— резко спросил Бхейд.— Воры были абсолютно уверены, что эти смутьяны на самом деле никакие не священники. Они носят красные рясы и читают проповеди о социальной справедливости, о жадных аристократах и коррумпированном духовенстве. К сожалению, они во многом правы — особенно что касается Перкуэйна. Крестьяне живут плохо, а священники Коричневой Рясы поддерживают знать в угнетении бедняков.— Не существует ордена Красной Рясы, — усмехнулся Бхейд.— Существует, брат Бхейд, — не согласилась Двейя. — Церковники Неквера носят алые рясы. Мой братец всегда был падок на яркие цвета.— Ты хочешь сказать, что перкуэйнские крестьяне обращены в веру, которая поклоняется демону Дэве?— Вероятно, нет, — ответила она, пожимая плечами. — Пока, во всяком случае. Возможно, это конечная цель, но на сегодняшний день служители Красной Рясы, похоже, сосредоточились на социальных изменениях. В общественной системе, которая основана на аристократии, очень много несправедливости — вероятно потому, что аристократы считают плебеев людьми низшего сорта. В прошлом совершалось множество революций, и они никогда не приносили результата, в основном потому, что лидеры этих революций стремились только к тому, чтобы завоевать то же положение и привилегии, которыми пользовалась отвергаемая ими знать. Единственное, что действительно изменялось в результате революции, это терминология.Альтал задумался.— Бхейд, а кто главный в ордене Коричневой Рясы? — спросил он.— Экзарх Алейкон, — ответил ему Бхейд. — Главный храм Коричневой Рясы раньше находился в Дейке, в Экуэро, но после падения Деиканской Империи они обосновались в Магу. У них довольно величественный храм.— Спасибо, — сказала Двейя, слегка улыбнувшись.— Что-то я тебя не совсем понимаю, — озадаченно признался Бхейд.— Это же мой храм, Бхейд. Коричневые Рясы присвоили его себе несколько тысяч лет назад.— Никогда об этом не слышал, — сознался Бхейд.— Служители Коричневой Рясы не любят в этом сознаваться. Их почему-то раздражает идея о том, что Богом может быть женщина.— Крестьянам действительно живется так трудно? — спросил Халор. — Всегда найдутся недовольные, которые только и знают, что ворчать, но их недовольство вызвано, как правило, либо жадностью, либо завистью.— Вот окно, сержант, — сказала ему Двейя. — Подойдите и посмотрите сами.— Пожалуй, я так и сделаю, — ответил Халор. — Мне нужно знать, с чем же мы столкнулись на деле.Вид, открывавшийся из южного окна, затуманился и постепенно стал светлеть, превращаясь в заснеженные поля, возвышавшиеся над серым, неласковым морем.— Южный Перкуэйн, — определила Двейя, — неподалеку от морского порта Эньи.— Почему там все еще светло, когда у нас уже темно? — с любопытством спросил Гер.— Мы находимся ближе к северу, — ответила Двейя.— Ну и что? — спросил мальчик.— Альтал может объяснить, — сказала она с легкой улыбкой.— Ты не права, Эм, — возразил Альтал. — Я могу рассказать ему, что происходит каждый год, но почему это происходит, я пока не знаю.— Я же давным-давно объясняла это тебе, милый.— Знаю. Но я все равно не понимаю.— Ты же говорил мне, что понял.Он пожал плечами.— Я соврал. Это легче, чем слушать, как ты объясняешь по третьему разу.— Мне стыдно за тебя, — с упреком проговорила она.— По-моему, у них сейчас уже наступает вечер, — заметил сержант Халор, взглянув на западный горизонт. — Что эти крестьяне делают там, на полях, зимой?— Ничего особенного, — ответила Двейя. — Знатный владелец этих полей любит, чтобы его крестьяне были при деле, вот и все.