так подчеркнули это, словно сравнили с психологией каких-то иных существ.
– Разве? Может быть, неточность русского интонирования.
– Если вам угодно, перейдем на английский… Или немецкий?
Шерман махнул рукой, отчего звякнула цепь.
– Нет, зачем же… Русский язык мне вполне по душе.
– Как хотите. Очевидно, господа, вы ждете, что я начну вас допрашивать? Право, подробности ваших биографий мне неинтересны. Я сам расскажу вам, что произошло, а вы меня поправите, если я ошибусь, хорошо? Итак, Pay и Фолкмер узнали о моих работах. Это было бы невозможно без содействия предателя в УНР, до которого я еще не добрался, но доберусь. Откуда узнали вы – не важно, скорее всего, от людей из окружения Pay и Фолкмера. Вы решили воспользоваться информацией. Я не спрашиваю, кто стоит за вами, за Pay, за Фолкмером – повторяю, это мне совершенно неинтересно. Я мог бы узнать с помощью безошибочных методов, но зачем? Сейчас сила на стороне УНР. Мне некого бояться, мне нет дела ни до происков спецслужб любой страны, ни тем более до авантюр частных лиц. Диана была единственным уязвимым звеном. Ни вы, ни Pay с Фолкмером и представить не могли, как много на самом деле она значит для меня… Но, временно уступая, я рассчитывал так или иначе нанести контрудар. Ситуация изменилась без моего участия, но вы бы все равно не выиграли.
– Если вы ни о чем не хотите нас спросить, – сказал Шерман, – то к чему эта беседа?
– К тому, что я намерен использовать вас в качестве реципиентов. Тот психотип личности, к которому относитесь вы оба, подходит идеально.
– Реципиентов? – вопросительно повторила Ника.
– Мы пользуемся этим термином в его прямом, изначальном смысле – от латинского «принимающий».
– Что принимающий?
– Не забегайте вперед, – сказал Довгер. – Сначала я должен изложить вам некоторые основные факты и принципы. Почему? Потому что наши первые эксперименты закончились полным провалом как раз из-за того, что мы держали реципиентов в неведении. Человеческий мозг – удивительно тонкая структура. Вы должны настроиться на то, что вам предстоит, и это произойдет независимо от вашего желания, когда я сообщу факты. Что-то из того, о чем я буду говорить, известно вам, другое – нет. Я приведу ваши отрывочные знания в систему, и ваш мозг произведет настройку автоматически, как бы в фоновом режиме.
– Стоит ли слушать вас, – произнес Шерман, – чтобы настраиваться неизвестно на что…
– Но вам придется! Сейчас ли, добровольно, или потом, под наркогипнозом. Впрочем, все человеческие существа обладают изрядной долей любопытства, и вы – не исключение.
– Я подданный британской короны, – заявил Шерман, – и представляю одну из специальных служб моей страны. Все, что здесь происходит, противоречит не только российским законам, но и международному праву.
Довгер презрительно хмыкнул:
– Я полагаю, вы лжете, мистер Шерман. Но если это и правда, Англия из-за вас не объявит мне войну. Никто никогда не узнает о вашей судьбе.
– Ошибаетесь.
– Нет, но я не хочу тратить время на дискуссии, да еще о международном праве. Итак, проект «Мельница». Вам ведь, конечно, известно, как он возник?
– В общих чертах.
– Все началось с изучения образцов, вывезенных из Германии после войны. Тогда никому и в голову не могла прийти мысль об их внеземном происхождении. Я подключился позже, но именно я был тем человеком, который неопровержимо установил, что материал образцов не мог быть изготовлен с применением известных на Земле технологий. Что же касается эллонов, они…
– Каких эллонов? – перебила Ника.
– Простите, теперь я забегаю вперед. Эллоны – это сложные структурные микротрансформации – точнее, нанотрансформации мономолекулярных слоев в строго детерминированных координатах. Кто и почему предложил термин «эллоны», я уже не помню… Не то от английского «эллай», союзник, не то от «эллой», сплав… Но их изучение привело к поразительным результатам. Появилась новая физическая теория, которую можно охарактеризовать как общую теорию Времени. Суть ее вкратце в следующем. Подобно тому как миллиарды миллиардов нейтрино беспрестанно пронизывают все материальные тела, Время пронизано потоками частиц, несущихся из Прошлого в Будущее. Мы назвали их криптионами, от греческого «криптос», тайный. Правильнее было бы «криптоны», но уже есть такой газ…
– И эта теория, – спросил Шерман, – нашла экспериментальное подтверждение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
В коридоре не было никого. Очевидно, Довгер недооценил Шермана, прислав только четверых, или решил, что, коль скоро шансов на побег с острова исчезающе мало, бессмысленного сопротивления оказано не будет.
