Переместившись ближе к киоску Марины, он еле дождался, пока назойливый покупатель уйдет.
– Марина! – шепнул он.
Девушка подняла удивленный взгляд от доски, на которой пересчитывала мелочь.
– Дядя Саша…
– Не смотри в мою сторону, считай деньги…
– Да что случилось?
– Делай, как сказано!
Это было произнесено тем его знаменитым тоном, от которого холодели люди и весьма не робкого десятка, – а Марине ничего не оставалось, как подчиниться, снова уткнуться в доску с монетами. Прислонившись к угловой стойке, человек в плаще выпил с полбутылки минеральной воды, начал закручивать пробку. Видимо, у него дрожали руки – сразу не получалось, борьба с непослушной пробкой затягивалась, а он быстро и тихо говорил:
– Марина, срочно позвони Борису. Сейчас он дома, в это время ему обычно звонят из студии. Передай ему буквально вот что. Пусть тут же едет в мою квартиру на улице Победы, найдет дискету в красной шкатулке возле компьютера, он знает. На дискете надпись «Эпсон драйвер диск», запомнила? Повтори!
– Эпсон драйвер диск, – послушно повторила девушка, растерянно гоняя монеты по доске.
– Дискету пусть сразу уничтожит. Сразу, ты поняла?
– Я поняла, но… Как же я уйду? Сменщица будет только через час…
– Закрой киоск, за десять минут ничего не случится. Это очень важно. Очень! Действуй, я потом все объясню.
Завинтив наконец крышку, он отошел.
Так, первое сделано, теперь второе. Где же милиционеры? В этом зале их не видно.
Он подождал, пока Марина закроет киоск. Когда девушка исчезла среди вокзальной сутолоки, он перебрался в другой зал. Милиционеры были там, стояли у выхода. В милиции придется подольше разыгрывать катастрофу со здоровьем, чтобы не слишком скоро перейти к ответам на вопросы и дать Борису время. Ладно, это потом, а сейчас…
Он подошел к витрине, за которой блестели целлофаном разноцветные коробки с видеокассетами, уронил бутылку, покачнулся, нелепо взмахнул руками и обрушился на витрину всей массой тела. Со звоном посыпались тяжелые осколки, завизжала какая-то женщина. Кто-то бросился к месту происшествия, другие, более благоразумные, – в противоположном направлении. Бежали и милиционеры. Они приближались стремительно, но первыми подоспели не они, а неприметный юноша в замшевой куртке. Он приобнял падающего, словно хотел удержать… Сквозь одежду шприц вонзился под ребра человека в плаще, убийца отступил, смешался с толпой и пропал за дверью.
Черная пелена опустилась перед глазами человека в плаще. Спазмы дыхательной мускулатуры не давали вздохнуть. Сердце превратилось в огромный перегретый котел, готовый вот-вот взорваться.
Не вышло…
Такой была короткая горестная мысль человека в плаще, последняя мысль в его жизни.
Мельник попал в мельничные колеса.
Часть первая
«СТАЛЬНОЙ КРОТ»
1
«Ночь Демона» – так называлась операция.
Это претенциозное название придумал полковник Доналд Селби, над склонностью которого к театральным эффектам посмеивались в штабе британских ВВС. На сей раз маршал королевской авиации сэр Артур Трэверс Харрис пожал плечами, но возражать не стал: демон так демон, какая в конце концов разница. Ни сэр Артур, ни полковник Селби, ни кто-либо другой на Земле не знали тогда и не могли знать, что ночь с семнадцатого на восемнадцатое августа 1943 года станет подлинной Ночью Демона для гауптмана Эрнста Кроге, а впоследствии… Но до этого «впоследствии» оставалось еще много-много лет.
Целью операции «Ночь Демона» было разрушение ракетного полигона и лабораторий Вернера фон Брауна (штурмбаннфюрера фон Брауна, любил подчеркивать Селби) в Пенемюнде, на острове Узедом. Подготовка началась загодя, в обстановке строжайшей секретности. Пилоты английских бомбардировщиков не были поставлены в известность о том, зачем в течение пяти недель им приходилось после бомбардировок Берлина обязательно пролетать над Узедомом. Немцы привыкали к этим полетам, а мощная противовоздушная оборона острова имела приказ: огня не открывать, истребители не поднимать, чтобы не привлекать лишнего внимания к Пенемюнде и аэродромам прикрытия. Возможная демаскировка объектов, впрочем, для англичан значила не много: благодаря отличной работе разведки они владели исчерпывающими сведениями о Пенемюнде.
