она нашептывала ей имена, передавая все, что в них хранилось; она заставила петь камни, звонко перекликавшиеся на ветру. Она дарила свою силу, вливавшуюся в землю, в воздух, одухотворявшую все, хоть и ненадолго, ибо вскоре всему суждено здесь было померкнуть. Снова расцвели цветы. На Кенненте набухли почки и проклюнулись цветы, Митиль выбросила вверх новые побеги, Кетик зазеленел, и воздух стал свеж и сладок. Роща приняла свой прежний облик. Она смотрела на нее с разрывающимся сердцем, потом повернулась и пошла прочь. Еще последний взгляд — ее народ всегда совершал ошибки — так эльфы поддавались сладким голосам, нашептывавшим, как было раньше и как должно тому быть. Но ей было пора идти.Она повернулась к Аргиаду, к теням, которые сдерживала Финела.— Исчезните, — промолвила она, обладая властью в этом месте; и голос ее был так тих, что ветер мог бы заглушить его, и так непререкаем, что раздавался и среди раскатов грома. Свет сиял вокруг нее — лунно-холодный, с отблесками солнца, он отражался в водах Аргиада, и искры сыпались от эльфийских доспехов и оружия.Далъет подходил, собрав своих союзников. Они шли от Дун Гола, потоками летя на лошадях, как ночной кошмар. Но было там и нечто худшее, чем Далъет, то был голос, который направлял их всех: именно его-то она и искала, чтобы собрать все его внимание к себе, пока он не прекратит звучать.Она вскочила на спину Финелы. Эльфийская кобылица вздрогнула и вскинула голову.И шепот долетел до нее, как он долетел до дроу, тихо наступавшего сквозь призрачные деревья. Он воспевал радость битвы и безумие, искушая славой и самопожертвованием — но это тоже был всего лишь соблазн, как соблазняла ее роща вернуться, затаиться в безопасности, заснуть в ожидании конца.Так они ошиблись однажды, обратившись к драконам в своих войнах, древних и незабвенных; но этот был древнее всех, и голос его обладал магией.Этого им так и не удалось приручить. Он сам развратил их. «Ступай за мной, — говорил он, — выводи людей, не бойся ничего. Не забывай о своей гордости. Бери то, что по праву твое. Я — власть сильнейшая из всех в моем роде; слушай меня. Слушай».— Ну уж не я, старый червяк, — ответила она. — Иди найди меня, если сможешь… если сможешь нарушить мои обеты.
И снова перед ними был черный всадник, возникший в тот самый день у Лоуберна — в тот день, который и не был похож на день, когда солнце было плотно укутано в тучу. Они собрали всех, кого смогли, и шли теперь на юг без остановок, ибо Брадхит наступал им на пятки; всадники Дава поджигали хутора, и со всех холмов поднимались столбы дыма.Но этот всадник не был человеком Дава, он вовсе не был человеком: Барк знал, кто он такой, и, несомненно, Ризи тоже знал. Что до Оуэна и Маддока — они остались лежать у Лоубернского брода, с ними пал Блин и немало других под дождем стрел Брадхита. Так что неудивительно, что этот всадник ехал с ними, сопровождал их, то сзади, то опережая.«Госпожа предвидела это», — думал Барк — эта мысль приходила ему не впервые; и от этого ему становилось еще страшнее, ибо она могла предвидеть и будущую судьбу Кер Велла — Донкад, предавая все мечу и пожарам, продвигался вверх по долине.Ризи не говорил ни слова. Губы его были плотно сжаты: он не проклинал противника, взгляд его не таил угрозы, он был лишь черен и зловещ. От безумия он перешел к черной ярости и ни разу не открыл рта, после того как рядом с ним был убит Оуэн.Но теперь всадник проехал рядом с ними — черная тень, темнее, чем знамена южан.— Ты! — вскричал Барк, не в силах более выносить его присутствия и не заботясь о том, что его сочтут сумасшедшим. — Сгинь! Мы больше никого не отдадим тебе!Он не мог различить лица, зато видел, как смотрят другие — осунувшиеся южане вытаскивали мечи, а потом в недоумении опускали их снова в ножны. Лишь Ризи с обнаженным клинком поскакал в сторону и резко остановился затем, ибо в тени деревьев у дороги стояли другие всадники в ожидании его. Лицо его побелело, и меч задрожал в руке.