— Ты напугал нас, — сказал Келли.Ризи ничего не ответил на это и молча двинулся туда, где паслись лошади, а они последовали за ним, обменявшись взглядами тревожными, а не веселыми. Идя за Ризи, они взялись за руки. Мев ничего не поняла из того, что сказал коричневый человечек, вряд ли и Келли увидел в его словах какой-нибудь смысл. Она понимала только, что приходил он к ним и говорил для них, и послала его Чертополох, или как там ее звали по-настоящему.Тьма лежала на их пути — это он обещал. И что-то о ветре. Но небо было чистым и синим и ничего не предвещало. Но вид его не успокоил Мев — чистые небеса быстро заносятся тучами, а нынче солнце сияло каким-то тусклым светом даже в полдень. Он что-то говорил о корнях и побегах, но из этого она тоже ничего не поняла. Еще он говорил о каких-то переменах и о железе, и ни она, ни Келли не могли удержать кинжал. Ее рука до сих пор болела от этого.Элд и железо были чужды друг другу. Вот почему их отец ехал без доспехов и оружия. Даже теперь она вся трепетала от боли, и если камень, который носил отец, обладал такой же силой, она понимает, почему он упал тогда на лестнице.И она испытала похожее. Она это знала. Но он продолжал носить свой камень, который был гораздо сильнее, чем какой-то тоненький листик. А мать готовила ему поссет, чтобы он мог отдохнуть. И все же временами его охватывала боль. И теперь она знала, откуда исходило страдание.Она обняла Флойна за мохнатую шею, взяла поводья и вспрыгнула в седло вслед за Ризи, влезшим на своего черного мерина. Келли вскарабкался на Фланна. И пони без понуканий побежали домой, и черный мерин пошел вместе с ними, словно все это происходило во сне. VIII. Путь в Донн Теплый ветер дул Кирану в лицо, и лошади двигались ровным шагом по усыпляющей дороге, пролегавшей по владениям Кер Велла; а слева, за набегающими волнами плетней высились холмы Ан Бега. Здесь раскинулись хутора свободных земледельцев — упрямые жители долины обосновались на границе и удерживали ее. Кер Велл помогал им как своему форпосту; и стоило свернуть налево или направо, они повсюду нашли бы приют и кружку эля, а появись они на закате, их ждал бы и добрый ужин. Они процветали, эти хутора, и дорога свидетельствовала об этом, хорошо утрамбованная и не заросшая травой, добрая, ровная дорога, как те, по которым уходили в поход.Они не сворачивали с нее и вскоре вновь выехали к Банберну, заросшему камышами, который петлял то тут, то там, перерезанный овечьими бродами — вдали виднелось несколько отар; а иногда берега его были истоптаны свиньями с хутора Аларда, прижавшегося задами к самой воде — кучка старых строений под плакучими ивами, огороженных ивовыми ветвями и камнями, что намыл Банберн. И здесь во всем был достаток. Когда они проезжали мимо, свинопас вскочил на плетень и замахал им руками, а вслед за ним появились мужчины и женщины, собаки и дети, которые, разбрызгивая воду, перебирались через поток и бежали за лошадьми.— Это сам господин, — кричали дети, подпрыгивая рядом с процессией и радуясь, что еще долго можно будет говорить об этом, передавая новость с хутора на хутор. И Киран улыбался им, и лошади терпеливо взирали на собак и мечущиеся тела людей.— Господин, — выкрикнул юноша, чей шаг был уже равен мужскому и который намного обогнал остальных. — Не хочешь ли заехать к нам? Тебя ждут эль и сидр.— Передай благодарность своему отцу, — ответил Киран, — и пожелай всему дому добра от меня. На этот раз я не могу заехать. О боги, Эд, твои ноги стали еще длиннее?— Да, господин, — переводя дыхание мальчик бежал рядом, и вся его родня уже давно осталась позади, с ним могла тягаться лишь одна собака. — Они растут. И я уже могу стрелять из лука.— Неужто? Ну конечно, тебя ведь должен был научить отец.— Мне минуло пятнадцать лет, господин.Мальчик начал отставать и прокричал уже вслед:— Доброй дороги.Киран повернулся в седле.— Когда тебе будет шестнадцать, приходи на зиму в Кер Велл.Мальчик, улыбаясь, остановился в окружении собак и замахал рукой. И все ответили ему, приветственно подняв руки, и вскоре ивы вновь скрыли хутор за собой.Лошади, почуяв запах сена и жилья, начали артачиться, и потребовались шпоры и узда, чтобы вновь вернуть их помыслы к дороге.