Накануне «Ночи Демона» сэр Артур пригласил ответственного за операцию полковника Селби и его офицеров в свой кабинет.
– Всем экипажам, – сказал он, – должна быть разъяснена чрезвычайная важность цели, на которую будет совершен налет, и безусловная необходимость ее мгновенного уничтожения. Если налет не удастся, он будет повторен – в этом случае, однако, не избежать больших потерь!
Возвратившись к себе, полковник Доналд Селби открыл сейф и разложил на столе ряд папок, большинство с диагональными красными полосами и грифами «Секретно» и «Совершенно секретно». Содержимое папок он помнил почти наизусть, но сегодня хотел заглянуть в них еще раз – там было все, что сообщала разведка о ракетном острове барона фон Брауна. Многое не требовалось для конкретной операции, но… Полковнику Селби предстояло лично вылететь на своем самолете, кружить над Узедомом и наводить экипажи на цель. Образ противника в его сознании должен быть свежим и четким.
В распоряжении Вернера фон Брауна в Пенемюнде находилось около двадцати тысяч человек – ученых, конструкторов, инженеров, рабочих. На самой северной оконечности острова за двойным ограждением располагались аэродром, лучшая в мире аэродинамическая лаборатория, стартовые площадки для управляемых ракет. Неподалеку от аэродрома была построена «Испытательная станция военно-воздушных сил верк Вест», а «Испытательная станция сухопутных сил верк Ост» помещалась в двух километрах юго-восточнее. С юга вдоль восточного побережья запретной зоны к ней примыкали «Станция серийных испытаний Зюд» и городок, где жили ученые и технический персонал. Южнее озера Кельпинзее в направлении поселков Карлсхаген и Трассенхейде были сооружены кислородный завод, испытательные стенды и несколько жилых бараков. На материке, в четырех километрах западнее Шпандоверхагена, возвели здание радиостанции направленного действия. Там же базировались истребители первого аэродрома прикрытия. Два других аэродрома расположились дальше от побережья, близ населенных пунктов Анклам и Грайфсвальд. Под Шпандоверхагеном (под – в буквальном смысле слова), кроме того, находился исследовательский центр доктора Эберхарда фон Шванебаха, занятый разработками совсем уж авантюрных проектов «фергельтунгсваффе» – «оружия возмездия». Проекты эти, о которых британская разведка имела смутное представление, тем не менее не слишком тревожили англичан. Они виделись своего рода мечтаниями нацистских ученых, далекими от осуществления. Да и поразить с воздуха подземный комплекс фон Шванебаха было задачей трудновыполнимой. Он уходил на восемьдесят метров в глубину, а железобетонная крыша семиметровой толщины надежно защищала его от воздушных ударов. Как считали специалисты, пробить такую конструкцию могла разве что бомба весом тонн в двенадцать, летящая со скоростью звука. Так или иначе, не этот комплекс, а ракеты фон Брауна – вот главная цель.
Главная и тяжелая, вздохнул Селби, убирая в сейф папки. Вся надежда на внезапность нападения. Потерь все равно не избежать, но можно хотя бы постараться свести их к минимуму…
2
Шпандоверхаген
Аэродром прикрытия люфтваффе
18 августа 1943 года
О часов 51 минута
Через девять минут фельдфебель Герман Рот сдавал дежурство. «Никаких происшествий» – записал он в журнале. Правда, по радио объявили о приближении с северо-запада бомбардировщиков противника, но особого внимания на это никто не обратил. В последнее время английские и американские самолеты часто пролетали к Берлину над Шпандоверхагеном и Пенемюнде и тем же маршрутом возвращались обратно.
Фельдфебель Рот вышел на крыльцо, закурил. В вышине гудели моторы британских «летающих крепостей». Как и в предыдущие ночи, тревога не объявлялась – уповали на прекрасную светомаскировку. Строгости были такими, что даже сигарету Рот осмелился зажечь лишь под козырьком крыльца, да и то прикрыв зажигалку ладонью.
В ноль часов пятьдесят семь минут над северной оконечностью острова Узедом вспыхнул ослепительный свет. В небе повисла «рождественская елка» – так пилоты называли осветительно-сигнальную многозвездную ракету. Посыпались бомбы из четырехмоторных бомбардировщиков, за ними контейнеры с фосфором и горючей смесью… Операция «Ночь Демона» началась.
