Там она прошла прямо в
отведенную ей комнату и рухнула на кровать. Она не слышала, как вошла
служанка, которая села рядом с ней и сильными руками принялась массировать
все тело. Через несколько минут Эвелин почувствовала такое облегчение, что
даже всхлипнула от охватившего ее невероятно приятно расслабления.
Проворные гибкие пальцы медленно, но верно возвращали бодрость каждой
мышце Эвелин. Скоро ее самочувствие улучшилось настолько, что безразличная
усталость уступила место голоду.
Женщина принесла уставленный мисками поднос. Эвелин с аппетитом съела
жареного цыпленка с вареным рисом и несколько груш. Потом она повалилась
на кровать и мгновенно забылась в крепком беспробудном сне.

Дни потекли один за другим так быстро, что у Эвелин не было времени
обдумать положение, в котором она оказалась.
Она просыпалась не раньше полудня. После завтрака ее отводили на
базар, в тот самый сарай, где не было отбоя от клиентов. К вечеру она
возвращалась, изнуренная, с онемевшими органами. Верная своему делу
служанка уже была готова, чтобы умыть Эвелин, сделать бодрящий массаж и
хорошенько накормить.
Нельзя сказать, что Нурахмад-хан относился к ней плохо. Он следил за
тем, чтобы к столу Эвелин подавалось все самое свежее и регулярно выделял
ей немного денег. Потом он стал разрешать ей ходить на ближайший рынок.
Правда, туда Эвелин должна была идти не одна, а в сопровождении все той же
служанки, и обязательно с закрытым лицом.
Оказавшись впервые на рынке без мужчин, Эвелин бесцельно бродила по
рядам, не обращая внимания на крики торговцев и не зная, на что потратить
появившиеся у нее деньги. Неожиданно позади себя она услышала странный
хриплый голос, повторявший по-английски:
- Какая красота... Красота... Красота...
Эвелин оглянулась и сквозь чадру стала искать того, кто произносил
эти слова. Вокруг были лишь смуглые лица туземцев. Приглядевшись
внимательнее, она поняла, кто говорил. Это был большой зеленый попугай с
ярко-красным воротником на шее, который, сидя в клетке, болтал сам с
собой. Эвелин ощутила острую ностальгию по родному языку, ей захотелось
купить умную птицу. Она поторговалась, владелец, поколебавшись, сбавил
цену.
Эвелин вернулась домой с клеткой. Теперь у нее завелся собеседник.
Это составило ее единственную крупную покупку, все остальное были мелочи,
вроде серебряных шпилек для волос, флакона с душистым маслом, краски для
век. Для той жизни, которую она сейчас вела, почти ничего не
требовалось...
Для людей, приближавшихся к ней с жадным взором, она была всего лишь
инструментом, служившим для удовлетворения мужских потребностей. Было,
правда, одно исключение, когда к ней вошел молодой человек, по виду
казавшийся студентом. Оставшись наедине с Эвелин, он смутился и покраснел,
вид обнаженной женщины словно парализовал его. Он стоял как столб и широко
раскрытыми глазами смотрел на нее. Потом он заговорил, очень быстро,
хлынул настоящий поток красноречия, будто прорвалась невидимая плотина,
сдерживавшая слова. Присев к ней на диван, он принялся рассуждать о
благородном призвании человека, о его духовности. Он умолял ее изменить
образ жизни, как можно скорее встать на "правильный путь"... Глядя на
серьезные и печальные глаза юноши, Эвелин еле сдерживалась, чтобы не
рассмеяться. Но все же ее тронул этот студент, он был первым, кто отнесся
к ней по-душевному...

Однажды, в самый разгар базарного дня у нее в сарае появился человек
среднего роста, стройный и подтянутый. Было трудно распознать его
национальность, он заговорил с Эвелин на урду, но с каким-то странным
акцентом. Он долго и пристально вглядывался в ее лицо, потом подошел
поближе, положил руку на ее обнаженную грудь, склонил голову и поцеловал в
губы. Поцелуй был продолжительным и неожиданно нежным.
От удивления Эвелин отдернула голову. Здесь поцелуи не были приняты.
Человек посмотрел ей в глаза и вновь поцеловал. Она ничего не могла
сказать от охватившего ее изумления. Он тоже молчал, хотя Эвелин казалось,
что он вот-вот обратится у ней, причем по-английски.