Крестьяне были одеты в какое-то ветхое тряпье из мешковины, подвязанное бечевкой, кроме того, они были худые и грязные. Они устало тыкали мерзлую землю грубыми мотыгами под неусыпным взглядом верхового надсмотрщика с мрачным лицом и кнутом в руке.Затем к надсмотрщику подъехал богато разодетый господин.— Это настолько они продвинулись за сегодняшний день? — спросил он.— Земля замерзла, милорд, — объяснил надсмотрщик. — Вы же знаете, это пустая трата времени.— Их время принадлежит мне, — заявил господин. — Если я прикажу им копать, они будут копать. Им не обязательно знать зачем.— Я понимаю, милорд, — ответил надсмотрщик, — но мне бы это знать не помешало.— Повсюду снуют агитаторы, Алкос, — сказал господин. — Мы будем так загружать своих крестьян работой, чтобы у них не оставалось времени на слушание речей.— А-а, — протянул надсмотрщик. — По-моему, это разумно. Только неплохо бы, если бы вы их получше кормили. Дюжина из них свалилась у меня сегодня.— Чепуха, — фыркнул знатный господин. — Они притворяются. У тебя для этого есть кнут, Алкос. Пусть работают до темноты. Потом отпусти их поесть. И скажи, чтобы завтра с рассветом снова принялись за работу.— Милорд, — возразил надсмотрщик, — им нечего есть. Большинство из них питаются травой.— То же самое делают коровы, Алкос. Не спускай с них глаз. Мне пора возвращаться в свой особняк. Время к ужину, и я совершенно изголодался.— Это ты все выдумала, Эм? — молча упрекнул ее Альтал.— Нет, милый, — печально ответила она. — Мне ничего не пришлось выдумывать. Это действительно происходит, и положение становится все хуже.
Вид за окном снова затуманился, и Альтал вместе с остальными неожиданно увидели роскошно обставленную комнату, где на мягком диванчике возлежал какой-то знатный человек с мешками под глазами, рассеянно поигрывая ножичком с позолоченной рукояткой.Раздался стук в дверь, и вошел дюжий солдат.— Он сказал “нет”, милорд, — сообщил он.— Что значит “нет”? — воскликнул господин.— Он очень упрям, милорд, и, кажется, весьма привязан к своей дочери.— Тогда убей его! Я хочу, чтобы эта девчонка была у меня в комнате к вечеру!— Верховный судья говорит, что мы не можем больше убивать крестьян, милорд, — сказал солдат. — Эти смутьяны хватаются за каждое случайное убийство и используют это, чтобы возмущать остальных крестьян.— Никогда не слышал ничего смешнее!— Я знаю, но если я убью этого старого упрямого дурака, Верховный судья арестует вас еще до завтрашнего утра. — Вдруг солдат прищурил глаза. — Но есть иной путь, милорд, — сказал он. — Отец девчонки — калека. В прошлом году он во время пахоты свалился с лошади и сломал ногу. Он не может работать, и у него еще восемь детей, кроме этой красивой дочки.— Ну и что?— Почему бы просто не сказать ему, что если он не отдаст вам свою дочь, вы выгоните его из этого убогого шалаша, где он живет? Сейчас зима, и вся его семья погибнет с голоду — или замерзнет насмерть — без крова и пищи. Думаю, он изменит решение.— Блестяще! — ухмыльнулся благородный господин. — Вперед, сержант. Скажи ему, чтоб укладывал вещи. Если его дочь не появится здесь до наступления темноты, завтра на рассвете он должен убраться.— Ты можешь найти дверь к этому месту, Элиар? — сурово спросил сержант Халор.— Сию минуту, сержант, — с металлом в голосе ответил Элиар. — Я прихвачу с собой меч?— Да, пожалуй.— Не сейчас, джентльмены, — сказала им Двейя. — Мы еще не закончили.