Пятисоткилограммовые бомбы стирали с лица земли бетонированные цеха, ревело пламя пожаров. Полковник Селби носился над островом, отдавая приказы. Ошеломленные немцы опомнились не сразу – сначала открыли огонь зенитные батареи, и лишь потом взмыли в воздух ночные истребители.
В эту ночь английские летчики сбросили на цель полтора миллиона килограммов зажигательных и фугасных бомб. Из шестисот «летающих крепостей», участвовавших в налете, немецким зенитчикам и пилотам удалось сбить сорок семь. Потери люфтваффе составили шестнадцать самолетов в воздухе и сорок один на аэродромах. Таким образом, в срочном докладе, направленном начальнику штаба люфтваффе генерал-полковнику Йешоннеку, сообщалось о потере пятидесяти семи боевых самолетов.
(Йешоннек не успел получить этот доклад. В ту же ночь после телефонного разговора с Гитлером он застрелился.)
Но был и еще один, пятьдесят восьмой самолет, о котором упоминалось не в том докладе, а в других, совсем другой степени срочности и секретности, – особый самолет с особой судьбой.
Через восемь с половиной минут после падения первой бомбы в кабинет начальника службы безопасности комплекса Шпандоверхаген оберштурмбан-нфюрера Хольца, обычно работавшего допоздна, вошел гауптман Эрнст Кроге. В иных обстоятельствах ему полагалось обратиться не к Хольцу, а непосредственно к своему командиру… Ну так то в иных обстоятельствах, не касавшихся Не-200. Этот «хейнкель» был экспериментальной реактивной машиной (хотя его прототип, Не-78, испытали еще в 1939 году), им занималась группа фон Шванебаха, а значит, оберштурмбаннфюрер Хольц.
– Оберштурмбаннфюрер, я прошу разрешения поднять Не-200 в воздух, – сказал летчик с порога.
Хольц покосился на гауптмана с сомнением. Зная Кроге, он ждал его, ждал этой просьбы… Но он колебался, он еще не решил, согласится или откажет.
– Это совсем новый самолет, – растягивая гласные, произнес Хольц. – Испытания не завершены…
– Я испытывал его, – твердо ответил Кроге с упором на «я». – И я убедился в его превосходных тактико-технических качествах. Сейчас как никогда нам необходим в воздухе истребитель с такими характеристиками.
Гауптман Кроге немного кривил душой. Не-200 оказался тяжелым в управлении, иногда вел себя не слишком предсказуемо… Но скорость и огневая мощь искупали все недостатки – сегодня, когда придется вступить в бой с английской армадой.
– Не мне напоминать вам, – продолжил Хольц на прежней ноте, – как важно не потерять опытный образец реактивной машины.
– Отразить атаку не менее важно, – сказал Кроге. – И ни один другой самолет тут не сделает столько, сколько Не-200. А что до возвращения на аэродром… Вы можете быть совершенно спокойны. Я вернусь.
Это простое и невозмутимое «я вернусь» убедило Хольца лучше любых обоснованных доводов. Он знал Кроге… Да, он знал его. Но, давая разрешение на вылет, он не знал, ЧТО ждет гауптмана во враждебных небесах над ракетным островом.
3
Перегрузка вдавила Эрнста Кроге в кресло. Ускорение было таким стремительным, что у пилота потемнело в глазах. Кроге быстро набирал высоту – он хотел подняться много выше британских бомбардировщиков и обрушиться на них сверху, подобно коршуну. Отработанную до мелочей тактику ведения воздушного боя на обычных самолетах он отбросил: превосходство Не-200 в скорости было настолько велико, что диктовало совершенно новые условия, открывало возможность для новых, небывалых маневров.
Облитый серебряным лунным светом, Не-200 по рискованной траектории взбирался к звездам. Далеко внизу пылали пожары охваченного пламенем Пенемюнде; Кроге быстро оставил этот зловещий свет позади и развернулся, продолжая набор высоты. Разворот, простой маневр, выполнявшийся гауптманом десятки раз на испытаниях, почему-то вышел неуклюжим: машину трясло, она плохо слушалась рулей. Кроге бросил взгляд на шкалу альтиметра: не слишком ли высоко он забрался, не допускает ли из-за этого лишний расход горючего? Да, пожалуй, надо несколько снизиться и выбрать первую цель для молниеносной атаки.
