Совсем не то, о чем она когда-то мечтала.
Разумеется, ей известно, что в фирмах, подобных этой, приходится долгое
время ходить в учениках, но все-таки она не такой уж новичок в юриспру-
денции.

Лузетти сказал, что полностью понимает ее, и заверил, что о ней ни-
когда не забывали. Он и другие старшие члены фирмы внимательно наблюдают
за ней и весьма довольны ее работой. И они понимают, что теперь могут
поручить важное дело. Не слышала ли она о предстоящей судебной тяжбе За-
лияна? Это может затянуться на годы. Со стороны защиты был нанят инженер
для проведения двухнедельного исследования. Чтобы предельно увеличить
эффективность работы, ему решено дать помощника от самой фирмы, вот это
дело ей и хотят поручить. Он передал мисс Оуэнс список исследовательских
задач, которые, как просил Митчелл, необходимо завершить к субботе. Пока
Кэрол изучала страницу, Лузетти сообщил ей, что Митчелл - замечательный
парень, работать с ним одно удовольствие, человек честный, да еще и глу-
боко сочувствующий проигравшей стороне... Насколько все это соответству-
ет действительности, Лузетти не знал.

- Прямо-таки список покупок, - сказала Кэрол Оуэнс, закончив чтение,
- но неужели для выполнения этой работы требуется именно адвокат?

Лузетти покровительственно улыбнулся.

- Нам нужен человек, разбирающийся в технических деталях. У вас будет
масса работы, в том числе и в суде, если вы возьметесь за это дело. Вам
надо будет прямо-таки приклеиться к Митчеллу и разузнать у него все, что
возможно, об инженерных аспектах дела. Он живет в Колорадо, и поэтому
здесь не надолго. Мы хотим, чтобы вы стали нашим, так сказать, домашним
экспертом по зданию Залияна. Беретесь? Отлично! Я знал, что вы согласи-
тесь!

Кэрол Оуэнс вернулась в свой кабинет и несколько минут сидела непод-
вижно, положив руки на стол и пристально глядя на взятую в рамочку реп-
родукцию картины Фламинка, изображающую шторм, надвигавшийся на гол-
ландскую деревушку. Был ли это жизненный перелом, которого она так жда-
ла, или же ее просто хотят каким-то образом использовать? Было в этом
Лузетти что-то такое, что не вызывало у нее доверия. Это заявление нас-
чет глубокого сочувствия Митчелла проигравшей стороне прозвучало фальши-
во. Может быть, ее выбрали из-за внешности? Был ли в предложении "пря-
мо-таки приклеиться к Митчеллу" гнуснейший намек? Или ей это просто ка-
жется? Потом она упрекнула себя за излишнюю подозрительность и перестала
ломать голову над этими пустяками. Изображенные на картине крестьянки
торопились к крытым соломой хибаркам под сердитым, угрожающим небом.
Резкими синими и черными мазками художник добился потрясающего ощущения,
будто все силы ада готовятся вырваться на волю. Под влиянием нахлынувше-
го на нее настроения решила заменить картину на какой-нибудь натюрморт.

Они стояли на противоположных концах подвесной платформы, держа руки
на стопорах лебедки. По условному кивку они одновременно нажали рычаги
управления, стали медленно опускаться и остановились, достигнув 61-го
этажа. Координация была необходима, чтобы платформа не накренилась. Зак-
репив лебедки, они принялись за работу, промывая оконные стекла четыр-
надцатидюймовыми щетками и резиновыми валиками. Билл Слатер начал свой
тридцатый год работы мойщиком окон на Манхэттене, а Р. Дж. Бун, по проз-
вищу "Преподобный Бун", - двадцать третий. Они работали вместе с тех
пор, как было построено здание Залияна, и за эти два года каждый из них
уже с дюжину раз прошелся по всем четырем тысячам окон.

- Интересно, купят ли они когда-нибудь автоматического мойщика, -
сказал Слатер,
выписывая щеткой широкие водяные рисунки на стекле. - Дали бы лучше
мне те деньги, которые они потратят на эту кучу дерьма. Или те деньги,
которые пытается положить себе в карман Рон, обещая приладить эту дрянь.
Он сидит себе на крыше целый день и в ус не дует, а что он с этого име-
ет? Двадцатник за час? Неплохо, да.