Окно снова поплыло, и Альтал вместе с остальными увидели еще один дом. За столом, заваленным бумагами, сидел тощий неулыбчивый господин и о чем-то совещался с одетым в коричневую рясу священником.— Я десять раз просмотрел эти бумаги, брат Савел, — заявил господин, — и не нашел способа, чтобы обойти эту проблему. Традиция словно вырублена из камня. Мне нужен этот колодец, но он принадлежал жителям этой деревни на протяжении тысячи лет. Я владею сотнями акров земли, которую я мог бы засеять, если бы у меня был доступ к этой воде.— Успокойтесь, барон, — ответил священник. — Если вы не можете найти документ, соответствующий вашим целям, нам всего лишь нужно составить таковой.— Будет ли он иметь вес в суде?— Конечно, будет, милорд. Председателем суда будет мой скопас, а он мне многим обязан. Когда я представлю ему мое “новое потрясающее открытие”, он сразу же вынесет решение. Деревня вместе с колодцем перейдет в ваше владение, и власти выселят всех жителей. После этого вы можете разрушить их дома или, если желаете, использовать их в качестве скотных сараев.— Мы действительно можем провернуть это дельце, брат Савел? — с сомнением спросил барон.Священник пожал плечами.— А кто нам мешает, милорд? — спросил он. — Страной правит аристократия, а Церковь правит судами. Между нами говоря, мы можем делать все, что нам заблагорассудится.
— Ну что, сержант? — спросила Двейя у помрачневшего солдата. — Вы получили ответ на свой вопрос?— Вполне, мэм, — ответил Халор, — но возникает другой вопрос. Зачем нам в это вмешиваться? Судя по тому, что я только что видел, можно сказать, что бунт давно назрел и даже опоздал. Почему бы нам просто не закрыть на замок границу с Перкуэйном и дать крестьянам возможность взять верх над знатью и духовенством?— Потому что восстанием командуют не те люди.— Значит, мы собираемся войти в страну и просто перехватить этот бунт у них из-под носа? — предположил Гер.— Примерно так.— Если мы собираемся украсть у них эту революцию, может, было бы нелишне разузнать, кто ее предводитель? — предложил Халор. — Теперь, когда Пехаль и Гелта уничтожены, главным стал кто-то другой, а знать врага в лицо чрезвычайно важно.— Здравая мысль, сержант, — согласилась Двейя. — Давайте-ка поразведаем.
Альтал немного отступил назад и послал пробный мысленный импульс Бхейду. Сознание молодого священника представляло собой хаос противоречивых чувств. Ощущения печали и вины, конечно, остались, но в глубине уже закипал гнев. Очевидная несправедливость перкуэйнского общества уже начинала пробиваться сквозь отвращение Бхейда к самому себе.— Это только начало, милый, — прошептал голос Двейи. — Только не торопи его пока. Мне кажется, он сам начинает приходить в себя.— Ты кое-что преувеличила, не так ли, Эм? — предположил Альтал.— Немного, — призналась она. — Мысли большинства людей, которых мы наблюдали, не настолько очевидны, как мы видели и слышали, так что, скорее всего, они не высказывают их так откровенно и вслух.— Ты опять мошенничаешь, Эм.— Знаю, — созналась она, — но если все это поможет Бхейду прийти в себя, то оно допустимо.— Насколько я заметил, ты весьма гибко понимаешь мораль.— Потрясающее предположение. Не спускай с Бхейда глаз, милый. Скоро ему предстоит увидеть и услышать такое, что может вернуть его обратно на землю.