Но Кроге не осуществил своего решения… Он увидел небесные огни.
Впереди и выше, прямо под звездами, яростно сверкал ослепительный алмазный треугольник. Свет был таким сильным, что затмевал большую круглую луну. Из кабины быстро несущегося самолета в лишенном ориентиров пространстве гауптману казалось, что огни неподвижны. Если они и двигались, то медленно: расстояние между Не-200 и сверкающим треугольником сокращалось пропорционально скорости самолета Кроге. Вскоре пилот уже мог разглядеть то, что находилось между слепящими источниками света (какими-то сверхмощными прожекторами?) и вокруг них.
К центру треугольника сходились ажурные решетчатые конструкции, причудливо изогнутые и сломанные под немыслимыми углами вопреки всем законам аэродинамики. Они смыкались на огромном, вытянутом по вертикали овальном коконе, абсолютно черном, чернее ночного неба, усыпанном рубиновыми и голубыми точками – звездами. Крохотные огоньки эти образовали прямые ряды и витые цепочки, словно символы незнакомого алфавита. Так было внутри – а снаружи огненный треугольник окружали десятки гигантских суставчатых лап с металлическим синеватым отливом, хищно протянувшихся в пустоту. Небесный паук в ожидании жертвы, странный, чужой и смертельно опасный – вот как это выглядело. И самолет Кроге летел прямо к нему…
Чудовищно, подумал Кроге в полной растерянности. Эта штука просто источает злобу. Но что она такое – секретное оружие англичан? Их летающий командный пункт, база для корректировки бомбометания, воздушная радарная платформа? И что делать – атаковать? А если это не вражеский летательный аппарат, а свой, созданный в лабораториях Пенемюнде или Шпандоверхагена? Никто ведь не обязан осведомлять Эрнста Кроге обо всем, что там разрабатывается и производится.
Гауптман включил радиопередатчик:
– SXZ вызывает Центр-1, прием. Центр-1, ответьте SXZ .
Эфир молчал – не было даже характерных шумов и потрескиваний, точно Не-200 летел среди радиоэкранов.
Пока Эрнст Кроге произносил две фразы, дистанция между Не-200 и загадочным объектом стала угрожающе малой. Доли секунды оставались у пилота, чтобы решить, и он решил: возвращаться с докладом. Это, может быть, поважнее нескольких сбитых бомбардировщиков, да и они никуда не денутся. Возможно, радиоаппаратура не испорчена, глушится каким-то излучением странного паука, тогда Кроге достаточно будет вернуться в зону радиосвязи, получить инструкции и ринуться в бой. Если испорчена, тогда гауптман совершит посадку и снова взлетит.
Кроге потянул штурвал, но на сей раз Не-200 слушался еще хуже, чем при развороте, будто невидимая и неодолимая сила притягивала его к небесному алмазному треугольнику. На мгновение гауптману показалось, что он успевает, уходит от столкновения… Но он не успел – или не сумел. Всей массой, помноженной на скорость, реактивный истребитель врезался в основание суставчатой лапы правее и выше верхнего огня. В грохоте взрыва сознание Кроге не померкло, а прекратило существование, вне времени, милосердно – его словно сразу и навсегда отключили, как лампу от электрической сети.
Падение исполинского, пламенеющего небесного паука видели из Пенемюнде и Шпандоверхагена; он пронесся по касательной и рухнул на пустоши, километрах в пяти от аэродрома, откуда отправился в свой последний полет в Ночь Демона гауптман Эрнст Кроге. Но этой ночью немцам было совершенно не до него, вдобавок его приняли поначалу за сбитый или потерпевший аварию новый английский самолет.
Англичане же вообще не заметили паука: он упал вдали от их оперативного поля. Пометку в записной книжке сделал только доктор фон Шванебах.
Когда взошло солнце, фосфор еще горел, испуская едкий дым и фонтаны искр. Из Вольгаста и Штеттина прибыли саперы, они пытались хоть что-то спасти, но разрушения и потери были трагическими. В Пенемюнде и Шпандоверхагене погибло около восьмисот человек, среди них начальник полигона Хоффер, специалист по двигателям доктор Тиль, старший инженер Вальтер, генерал-майор фон Шамье-Гличинский.