– Туда. – Шерман потянул Нику вправо, к лифтам. – Надо успеть, может быть, у нас есть небольшая фора…
Но им не повезло, форы не было. И не из-за того, что кабинет прослушивался. Он действительно прослушивался, но система была построена таким образом, что доступ к ней имели либо сам Довгер, либо кто-то из сотрудников по его специальному разрешению. Там, где находился теперь Виктор Генрихович, доступ к системе отсутствовал, а никого из сотрудников Довгер, понятно, не посвящал в детали текущих событий. Форы не было потому, что один из выключенных Шерманом в кабинете парней отличался редкостной физической крепкостью. Очнувшись почти сразу, охранник дополз до телефона и позвонил Довгеру… Опустошенный этим усилием, он вновь рухнул на ковер, но дело было сделано.
– Сопляки! – орал Довгер на Беркутова, своего начальника охраны. – Вчетвером не одолели двоих… Да что там, одного! Где вы набираете людей, в детском саду или в институте благородных девиц?!
– Они не уйдут, Виктор Генрихович, – осмелился промолвить Беркутов.
– Не уйдут, – пробурчал глава проекта «Мельница». – Надеюсь… Сколько шахт мы можем перекрыть, если перейдем на аварийную схему вентиляции?
– Больше половины.
– Перекройте! Остальные охранять, как форт Нокс… Обесточьте все лифты, пошлите людей ко всем лестницам, заблокируйте где сможете двери и люки… Да что я вас учу вашей работе! Помните только, их нужно отловить побыстрее, пока они не натворили бед. Если получится, мужчину взять живым, если нет, достаньте живой хоть девушку… Чего вы ждете? Исполняйте!
Начальник охраны бросился выполнять приказ так энергично, что вызванный Шерманом лифт уже не успел прибыть, застряв на полпути.
– Понятно, – сказал Шерман. – Хорошо еще, что мы не внутри…
– Но куда теперь? – Тяжесть пистолета в кармане и успокаивала, и тревожила Нику.
– Вот сюда. Здесь ремонтная шахта с лестницей. Мы должны попасть на технический уровень Y, что над нижнем уровнем Z.
– Вниз?! Вниз, а не вверх?!
Шерман распахнул дверь на площадку ремонтной шахты.
– Сначала вниз, потом вверх. Мы не для того сюда прорывались, чтобы поболтать с Довгером и удрать!
Он ничего не добавил. Ника едва поспевала за ним по металлической винтовой лестнице в круглом колодце.
– Что же стряслось? – спросила она больше себя, чем его, но он ответил.
– Думаю, это прямо связано с тем вызовом по первой линии. О причинах можно гадать, но скорее всего, сбежала Диана. Мы лишились нашего козыря, вот что стряслось.
– Как Фолкмер мог прошляпить? Для него это жизненно важно!
– Женщина, – обронил Шерман на бегу. Исчерпывающе, ничего не скажешь.
Где-то высоко наверху с железным дребезжанием хлопали двери, раздавались невнятные из-за расстояния и звуковых искажений команды.
– Вот уровень Y, – произнес Шерман, открывая дверь с грубо намалеванным темно-красным игреком. – По счастью, а вернее по технике безопасности, не заперто. Ремонтные и аварийные входы и выходы не должны запираться, разве что…
– От кого-нибудь вроде нас, – закончила Ника.
Довгер называл промежуточные уровни «чердаками», и уровень Y впрямь выглядел как огромный, скупо освещенный чердак, но чердак технократический. Шерман и Ника быстро шагали среди натужно гудящих машин угрожающе-электрического вида, тянущихся от пола к потолку труб различной толщины, каких-то цистерн и резервуаров с непонятными обозначениями.
– Нам нужен вентилятор номер одиннадцать, – сказал Шерман, озираясь, – и если я правильно помню схемы, он находится вон там.