Туман за южным окном рассеялся, и изображение снова стало четким. Альтал и все остальные оказались перед развалинами давно заброшенного дома на горе, возвышающейся над морем, которое виднелось далеко на юге. Внутри развалин была расставлена палатка и разложен хорошо замаскированный костер. У огня стоял Арган, бывший священник с желтыми волосами, и в раздражении пинал ногой груду полуразрушенных кирпичей.— Так ты себе сапоги только испортишь, — раздался из темноты хриплый голос.— Где тебя черти носили? — спросил Арган, когда на свет костра вышел седой Коман.— Осматривал окрестности, — ответил Коман. — Ты же сам меня попросил.— И что, нашел что-нибудь?— Через границу пока никто не переходил, если ты об этом беспокоишься. Не думаю, что они вполне понимают то что ты делаешь, Арган. Я не смог найти Альтала, но ничего удивительного: он, наверняка, прячется в том замке на краю мира, а я туда добраться не могу. Есть какие-нибудь новости от Генда?— Нет. Он в Нагараше пытается успокоить Хозяина.Едва заметная улыбка скользнула по суровому лицу Комана.— А ты хитер, Арган, этого у тебя не отнимешь. Это же ты вытащил Яхага из Нагараша и дал его убить, а обвинили во всем этом Генда.— А все потому, что он приписал эту идею себе, старина, — ответил Арган с презрительной усмешкой. — Генд жаден до хозяйского одобрения.— Ты тоже заметил, — сухо проговорил Коман.— Впрочем, этот план должен был сработать, — заявил Арган. — Принести в жертву Яхага было прекрасным ответом на хитроумный замысел Альтала поймать Гелту в ловушку, но потом этот идиот Бхейд совсем потерял голову и зарезал Яхага раньше, чем кто-либо из нас успел его остановить.— Я пытался предупредить тебя о нем, Арган, но ты меня не слушал.— Я не думал, что он зайдет так далеко, — сказал Арган почти жалобно. — Это же было полным нарушением одного из основных правил. Меня самого лишили сана за гораздо меньший проступок.— Впрочем, не думаю, что я буду так уж горевать без Яхага, — добавил Коман. — У меня от одного его вида кровь застывала в жилах. Даже Генд его боялся. Только Хозяин чувствовал себя комфортно в присутствии Яхага. — Я знаю, — угрюмо ответил Арган, — но если бы я мог заручиться его поддержкой, я сумел бы отодвинуть Гена в сторону и занять его место. Все шло так хорошо, пока этот маньяк в черной рясе не взял меч и не убил того, кто был моим ключом на пути к власти.Коман пожал плечами.— Если ты так считаешь, пойди и убей его. Возможно, Хном мог бы проводить тебя в Дом Двейи.— Прекрати острить, Коман. Я ни за что не пойду туда, так же как и ты.— Я просто посоветовал, преподобный Арган, — с саркастической усмешкой сказал Коман. — Раз ты так решительно настроен убить этого, в черной рясе, мне казалось, тебе все равно, что тебя самого могут по пути уничтожить.— Месть — штука приятная, старина, — сказал ему Арган, — но чтобы ею насладиться, нужно быть живым. Придет время, и я разделаюсь с Бхейдом. А сейчас мне нужно побольше служителей Красной Рясы, чтобы подогревать то, что заваривается. Отправляйся в Нагараш и возьми с собой столько людей, сколько разрешит Хозяин. Я хочу быть в Магу еще до весны. Если мы будем медлить, то прежде чем мы доберемся до Магу, Альтал, скорее всего, будет ждать нас там со своей армией.— Да будет так, как ты повелел, достопочтенный предводитель, — ответил Коман с притворным поклоном.