— Нет, — сказал Барк, — Ризи, вернись.— Это Маддок.— Кер Велл, — промолвил Барк. — Ризи, Кер Велл. Помни о нем.И южанин повернул свою лошадь — она прижала уши и раздула ноздри, глаза дико вылезли из орбит; она рвала узду и ржала, спотыкаясь от изнеможения. Отряд пустился в бегство, день мерк, и дождь обрушился на них, поливая им спины тяжелыми струями.И все же Смерть не отставала; и лошади, безумно рвавшиеся вперед, теперь передвигались со странной медлительностью. Их преследовали гончие — темные скачущие тени, а в холмах завывала Бан Ши. Смерть ехала совсем рядом, и кости просвечивали сквозь ее призрачную плоть; всадница повернула к ним свою закрытую капюшоном голову так, что оказалась почти к ним лицом.— Смерть, — закричал ей Барк, охрипший от отчаяния, — согласна ли ты на сделку?— Бывает, я заключаю их.— Тогда верни нам моего господина!— А узнаешь ли ты его? — ее лошадь ускорила шаг, но кони отряда почему-то не отставали. Мрак все сгущался, рождая ночь и ужас. — Тогда следуй за мной: железо не страшно для моих путей. Запомни это, сын Скаги.— Барк! — раздался у него из-за спины голос Ризи. — Барк… о боги…— Не оглядывайся, — промолвила темная всадница рядом с ним и мелькнула, затемняя свет и жизнь. — Кер Велл пуст: твоя госпожа раньше тебя ушла на поиски господина… Ты будешь сражаться? Я дам тебе кровь и отмщение!Барк следовал за ней: он не выпускал тень из виду и слышал лай гончих за собой, и свет мелькал меж мертвых деревьев и запустения под красной отравленной луной. Ни одной звезды не было в этой ночи. И ветер приносил с собой лишь отчаяние.— Барк… — всадники окружили его, то были его люди, Ризи, всадники с бледными знаменами — так выглядела чернота стягов сыновей Дру — самые темные краски мира бледнели перед мраком той ночи.Что-то белесое трепетало, и силуэты оленей пробегали мимо них, преследуемые тенями гончих.«Остановитесь, — шептали голоса из-за деревьев. — Там дальше боль и раны. Этот лес менее опасен, чем путь вперед».«Ваша госпожа найдет вас здесь, — шептали другие. — Ваш господин сам отказался от возможности вернуться. Сворачивайте, не езжайте дальше. Тьма вам подарит мир».— Нет! — вскричал Барк голосом, который обычно был слышен и в пылу битвы, но здесь он казался слабым и тусклым. — Не обращайте внимания на голоса!А потом к ним присоединились другие всадники с бледными лицами, и лошади их ступали бесшумно.— Маддок! — вскричал Ризи. — Оуэн! — и третий всадник подъехал ближе.— Ты видишь, я не покинул поля боя, — то был Блин, сын Шона.И другие были здесь — призрачный отряд всадников, и человек с открытым лицом их возглавлял.— Роан, — позвал его Барк.— Теперь вы не догоните нас, — сказал Роан. — Мы едем вперед. Ищите нас в Эшфорде.И всадники хлынули вперед, минуя их как тени в темноте.Лишь госпожа Смерть осталась перед ними. И такой поднялся вопль, что тени всколыхнулись.— Следом за ней! — закричал Барк.— Следом за ней! — повторил Ризи.Теперь они знали свой путь: безумие охватило их, и они мчались все быстрее, охваченные надеждой на встречу, которая должна была состояться.
Перед ними в ночи виднелись изгороди, сараи, беспорядочно построенный дом, в окнах которого горел свет, стоял под огромным старым деревом. Цапля, как невозмутимый стражник, наблюдала за ними с берега ручья, и вода поблескивала от звездного света, ибо здесь по небу плыли лишь разрозненные облака. Впереди Граги соскользнул со своего пони и помчался рядом с лошадкой, подпрыгивая и пританцовывая, словно простая ходьба была слишком обыденной для него.Испуганные олени шарахнулись в стороны, и лунный свет играл на их спинах, лисы оставили их, но быки и овцы продолжали идти. Лишь кони и пони двигались ровным шагом, а люди уже начинали роптать и перекликаться по мере того, как рассеивались чары.Мев и Келли ехали рядом с матерью и Мурной; Леннон догнал их со спящим пажом, которого он посадил к себе на лошадь. Подъехал и Донал на Илере, и она понюхала ветер и поприветствовала громким ржаньем долину и амбары с зерном.