Как выяснилось, он помнил правильно. Вентилятор с двумя единицами на защитном кожухе, обращенный вниз, постукивал, гоня воздушную волну по трубе, встроенной в овальный вырез пола. Ника подумала, что Шерман попытается остановить вращение лопастей, чтобы по проходящей сквозь пол трубе спуститься на нижний уровень Z. Но Шерман не стал искать рубильник. Стоя на коленях возле решетчатого ограждения, он просунул руку в трубу так глубоко, как только смог, что-то нащупывая. Громадные лопасти со свистом рассекали воздух, и Ника забеспокоилась, как бы рука Шермана не оказалась на их пути. Однако Шерман, очевидно, хорошо знал, что делает. Он осторожно вытянул руку из-за решетки, зачем-то посмотрел на свои наручные часы, надавил крохотную кнопку на их корпусе и поднялся с колен.
В это мгновение все механические звуки были перекрыты грохотом какой-то упавшей железяки и сопровождавшим его шипящим проклятием. Это могло означать лишь одно: на уровень проникли люди, и встреча с этими людьми ничего хорошего не обещает.
Ника вся заледенела внутри. Шерман выхватил пистолет и отстранил Нику к высокому металлическому ящику, прикрывая ее собой.
Безусловно, тому, кто руководил поисками, моментально стало ясно: промах наткнувшегося на железяку охранника демаскировал группу и пора прибегнуть к другой тактике. Голос, донесшийся до слуха Ники и Шермана, походил на голос робота – говоривший пользовался мегафоном:
– Комлев, или как вас там! Если вы здесь, выходите вместе с девушкой, без оружия и с поднятыми руками! Вам не причинят вреда, Виктор Генрихович хочет поговорить с вами! Но если надумаете какую-нибудь глупость, мы имеем приказ открывать огонь на поражение!
– Они убьют нас. – Ника сказала это так тихо, что Шерман едва ее расслышал за шумом вентилятора.
– Не думаю, – негромко ответил он, – что Довгеру так уж нужны наши трупы… И я уверен, что он не мог отдать такого приказа в отношении тебя. Но… Все может случиться. Если я буду ранен или убит, бросай пистолет и сдавайся.
Говоря это, он положил свой пистолет на выступающий кронштейн стальной опоры и опустил руку в карман. Когда он вынул ее и разжал кулак, на его ладони засветились, забегали мерцающие янтарные капли. Подобно шарикам разлитой ртути, они соединялись, но приобретали форму не выпуклого ртутного озерца, а миниатюрного стереометрического объекта очень сложных очертаний. Он твердел на глазах, янтарное свечение сменялось отливом пурпурно-синего металла. В другом месте, при других обстоятельствах Ника извелась бы от любопытства и забросала Шермана вопросами. Здесь и теперь она лишь скользнула взглядом по его ладони, вся захваченная беспощадным смыслом его последних слов:
– Джон…
– Любой ценой надо выиграть время, хоть немного времени… Я обязан успеть…
– Что успеть?!
В проеме между крутобокими цистернами возникли две одинаково плотные и коренастые фигуры в черном. Шерман не стал дожидаться, пока его и Нику неизбежно заметят. Он схватил пистолет и выстрелил поверх голов охранников. Фигуры мгновенно исчезли, и вновь заработал мегафон.
– Комлев, прекратите огонь, бросьте оружие! Сопротивление бесполезно! Все выходы блокированы, у вас нет ни одного шанса! Неужели вы так торопитесь на тот свет?
Шерман кинулся к вентилятору. Снова опустившись на колени, он отложил пистолет, чтобы освободить обе руки. Из кармана он достал небольшой предмет, показавшийся Нике спичечным коробком, и начал как-то хитроумно прилаживать к нему микроскульптурку из застывших капель. Предмет, похожий на коробок, заиграл всеми цветами радуги.
За спиной Шермана появился вооруженный охранник. Увидев его отражение в никелированном баке, Шерман подхватил пистолет, выстрелил через плечо, не оборачиваясь. Пуля попала в ногу охранника пониже бедра. Воя от боли, парень откатился за цистерны. Шерман тут же снова бросил пистолет, вернувшись к своему таинственному занятию. Он был поглощен некоей решающей стадией загадочных для Ники манипуляций, и ни одно шестое или седьмое чувство не предупредило его о новой, гораздо более страшной опасности.
В узком проходе, метрах в пяти от Ники, вынырнул еще один охранник. Шерман не мог его видеть, не поворачивая головы и не поднимая глаз, а вот Ника видела отлично. Ее же охранник едва ли мог разглядеть в полутьме за стальной фермой… Его палец в соответствии с инстинктами опытного стрелка мягко наращивал давление на спусковой крючок. Может быть, он рассчитывал только ранить противника, вывести из строя, создать условия для захвата… Но линия, мысленно проведенная Никой вдоль ствола его пистолета, заканчивалась в ее восприятии у виска Шермана. Какой у них там на самом деле приказ? Наверное, постараться взять живым, но если не выйдет… А ведь Шерман первым открыл огонь, и церемониться они вряд ли будут. И такая решимость написана на лице парня…
Ника понимала, что времени на раздумья нет. Крикни она, предостерегая Шермана – и выстрел прозвучит немедленно.