Они так и не сказали друг другу ни слова - раздался крик
Нурахмад-хана, возвещавший, что отпущенные пять минут истекли. Незнакомец
поднялся и вышел.
Весь остаток дня Эвелин думала об этом человеке. Азиатам чужд
европейский обычай целовать женщин. С тех пор, как она покинула
Саргохабад, ее никто не целовал, она уже успела забыть о тех ощущениях,
которые вызывает нежный поцелуй... Когда незнакомец обнял ее и поцеловал,
у Эвелин проснулось необычное желание, оно по-новому разгоралось в ней,
соединяясь с приливом нежности... Она вновь и вновь вспоминала легкое
прикосновение губ и касания его ласкового языка. Это заставило ее сердце
биться сильнее... И когда на нее взобрался смуглый араб с тонким красивым
лицом, он был поражен взрывом бурной страсти лежавшей под ним женщины. Она
так подбрасывала его, что он, наверное, почувствовал себя маленькой
пробкой, болтающейся на океанских волнах...
На следующий день незнакомец пришел снова. Эвелин встретила его
улыбкой. Он не ответил на ее молчаливое приветствие, но опять долго
всматривался в нее издали. Затем он сел на диван, погладил шелковистые
волосы и приник к ее губам. Эвелин тотчас ответила на уже знакомую ласку и
зашептала по-английски, не задумываясь о том, поймет ли он ее слова:
- Еще... Пожалуйста, еще...
Незнакомец откинул голову и, глядя ей прямо в глаза, еле слышно
спросил:
- Значит, вы понимаете?
Он говорил по-английски без всякого акцента. Эвелин испугалась, он
жестом успокоил ее и, оглянувшись на занавеску, тихо проговорил:
- Не бойтесь. Я все знаю. Я давно ищу вас. Теперь все будет хорошо, я
все устрою. Завтра, когда вы будете на вашем рынке, подойдите к ювелиру в
зеленой чалме и спросите у него позолоченный браслет с бирюзой. Я узнаю
вас под бурнусом и заберу с собой. Вы согласны? Согласны?
Эвелин пристально посмотрела на него. Его кожа была выжжена солнцем,
волосы - черные, глаза - темнокарие. Она кивнула ему...
Она не чувствовала себя несчастной в своей новой жизни, но теперь
желание, которое беспрестанно жгло ее и неуемное стремление к
удовлетворению животной страсти отодвинулись на задний план ее внутреннего
мира.
Она пообещала все сделать так, как предлагал загадочный незнакомец.
Впрочем, она еще не была уверена, что сдержит свое обещание. Точно так же,
как не знала, будет ли ей лучше, если она последует за ним.
После того, как он удалился, она спокойно отдала себя вошедшему
мужчине...

Утром следующего дня Эвелин проснулась с обременительным ощущением,
вызванным необходимостью принять важное для себя решение.
Удивительно, но она освоилась с нынешней жизнью и перспектива крутых
изменений не очень-то ее радовала. Тем не менее она уже уверилась в том,
что пойдет к назначенному месту встречи. Если этого человека послала ей
судьба, то стоит ли противиться? Не лучше ли положиться на волю рока,
который дает каждому как хорошее, так и плохое?
На табуретке около окна лежало ее недельное жалование. Эвелин взяла
деньги, надела новый темновишневый бурнус и окликнула служанку, без
которой ей нельзя было выходить на улицу. Она подумала, что, может быть,
сюда уже не вернется... Подошла к стоявшей в углу клетке и молча
попрощалась с зеленым попугаем.
Ей и в голову не пришло взять с собой что-нибудь из тех вещей,
которые у нее накопились здесь. Она уходила из этого дома так же просто,
как из родительского особняка в Саргохабаде.
Они вошли в крытую часть рынка, где располагался ювелирный ряд.
Замелькали прилавки с кольцами и бусами, перстнями и браслетами.
Драгоценные камни, самоцветы, золото, серебро... Аметисты, рубины,
сапфиры, изумруды, жемчуг...
Эвелин разыскивала торговца в зеленой чалме и вскоре увидела его, у
него были, в основном, дешевые украшения. У прилавка стояла молодая пара,
муж только что купил своей жене кольцо из дутого золота.
Эвелин подошла и громко спросила:
- Мне нужен позолоченный браслет с бирюзой. У вас есть?