Двери дома открылись, и оттуда потек свет и люди.— Куда это мы попали? — спросила Мурна. — Это народ Кер Велла?— Нет, — ответила Мев. Воздух дрожал здесь, как перед дождем. — Это Ши. О, мама…— Мы в безопасности, — слабым голосом ответила их мать. — Я как-то слышала об этом месте — Скага рассказывал мне, когда я была маленькой… Мы здесь в безопасности. Я так думаю.Народ, просачиваясь меж изгородей, затапливал холм, встречая и приветствуя их. Впереди всех был высокий мужчина с огненно-рыжими волосами и бородой, полыхавшими так же, как факел у него в руке.— Меня зовут Барк, — сказал он. — Милости просим. XVI. Свет и тьма Опасность приблизилась. Арафель подняла голову, вслушиваясь в то, как изменился ветер, как замерли деревья. Тревожно заржала Финела.— Тихо, — прошептала Арафель.Тьма подползала все ближе, рыча и угрожая и снова отступая в ожидании. Арафель не обращала на нее внимания — она ощущала нечто иное.Разные твари встречались ей на берегах Керберна. И самые гнусные были двуногими, из рода человеческого, люди, с которыми она давно была знакома — разбойники и воры. Она не стала тратить время на Ан Бег и ему подобных. Их засада, приготовленная для Кер Велла, не принесла им ничего, разве что разбудила сонного водяного, который, звеня ракушками, вынырнул из черных вод Смерти на поросшие ивами берега Керберна и обратил их в бегство. Арафель засмеялась, и дерево расцвело от этого смеха, набухло почками, силясь ожить. Водяной ворча нырнул обратно, а люди бежали, спасая свои шкуры.Зато другие продолжали творить зло. Окинув взглядом смертный мир, она увидела, что север окутан дымом, дым поднимался и из Кер Велла. И это зрелище не принесло ей никакой радости — разорение земли, садов, тех мест, в которые она вложила свою душу, озеленяя их, и которые любила — пусть меньше, чем собственный лес, но все же любила, уважая людей, что сеяли свою любовь в эту вспаханную железом землю. Они добились всходов там, где не смог взойти лес, на земле, разрушенной Дун Голом. И теперь она горела. Теперь ее народ остался без домов. Оставшихся она пыталась вывести, посылая им мысль: «На запад, — шептала она, — ступайте на запад через холмы»; и разрозненные беженцы пускались в путь, бросая все и возлагая надежду лишь на Элд, воины с границы, раненые и растерянные — быстроногие дети крестьян, они отыскивали тропинки, а тем временем над ними и меж холмов наступал такой мрак, которого они даже не умели бояться. То были черные псы дроу, не тратившие время на мелкую добычу, — они готовились к великой схватке.— Пойдем, — сказала она Финеле, и они осторожно тронулись дальше — гораздо медленнее, чем Финела могла ее нести, но быстрее Арафель не могла управиться, прикасаясь то тут, то там к деревьям, еще сохранившим свою силу, и поддерживая остатки Элда. В том не было великого волшебства. Когда-то она делала это для Кер Велла, озеленяя его поля, и все же оно требовало сил. Чтобы разрушить его, понадобилась вся сила Дун Гола — так она создавала преграду промозглым глубинам Лиэслина. Она несла с собой волну жизни, увлекая за собой свой Элд. Иногда ее деяния были хрупки, как цветок, выраставший из-под копыт эльфийской кобылицы, или росток, проклюнувшийся из семени. Но она захватывала все более широкие пространства на восток и на запад, затмевая призрачные деревья Далъета пусть невзрачной, но истинной жизнью. Зацвели лилии на водах Аргиада, старая ива, напившись на берегах Керберна, из последних сил выпустила новые побеги, и древний дуб покрылся свежей листвой, приняв ее прикосновение за солнечные лучи. Даже за рекой Смерти расцвели призрачно белые цветы.Дроу не пересечь эту наступающую волну. И темные твари бежали от ее приближения.