Преподобный Ральф, человек по характеру довольно угрюмый, ничего не
ответил, и Слатер продолжал, хихикая и одновременно меняя щетку на ва-
лик: - Думаю, всякий раз, когда он прилаживает автомат, он что-то там
делает, чтобы тот снова сломался и у него будет постоянная работенка. -
Слатер широко улыбнулся и помахал кому-то через стекло. - Привет, милая!
Эй, вы там! Преподобный, это снова та секретарша, ну та самая, о которой
я тебе рассказывал. Она узнает меня, и всегда машет рукой, и просит быть
поосторожнее. Я читаю по ее губам. Не волнуйся, дорогая! Я буду, буду
осторожным! Ох ты, она уходит. Гляди-ка, вот это походочка! Вот это да!

В платформе было почти шестнадцать футов длины, вполне достаточно,
чтобы захватить два окна четырехфутовой ширины и вертикальную полоску
гранита между ними. Когда каждый из них покончил со своим оконным стек-
лом, они снова разошлись по краям платформы и высвободили лебедки.

- Не думаю, что ты такой плохой человек, каким хочешь казаться, -
проговорил вдруг Преподобный Ральф, пока платформа медленно опускалась.
- Я думаю, что ты поносишь имя Господа и говоришь о похоти только пото-
му, что знаешь, что по воскресным дням я служу Господу. Ты хочешь пос-
мотреть, удастся ли тебе заставить меня выйти из себя.

- Кто, я?! Ну, ты меня не так понял, я вовсе ничего такого не хотел.
Я в самом деле грязный, испорченный, нехороший сукин сын. Только и все-
го.

- Ты завидуешь моему внутреннему спокойствию.

- Да что ты! Не завидую я твоему внутреннему спокойствию. Я думаю,
оно уже накрылось.

Рис. Н. Кошкина.

Платформа двигалась вниз вдоль фасада здания, понемногу приближаясь к
фанерной панели, которой было забито окно кабинета, некогда принадлежав-
шее Эдвину Лестеру. Когда Бун увидел эту фанеру, он тяжело задышал и
рефлекторно убрал руку со стопора лебедки.

- Стоп! - в тревоге закричал он. - Стоп!

- Что там? Что случилось? - Тот конец платформы, где стоял Слатер,
продолжал опускаться, пока не оказался на фут ниже, чем противополож-
ный. Слатер дал обратный ход, поднимая рычаг лебедки, наконец платформа
восстановила равновесие. - Что там, черт побери, стряслось?

Бун едва кивнул в направлении окна.

- Мы на шестидесятом, - с трудом выговорил он. - Это здесь... это же
здесь...

- Здесь убило того парня. Ну и что? Значит, нам надо спуститься на
пятьдесят девятый. Ты боишься увидеть кровь? Это же было две недели на-
зад. Теперь уже все смыто.

- Давай вернемся на крышу. Мне нужно передохнуть. - Бун повернулся
спиной к зданию и стал смотреть прямо перед собой. - Назад?! Да мы же
только что начали работать! Давай, давай, нам еще надо вымыть уйму окон.
Ветер все усиливается, а нам нужно завершить мойку всех до конца недели.
- Пожалуйста, Билл. Мне нужно выпить чашечку кофе. Я сделаю перерыв и
буду в порядке.

- Ладно, Бог с тобой. - Слатер рассерженно толкнул рычаг лебедки.
Платформа начала подниматься. - Ну, убило какого-то парня. Люди живут, и
люди умирают. Мы даже не знали и ни разу не видели этого парня! Тебе на-
до было бы работать со мной годиков пять назад, когда мой напарник спи-
кировал с сорокового этажа прямо на марширующий оркестр. Вот это было
ужасно! Мне самому после этого понадобился стаканчик кофе.

У Буна глаза вылезли из орбит, и он зажал рот ладонью. Платформа под-
нялась к окнам 66-го этажа.

- Эй, - окликнул его Слатер, показывая пальцем в окно, - видишь того
мужика, ну вот он,
спиной к окну? Это же сам Залиян!

Но Преподобного Буна ничто не интересовало. Буна вырвало прямо в
бадью, до половины наполненную смесью воды и фосфата натрия.