— А кто такой был этот Яхаг, мэм? — спросил сержант Халор. — Я знал, что его побаивалась Гелта, но не думал, что и Генд тоже.— Это было создание, лишенное каких-либо чувств, — с легкой дрожью ответила Двейя. — Он не испытывал ни любви, ни ненависти, ни страха, ни честолюбия — ничего. Он был совершенно пуст.— Человек изо льда? — предположил Гер.— Похоже на то, Гер, — согласилась она. — Если бы он остался жив, вполне возможно, что замысел Аргана убрать с дороги Генда мог бы осуществиться.— Злые люди не ладят друг с другом так, как ладим обычно мы? — заметил мальчик. — Мы стараемся помогать друг другу, а они, видимо, только и делают, что пытаются воткнуть другому нож в спину.— Дэва считает, что так лучше, Гер, — ответила Двейя. — С точки зрения моего брата, Яхаг был идеальным человеком.— Яхаг так не считал, — заметил Альтал. — Единственное, чего он хотел, — это умереть.— Для этого и создан Нагараш, любовь моя, — сказала Двейя.— Рано или поздно нам придется что-нибудь сделать с этим Нагарашем, — мрачно произнес сержант Халор.— Что вы задумали, сержант? — спросила его Двейя.— Не знаю. Думаю, мы могли бы проникнуть туда и поджечь его. Полагаю, вам следует знать, мэм, что я не слишком горю желанием участвовать в этой войне. Если ничего не изменится, мы можем оказаться в проигрыше. Кто бы ни подстрекал к этому восстанию, оно давно опоздало.— Я думаю сейчас над этим, сержант, — сказал ему Альтал. — Мне кажется, перво-наперво мы должны получить доступ к экзарху Коричневой Рясы, — Бхейд, ты говорил, его зовут Алейкон?Бхейд утвердительно кивнул.— Мой экзарх мог бы назвать его и другими именами, но нам лучше не упоминать их в присутствии дам.— Если Алейкон одобряет все то, что мы недавно видели, твой экзарх, возможно, недооценивает ситуацию, брат Бхейд, — добавил Халор. — И что ты собираешься делать дальше, Альтал?Альтал пожал плечами.— Священники Коричневой Рясы жадные, а я умею обманывать жадин. Первое, что мне нужно сделать, — безраздельно привлечь к себе внимание экзарха Алейкона. Предположим, некий сказочно богатый господин откуда-нибудь из Неквера или Медайо приезжает в Магу, чтобы совершить паломничество к каким-нибудь там святым местам. Будет ли ему затруднительно получить аудиенцию у экзарха Коричневой Рясы, а, брат Бхейд?— Сомневаюсь, особенно если его паломничество совершается во искупление прошлых грехов. Слово “искупление” звенит, как золотая монета, в ушах высокопоставленых церковников Коричневой Рясы.— Я тоже думаю, что это должно привлечь их внимание, — сказал Альтал. — Я надену какие-нибудь дорогие одежды, буду смотреть на всех свысока и куплю — или сниму — роскошный дом. Потом мой личный капеллан заглянет в храм и договорится о моей встрече с экзархом Алейконом.— Насколько я понимаю, это мне предстоит быть твоим капелланом? — догадался Бхейд.— Великолепная идея, Бхейд! — сказал Альтал. — И как это тебе в голову приходят такие светлые мысли?— Это дар, — сухо ответил Бхейд.— А что ты собираешься говорить по поводу того, откуда ты родом, мистер Альтал? — спросил Гер.Альтал пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Вид за окном снова затуманился, и Альтал вместе с остальными неожиданно увидели роскошно обставленную комнату, где на мягком диванчике возлежал какой-то знатный человек с мешками под глазами, рассеянно поигрывая ножичком с позолоченной рукояткой.Раздался стук в дверь, и вошел дюжий солдат.— Он сказал “нет”, милорд, — сообщил он.— Что значит “нет”? — воскликнул господин.— Он очень упрям, милорд, и, кажется, весьма привязан к своей дочери.— Тогда убей его! Я хочу, чтобы эта девчонка была у меня в комнате к вечеру!— Верховный судья говорит, что мы не можем больше убивать крестьян, милорд, — сказал солдат. — Эти смутьяны хватаются за каждое случайное убийство и используют это, чтобы возмущать остальных крестьян.— Никогда не слышал ничего смешнее!— Я знаю, но если я убью этого старого упрямого дурака, Верховный судья арестует вас еще до завтрашнего утра. — Вдруг солдат прищурил глаза. — Но есть иной путь, милорд, — сказал он. — Отец девчонки — калека. В прошлом году он во время пахоты свалился с лошади и сломал ногу. Он не может работать, и у него еще восемь детей, кроме этой красивой дочки.— Ну и что?— Почему бы просто не сказать ему, что если он не отдаст вам свою дочь, вы выгоните его из этого убогого шалаша, где он живет? Сейчас зима, и вся его семья погибнет с голоду — или замерзнет насмерть — без крова и пищи. Думаю, он изменит решение.— Блестяще! — ухмыльнулся благородный господин. — Вперед, сержант. Скажи ему, чтоб укладывал вещи. Если его дочь не появится здесь до наступления темноты, завтра на рассвете он должен убраться.— Ты можешь найти дверь к этому месту, Элиар? — сурово спросил сержант Халор.— Сию минуту, сержант, — с металлом в голосе ответил Элиар. — Я прихвачу с собой меч?— Да, пожалуй.— Не сейчас, джентльмены, — сказала им Двейя. — Мы еще не закончили.