Но теперь зло возникло прямо перед ней: бледные и стройные дроу, окруженные тенями и огнем, так что вид их напоминал заходящее солнце. И ветра подчинялись им, ледяные и смертоносные, убивающие жизнь. И все равно перед ними распустился золотистый цветок, угрожая всему их волшебству. Они отпрянули, намереваясь начать новую атаку, но она пустилась за ними вслед, оттесняя их шаг за шагом.— Тебе дорого обойдется эта борьба, — промолвил один из них, чье имя было Саллак.— У тебя есть Кеннент, и корни его глубоки, — сказал другой, — но даже их уже подтачивают.— Госпожа Смерть скоро погибнет, — продолжил первый. — Сейчас она процветает, но стоит исчезнуть людям, и ей самой придет конец.— Ты безумна, о Арафель, если полагаешься на таких союзников, как люди и Смерть. Ты ведь Ши. Это противоестественно.— Все твои чары рухнут. Они смертны по своей сути. Взгляни на нас и вспомни, кто ты. Довольно войны, — и Саллак придвинулся ближе. — Зеленая сень вновь опустится на Дун Гол. И мы вновь назовем его Аиргиди — место серебряных листьев и звезд.— Вспомни, мы ведь друзья.После этих слов она обнажила меч — и один исчез, но Саллак остался.— Нас столько, сколько листьев в лесу, — промолвил Саллак. — А человек этот — Киран ему имя. Ты ищешь его? Мы не забыли о нем. Я могу показать тебе, где он.— Исчезни, Саллак! — и она протянула к нему не правую руку с мечом, но левую, которой плела свои чары. — Или покорись мне — ты знаешь, что я предлагаю. Память. Зеленую тень и ясное солнце…Он вскрикнул — несмотря на всю свою холодность, он был все еще подвластен боли, и зеленые чары прожгли его насквозь.— И у нас это будет. Мы стали мудрее, чем прежде. Мир, Аовель! Кто сеет раздор, как не ты?— Холодные камни, безжизненное богатство, падение Кер Ри — вот, чего вы хотите! Ты служишь тьме, ненавидящей нас — неужто ты не видишь этого?— Ненавидящей нас? А разве люди нас любят? Ты поделилась с ними всем белым светом, и чем они отплатили тебе?— Червь развратил людей… О, Саллак, подумай! Если ты еще в состоянии это делать. Дракон использует тебя: он никогда не любил ни эльфов, ни людей. От натравливал их друг против друга.— О Аовель, помнит ли твой камень? О Кер Ри, превращенном в Дун Гол? — злорадство звучало в голосе, такое злорадство, что оно чуть не опрокинуло ее. — Подойди ближе.Она вытянула руку, чтобы защитить себя, меч ее померк, и камень на груди похолодел.«Лиэслин, — раздался шепот, но то говорил не Саллак, некто другой говорил его устами, и перед лицом его она содрогнулась. — Приветствую тебя, Арафель. Подойди, Арафель, не останавливайся. Другие позаботятся об этом человеке. Мы с тобой должны встретиться. А чары — о, плети их изо всех своих сил, ты лишь растратишь себя. Мои же не убывают, пока ты транжиришь свои».Вздрогнул даже Саллак. Дроу отступили в беспорядке, придя в себя лишь удалившись.«Киран, — прозвучал презрительный голос. — Киран, Киран Калан».Она не рискнула ни отвечать, ни принимать сражения. Она всего лишь стояла недвижимо, и даже это требовало немалых сил в той жути, что веяла вокруг нее.— Ты не можешь коснуться его, — вскричала она в пустоту. — Попробуй, Саллак. Попробуй. Когда кто-то из нас уходит этим путем, ни ты, ни я не можем его догнать.«Потому что он ничего не хочет, он ничего не помнит, — зло скакало и потрескивало, как огонь, в голосе, доносившемся из-за черных деревьев Далъета. — Тебе не добраться до него, пока он не вспомнит себя — а он не вспомнит, мы зачаруем его, мы обречем его на муки и боль, о Аовель, и они будут длиться столько же, сколько твои — отмщение и терпение — этим мы овладели в совершенстве. Мы отдадим тебя дракону».— Уйдите!«К этому твоему человеку?»И все исчезло. Лишь звуки голоса раздавались еще долго.