Торговец вздрогнул, но ответил хладнокровно:
- Да, конечно есть. Со знаменитой персидской бирюзой. Мы делаем их
сами, они совсем недорогие. Как раз сейчас мастер заканчивает несколько
штук. Вы сможете выбрать, если войдете внутрь...
И он приоткрыл дверь, приглашая Эвелин пройти за прилавок. Эвелин
была уверена, что ее спутница ничего не подозревает и разрешит ей зайти в
лавку. Однако, та последовала за ней. Как только Эвелин вошла, чьи-то
проворные руки стянули с нее бурнус и тут же напялили другой - черный и
изрядно поношенный. Затем эти же руки подтолкнули ее к другой двери.
Спутница не произнесла ни слова, Эвелин догадалась, что она участвует в
заговоре.
Переступив порог, Эвелин оказалась лицом к лицу с таинственным
незнакомцем. Кивком головы он показал ей, чтобы она шла за ним. До выхода
с рынка надо было пройти мимо лавок с тканями, последним в их веренице был
магазин, торговавший кашмирским сукном. Они миновали два ряда нищих,
выстроившихся по обеим сторонам входных ворот, и оказались на широкой
улице. По ней они прошагали не более полусотни метров и свернули в первый
переулок.
Мужчина ускорил шаги. Чтобы не отставать, Эвелин пришлось почти
бежать. Они вошли в незапертую дверь старого, полуразвалившегося дома и
попали во двор, оказавшийся проходным. Им предстояло пройти еще одну
кривую улицу, пока они не остановились у двухэтажного каменного дома. На
двери висел молоток, которым спутник Эвелин трижды стукнул. Открыла
женщина с закрытым чадрой лицом. Пропустив вошедших, она закрыла дверь на
чугунный крюк. Из маленькой прихожей шла наверх деревянная лестница.
Они поднялись и мужчина раскрыл перед Эвелин выкрашенную голубой
краской дверь.
- Ну, мисс Беллингэм, теперь вы можете снять с себя все это и надеть
нормальное платье. Здесь вы в полной безопасности. Будьте, как дома.
Эвелин опустилась в мягкое кресло. Она не знала, что ответить. Все
произошло слишком быстро, ей нужно было освоиться в новой обстановке.
- Почему вы не спрашиваете, где вы, и кто я такой? Неужели вам
неинтересно? И разве вам не хочется узнать, с какой стати я похитил вас?
Эвелин пожала плечами.
- Я право, не знаю... Теперь я ко многому отношусь безразлично... Я
столько повидала...
Мужчина, удивившись ее словам, поднял вверх брови.
- Знаете, мисс Беллингэм, я много слышал о вас. И я был готов к тому,
что наша встреча будет необычной. Но все же вы удивляете меня. Для девушки
вашего возраста подобное безразличие вряд ли нормально... Ну, хорошо, я
все-таки расскажу вам о себе...
Он помолчал, потер себе переносицу, потом продолжил:
- К сожалению, я не могу сказать свою фамилию. Вы можете называть
меня Брайаном. Я живу здесь давно и нахожусь на службе у британского
правительства. Мне поручили заняться вашим делом и, как видите, у меня
кое-что получается... А сейчас вам необходимо подписать одну бумагу. Это
ваше заявление о том, что вы были похищены из Саргохабада. Мы найдем
Абулшера Джалиса. Его будут судить и расстреляют. Когда его не станет, у
вас пропадут беспокойство и страх... На вашу долю выпали нелегкие
испытания, вы неплохо их выдержали... Еще раз заверяю вас, что вы в полной
безопасности. Ну как, мисс Беллингэм, надеюсь, вы не против моего плана?
Эвелин не отвечала. В ее ушах все еще звучали слова "его будут судить
и расстреляют". Расстреляют Абулшера... Она попыталась представить его
мертвым, ей это удалось... Мысль о том, что его зеленые глаза скоро
закроются навсегда, совсем не взволновала ее. Все, что связывало ее с ним
в прошлом, теперь не вызывало никаких эмоций... Она тихо проговорила:
- Я согласна...
- Вот и прекрасно!
Он поднялся.
- Оставайтесь здесь, никуда не выходите. Я скоро вернусь.
Когда Брайан возвратился, было уже темно. По его лицу было видно, что
он очень доволен. Едва очутившись в комнате, он быстро заговорил:
- Сегодня на редкость удачный день! Никогда не думал, что все
сложится так хорошо. Могу обещать, что очень скоро мы загоним нашего волка
в капкан... Оттуда у него уже не будет выхода... Мой человек сообщил, что
Абулшер здесь, в Джалалабаде. Мы будем следить за ним...