Оберштурмбаннфюреру Хольцу пришлось включить в список потерь и Эрнста Кроге;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Марина! – шепнул он.
Девушка подняла удивленный взгляд от доски, на которой пересчитывала мелочь.
– Дядя Саша…
– Не смотри в мою сторону, считай деньги…
– Да что случилось?
– Делай, как сказано!
Это было произнесено тем его знаменитым тоном, от которого холодели люди и весьма не робкого десятка, – а Марине ничего не оставалось, как подчиниться, снова уткнуться в доску с монетами. Прислонившись к угловой стойке, человек в плаще выпил с полбутылки минеральной воды, начал закручивать пробку. Видимо, у него дрожали руки – сразу не получалось, борьба с непослушной пробкой затягивалась, а он быстро и тихо говорил:
– Марина, срочно позвони Борису. Сейчас он дома, в это время ему обычно звонят из студии. Передай ему буквально вот что. Пусть тут же едет в мою квартиру на улице Победы, найдет дискету в красной шкатулке возле компьютера, он знает. На дискете надпись «Эпсон драйвер диск», запомнила? Повтори!
– Эпсон драйвер диск, – послушно повторила девушка, растерянно гоняя монеты по доске.
– Дискету пусть сразу уничтожит. Сразу, ты поняла?
– Я поняла, но… Как же я уйду? Сменщица будет только через час…
– Закрой киоск, за десять минут ничего не случится. Это очень важно. Очень! Действуй, я потом все объясню.
Завинтив наконец крышку, он отошел.
Так, первое сделано, теперь второе. Где же милиционеры? В этом зале их не видно.
Он подождал, пока Марина закроет киоск. Когда девушка исчезла среди вокзальной сутолоки, он перебрался в другой зал. Милиционеры были там, стояли у выхода. В милиции придется подольше разыгрывать катастрофу со здоровьем, чтобы не слишком скоро перейти к ответам на вопросы и дать Борису время. Ладно, это потом, а сейчас…
Он подошел к витрине, за которой блестели целлофаном разноцветные коробки с видеокассетами, уронил бутылку, покачнулся, нелепо взмахнул руками и обрушился на витрину всей массой тела. Со звоном посыпались тяжелые осколки, завизжала какая-то женщина. Кто-то бросился к месту происшествия, другие, более благоразумные, – в противоположном направлении. Бежали и милиционеры. Они приближались стремительно, но первыми подоспели не они, а неприметный юноша в замшевой куртке. Он приобнял падающего, словно хотел удержать… Сквозь одежду шприц вонзился под ребра человека в плаще, убийца отступил, смешался с толпой и пропал за дверью.
Черная пелена опустилась перед глазами человека в плаще. Спазмы дыхательной мускулатуры не давали вздохнуть. Сердце превратилось в огромный перегретый котел, готовый вот-вот взорваться.
Не вышло…
Такой была короткая горестная мысль человека в плаще, последняя мысль в его жизни.
Мельник попал в мельничные колеса.
Часть первая
«СТАЛЬНОЙ КРОТ»
1
«Ночь Демона» – так называлась операция.
Это претенциозное название придумал полковник Доналд Селби, над склонностью которого к театральным эффектам посмеивались в штабе британских ВВС. На сей раз маршал королевской авиации сэр Артур Трэверс Харрис пожал плечами, но возражать не стал: демон так демон, какая в конце концов разница. Ни сэр Артур, ни полковник Селби, ни кто-либо другой на Земле не знали тогда и не могли знать, что ночь с семнадцатого на восемнадцатое августа 1943 года станет подлинной Ночью Демона для гауптмана Эрнста Кроге, а впоследствии… Но до этого «впоследствии» оставалось еще много-много лет.
Целью операции «Ночь Демона» было разрушение ракетного полигона и лабораторий Вернера фон Брауна (штурмбаннфюрера фон Брауна, любил подчеркивать Селби) в Пенемюнде, на острове Узедом. Подготовка началась загодя, в обстановке строжайшей секретности. Пилоты английских бомбардировщиков не были поставлены в известность о том, зачем в течение пяти недель им приходилось после бомбардировок Берлина обязательно пролетать над Узедомом. Немцы привыкали к этим полетам, а мощная противовоздушная оборона острова имела приказ: огня не открывать, истребители не поднимать, чтобы не привлекать лишнего внимания к Пенемюнде и аэродромам прикрытия. Возможная демаскировка объектов, впрочем, для англичан значила не много: благодаря отличной работе разведки они владели исчерпывающими сведениями о Пенемюнде.