Что-то коснулось его слабо и издали. И он вспомнил, что он блуждал, и даже Аодан сбился с пути в лесах, покрывавших всю поверхность земли, в обрывках мыслей и чащобах желаний. Трудно было двигаться, но направляться туда, куда он был должен идти, казалось и вовсе невозможным — от этого у него болело сердце. Но теперь сквозь дрожь земли, словно и она испытывала боль, до него доносился голос.Он оглянулся через плечо на темные деревья, и там стояли эльфы.— Брат, — окликнули они его, — что ты здесь делаешь один?Он видел их и прежде. Но ни разу они не подходили так близко. Он смотрел на них, на их прекрасные и жуткие лица, вглядывался в глаза Ши. Но они были Ши неизвестного ему рода. Он читал в их глазах холодную власть и страсть к тысяче вещей, искушающих эльфов.— Брось камень, — шептали они. — Он мешает тебе.Аодан заржал, разбивая их чары. И тогда Киран смог отвернуться от них, с отчаянием устремив взор на запад.— Брось его, Киран Калан!Он сжал камень в руках, но они владели его именем, и тяжело было заставить себя не слышать их, ох, как тяжело. Где-то было место, зал, лица любимых им людей. Они хотели отвести его туда, связать его именем, которого когда-то хватало ему — они предлагали все это, и сердце его стенало где-то в камне.— Киран! — окликали они его. — Киран!Аодан бежал и бежал на запад, с силой отталкиваясь от земли. Мелкие тени наскакивали на него, и черные эльфы гнались за ним следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
И снова перед ними был черный всадник, возникший в тот самый день у Лоуберна — в тот день, который и не был похож на день, когда солнце было плотно укутано в тучу. Они собрали всех, кого смогли, и шли теперь на юг без остановок, ибо Брадхит наступал им на пятки; всадники Дава поджигали хутора, и со всех холмов поднимались столбы дыма.Но этот всадник не был человеком Дава, он вовсе не был человеком: Барк знал, кто он такой, и, несомненно, Ризи тоже знал. Что до Оуэна и Маддока — они остались лежать у Лоубернского брода, с ними пал Блин и немало других под дождем стрел Брадхита. Так что неудивительно, что этот всадник ехал с ними, сопровождал их, то сзади, то опережая.«Госпожа предвидела это», — думал Барк — эта мысль приходила ему не впервые; и от этого ему становилось еще страшнее, ибо она могла предвидеть и будущую судьбу Кер Велла — Донкад, предавая все мечу и пожарам, продвигался вверх по долине.Ризи не говорил ни слова. Губы его были плотно сжаты: он не проклинал противника, взгляд его не таил угрозы, он был лишь черен и зловещ. От безумия он перешел к черной ярости и ни разу не открыл рта, после того как рядом с ним был убит Оуэн.Но теперь всадник проехал рядом с ними — черная тень, темнее, чем знамена южан.— Ты! — вскричал Барк, не в силах более выносить его присутствия и не заботясь о том, что его сочтут сумасшедшим. — Сгинь! Мы больше никого не отдадим тебе!Он не мог различить лица, зато видел, как смотрят другие — осунувшиеся южане вытаскивали мечи, а потом в недоумении опускали их снова в ножны. Лишь Ризи с обнаженным клинком поскакал в сторону и резко остановился затем, ибо в тени деревьев у дороги стояли другие всадники в ожидании его. Лицо его побелело, и меч задрожал в руке.— Нет, — сказал Барк, — Ризи, вернись.— Это Маддок.— Кер Велл, — промолвил Барк. — Ризи, Кер Велл. Помни о нем.И южанин повернул свою лошадь — она прижала уши и раздула ноздри, глаза дико вылезли из орбит; она рвала узду и ржала, спотыкаясь от изнеможения. Отряд пустился в бегство, день мерк, и дождь обрушился на них, поливая им спины тяжелыми струями.И все же Смерть не отставала; и лошади, безумно рвавшиеся вперед, теперь передвигались со странной медлительностью. Их преследовали гончие — темные скачущие тени, а в холмах завывала Бан Ши. Смерть ехала совсем рядом, и кости просвечивали сквозь ее призрачную плоть; всадница повернула к ним свою закрытую капюшоном голову так, что оказалась почти к ним лицом.— Смерть, — закричал ей Барк, охрипший от отчаяния, — согласна ли ты на сделку?— Бывает, я заключаю их.— Тогда верни нам моего господина!— А узнаешь ли ты его? — ее лошадь ускорила шаг, но кони отряда почему-то не отставали. Мрак все сгущался, рождая ночь и ужас. — Тогда следуй за мной: железо не страшно для моих путей. Запомни это, сын Скаги.