Но дело гнало людей вперед, и никто ни звука не проронил, сожалея об эле.— Звезды и небо сегодня за нас, — промолвил Киран. Он оглянулся назад, где за Барком ехал Донал, молчаливый Донал, на месте которого он так хотел бы быть. «Он еще мальчик, — подумал Киран, и вправду Донал выглядел сейчас почти ребенком, — и честь его зелена и нежна. Я напрасно согласился на это». И он вспомнил Эда, который бежал за лошадьми, и его глаза, которые сияли жаждой боя, ибо самое мрачное, что они видели в своей жизни, был осенний забой скота.«Мотыльки, летящие на костры. Их ослепляет слава. О, Донал, не надо было мне слушать тебя».— Тебе предстоит длинный путь. И есть такие места… Донал, чем больше я думаю об этом… послушай, — тихо промолвил Киран, замечая, с какой радостью юноша готов принять и похвалу, и порицание, — путь вдоль Лиэслина — я ездил им, когда был мальчиком, и с тех пор ни разу. Но помни, он лежит на границе с Давом и Брадхитом.— Я буду помнить.— Как только поднимешься от озера, дорога будет петлять между холмами. И скалы будут выситься над тобой, — и он попытался описать все, что помнил — каждый камень и каждый поворот, где когда-то он охотился вдали от Донна вместе с братом. Донал слушал, честно пытаясь все запомнить, и Киран вновь ощутил, как к нему подступает отчаяние. — Я бы все вспомнил, если бы увидел собственными глазами, — горестно промолвил он.— Я справлюсь, — легко ответил Донал, словно все это доставляло ему удовольствие. — Господин, солнце будет вести меня, и я буду искать родник. Что же до остального — мы быстро поскачем и никого не встревожим, а если встревожим, объедем.Но все это не успокаивало Кирана, и тревога нарастала в нем все сильнее по мере того, как дорога уходила к западу и они въезжали в холмы. Он ехал молча, и воины тоже по большей части молчали — раз умолкнув, когда он заговорил, они уже не могли вернуться к прежней веселости.От яркого солнечного настроения, когда они покинули замок, и Мев с Келли скакали вслед за ними, не осталось и следа — тяжелые думы наваливались на него. Он сказал Бранвин: «Это безопасно; почему бы им не ездить в самом центре наших владений, да еще в сопровождении Ризи, который отвечает за Кер Велл в мое отсутствие. Не дальше скрещения дорог. Неужто из-за этого надо поднимать столько шума?»Теперь ему казалось это безумием, и он весь покрылся потом, несмотря на то, что солнце уже садилось. «Сейчас они должны быть уже дома, — успокаивал он себя. — И Ризи сидит в зале со всеми у очага вместе с Бранвин, Мурной и Ленноном, и он, конечно же, пьет эль с Роаном». Он воссоздавал обычную картину — хрупкую конструкцию в уме, складывая ее по камушку, а небо тускнело и зловеще нависало над ними, чем ближе они подъезжали к месту прощания.«Я так хотел этого, — думал он, вспоминая утренний покой. — Я хотел верить, что Донала не будут подстерегать опасности…»«И вправду не будут, — убеждал он себя. — Они доедут беспрепятственно». Собрав все свое мужество, он пытался взбодриться. Улыбкой он отвечал на всеобщее молчание и взял в руки поводья.— Господин? — спросил Донал.— Я думал, мой юный друг, что я — заложник, и что стоит мне миновать Лиэслин, как мы с твоим великим двоюродным братом окажемся на ножах. И все же…— Нет, господин, — вмешался Барк.— Что, мой сторож, не искушать тебя?— Господин, — ответил Ларк, — я умоляю.— Тревожишься, мой старый волк, — вздохнул Киран. — Стоит мне сделать это, и в доме моем уже никогда не будет мира.— Пора, — сказал Донал, глядя на дальние холмы, за которые садилось солнце. — Что до меня, господин, то я скажу: если ты вернешься раньше, чем обещал, ты только доставишь радость госпоже твоей жене.И долго после этих слов Киран еще ехал в тишине.— Господин, — опять сказал Донал.— Да, — ответил тот, — ты прав, — и он направил свою лошадь в сторону от дороги, как они неоднократно делали сегодня за день, чтобы не утомить лошадей. Но на этот раз Донал и четверо, кто отправились вместе с ним, расседлали своих лошадей и перенесли все свое снаряжение на запасных, которые с неудовольствием подчинились.— Будьте осторожны, — сказал Киран, когда те уже сели на свежих лошадей.— Да, господин, я буду.— И носи отличительный знак, что я дал тебе.