Глава 6

После стольких лет работы личной секретаршей Арама Залияна Эйлин Мак-
говерн следовало бы уже привыкнуть к его выходкам и уметь не обращать на
них внимания, как на одно из уродств жизни. Но каждый раз, когда это
случалось, она приходила в еще большее неистовство, чем прежде. С того
места, где она сидела, через распахнутую дверь кабинета ей было отлично
видно все пространство до конца центрального прохода, в том числе и лиф-
ты, возле которых остановилась Коретта Кантрелл. даже имя звучало
фальшиво - если оно вообще у нее было! Коретта помахала рукой одной из
женщин, чтобы та сменила ее у коммутатора. Коретта Кантрелл числилась
секретаршей в приемной и специальной помощницей мистера Залияна - ей
пришлось отпечатать деловые карточки-визитки, чтобы наградить себя таким
титулом. Смеху подобно! Секретаршей в приемной она стала потому, что у
нее не было никаких навыков делопроизводительской работы. Ей нельзя было
доверить даже регистрацию документов, поскольку она отличалась весьма
сомнительным знанием алфавита, а печатать не могла потому, что боялась
сломать ногти. А вот специальные услуги, которые она оказывала своему
боссу, требовали определенных навыков и умения, которых ей было не зани-
мать.

В данный момент она быстро шла по проходу, вызывающе покачивая бедра-
ми, словно стриптизерша. Ее губы были накрашены темно-красной помадой,
именно такой цвет нравился Залияну, а большие груди, обтянутые облегаю-
щей блузкой, вызывающе торчали, видимо, стиснутые в какой-то специальный
бюстгальтер для шлюх: идеальная секретарша для приемной какого-нибудь
борделя, а здесь Коретта смотрелась непристойно, просто дискредитир ова-
ла всю корпорацию.

- Тебе следует признать, что она хороший элемент оформления, - резко
заметил Залиян в ответ на ее осуждение.

- Она выглядит как... - Эйлин сделала над собой усилие, чтобы не ска-
зать: шлюха. Она была одной из немногих, кому позволялась некоторая
вольность в выражениях, но назвать шлюхой любовницу босса Эйлин все же
не посмела. - Она так одевается и пользуется косметикой, словно стремит-
ся выставить себя на продажу. Вам следовало прочитать ей лекцию об имид-
же фирмы.

- Откуда такое ханжество? Коретта вы-глядит великолепно за столом в
приемной. Ты разве не заметила, как смотрят на нее мужчины, когда выхо-
дят из лифта?

- Только развращенные мужчины. Вам следовало бы оставить ту, послед-
нюю: у нее, во всяком случае, был какой-то шик.

- Ничто так не поддерживает интерес, как разнообразие. - Залиян вни-
мательно посмотрел на свою секретаршу с пятнадцатилетним стажем и вдруг
сказал: - Ты все еще отлично выглядишь, Эйлин, и тебе следовало бы изв-
лекать из жизни побольше удовольствий. Это сохранит тебе молодость и не
позволит сморщиться, подобно засушенному фрукту. - Он протянул руку. -
Иди-ка сюда...

- Вы сошли с ума...

Залиян опустил руку.

- Да, должно быть, сошел. В любом случае ты могла бы дать Коретте по-
больше свободного времени. Она в самом деле премилое дитя. Тебе бы стои-
ло послушать, как она рассказывает о некоторых мужчинах, встречавшихся
ей в жизни, начиная с собственного отца.

- А теперь ей достался принц, да? Некий принц, который закончит ее
образование?

- Ей достался мужчина, который весьма щедр и снисходителен к своим
женщинам, - ответил Залиян и с сарказмом добавил: - Впрочем, это тебе
хорошо известно.

Его последние слова были слишком жестоки, и она поспешила выйти из
кабинета босса, чтобы он не успел заметить ненависть в ее наполненных
слезами глазах. Она видела, как эта шлюха отпирает дверь в кабинет Зали-
яна и с улыбкой закрывает ее за собой. Злые слезы снова навернулись на
ее глаза. Еще и улыбается! Видно, ждет не дождется, когда ее вышвырнут
отсюда! Разве эта шлюха не знает, что, когда Залиян начинает требовать
секса между делом, прямо в своем кабинете, это значит, что история почти
завершена? Как только женщина позволит ему так унижать себя, можно с
уверенностью сказать, что ее дни сочтены, а он примется искать другой
объект для развлечения. Эйлин хорошо знала, что сейчас происходит за той
запертой дверью, где сама побывала бессчетное число раз в молодые годы.
Картины прошлого предстали перед ней с такой ясностью, что ее руки, те-
ребившие нити жемчужного ожерелья, непроизвольно сжались в кулаки.