— Барк! — раздался у него из-за спины голос Ризи. — Барк… о боги…— Не оглядывайся, — промолвила темная всадница рядом с ним и мелькнула, затемняя свет и жизнь. — Кер Велл пуст: твоя госпожа раньше тебя ушла на поиски господина… Ты будешь сражаться? Я дам тебе кровь и отмщение!Барк следовал за ней: он не выпускал тень из виду и слышал лай гончих за собой, и свет мелькал меж мертвых деревьев и запустения под красной отравленной луной. Ни одной звезды не было в этой ночи. И ветер приносил с собой лишь отчаяние.— Барк… — всадники окружили его, то были его люди, Ризи, всадники с бледными знаменами — так выглядела чернота стягов сыновей Дру — самые темные краски мира бледнели перед мраком той ночи.Что-то белесое трепетало, и силуэты оленей пробегали мимо них, преследуемые тенями гончих.«Остановитесь, — шептали голоса из-за деревьев. — Там дальше боль и раны. Этот лес менее опасен, чем путь вперед».«Ваша госпожа найдет вас здесь, — шептали другие. — Ваш господин сам отказался от возможности вернуться. Сворачивайте, не езжайте дальше. Тьма вам подарит мир».— Нет! — вскричал Барк голосом, который обычно был слышен и в пылу битвы, но здесь он казался слабым и тусклым. — Не обращайте внимания на голоса!А потом к ним присоединились другие всадники с бледными лицами, и лошади их ступали бесшумно.— Маддок! — вскричал Ризи. — Оуэн! — и третий всадник подъехал ближе.— Ты видишь, я не покинул поля боя, — то был Блин, сын Шона.И другие были здесь — призрачный отряд всадников, и человек с открытым лицом их возглавлял.— Роан, — позвал его Барк.— Теперь вы не догоните нас, — сказал Роан. — Мы едем вперед. Ищите нас в Эшфорде.И всадники хлынули вперед, минуя их как тени в темноте.Лишь госпожа Смерть осталась перед ними. И такой поднялся вопль, что тени всколыхнулись.— Следом за ней! — закричал Барк.— Следом за ней! — повторил Ризи.Теперь они знали свой путь: безумие охватило их, и они мчались все быстрее, охваченные надеждой на встречу, которая должна была состояться.
Перед ними в ночи виднелись изгороди, сараи, беспорядочно построенный дом, в окнах которого горел свет, стоял под огромным старым деревом. Цапля, как невозмутимый стражник, наблюдала за ними с берега ручья, и вода поблескивала от звездного света, ибо здесь по небу плыли лишь разрозненные облака. Впереди Граги соскользнул со своего пони и помчался рядом с лошадкой, подпрыгивая и пританцовывая, словно простая ходьба была слишком обыденной для него.Испуганные олени шарахнулись в стороны, и лунный свет играл на их спинах, лисы оставили их, но быки и овцы продолжали идти. Лишь кони и пони двигались ровным шагом, а люди уже начинали роптать и перекликаться по мере того, как рассеивались чары.Мев и Келли ехали рядом с матерью и Мурной; Леннон догнал их со спящим пажом, которого он посадил к себе на лошадь. Подъехал и Донал на Илере, и она понюхала ветер и поприветствовала громким ржаньем долину и амбары с зерном.Двери дома открылись, и оттуда потек свет и люди.— Куда это мы попали? — спросила Мурна. — Это народ Кер Велла?— Нет, — ответила Мев. Воздух дрожал здесь, как перед дождем. — Это Ши. О, мама…— Мы в безопасности, — слабым голосом ответила их мать. — Я как-то слышала об этом месте — Скага рассказывал мне, когда я была маленькой… Мы здесь в безопасности. Я так думаю.Народ, просачиваясь меж изгородей, затапливал холм, встречая и приветствуя их. Впереди всех был высокий мужчина с огненно-рыжими волосами и бородой, полыхавшими так же, как факел у него в руке.— Меня зовут Барк, — сказал он. — Милости просим. XVI. Свет и тьма Опасность приблизилась. Арафель подняла голову, вслушиваясь в то, как изменился ветер, как замерли деревья. Тревожно заржала Финела.— Тихо, — прошептала Арафель.Тьма подползала все ближе, рыча и угрожая и снова отступая в ожидании. Арафель не обращала на нее внимания — она ощущала нечто иное.