Накануне «Ночи Демона» сэр Артур пригласил ответственного за операцию полковника Селби и его офицеров в свой кабинет.
– Всем экипажам, – сказал он, – должна быть разъяснена чрезвычайная важность цели, на которую будет совершен налет, и безусловная необходимость ее мгновенного уничтожения. Если налет не удастся, он будет повторен – в этом случае, однако, не избежать больших потерь!
Возвратившись к себе, полковник Доналд Селби открыл сейф и разложил на столе ряд папок, большинство с диагональными красными полосами и грифами «Секретно» и «Совершенно секретно». Содержимое папок он помнил почти наизусть, но сегодня хотел заглянуть в них еще раз – там было все, что сообщала разведка о ракетном острове барона фон Брауна. Многое не требовалось для конкретной операции, но… Полковнику Селби предстояло лично вылететь на своем самолете, кружить над Узедомом и наводить экипажи на цель. Образ противника в его сознании должен быть свежим и четким.
В распоряжении Вернера фон Брауна в Пенемюнде находилось около двадцати тысяч человек – ученых, конструкторов, инженеров, рабочих. На самой северной оконечности острова за двойным ограждением располагались аэродром, лучшая в мире аэродинамическая лаборатория, стартовые площадки для управляемых ракет. Неподалеку от аэродрома была построена «Испытательная станция военно-воздушных сил верк Вест», а «Испытательная станция сухопутных сил верк Ост» помещалась в двух километрах юго-восточнее. С юга вдоль восточного побережья запретной зоны к ней примыкали «Станция серийных испытаний Зюд» и городок, где жили ученые и технический персонал. Южнее озера Кельпинзее в направлении поселков Карлсхаген и Трассенхейде были сооружены кислородный завод, испытательные стенды и несколько жилых бараков. На материке, в четырех километрах западнее Шпандоверхагена, возвели здание радиостанции направленного действия. Там же базировались истребители первого аэродрома прикрытия. Два других аэродрома расположились дальше от побережья, близ населенных пунктов Анклам и Грайфсвальд. Под Шпандоверхагеном (под – в буквальном смысле слова), кроме того, находился исследовательский центр доктора Эберхарда фон Шванебаха, занятый разработками совсем уж авантюрных проектов «фергельтунгсваффе» – «оружия возмездия». Проекты эти, о которых британская разведка имела смутное представление, тем не менее не слишком тревожили англичан. Они виделись своего рода мечтаниями нацистских ученых, далекими от осуществления. Да и поразить с воздуха подземный комплекс фон Шванебаха было задачей трудновыполнимой. Он уходил на восемьдесят метров в глубину, а железобетонная крыша семиметровой толщины надежно защищала его от воздушных ударов. Как считали специалисты, пробить такую конструкцию могла разве что бомба весом тонн в двенадцать, летящая со скоростью звука. Так или иначе, не этот комплекс, а ракеты фон Брауна – вот главная цель.
Главная и тяжелая, вздохнул Селби, убирая в сейф папки. Вся надежда на внезапность нападения. Потерь все равно не избежать, но можно хотя бы постараться свести их к минимуму…
2
Шпандоверхаген
Аэродром прикрытия люфтваффе
18 августа 1943 года
О часов 51 минута
Через девять минут фельдфебель Герман Рот сдавал дежурство. «Никаких происшествий» – записал он в журнале. Правда, по радио объявили о приближении с северо-запада бомбардировщиков противника, но особого внимания на это никто не обратил. В последнее время английские и американские самолеты часто пролетали к Берлину над Шпандоверхагеном и Пенемюнде и тем же маршрутом возвращались обратно.
Фельдфебель Рот вышел на крыльцо, закурил. В вышине гудели моторы британских «летающих крепостей». Как и в предыдущие ночи, тревога не объявлялась – уповали на прекрасную светомаскировку. Строгости были такими, что даже сигарету Рот осмелился зажечь лишь под козырьком крыльца, да и то прикрыв зажигалку ладонью.
В ноль часов пятьдесят семь минут над северной оконечностью острова Узедом вспыхнул ослепительный свет. В небе повисла «рождественская елка» – так пилоты называли осветительно-сигнальную многозвездную ракету. Посыпались бомбы из четырехмоторных бомбардировщиков, за ними контейнеры с фосфором и горючей смесью… Операция «Ночь Демона» началась.