— Господин, я помню об этом, — хитрая улыбка играла на губах Донала, и глаза его искрились насмешкой, и Киран в ответ улыбнулся, вспомнив, что этот мальчик уже был взрослым мужчиной и имел голову на плечах.— Да, — промолвил Киран. — Счастливого пути, Донал.И так он простился с ним без лишних церемоний и не обращая внимания на предчувствия, тревожившие его; и Барк простился со своим двоюродным братом и другими друзьями.За Кер Давом, у берегов Лиэслина Донал свернет на запад, и до первого привала им будет предстоять еще долгий путь; и Киран смотрел вслед удалявшимся фигурам, придерживая за узду свою лошадь.Туман опустился на землю. Другие не видели его, и все же то был туман, и деревья вздымались, стройные, как колонны, когда он взглянул вокруг своим другим зрением. Деревья повсюду росли на равнине, и он потерял из виду Донала и дорогу, по которой тот ехал, ибо тут ее вовсе не существовало. Вокруг раскинулись лишь чащобы и холодный туман, и тревожный лес. Он стоял, всматриваясь в него и успокаивая лошадь, которая тут же стояла рядом с ним; но свита словно растаяла и казалась совсем бесплотной, будто тени.— Господин, — окликнул его Барк и опустил что-то тяжелое в его руки — мех с вином. — Возьми.Он начал пить. И вкус вина показался грубым и странным.— Мы можем отдохнуть на хуторе Аларда, — заметил Барк. — Помнишь, нам предлагали там эль.— Нет, — ответил Киран, не объясняя причин. А Барк и не спрашивал, не желая досаждать ему — с него было довольно и того, что они не последовали за Доналом.Киран отогнал свое видение, и небо снова стало золотым. Он ничего не мог увидеть в этом месте. И камень ничем не мог ему помочь. Внезапно он усомнился во всем, что делал, хоть до сих пор полагал мудрым… защищать Кер Велл.Он вспомнил брата Донкада и Лиэслин, залитый солнцем, когда они поднимались на соседний с ним холм, а потом — у Дун-на-Хейвина в сумерках — и тогда он понял, вдруг осознав все прошлое, что посылал он гонцов не к этому человеку. Что то будет не мальчик и не темнобородый юноша, как и сам он уже не тот, что был прежде. «Он поседел», — вздрогнув, подумал Киран, ставя ногу в стремя и вспрыгивая в седло. Он никогда не подсчитывал годы. «Он старше меня и темнее, значит, годы сказались на нем больше. Он верно стал совсем худым — он и прежде был сухопарым». Он попытался представить его себе, отгоняя тот старый образ, брата и товарища. И такое желание охватило его — быть там, куда ехал Донал. Светловолосый мальчик, которым он когда-то был, вскочил бы в седло и помчался, пренебрегая всеми опасностями. Когда-то он так мчался с посланием короля, когда расстался с братом и забрел в тот дремучий лес.«И так я мог бы вернуться к нему, — подумал он, вспоминая светлые времена. Он соскочил бы с коня у ворот. — Смотри, я вернулся домой!»Но теперь они были господами Кер Велла и Кер Донна, и их поступки должны были соответствовать их титулам и нести на себе весь груз усталости, лет и вражды.«Я волнуюсь за тебя» — вот что должен был сказать Донал от его имени Донкаду, но даже такое простое послание он не мог отправить. «Я прошу мира, — вместо этого униженно передал он, не заботясь о собственной гордости, — в нынешние времена молчание не принесет добра нам обоим».И все это, если Донкад соблаговолит выслушать.
Лиэслин чернел под звездами, и ничего не отражалось в его глади, даже мерцания. Он лежал мелкий и широкий, и тишину нарушали лишь лягушки, да шелест ветра в камышах.— Я думал он красивее, — сказал Бок, который был старше всех.— Болото, а не озеро, — заметил Донал, — так от него смердит, — он заметил его еще издали, а теперь, двигаясь вдоль полночного берега и вдыхая запах разложения, распростился с последними иллюзиями, что встретится с зеркалом холмов. Оно зияло как яма, темнее, чем камыши, и больше всего Донал боялся, что как бы оступившись, его лошадь не провалилась в него. Ночь была безлунной, и казалось, темное небо было к ним расположено до сих пор, скрывая их от Кер Дава, пока они ехали по дороге.Они дали отдых лошадям и молча двинулись дальше, предоставляя беседовать лягушкам и ночным птицам. Голоса далеко разносились вокруг, и, казалось, ночь прислушивается к ним.