Разные твари встречались ей на берегах Керберна. И самые гнусные были двуногими, из рода человеческого, люди, с которыми она давно была знакома — разбойники и воры. Она не стала тратить время на Ан Бег и ему подобных. Их засада, приготовленная для Кер Велла, не принесла им ничего, разве что разбудила сонного водяного, который, звеня ракушками, вынырнул из черных вод Смерти на поросшие ивами берега Керберна и обратил их в бегство. Арафель засмеялась, и дерево расцвело от этого смеха, набухло почками, силясь ожить. Водяной ворча нырнул обратно, а люди бежали, спасая свои шкуры.Зато другие продолжали творить зло. Окинув взглядом смертный мир, она увидела, что север окутан дымом, дым поднимался и из Кер Велла. И это зрелище не принесло ей никакой радости — разорение земли, садов, тех мест, в которые она вложила свою душу, озеленяя их, и которые любила — пусть меньше, чем собственный лес, но все же любила, уважая людей, что сеяли свою любовь в эту вспаханную железом землю. Они добились всходов там, где не смог взойти лес, на земле, разрушенной Дун Голом. И теперь она горела. Теперь ее народ остался без домов. Оставшихся она пыталась вывести, посылая им мысль: «На запад, — шептала она, — ступайте на запад через холмы»; и разрозненные беженцы пускались в путь, бросая все и возлагая надежду лишь на Элд, воины с границы, раненые и растерянные — быстроногие дети крестьян, они отыскивали тропинки, а тем временем над ними и меж холмов наступал такой мрак, которого они даже не умели бояться. То были черные псы дроу, не тратившие время на мелкую добычу, — они готовились к великой схватке.— Пойдем, — сказала она Финеле, и они осторожно тронулись дальше — гораздо медленнее, чем Финела могла ее нести, но быстрее Арафель не могла управиться, прикасаясь то тут, то там к деревьям, еще сохранившим свою силу, и поддерживая остатки Элда. В том не было великого волшебства. Когда-то она делала это для Кер Велла, озеленяя его поля, и все же оно требовало сил. Чтобы разрушить его, понадобилась вся сила Дун Гола — так она создавала преграду промозглым глубинам Лиэслина. Она несла с собой волну жизни, увлекая за собой свой Элд. Иногда ее деяния были хрупки, как цветок, выраставший из-под копыт эльфийской кобылицы, или росток, проклюнувшийся из семени. Но она захватывала все более широкие пространства на восток и на запад, затмевая призрачные деревья Далъета пусть невзрачной, но истинной жизнью. Зацвели лилии на водах Аргиада, старая ива, напившись на берегах Керберна, из последних сил выпустила новые побеги, и древний дуб покрылся свежей листвой, приняв ее прикосновение за солнечные лучи. Даже за рекой Смерти расцвели призрачно белые цветы.Дроу не пересечь эту наступающую волну. И темные твари бежали от ее приближения.Но теперь зло возникло прямо перед ней: бледные и стройные дроу, окруженные тенями и огнем, так что вид их напоминал заходящее солнце. И ветра подчинялись им, ледяные и смертоносные, убивающие жизнь. И все равно перед ними распустился золотистый цветок, угрожая всему их волшебству. Они отпрянули, намереваясь начать новую атаку, но она пустилась за ними вслед, оттесняя их шаг за шагом.— Тебе дорого обойдется эта борьба, — промолвил один из них, чье имя было Саллак.— У тебя есть Кеннент, и корни его глубоки, — сказал другой, — но даже их уже подтачивают.— Госпожа Смерть скоро погибнет, — продолжил первый. — Сейчас она процветает, но стоит исчезнуть людям, и ей самой придет конец.— Ты безумна, о Арафель, если полагаешься на таких союзников, как люди и Смерть. Ты ведь Ши. Это противоестественно.— Все твои чары рухнут. Они смертны по своей сути. Взгляни на нас и вспомни, кто ты. Довольно войны, — и Саллак придвинулся ближе. — Зеленая сень вновь опустится на Дун Гол. И мы вновь назовем его Аиргиди — место серебряных листьев и звезд.— Вспомни, мы ведь друзья.После этих слов она обнажила меч — и один исчез, но Саллак остался.— Нас столько, сколько листьев в лесу, — промолвил Саллак. — А человек этот — Киран ему имя. Ты ищешь его? Мы не забыли о нем. Я могу показать тебе, где он.