Пятисоткилограммовые бомбы стирали с лица земли бетонированные цеха, ревело пламя пожаров. Полковник Селби носился над островом, отдавая приказы. Ошеломленные немцы опомнились не сразу – сначала открыли огонь зенитные батареи, и лишь потом взмыли в воздух ночные истребители.
В эту ночь английские летчики сбросили на цель полтора миллиона килограммов зажигательных и фугасных бомб. Из шестисот «летающих крепостей», участвовавших в налете, немецким зенитчикам и пилотам удалось сбить сорок семь. Потери люфтваффе составили шестнадцать самолетов в воздухе и сорок один на аэродромах. Таким образом, в срочном докладе, направленном начальнику штаба люфтваффе генерал-полковнику Йешоннеку, сообщалось о потере пятидесяти семи боевых самолетов.
(Йешоннек не успел получить этот доклад. В ту же ночь после телефонного разговора с Гитлером он застрелился.)
Но был и еще один, пятьдесят восьмой самолет, о котором упоминалось не в том докладе, а в других, совсем другой степени срочности и секретности, – особый самолет с особой судьбой.
Через восемь с половиной минут после падения первой бомбы в кабинет начальника службы безопасности комплекса Шпандоверхаген оберштурмбан-нфюрера Хольца, обычно работавшего допоздна, вошел гауптман Эрнст Кроге. В иных обстоятельствах ему полагалось обратиться не к Хольцу, а непосредственно к своему командиру… Ну так то в иных обстоятельствах, не касавшихся Не-200. Этот «хейнкель» был экспериментальной реактивной машиной (хотя его прототип, Не-78, испытали еще в 1939 году), им занималась группа фон Шванебаха, а значит, оберштурмбаннфюрер Хольц.
– Оберштурмбаннфюрер, я прошу разрешения поднять Не-200 в воздух, – сказал летчик с порога.
Хольц покосился на гауптмана с сомнением. Зная Кроге, он ждал его, ждал этой просьбы… Но он колебался, он еще не решил, согласится или откажет.
– Это совсем новый самолет, – растягивая гласные, произнес Хольц. – Испытания не завершены…
– Я испытывал его, – твердо ответил Кроге с упором на «я». – И я убедился в его превосходных тактико-технических качествах. Сейчас как никогда нам необходим в воздухе истребитель с такими характеристиками.
Гауптман Кроге немного кривил душой. Не-200 оказался тяжелым в управлении, иногда вел себя не слишком предсказуемо… Но скорость и огневая мощь искупали все недостатки – сегодня, когда придется вступить в бой с английской армадой.
– Не мне напоминать вам, – продолжил Хольц на прежней ноте, – как важно не потерять опытный образец реактивной машины.
– Отразить атаку не менее важно, – сказал Кроге. – И ни один другой самолет тут не сделает столько, сколько Не-200. А что до возвращения на аэродром… Вы можете быть совершенно спокойны. Я вернусь.
Это простое и невозмутимое «я вернусь» убедило Хольца лучше любых обоснованных доводов. Он знал Кроге… Да, он знал его. Но, давая разрешение на вылет, он не знал, ЧТО ждет гауптмана во враждебных небесах над ракетным островом.
3
Перегрузка вдавила Эрнста Кроге в кресло. Ускорение было таким стремительным, что у пилота потемнело в глазах. Кроге быстро набирал высоту – он хотел подняться много выше британских бомбардировщиков и обрушиться на них сверху, подобно коршуну. Отработанную до мелочей тактику ведения воздушного боя на обычных самолетах он отбросил: превосходство Не-200 в скорости было настолько велико, что диктовало совершенно новые условия, открывало возможность для новых, небывалых маневров.
Облитый серебряным лунным светом, Не-200 по рискованной траектории взбирался к звездам. Далеко внизу пылали пожары охваченного пламенем Пенемюнде; Кроге быстро оставил этот зловещий свет позади и развернулся, продолжая набор высоты. Разворот, простой маневр, выполнявшийся гауптманом десятки раз на испытаниях, почему-то вышел неуклюжим: машину трясло, она плохо слушалась рулей. Кроге бросил взгляд на шкалу альтиметра: не слишком ли высоко он забрался, не допускает ли из-за этого лишний расход горючего? Да, пожалуй, надо несколько снизиться и выбрать первую цель для молниеносной атаки.