Окно снова поплыло, и Альтал вместе с остальными увидели еще один дом. За столом, заваленным бумагами, сидел тощий неулыбчивый господин и о чем-то совещался с одетым в коричневую рясу священником.— Я десять раз просмотрел эти бумаги, брат Савел, — заявил господин, — и не нашел способа, чтобы обойти эту проблему. Традиция словно вырублена из камня. Мне нужен этот колодец, но он принадлежал жителям этой деревни на протяжении тысячи лет. Я владею сотнями акров земли, которую я мог бы засеять, если бы у меня был доступ к этой воде.— Успокойтесь, барон, — ответил священник. — Если вы не можете найти документ, соответствующий вашим целям, нам всего лишь нужно составить таковой.— Будет ли он иметь вес в суде?— Конечно, будет, милорд. Председателем суда будет мой скопас, а он мне многим обязан. Когда я представлю ему мое “новое потрясающее открытие”, он сразу же вынесет решение. Деревня вместе с колодцем перейдет в ваше владение, и власти выселят всех жителей. После этого вы можете разрушить их дома или, если желаете, использовать их в качестве скотных сараев.— Мы действительно можем провернуть это дельце, брат Савел? — с сомнением спросил барон.Священник пожал плечами.— А кто нам мешает, милорд? — спросил он. — Страной правит аристократия, а Церковь правит судами. Между нами говоря, мы можем делать все, что нам заблагорассудится.
— Ну что, сержант? — спросила Двейя у помрачневшего солдата. — Вы получили ответ на свой вопрос?— Вполне, мэм, — ответил Халор, — но возникает другой вопрос. Зачем нам в это вмешиваться? Судя по тому, что я только что видел, можно сказать, что бунт давно назрел и даже опоздал. Почему бы нам просто не закрыть на замок границу с Перкуэйном и дать крестьянам возможность взять верх над знатью и духовенством?— Потому что восстанием командуют не те люди.— Значит, мы собираемся войти в страну и просто перехватить этот бунт у них из-под носа? — предположил Гер.— Примерно так.— Если мы собираемся украсть у них эту революцию, может, было бы нелишне разузнать, кто ее предводитель? — предложил Халор. — Теперь, когда Пехаль и Гелта уничтожены, главным стал кто-то другой, а знать врага в лицо чрезвычайно важно.— Здравая мысль, сержант, — согласилась Двейя. — Давайте-ка поразведаем.