Донал знал, что господин Киран послал с ним добрых воинов: и впрямь они обескураживали его своим опытом, делая правильно то, о чем он лишь собирался сказать, и угадывая все заранее, прежде чем он успевал догадаться, ибо они были много старше его, а особенно Бок. «Послан, чтобы наблюдать за мной», — думал Донал, все больше ощущая, что они не нуждаются в нем, но никто и словом не обмолвился об этом. Поэтому он делал лишь краткие замечания и примечал каждое их движение, каждый поворот головы, которые будто говорили ему: «да, мальчик, да, а мы все ждали, когда ты скажешь это» или «нет, мальчик, мы бы не советовали».Он взирал на это путешествие с большей уверенностью утром при свете солнца, прощаясь с Кер Веллом и будучи еще далеко от болотистых смрадных берегов Лиэслина. Теперь он думал, что взял на себя слишком много. Он заметил это при прощании и во взгляде Барка — холодную оценку как на учениях.«Что ж, мальчик, попробуй, — не раз говорил ему Барк, — выиграй или проиграй, а если ты и впрямь величайший глупец в мире, пусть мир узнает об этом».Лягушки затихли от чавканья копыт. Что-то нырнуло со всплеском, и лошадям это не понравилось. Каким-то образом, не то из-за упрямства его лошади, не то из-за чего-то другого, все остановились, ибо он ехал впереди, хоть Бок и знал эту местность лучше, должен был знать, ибо Бок здесь уже бывал в отличие от него. И все же он возглавлял их и поэтому ехал впереди, напрягая зрение и все другие чувства и, вероятно, догадываясь, что им вовсе не следовало здесь ехать верхом, но идти, ведя лошадей за собой.Оно было древним, это место. О том говорили легенды, но и сам он ощущал своим нутром, что озеро это было не безопасным местом. Он вспомнил о водяных лошадях, о русалках и прочем: где же резвится фиатас. как не в Лиэслине среди камышей и мха. Здесь могут быть и водяные, и привидения, всплывающие с шорохом из болот с протянутыми руками.Что-то прошелестело мимо и нырнуло с громким всплеском. Его лошадь шарахнулась в сторону и приготовилась к прыжку; с остановившимся сердцем он пришпорил ее и попытался вздохнуть.— Только богам известно, что это было, — промолвил Бок.— Поедем, — ответил Донал. И холод пробежал у него по спине, нижняя челюсть тряслась. — Держитесь вместе. Здесь слишком топко, для того чтобы отбиваться в сторону.— Я слежу, — откликнулся сзади полушепотом Бром.— И подумать только, — сказал Бок, — что это называлось когда-то дорогой.— Озеро поднялось, — заметил Донал, — или я сбился с дороги, — он пристально всматривался во тьму, где громоздились холмы в еще большем мраке, чем тот, что окружал их. — Наверное, нам туда.— Дай бог, — пробормотал Бок.Близость холмов заставляла Донала подгонять лошадей, и он с трудом удерживал себя, чтобы не нарушать их медленный и терпеливый шаг. То и дело до них долетали всплески и фырканье кого-то, плававшего в воде.Все молчали. Копыта скользили и чавкали по грязи. Лошади храпели, все ближе подходя к раздвоенной скале, видневшейся перед ними. Почва становилась все более плотной, а шаги увереннее, и вот смутно во тьме возник межевой знак из наваленных камней.— Мы выбрались, — промолвил Бок.— Да, не хотел бы я здесь становиться лагерем, — сказал Донал, чувствуя, что его лошадь идет из последних сил. — По-моему, лучше сменить лошадей и поскорее выбраться отсюда.— Да, — серьезно откликнулся Бок.И они так и сделали, и Донал пустил по кругу вино, которое ему прислала Бранвин.— Это прежде всего, — промолвил Донал и почувствовал, как все приободрились, когда снова сели на лошадей и въехали в ущелье.
— Господин, — сказал Барк, и Киран взглянул на него из тьмы, в которой они сидели возле источника. Остальные спали или делали вид, что спят, даже юноша на карауле.— Я позволил мальчику лечь, — ответил Киран. — Ложись и ты; я разбужу Боду, если будет нужда.— Я обещал…— …Бранвин. Да. Быть рядом со мной, — Киран нахмурился, ибо Барк сидел перед ним непоколебимый, как скала. — Мне не нужна сиделка, старый волк.— Тогда ложись, мой господин.— Ты надоел мне, Барк. Если… — дрожь охватила его, которую он безуспешно попытался сдержать. Земля оделась предутренней дымкой, и серые пятна зла были вотканы в нее. — Встало солнце.— Господин? — Барк сидел, сжав руки, готовый к любому безумию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50