Но Кроге не осуществил своего решения… Он увидел небесные огни.
Впереди и выше, прямо под звездами, яростно сверкал ослепительный алмазный треугольник. Свет был таким сильным, что затмевал большую круглую луну. Из кабины быстро несущегося самолета в лишенном ориентиров пространстве гауптману казалось, что огни неподвижны. Если они и двигались, то медленно: расстояние между Не-200 и сверкающим треугольником сокращалось пропорционально скорости самолета Кроге. Вскоре пилот уже мог разглядеть то, что находилось между слепящими источниками света (какими-то сверхмощными прожекторами?) и вокруг них.
К центру треугольника сходились ажурные решетчатые конструкции, причудливо изогнутые и сломанные под немыслимыми углами вопреки всем законам аэродинамики. Они смыкались на огромном, вытянутом по вертикали овальном коконе, абсолютно черном, чернее ночного неба, усыпанном рубиновыми и голубыми точками – звездами. Крохотные огоньки эти образовали прямые ряды и витые цепочки, словно символы незнакомого алфавита. Так было внутри – а снаружи огненный треугольник окружали десятки гигантских суставчатых лап с металлическим синеватым отливом, хищно протянувшихся в пустоту. Небесный паук в ожидании жертвы, странный, чужой и смертельно опасный – вот как это выглядело. И самолет Кроге летел прямо к нему…
Чудовищно, подумал Кроге в полной растерянности. Эта штука просто источает злобу. Но что она такое – секретное оружие англичан? Их летающий командный пункт, база для корректировки бомбометания, воздушная радарная платформа? И что делать – атаковать? А если это не вражеский летательный аппарат, а свой, созданный в лабораториях Пенемюнде или Шпандоверхагена? Никто ведь не обязан осведомлять Эрнста Кроге обо всем, что там разрабатывается и производится.
Гауптман включил радиопередатчик:
– SXZ вызывает Центр-1, прием. Центр-1, ответьте SXZ .
Эфир молчал – не было даже характерных шумов и потрескиваний, точно Не-200 летел среди радиоэкранов.
Пока Эрнст Кроге произносил две фразы, дистанция между Не-200 и загадочным объектом стала угрожающе малой. Доли секунды оставались у пилота, чтобы решить, и он решил: возвращаться с докладом. Это, может быть, поважнее нескольких сбитых бомбардировщиков, да и они никуда не денутся. Возможно, радиоаппаратура не испорчена, глушится каким-то излучением странного паука, тогда Кроге достаточно будет вернуться в зону радиосвязи, получить инструкции и ринуться в бой. Если испорчена, тогда гауптман совершит посадку и снова взлетит.
Кроге потянул штурвал, но на сей раз Не-200 слушался еще хуже, чем при развороте, будто невидимая и неодолимая сила притягивала его к небесному алмазному треугольнику. На мгновение гауптману показалось, что он успевает, уходит от столкновения… Но он не успел – или не сумел. Всей массой, помноженной на скорость, реактивный истребитель врезался в основание суставчатой лапы правее и выше верхнего огня. В грохоте взрыва сознание Кроге не померкло, а прекратило существование, вне времени, милосердно – его словно сразу и навсегда отключили, как лампу от электрической сети.
Падение исполинского, пламенеющего небесного паука видели из Пенемюнде и Шпандоверхагена; он пронесся по касательной и рухнул на пустоши, километрах в пяти от аэродрома, откуда отправился в свой последний полет в Ночь Демона гауптман Эрнст Кроге. Но этой ночью немцам было совершенно не до него, вдобавок его приняли поначалу за сбитый или потерпевший аварию новый английский самолет.
Англичане же вообще не заметили паука: он упал вдали от их оперативного поля. Пометку в записной книжке сделал только доктор фон Шванебах.
Когда взошло солнце, фосфор еще горел, испуская едкий дым и фонтаны искр. Из Вольгаста и Штеттина прибыли саперы, они пытались хоть что-то спасти, но разрушения и потери были трагическими. В Пенемюнде и Шпандоверхагене погибло около восьмисот человек, среди них начальник полигона Хоффер, специалист по двигателям доктор Тиль, старший инженер Вальтер, генерал-майор фон Шамье-Гличинский.
Оберштурмбаннфюреру Хольцу пришлось включить в список потерь и Эрнста Кроге;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38