Альтал немного отступил назад и послал пробный мысленный импульс Бхейду. Сознание молодого священника представляло собой хаос противоречивых чувств. Ощущения печали и вины, конечно, остались, но в глубине уже закипал гнев. Очевидная несправедливость перкуэйнского общества уже начинала пробиваться сквозь отвращение Бхейда к самому себе.— Это только начало, милый, — прошептал голос Двейи. — Только не торопи его пока. Мне кажется, он сам начинает приходить в себя.— Ты кое-что преувеличила, не так ли, Эм? — предположил Альтал.— Немного, — призналась она. — Мысли большинства людей, которых мы наблюдали, не настолько очевидны, как мы видели и слышали, так что, скорее всего, они не высказывают их так откровенно и вслух.— Ты опять мошенничаешь, Эм.— Знаю, — созналась она, — но если все это поможет Бхейду прийти в себя, то оно допустимо.— Насколько я заметил, ты весьма гибко понимаешь мораль.— Потрясающее предположение. Не спускай с Бхейда глаз, милый. Скоро ему предстоит увидеть и услышать такое, что может вернуть его обратно на землю.Туман за южным окном рассеялся, и изображение снова стало четким. Альтал и все остальные оказались перед развалинами давно заброшенного дома на горе, возвышающейся над морем, которое виднелось далеко на юге. Внутри развалин была расставлена палатка и разложен хорошо замаскированный костер. У огня стоял Арган, бывший священник с желтыми волосами, и в раздражении пинал ногой груду полуразрушенных кирпичей.— Так ты себе сапоги только испортишь, — раздался из темноты хриплый голос.— Где тебя черти носили? — спросил Арган, когда на свет костра вышел седой Коман.— Осматривал окрестности, — ответил Коман. — Ты же сам меня попросил.— И что, нашел что-нибудь?— Через границу пока никто не переходил, если ты об этом беспокоишься. Не думаю, что они вполне понимают то что ты делаешь, Арган. Я не смог найти Альтала, но ничего удивительного: он, наверняка, прячется в том замке на краю мира, а я туда добраться не могу. Есть какие-нибудь новости от Генда?— Нет. Он в Нагараше пытается успокоить Хозяина.Едва заметная улыбка скользнула по суровому лицу Комана.— А ты хитер, Арган, этого у тебя не отнимешь. Это же ты вытащил Яхага из Нагараша и дал его убить, а обвинили во всем этом Генда.— А все потому, что он приписал эту идею себе, старина, — ответил Арган с презрительной усмешкой. — Генд жаден до хозяйского одобрения.— Ты тоже заметил, — сухо проговорил Коман.— Впрочем, этот план должен был сработать, — заявил Арган. — Принести в жертву Яхага было прекрасным ответом на хитроумный замысел Альтала поймать Гелту в ловушку, но потом этот идиот Бхейд совсем потерял голову и зарезал Яхага раньше, чем кто-либо из нас успел его остановить.— Я пытался предупредить тебя о нем, Арган, но ты меня не слушал.— Я не думал, что он зайдет так далеко, — сказал Арган почти жалобно. — Это же было полным нарушением одного из основных правил. Меня самого лишили сана за гораздо меньший проступок.— Впрочем, не думаю, что я буду так уж горевать без Яхага, — добавил Коман. — У меня от одного его вида кровь застывала в жилах. Даже Генд его боялся. Только Хозяин чувствовал себя комфортно в присутствии Яхага. — Я знаю, — угрюмо ответил Арган, — но если бы я мог заручиться его поддержкой, я сумел бы отодвинуть Гена в сторону и занять его место. Все шло так хорошо, пока этот маньяк в черной рясе не взял меч и не убил того, кто был моим ключом на пути к власти.Коман пожал плечами.— Если ты так считаешь, пойди и убей его. Возможно, Хном мог бы проводить тебя в Дом Двейи.— Прекрати острить, Коман. Я ни за что не пойду туда, так же как и ты.— Я просто посоветовал, преподобный Арган, — с саркастической усмешкой сказал Коман. — Раз ты так решительно настроен убить этого, в черной рясе, мне казалось, тебе все равно, что тебя самого могут по пути уничтожить.— Месть — штука приятная, старина, — сказал ему Арган, — но чтобы ею насладиться, нужно быть живым. Придет время, и я разделаюсь с Бхейдом. А сейчас мне нужно побольше служителей Красной Рясы, чтобы подогревать то, что заваривается. Отправляйся в Нагараш и возьми с собой столько людей, сколько разрешит Хозяин. Я хочу быть в Магу еще до весны. Если мы будем медлить, то прежде чем мы доберемся до Магу, Альтал, скорее всего, будет ждать нас там со своей армией.— Да будет так, как ты повелел, достопочтенный предводитель, — ответил Коман с притворным поклоном.