Она выстрелила сама. Пуля из мощного «Сан Кинга» с визгом ударила в пистолет охранника, выбив оружие из его руки. Схватившись за парализованную болью кисть, парень попятился.
Промежуток между выстрелом Шермана и выстрелом Ники был очень кратким, но для нее эта краткость растянулась в бесконечности. Шерман же отреагировал как будто лишь мимолетным взглядом, зацепившим отступающего охранника. Во второй раз он погрузил руку в холодные воздушные волны, гонимые вентилятором по трубе… А когда выпрямился, в его руке не было уже ничего.
Усиленный мегафоном голос заревел снова:
– Последнее предупреждение, Комлев! У вас тридцать секунд, чтобы взвесить, ценна ли для вас жизнь. На тридцать первой взвешивать будет некому и нечего, даю слово!
Ника всем телом подалась к Шерману, и он обнял ее.
– Жаль, – сказал он – Не дали они нам форы. А я надеялся проскочить по вентиляционной шахте и захватить самолет…
– Ты можешь все, придумай что-нибудь!
– Придется сдаться, ничего тут не поделаешь… Не унывай, попробуем выкрутиться. Ты должна знать, Ника… Ты спасла не только мою жизнь. Это намного важнее одной моей жизни.
– Пять секунд! – рявкнул голос.
– Мы выходим! – закричал Шерман в ответ.
– Без оружия, – уточнил голос, – и с поднятыми руками. Одно лишнее движение, и… Больше я не стану предупреждать.
На довольно свободной площадке, куда вышли Ника и Шерман, их плотным кольцом окружили и обыскали люди в черном.
Позже Беркутов докладывал главе проекта.
– Их взяли на уровне Y, возле одиннадцатого вентилятора. Была стрельба, но потерь нет, один из моих людей ранен. Возникло подозрение, что они намеревались совершить диверсию, например, заложить взрывное устройство. Однако при самом тщательном осмотре мы ничего такого не нашли. Я предполагаю, что они понимали невозможность побега сразу с уровня М, откуда кроме лифтов есть лишь четыре выхода наверх. А вот уровень Y, куда идет столько шахт и коммуникаций, что сам черт ногу сломит, давал им какой-то шанс.
– Видимо, так. – Довгер наклонил голову. – Хорошо, что удалось взять их живыми, но не ждите поощрений. Вы просто переделали свою же плохо сделанную работу. Несмотря на это, раненый будет отмечен.
– Благодарю вас, Виктор Генрихович.
– За что? Я вас не хвалил.
10
Тонкая, но несокрушимо прочная цепочка из высоколегированной стали тянулась от браслета на запястье левой руки Шермана к отверстию в стене, похожему на маленький якорный ключ, и исчезала где-то за ним. Такой же цепью была прикована и Ника. Оба сидели в удобных креслах и были вольны перемещаться по комнате… насколько позволяла длина цепей. Довгер благоразумно держался вне этих пределов, и вдобавок мог при необходимости укоротить цепи, запустив механизм нажатием кнопки.
– Прошу простить мне эту предосторожность. – Виктор Генрихович кивнул на одну цепь, на другую. – Я предпочел бы беседовать в более непринужденной обстановке, но очень уж вы хлопотные гости. А в остальном… Коньяк, сигареты, кофе?
– Я бы закурила, – сказала Ника.
– Пожалуйста. – Довгер толкнул к ней по столешнице распечатанную пачку «Мальборо», пепельницу, предупредительно щелкнул зажигалкой. – А вы, мистер Шерман?
– Спасибо, нет.
– Вас не удивляет, что я назвал вас другим именем? Не знаю, правда, настоящее ли оно, это другое.
– Нет, не удивляет. Конечно, вам сообщила его Диана. Но это не имеет значения, профессор. Мне казалось, что русский псевдоним лучше подходит для знакомства с вами… Возможно, я ошибался. Психология людей – трудная дисциплина.
– Людей? – Довгер посмотрел на Шермана с пристальным вниманием. – Вы так подчеркнули это, словно сравнили с психологией каких-то иных существ.