Залиян, должно быть, на своем кресле-вертушке повернулся в сторону
входящей Коретты и приветственно поднял руки. Вот он, не вставая, прижи-
мает к себе эту шлюху и расстегивает брюки. А вот он расстегивает ее
блузку, снимает бюстгальтер... Так, впрочем, было не всегда... о нет!
Поначалу он был воплощением рыцарства. Цветы и поездки в Европу, уик-эн-
ды в его летней резиденции на озере и обеды при свечах в его квартирке,
примыкающей к кабинету. Залиян мог быть обворожительным и романтичным,
когда ему это было нужно. Он знает толк в еде, в винах, понимает в ис-
кусстве, знает, как ослепить и умаслить женщину. Но скоро, очень скоро
не будет никаких поездок в Европу и всего остального, погаснут свечи и
увянут цветы... И останутся лишь торопливые команды, опускания на колени
- прямо на то самое место у письменного стола этого мерзавца, где
столько женщин уже стояли на коленях. И сладкие грезы о прочном месте в
мире богатства будут стремительно таять. И этак через месячишко, прики-
нула Эйлин, какая-нибудь новенькая секретарша в приемной станет объектом
сплетен. А Коретта Кантрелл испарится, получив за свою верную службу
фирме Залияна "мерседес-бенц".

Во всяком случае она, Эйлин Макговерн, еще держалась здесь, утешала
она себя, благодаря своему мастерству исполнителя и своему знанию бизне-
са, которым занимался Залиян, тогда как все прочие приходили и уходили,
словно времена года - поначалу теплые и солнечные, а под конец холодные
и тоскливые. Если бы только я могла быть такой же безжалостной, как он,
думала Эйлин, шмыгая носом и вытирая глаза бумажной салфеткой, и так же
готовой презреть законы морали, предоставив другим соблюдать их! Но пе-
чальная реальность свидетельствовала о другом, и она презирала сама себя
за то, что все еще продолжает работать на человека, вызывавшего у нее
ненависть. Раз она молчала, когда нарушались законы, значит, она так же
виновата, как и он. Раз она охраняла его уединение, когда молодые шлюхи
продавали ему себя, то она и сама была шлюхой. Если бы у нее хватило сил
восстать против той власти, которую он имеет над ней, и посмотреть ему в
лицо в зале суда, то она могла бы разорить его. Для этого всего-то и по-
надобилось бы отправить несколько фотокопий окружному прокурору, в нало-
говую инспекцию и в "Таймс". Но ослабит ли это ее презрение к самой себе
или, наоборот, - усилит? Она же была с ним почти с самого начала его
карьеры. Срывая маску с Залияна, она тем самым разоблачила бы и себя.

Ее пальцы все еще сжимали нити ожерелья, когда из кабинета Залияна
вышла Коретта. Ее волосы были слегка растрепаны, а на губах не осталось
и следа помады. Эйлин непроизвольно стиснула руки, и нити порвались.
Жемчужины со стуком запрыгали по паркетному полу, словно шарики для
пинг-понга. Эйлин опустилась на пол, попыталась поймать как можно больше
жемчужин, пока они куда-нибудь не закатились, мысленно проклиная себя за
неловкость. Коретта подошла к ней и наклонилась, чтобы помочь, но злоб-
ный взгляд Эйлин остановил ее.

- А ну убирайся отсюда, шлюха, - прошипела Эйлин.

Коретта удивленно выпрямилась.

- Что? Как вы меня назвали?

- Я тебя назвала шлюхой. Пошла вон из моего кабинета.

Коретта положила руки себе на бедра.

- О Господи, - сказала она, покачав головой, - это уже чересчур. Я
хочу помочь, а вы...

- Я знаю, чего ты хочешь, - сказала Эйлин, трясясь от ярости. - От
шлюх мне помощь не нужна!

- Ну, я тоже кое-что знаю, дерьмо ты собачье! Я тут слышала, что ты
совала свою морду в штаны этого старого пердуна, когда я была еще в пе-
ленках. Надо уж совсем обнаглеть, чтобы назвать меня шлюхой.

Эйлин встала, сжав кулаки так сильно, что суставы побелели.

- Убирайся!

- Не писай против ветра, подруга. Ты жемчуг-то этот, кстати, как за-
работала? Не конверты же языком лизала.

Она круто повернулась на каблуках и пошла прочь, вскинув голову и по-
качивая бедрами. Эйлин захлопнула за ней дверь и снова опустилась на
пол. Несколько минут она рыдала, думая, не нужна ли ей профессиональная
помощь. Вот уже несколько месяцев она собирается поговорить со священни-
ком церкви Святого Малахии на 49-й улице, но так и не набралась духу
сделать это. Она не соблюдала церковных обрядов с тех пор, как окончила
колледж, но именно сейчас остро нуждалась в том утешении, которое ей
когда-то давала вера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26