— Исчезни, Саллак! — и она протянула к нему не правую руку с мечом, но левую, которой плела свои чары. — Или покорись мне — ты знаешь, что я предлагаю. Память. Зеленую тень и ясное солнце…Он вскрикнул — несмотря на всю свою холодность, он был все еще подвластен боли, и зеленые чары прожгли его насквозь.— И у нас это будет. Мы стали мудрее, чем прежде. Мир, Аовель! Кто сеет раздор, как не ты?— Холодные камни, безжизненное богатство, падение Кер Ри — вот, чего вы хотите! Ты служишь тьме, ненавидящей нас — неужто ты не видишь этого?— Ненавидящей нас? А разве люди нас любят? Ты поделилась с ними всем белым светом, и чем они отплатили тебе?— Червь развратил людей… О, Саллак, подумай! Если ты еще в состоянии это делать. Дракон использует тебя: он никогда не любил ни эльфов, ни людей. От натравливал их друг против друга.— О Аовель, помнит ли твой камень? О Кер Ри, превращенном в Дун Гол? — злорадство звучало в голосе, такое злорадство, что оно чуть не опрокинуло ее. — Подойди ближе.Она вытянула руку, чтобы защитить себя, меч ее померк, и камень на груди похолодел.«Лиэслин, — раздался шепот, но то говорил не Саллак, некто другой говорил его устами, и перед лицом его она содрогнулась. — Приветствую тебя, Арафель. Подойди, Арафель, не останавливайся. Другие позаботятся об этом человеке. Мы с тобой должны встретиться. А чары — о, плети их изо всех своих сил, ты лишь растратишь себя. Мои же не убывают, пока ты транжиришь свои».Вздрогнул даже Саллак. Дроу отступили в беспорядке, придя в себя лишь удалившись.«Киран, — прозвучал презрительный голос. — Киран, Киран Калан».Она не рискнула ни отвечать, ни принимать сражения. Она всего лишь стояла недвижимо, и даже это требовало немалых сил в той жути, что веяла вокруг нее.— Ты не можешь коснуться его, — вскричала она в пустоту. — Попробуй, Саллак. Попробуй. Когда кто-то из нас уходит этим путем, ни ты, ни я не можем его догнать.«Потому что он ничего не хочет, он ничего не помнит, — зло скакало и потрескивало, как огонь, в голосе, доносившемся из-за черных деревьев Далъета. — Тебе не добраться до него, пока он не вспомнит себя — а он не вспомнит, мы зачаруем его, мы обречем его на муки и боль, о Аовель, и они будут длиться столько же, сколько твои — отмщение и терпение — этим мы овладели в совершенстве. Мы отдадим тебя дракону».— Уйдите!«К этому твоему человеку?»И все исчезло. Лишь звуки голоса раздавались еще долго.
Что-то коснулось его слабо и издали. И он вспомнил, что он блуждал, и даже Аодан сбился с пути в лесах, покрывавших всю поверхность земли, в обрывках мыслей и чащобах желаний. Трудно было двигаться, но направляться туда, куда он был должен идти, казалось и вовсе невозможным — от этого у него болело сердце. Но теперь сквозь дрожь земли, словно и она испытывала боль, до него доносился голос.Он оглянулся через плечо на темные деревья, и там стояли эльфы.— Брат, — окликнули они его, — что ты здесь делаешь один?Он видел их и прежде. Но ни разу они не подходили так близко. Он смотрел на них, на их прекрасные и жуткие лица, вглядывался в глаза Ши. Но они были Ши неизвестного ему рода. Он читал в их глазах холодную власть и страсть к тысяче вещей, искушающих эльфов.— Брось камень, — шептали они. — Он мешает тебе.Аодан заржал, разбивая их чары. И тогда Киран смог отвернуться от них, с отчаянием устремив взор на запад.— Брось его, Киран Калан!Он сжал камень в руках, но они владели его именем, и тяжело было заставить себя не слышать их, ох, как тяжело. Где-то было место, зал, лица любимых им людей. Они хотели отвести его туда, связать его именем, которого когда-то хватало ему — они предлагали все это, и сердце его стенало где-то в камне.— Киран! — окликали они его. — Киран!Аодан бежал и бежал на запад, с силой отталкиваясь от земли. Мелкие тени наскакивали на него, и черные эльфы гнались за ним следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50