— А кто такой был этот Яхаг, мэм? — спросил сержант Халор. — Я знал, что его побаивалась Гелта, но не думал, что и Генд тоже.— Это было создание, лишенное каких-либо чувств, — с легкой дрожью ответила Двейя. — Он не испытывал ни любви, ни ненависти, ни страха, ни честолюбия — ничего. Он был совершенно пуст.— Человек изо льда? — предположил Гер.— Похоже на то, Гер, — согласилась она. — Если бы он остался жив, вполне возможно, что замысел Аргана убрать с дороги Генда мог бы осуществиться.— Злые люди не ладят друг с другом так, как ладим обычно мы? — заметил мальчик. — Мы стараемся помогать друг другу, а они, видимо, только и делают, что пытаются воткнуть другому нож в спину.— Дэва считает, что так лучше, Гер, — ответила Двейя. — С точки зрения моего брата, Яхаг был идеальным человеком.— Яхаг так не считал, — заметил Альтал. — Единственное, чего он хотел, — это умереть.— Для этого и создан Нагараш, любовь моя, — сказала Двейя.— Рано или поздно нам придется что-нибудь сделать с этим Нагарашем, — мрачно произнес сержант Халор.— Что вы задумали, сержант? — спросила его Двейя.— Не знаю. Думаю, мы могли бы проникнуть туда и поджечь его. Полагаю, вам следует знать, мэм, что я не слишком горю желанием участвовать в этой войне. Если ничего не изменится, мы можем оказаться в проигрыше. Кто бы ни подстрекал к этому восстанию, оно давно опоздало.— Я думаю сейчас над этим, сержант, — сказал ему Альтал. — Мне кажется, перво-наперво мы должны получить доступ к экзарху Коричневой Рясы, — Бхейд, ты говорил, его зовут Алейкон?Бхейд утвердительно кивнул.— Мой экзарх мог бы назвать его и другими именами, но нам лучше не упоминать их в присутствии дам.— Если Алейкон одобряет все то, что мы недавно видели, твой экзарх, возможно, недооценивает ситуацию, брат Бхейд, — добавил Халор. — И что ты собираешься делать дальше, Альтал?Альтал пожал плечами.— Священники Коричневой Рясы жадные, а я умею обманывать жадин. Первое, что мне нужно сделать, — безраздельно привлечь к себе внимание экзарха Алейкона. Предположим, некий сказочно богатый господин откуда-нибудь из Неквера или Медайо приезжает в Магу, чтобы совершить паломничество к каким-нибудь там святым местам. Будет ли ему затруднительно получить аудиенцию у экзарха Коричневой Рясы, а, брат Бхейд?— Сомневаюсь, особенно если его паломничество совершается во искупление прошлых грехов. Слово “искупление” звенит, как золотая монета, в ушах высокопоставленых церковников Коричневой Рясы.— Я тоже думаю, что это должно привлечь их внимание, — сказал Альтал. — Я надену какие-нибудь дорогие одежды, буду смотреть на всех свысока и куплю — или сниму — роскошный дом. Потом мой личный капеллан заглянет в храм и договорится о моей встрече с экзархом Алейконом.— Насколько я понимаю, это мне предстоит быть твоим капелланом? — догадался Бхейд.— Великолепная идея, Бхейд! — сказал Альтал. — И как это тебе в голову приходят такие светлые мысли?— Это дар, — сухо ответил Бхейд.— А что ты собираешься говорить по поводу того, откуда ты родом, мистер Альтал? — спросил Гер.Альтал пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87