Он замолк и покачал головой.
- Но ведь вы же, наверное, голодны? Как же я мог забыть?
Он выбежал из комнаты, его шаги прогрохотали по ступенькам.
Эвелин слышала, как он говорит внизу с женщиной, перечисляя, что из
еды следует принести. Минут через десять он вернулся в сопровождении
служанки. Она принесла блюдо с ломтями холодной баранины, кувшин с красным
вином и большую вазу с фруктами.

Этой ночью было полнолуние. Из узкого окна были видны залитые
холодным серебристым светом плоские крыши домов и высокие минареты ближней
мечети. Было душно, как перед грозой. Стоявшая у окна Эвелин услышала шаги
Брайана и повернулась к нему. Его рука мягко обвила ее талию. Лунный свет
упал на его непроницаемое лицо и озарил загадочные глаза.
Она прошептала:
- Пожалуйста... Поцелуй меня...
Он взял ее руки в свои и припал тонкими губами к ее ждущему рту,
отыскивая в нем ее маленький язык...
Они долго стояли у окна, предаваясь сладостным поцелуям. Эвелин
целовала его все с нарастающей страстью...
Ей казалось, что чем крепче она будет целовать этого человека, тем
надежнее осуществится ее преображение, тем быстрее улетучится из памяти
все то, что пришлось ей пережить за последнее время...
Он поднял ее и понес к кровати, помог раздеться и быстро разделся
сам, начал ласково гладить ее руки и ноги, целовать грудь и живот. Выгнув
спину, Эвелин обеими руками сжала голову Брайана. Она заставляла его
целовать каждый дюйм ее тела, пылающего и ждущего... Она сдвигала его
голову вниз, его ладони легли на ее бедра и медленно развели ее стройные
ноги. Она ощутила, как его тело легко опустилось на нее...
Она вновь взяла его голову в руки и затрепетала от необузданной
радости, когда его упругий детородный орган и гибкий, счастье приносящий
язык вошли в нее одновременно - в уста и в лоно...
С глубоким вздохом удовлетворения, перешедшим в томительные стоны,
она отдалась акту любви...

8
На углу улицы, ведущей к почте, сидел нищий дервиш, с повязкой на
одном глазу, в изодранных лохмотьях и босой. Протягивая руки к прохожим,
он монотонно тянул:
- Бакшиш... Да смилостивится над вами Аллах... Подайте бедному
человеку... Да благословит вас великий Аллах, подайте... Бакшиш, сахиб...
Мимо него прошел высокий тхалец с зелеными глазами. Нищий проводил
его взглядом. Шагах в ста перед входом в кофейню тхалец остановился и,
быстро оглядевшись, зашел в нее.
Поведение нищего сразу изменилось. Он по-прежнему сидел на том же
месте, но теперь он склонил голову и нараспев повторял:
- Аллах-бисмиллах... Аллах-бисмиллах... Аллах-бисмиллах...
Через несколько минут в дверь той же кофейни вошел рыжеволосый юноша
в тхальской одежде...

Эвелин стояла у порога кофейного зала и нервно покусывала губы.
Брайан долго обдумывал свой план и несколько раз менял его детали. Он
настаивал на том, чтобы Эвелин принимала непосредственное участие в поимке
Абулшера. Он убеждал ее, что иначе все может сорваться. Эвелин
отказывалась, она не хотела быть приманкой в охоте на человека.
Кроме того, она просто боялась этой встречи. Она опасалась, что в
последнюю минуту может передумать. А вдруг ей придет в голову все
рассказать Абулшеру?
В конце концов Брайану удалось уговорить ее. И вот сейчас Эвелин
находилась в большом зале со множеством столиков, за которыми сидели одни
мужчины. Она оглядывала переполненный зал, но Абулшера не находила. Тогда
она медленно двинулась мимо столиков, дошла до середины зала и наконец
увидела его. Он сидел за угловым столиком, уставившись в одну точку,
рассеянно прихлебывая маленькими глотками из чашки.
Эвелин неслышно подошла к нему сзади и назвала его имя:
- Абулшер...
Он мгновенно обернулся.
- Ты?
- Да, я. И я хочу сразу спросить у тебя кое-что. Почему ты оставил
меня этим людям? Знаешь ли ты, кто они на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15