– Разве? Может быть, неточность русского интонирования.
– Если вам угодно, перейдем на английский… Или немецкий?
Шерман махнул рукой, отчего звякнула цепь.
– Нет, зачем же… Русский язык мне вполне по душе.
– Как хотите. Очевидно, господа, вы ждете, что я начну вас допрашивать? Право, подробности ваших биографий мне неинтересны. Я сам расскажу вам, что произошло, а вы меня поправите, если я ошибусь, хорошо? Итак, Pay и Фолкмер узнали о моих работах. Это было бы невозможно без содействия предателя в УНР, до которого я еще не добрался, но доберусь. Откуда узнали вы – не важно, скорее всего, от людей из окружения Pay и Фолкмера. Вы решили воспользоваться информацией. Я не спрашиваю, кто стоит за вами, за Pay, за Фолкмером – повторяю, это мне совершенно неинтересно. Я мог бы узнать с помощью безошибочных методов, но зачем? Сейчас сила на стороне УНР. Мне некого бояться, мне нет дела ни до происков спецслужб любой страны, ни тем более до авантюр частных лиц. Диана была единственным уязвимым звеном. Ни вы, ни Pay с Фолкмером и представить не могли, как много на самом деле она значит для меня… Но, временно уступая, я рассчитывал так или иначе нанести контрудар. Ситуация изменилась без моего участия, но вы бы все равно не выиграли.
– Если вы ни о чем не хотите нас спросить, – сказал Шерман, – то к чему эта беседа?
– К тому, что я намерен использовать вас в качестве реципиентов. Тот психотип личности, к которому относитесь вы оба, подходит идеально.
– Реципиентов? – вопросительно повторила Ника.
– Мы пользуемся этим термином в его прямом, изначальном смысле – от латинского «принимающий».
– Что принимающий?
– Не забегайте вперед, – сказал Довгер. – Сначала я должен изложить вам некоторые основные факты и принципы. Почему? Потому что наши первые эксперименты закончились полным провалом как раз из-за того, что мы держали реципиентов в неведении. Человеческий мозг – удивительно тонкая структура. Вы должны настроиться на то, что вам предстоит, и это произойдет независимо от вашего желания, когда я сообщу факты. Что-то из того, о чем я буду говорить, известно вам, другое – нет. Я приведу ваши отрывочные знания в систему, и ваш мозг произведет настройку автоматически, как бы в фоновом режиме.
– Стоит ли слушать вас, – произнес Шерман, – чтобы настраиваться неизвестно на что…
– Но вам придется! Сейчас ли, добровольно, или потом, под наркогипнозом. Впрочем, все человеческие существа обладают изрядной долей любопытства, и вы – не исключение.
– Я подданный британской короны, – заявил Шерман, – и представляю одну из специальных служб моей страны. Все, что здесь происходит, противоречит не только российским законам, но и международному праву.
Довгер презрительно хмыкнул:
– Я полагаю, вы лжете, мистер Шерман. Но если это и правда, Англия из-за вас не объявит мне войну. Никто никогда не узнает о вашей судьбе.
– Ошибаетесь.
– Нет, но я не хочу тратить время на дискуссии, да еще о международном праве. Итак, проект «Мельница». Вам ведь, конечно, известно, как он возник?
– В общих чертах.
– Все началось с изучения образцов, вывезенных из Германии после войны. Тогда никому и в голову не могла прийти мысль об их внеземном происхождении. Я подключился позже, но именно я был тем человеком, который неопровержимо установил, что материал образцов не мог быть изготовлен с применением известных на Земле технологий. Что же касается эллонов, они…
– Каких эллонов? – перебила Ника.
– Простите, теперь я забегаю вперед. Эллоны – это сложные структурные микротрансформации – точнее, нанотрансформации мономолекулярных слоев в строго детерминированных координатах. Кто и почему предложил термин «эллоны», я уже не помню… Не то от английского «эллай», союзник, не то от «эллой», сплав… Но их изучение привело к поразительным результатам. Появилась новая физическая теория, которую можно охарактеризовать как общую теорию Времени. Суть ее вкратце в следующем. Подобно тому как миллиарды миллиардов нейтрино беспрестанно пронизывают все материальные тела, Время пронизано потоками частиц, несущихся из Прошлого в Будущее. Мы назвали их криптионами, от греческого «криптос», тайный. Правильнее было бы «криптоны», но уже есть такой газ…
– И эта теория, – спросил Шерман, – нашла экспериментальное подтверждение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38